1. Демографические и социальные характеристики
В первой половине 1920-х гг. удалось изменить к лучшему неблагоприятную демографическую ситуацию в стране, возникшую после двух кровопролитных войн. Возросла численность населения, увеличился его естественный прирост и снизилась смертность.
Таблица 15
Численность населения СССР в 1922–1926 гг.
Таблица 16
Рождаемость, смертность и естественный прирост населения в 1921–1924 гг. на 1.000 человек населения
Однако уже в 1930-х гг. произошло то, что исследователи называют второй демографической катастрофой в СССР. Она определялась тремя причинами. Среди них:
1) массовое «раскулачивание», затронувшее сотни тысяч зажиточных крестьян и просто «середняков», равно как и их семьи. Эти люди гибли как в результате судебных и внесудебных расправ, так и из-за болезней, не выдерживая тягот переселения в отдаленные места. Только в 1930–1931 гг. было выселено (в основном на Север, Урал, в Западную и Восточную Сибирь, Казахстан и на Дальний Восток) 381 026 семей общей численностью 1 803 392 человек;
2) голод на Украине в 1932–1933-х гг., унесший миллионы жизней. Точной статистики умерших тогда не велось, и это не являлось случайным: отрицался самый факт голода. Согласно подсчетам Е.М. Андреева, А.Е. Дарского и Т.Л. Харьковой, в 1927–1932 гг. ежегодное число умерших в СССР колебалось от 3,9 до 4,7 млн человек, а в 1933 г. оно составило 11,4 млн человек; 3) массовые репрессии 1930-х гг. Здесь подсчеты еще более затруднены. По данным Комитета государственной безопасности СССР, в 1930–1953 гг. репрессировано 3 778 тыс. человек, из которых число только расстрелянных составило цифру 786 тыс. человек. Оно не включало людей, умерших от недоедания и болезней в лагерях, а смертность здесь была очень высокой.
Дискуссия о людских потерях в СССР в 1930-е гг. обнаружила несовпадения точек зрения и в западной, и в российской историографии. Цифра потерь по разным оценкам колеблется от 4,8 до 13,8 млн человек.
Перепись 1937 г. показала, что в СССР проживает 162 039 470 человек. Это неприятно удивило руководителей страны, незадолго до того объявивших о цифре 170 млн человек. Итоги переписи 1937 г. были аннулированы. Новая перепись, проведенная в 1939 г., указала цифру 168 449 000 человек. Ее затем «скорректировали» и получили другой, более завышенный итог — 170 467 186 человек. Согласно переписи 1937 г., мужчин и женщин насчитывалось соответственно 77 700 тыс. и 84 339 тыс. человек. Соотношение сельского и городского населения составляло 72: 28. Средняя продолжительность жизни достигла в 1938–1939 гг. 46,9 лет (у мужчин 44,0 года, у женщин — 49,7 лет). Эти цифры превзошли показатели 1926 г., но их трудно сравнивать: перепись 1926 г. фиксировала данные только по Европейской части СССР. В 1939 г. резко упал по сравнению с 1926 г. естественный прирост населения — с 23,7 до 13,2 на 1000 человек. Это произошло вследствие значительного сокращения рождаемости (в 1926–1940 гг. с 44,0 до 31,2 на 1000 человек). Демографы склонны объяснять данное обстоятельство увеличением рядов армии и боязнью новой войны.
Таблица 17
Национальный состав населения СССР по переписи 1937 г. (тыс. человек)
По сравнению с данными 1926 г. наиболее высокий прирост населения наблюдался среди русских (свыше 16 млн человек) и украинцев (свыше 4,8 млн человек), наиболее низкий — у белорусов, мордвы и евреев.
1920–1930-е гг. стали временем так называемой «культурной революции», важнейшей частью которой являлось быстрое повышение грамотности населения.
Таблица 18
Грамотность населения СССР в 1920–1930 гг. в процентах
В 1939 г. высшее образование имели 1,2 млн человек, а высшее и среднее (полное и неполное) — 15,9 млн человек.
Произошли существенные изменения в социальном составе населения. (См. таблицу 19.)
Значительное повышение удельного веса рабочих связано прежде всего с индустриализацией страны и оттоком населения в города вследствие аграрного перенаселения 1920–1930-х гг. Увеличение числа служащих также имело отчасти «индустриализационный» характер, но в значительной мере было предопределено общей бюрократизацией и разветвлением советского управленческого аппарата всех уровней. Этот процесс отчетливо обозначился именно в 1930-е гг. «Буржуазия, помещики, торговцы и кулаки» (по формулировке советских статистических отчетов) составляли в 1924 г. — 8,5 % и в 1928 г. — 4,6 % населения. Перепись 1939 г. отметила их полное исчезновение. (См. таблицу 19.)
