Одновременно подчиненные Павла Анатольевича проверяли другие контакты главаря УПА* и вышли на одного из его связников — известного львовского спортсмена — «Х». Полученная от него информация первоначально вызвала большое сомнение, Шухевич скрывался не в лесном схроне, а под носом сотрудников госбезопасности, в кардиологическом центре одного из одесских санаториев. Подтверждение информации «Х» и Гробового вскоре поступило от самого Шухевича. Бравируя своей неуловимостью, он прислал венок на похороны известного во Львове деятеля культуры. Круг поиска главаря УПА* неумолимо сжимался. Оперативно-боевые группы Судоплатова вышли на его след. Для опытных оперативников, прошедших через испытания войны, захват четверых телохранителей и самого Шухевича не казался такой уж сложной задачей. Они ошиблись. В последний момент, когда западня должна была захлопнуться, Шухевич почувствовал опасность. Завязалась перестрелка. Удача была на его стороне. Ему и связной Дарье Гусяк удалось уйти от погони.
Судоплатову и его подчиненным пришлось начинать всё сначала. На этот раз сработала агентура, внедренная в бандподполье, она дала наводку на место, где мог скрываться Шухевич — это было глухое село. Дальше на помощь сотрудниками госбезопасности пришли сельские активисты, у них бандеровщина уже сидела в печенках.
Группа захвата выдвинулась на место и взяла под наблюдение дом, где мог скрываться Шухевич. Вскоре в ее поле зрения попала мать Дарьи Гусяк. За ней установили слежку. Шло время. Терпение Павла Анатольевича было вознаграждено. В доме, где остановилась мать Гусяк «засветилась «племянница» — студентка медицинского института, приехавшая из Львова. Ее поведение подсказало Судоплатову, что это связная. Он посчитал, что пришло время самому вступить в игру. По всем правилам сценического искусства Павел Анатольевич разыграл маленький спектакль. Выступая в роли заместителя председателя райисполкома, он завел с ней разговор и выяснил, где находится Дарья Гусяк. Остальное стало делом техники. Слежка, установленная за Дарьей, привела группу захвата к сельской лавке. При задержании она стала отстреливаться, убила сотрудника и попыталась скрыться, но была задержана местными жителями. Их ненависть к бандеравцам была настолько велика, что Гусяк едва не растерзали.
Павел Анатольевич вспоминал: «…Моим людям удалось отбить ее у толпы и отвести в местное отделение МГБ. Через полчаса старший группы, мой ближайший помощник, был уже там, он немедленно приказал распустить на базаре слух, что женщина убила лейтенанта и застрелилась на любовной почве»[113].
Кольцо вокруг Шухевича замкнулось. Он отказался сдаться, попытался вырваться из западни, но был уничтожен во время перестрелки.
Вот как Судоплатов описывает тот последний акт в операции по поимке одного из самых одиозных главарей ОУН* — УПА*:
«Я, генерал Дроздов и двадцать оперативников окружили сельпо, чтобы блокировать возможные пути бегства Шухевича. Дроздов потребовал от Шухевича сложить оружие — в этом случае ему гарантировали жизнь.
В ответ прозвучала автоматная очередь. Шухевич, пытаясь прорвать кольцо окружения, бросил из укрытия две ручные гранаты. Завязалась перестрелка, в результате которой Шухевич был убит»[114].
Бандере повезло чуть больше, он пережил Шухевича на девять лет. В далеком Мюнхене ни новые хозяева из ЦРУ и СИС, ни охрана не уберегли его от справедливого возмездия. 15 октября 1959 года стал последним днем в жизни главаря ОУН*. Поднявшись на третий этаж дома № 7 по улице Крайтмайрштрассе, он столкнулся на лестничной площадке с советским агентом-боевиком Б. Сташинским. Тот взмахнул свернутой в трубку газетой, в ней был спрятан пистолет-шприц, и выстрелил цианистым калием в лицо Бандеры. Через несколько минут тот скончался. С Бандерой было покончено, но не с «волчьим семенем» галицийско-украинского национализма. Спустя 30 лет оно дало свои зловещие всходы.
Часть 11Drang Nach osten. Дубль два
Смерть «знамени» галицийского-украинского неонацизма — Бандеры, не положила конец жестокой не на жизнь, а на смерть войне в западных областях Украины. Последние боевики сложили оружие или были уничтожены в начале 60-х годов прошлого века. Ее жертвами стали не только десятки тысяч убитых и раненых как со стороны бандеровцев, так и бойцов, командиров Советской армии, органов госбезопасности, партийно-комсомольских работников и тех, кто помогал им. В нее, не по своей воле, оказалось вовлечено множество простых селян и городских жителей. Вся их беда и вина состояла в том, что под страхом смерти они вынуждены были кормить, укрывать нелюдей и пополнять их ряды своими мужьями и сыновьями.
Чтобы разорвать этот замкнутый, кровавый круг, созданный главарями УПА*, лишить их людской и продовольственной базы, советские органы власти вынуждены были прибегать к репрессивным мерам. Молодежь из районов, где действовали банды бандеровцев, в принудительном порядке направлялась на работы, учебу в восточные области Украины. Родственники главарей и активных участников УПА* с клеймом «враг народ» высылались в Сибирь и Среднюю Азию, заключались в лагеря. Многие из них погибли от голода и лютых холодов. Те, кто выжил, не испытывали любви ни к советской власти, ни к местному населению, зачастую враждебно воспринимавшего пришлых «западенцев» и рассматривавшего их как пособников фашистов.