В 1940 г. в отраслях материального производства было занято 88,3 % работающего населения, в непроизводственных отраслях — 11,7 %. В 1940 г. в промышленности и строительстве работало 23 % населения, занятого в народном хозяйстве, в сельском и лесном хозяйстве — 54 %, в транспорте и связи — 5 %, в торговле, общественном питании, снабжении и сбыте — 5 %, в здравоохранении, физической культуре и социальном обеспечении, в народном образовании, культуре и искусстве, науке и научном обслуживании — 6 %, в органах управления, кредитования и страхования — 3 %, в коммунальном хозяйстве и бытовом обслуживании — 4 %.
Таблица 19
Социальный состав населения СССР в 1924–1939 гг. в процентах
Безработица официально существовала в 1921–1930-х гг. Она с самого начала имела преимущественно неиндустриальный характер. Спрос на квалифицированных рабочих и специалистов был очень велик и редко удовлетворялся полностью: о безработице их не могло быть и речи. На учете на бирже труда состояли в основном лица, не имевшие профессий, чернорабочие; особенно много было молодежи и женщин. По переписи 1926 г. в СССР зарегистрировано 1 668 тыс. безработных. Возможно, их число было еще большим, так как несколько миллионов человек не имели или не указали своих занятий. Наивысшего уровня безработица достигла к 1 апреля 1929 г. — 1741 тыс. безработных. Затем начинается ее неуклонное снижение: 1 октября 1929 г. — 1242 тыс., 1 апреля 1930 г. — 1081 тыс., 1 октября 1930 г. — 240 тыс. безработных. Последняя биржа труда была закрыта в конце 1930 г., и это явилось не только следствием индустриализации, потребовавшей миллионы рабочих рук, но и результатом жесткого ограничения прав рабочих, предпринятого после отстранения в 1930 г. от руководства профсоюзами одного из лидеров «правого уклона» в ВКП(б) М.П Томского. В постановлении ЦК ВКП(б) 20 октября 1930 г. «О мероприятиях по плановому обеспечению народного хозяйства рабочей силой и борьбе с текучестью» было указано, что все безработные, отказавшиеся от предложенной им работы, немедленно снимаются с учета в биржах труда. Вскоре после этого в СССР исчезли последние официально зарегистрированные безработные.
2. Уровень жизни
Резкие колебания уровня жизни стали примечательной особенностью периода 1921–1941 гг. Окончание войны и переход к новой экономической политике позволил быстро и существенно улучшить питание населения. Карточки были отменены 1 ноября 1921 г. Заработная плата стала выдаваться только деньгами. Инфляция уже не выражалась астрономическими цифрами, а после финансовой реформы 1922–1924 гг. курс рубля приобрел устойчивость.
Новая ситуация отразилась и изменением семейных бюджетов. Если в 1922 г. продажа вещей и продовольствия из запаса составляла 7,4 % доходов семейных рабочих, а получение денег в долг — 4,3 %, то в 1926 г. эти цифры соответственно понизились до 0,8 % и 2,3 %. Свидетельством перемен могут служить данные о питании и составе пищи городского и сельского населения.
Таблица 20
Состав пищи населения в граммах в день на 1 человека. Октябрь 1922 — октябрь 1926 гг.
В составе пищи повысилась доля животных продуктов, выросло потребление мяса и молока (особо ощутимо у городского населения). Резко упало потребление картофеля — главного продукта питания в годы Гражданской войны. Наиболее высоким процентом прироста в 1922–1926 гг. отмечено потребление сахара — оно увеличилось у сельского населения потребляемой полосы в 5,4 раза, у рабочих в 4,1 раза, у служащих — в 3,7 раза. Разрыв между уровнями питания городского и сельского населения не сократился существенно и спустя годы после окончания войны.
Впрочем, было бы упрощением воспринимать ранние годы НЭПа как период последовательного повышения уровня жизни. Уже 1923 г. примечателен ухудшением материального положения многих слоев населения. В первую очередь это было связано с задержкой заработной платы рабочим — одним из следствий «ножниц цен». Еще не укрощенная к тому времени инфляция «съедала» за каждую неделю задержки немалую часть рабочего заработка. За счет ограничения потребления людей проводилась и финансовая реформа 1922–1924 гг. На многих фабриках и заводах жалованье выдавалось не деньгами, а «золотыми облигациями». Поскольку эти облигации сразу обменять в банке было трудно, они продавались их владельцами спекулянтам, естественно, по заниженной цене.
Средняя заработная плата в промышленности составляла в 1925/1926 гг. 55,38 золотых рублей, но внутриотраслевые различия в оплате были велики. Если рабочие кожевенно-меховой промышленности получали в среднем 67,08 рубля, металлообрабатывающей — 66,82 рубля и полиграфической — 65,11 рубля, то в льняной — 34,73 рубля, в хлопчатобумажной — 46,8 рубля. Зарплата служащих государственных заведений и учреждений была выше — 72,8 рубля, причем в центральных учреждениях она составила 141,4, в губерниях — 77 рублей. Работники торговли получали в среднем 87,3 рубля. Заработок учителей и врачей был значительно ниже — соответственно 47,7 и 42,9 рубля.