В начале 60-х годов, не без участия руководителя Советского Союза, в прошлом первого секретаря ВКП(б) Украины Н. Хрущёва, началась реабилитация этой категории граждан. Они возвращались на родину — к поросшим бурьяном развалинам домашних очагов. В них снова затеплился огонь, а под новыми крышами зазвучали детские голоса. Жизнь постепенно брала свое. Но она не смогла залечить глубокие душевные раны, нанесенные той небывалой по своей ожесточенности войной двух славянских народов. После распада СССР манипуляторы человеческим сознанием вскрыли их и на многие годы вперед породили лютую месть.
Славяне, но уже не братья
9 мая 1989 года тогда еще единый советский народ отпраздновал очередную годовщину Великой Победы. И не просто годовщину. В тот год исполнилось 45 лет со дня освобождения от фашистской оккупации жемчужины в короне СССР — Украины. В те, теперь уже далекие дни, на экранах телевизоров демонстрировались трогавшие до глубины души кадры военной поры — встречи местного населения, измордованного фашистами и их прихвостнями из полиции, жандармерии и охранных отрядов, со своей освободительницей — Красной армией. Киев пышно и торжественно отмечал знаменательный юбилей. По Крещатику двигались ликующие колоны демонстрантов. Их возглавляли убеленные сединами ветераны войны. Они горделиво печатали шаг по мостовой, и их путь устилал ковер из цветов.
В тот день, казалось, что Великая Победа, завоеванная такой огромной ценой — жизнями 27 миллионов русских, украинцев, белорусов и других народов СССР, навсегда очистила людские души от скверны нацизма и пещерного национализма. Но нет. Прошел всего год, 1 января 1990 года на улицах Львова, Тернополя и Ровно появились листовки с портретом Бандеры.
Он будто восстал из могилы и снова призывал:
«…Усi люди твоi браття, але москалi, ляхi, угри, румуни та жиди — се вороги нашого народу… Украiна для украiнцев!» («Все люди твои братья, кроме москалей, ляхов, венгров, румын да жидов — это враги нашего народа. Украина для украинцев!» — Авт.).
Спустя годы волчье семя — галицийский национализм — дало свои человеконенавистнические всходы. Партийные вожди Украины поспешили представить Москве произошедшее как «происки иностранных спецслужб, использовавших в своих провокационных целях отдельных политически незрелых граждан».
В местных управлениях КГБ сотрудники знали истинных организаторов этой акции, но глухо промолчали, так как на них надели так называемую узду возрождения украинской нации. Не прошло и четырех месяцев, как 9 мая по улицам Львова демонстративно, в окружении опьяненных вседозволенностью и националистическим угаром юнцов, сотрясавших воздух воплями: «Слава героям Украины!», «Москаль на Украину зубы не скаль!», «Скинем москалское иго и будэ дыво!» («Сбросим московское иго и будет диво!» — Авт.), прошествовала кучка пропахших затхлым запахом преисподней бандеровцев.
В далекой Москве на это уже никак не реагировали. Две группировки — горбачевская и ельцинская — сошлись в непримиримой схватке: делили власть и страну. В Киеве пройдоха, Первый секретарь ЦК КПСС УССР Л. Кравчук, и его окружение быстро смекнули, что к чему, поспешили откреститься от своего партийного прошлого и принялись рядиться в одежды радетелей демократии и национальной самобытности. Они, в последующем и другие руководители Украины, — Л. Кучма, В. Ющенко, Ю. Тимошенко, А. Турчинов, П. Порошенко, когда-то участвовавшие в «эпохальных коммунистических и комсомольских съездах», ловко оседлав волну национализма, снова оказались на ее гребне — во властных кабинетах.
При попустительстве Кравчука и его окружения национальное движение «Рух», созданное в сентябре 1989 года легко сметало с исторических подмостков обветшалые, сгнившие на корню бюрократические структуры КПСС. В августе 1991 года вместе с ней рухнул и Советский Союз. В те окаянные дни в Вашингтоне и Оттаве ненавистники России продолжили писать трагический сценарий очередной драмы в судьбе двух славянских народов. Вряд ли тогда, в августе 1991 года, в эйфории национального подъема, что испытывал украинский народ, кто-то мог предположить, чем всё обернется.
В тот и последующие годы на издыхающую советскую Украину, подобно стервятникам, набросились эмиссары многочисленных украинских националистических организаций из США и Канады: «Украинский конгрессовый комитет Америки», включавший в себя 50 различных объединений; «Комитет украинцев Канады», в котором состояло 25 организаций и другие. За их спинами орудовали опытные мастера психологической войны из спецслужб. Они и одержимые жаждой реванша зарубежные эмиссары системно и целенаправленно, в националистическом духе принялись промывать мозги населению Украины и перекраивать на националистический лад славянскую матрицу. Плацдармом для наступления на центральные и юго-восточные области страны были избраны Львовская, Ровенская и Тернопольская области. Этот передовой «антирусский десант» в лице тех, кто возвратился из лагерей ГУЛАГа и сибирской ссылки, — их потомков, нашли благодатную почву для взращивания махрового неонационализма.