После хлебозаготовительного кризиса 1927–1928 гг. снова вводится карточная система распределения продуктов. Переход к карточкам впервые начался на Украине в 1928 г., и к 1929 г. нормированное снабжение вновь, как в годы Гражданской войны, охватило сотни городов и поселков страны. В перечне продуктов, продажа которых становилась ограниченной, оказались хлеб, мясо, сахар, масло, чай, картофель.
На первых порах снабжением по карточкам занимались потребкооперативы и лишь позднее, в начале 1930-х гг., когда дефицитными стали десятки видов продуктов и товаров, это дело передали местным органам государственной власти. После провала попыток обеспечить рабочим равные и высокие пайки система нормированного снабжения была унифицирована для всей страны, хотя и приобрела необычайно громоздкий вид. Все города, где существовали карточки, распределялись по четырем спискам: Особому, I, II и III. Внутри списка городов учитывались следующие группы: 1) индустриальные рабочие, транспортники, связисты, военные, милиция; 2) служащие и члены семей рабочих, преподаватели и студенты высших учебных заведений; 3) дети до 14 лет. Учителя, врачи и другие представители интеллигенции приравнивались к рабочим и снабжались по тому списку городов, к которому они относились. Нормы снабжения среди лиц, принадлежавших к Особому, I и II спискам в 1931 г., колебались от 0,8 до 0,4 кг хлеба в день на 1 человека, от 0,85 до 3 кг крупы, от 4,4 до 1 кг мяса, от 2,5 до 1 кг рыбы, от 1,5 до 1 кг сахара в месяц на 1 человека. В 1932 г. эти нормы были понижены, особенно для лиц, получавших паек по II и III спискам. Карточки на хлеб удалось отменить только с 1 января 1935 г., а на мясо, сахар, жиры и картофель — с 1 октября 1935 г.
Приведем выборочные данные о зарплате и ценах 1935 г., чтобы дать некоторое представление об уровне жизни населения в послекарточный период. В это время в крупной промышленности рабочий получал в месяц в среднем 185, инженерно-технический работник 437 и служащий 234 рубля. В строительстве эти цифры составили соответственно 219, 524 и 311 рублей. Врач получал 561, фельдшеры и Медсестры — 167, преподаватели вузов — 534 рублей. Розничные государственные цены тогда же составляли (с различными отклонениями для четырех торговых поясов СССР): за 1 кг сахара 3,5–4,8 рубля, за 1 кг булок из пшеничной муки — 6,1–7,8, за 1 кг копченого мяса — 11,4–16,5, за десяток куриных яиц — 4,5–6,5, за литр молока 1,2–3,5, за 1 кг макарон 3–5, за 1 кг сливочного масла 12–26, за 1 кг растительного масла 12,5–14,5, за 1 кг гречневой муки 3–4,8 рубля. Мыло (100 г) стоило 1,5–2 рубля, цены (коммерческие) на женские туфли и мужские ботинки составляли 26–63 и 23–65 рублей.
Рецидивы пайковой системы наблюдались и во второй половине 1930-х годов. Их обусловила как дороговизна, так и нехватка основных товаров и продуктов. Ограничения на продажу некоторых товаров «в одни руки» продолжали существовать и в 1935–1941 гг., а с 1939 г. металлурги, угольщики и торфяники стали обеспечиваться даже посредством «закрытой» торговли. Заработная плата к 1940 г. существенно выросла в абсолютных цифрах: рабочие получали в среднем 324 рубля, инженерно-технические работники и служащие промышленности 696 и 360, строители — 363. Однако ввиду товарного дефицита рабочий должен был покупать на рынке от 1/3 до половины жизненно необходимых продуктов. А рыночные цены в 1940 г. в среднем на 75 % превышали государственные, причем на продукты растениеводства — в 2,5, на картофель — в 3,3, на овощи — в 3,2, на мясо — в 1,5 и молоко — в 2 раза. При этом, отметим, внутриотраслевые различия в оплате труда сохранялись, а в легкой и пищевой промышленности заработки рабочих были ниже, чем в других отраслях. Система тарифицирования оплаты рабочих во второй половине 1930-х гг. еще более усложнилась, и в отдельных отраслях количество тарифных сеток дошло до нескольких сотен. В таком виде эта система являлась средством не столько интенсификации труда, сколько его мелочной и сковывающей регламентации.
Оплата труда крестьян после завершения коллективизации в какой-то степени приблизилась к тому порядку который существовал на предприятиях и в учреждениях. Крестьянину платили по числу отработанных им трудодней определенным количеством хлеба или денег. В 1937 г. каждый крестьянский двор в среднем получал 21,1 центнера зерна и 231 рубль. Обе части крестьянского дохода — денежная и натуральная — не являлись постоянными величинами. В ряде мест иногда первая даже преобладала над второй. Но все же основой крестьянского заработка, как правило, были продукты, а не деньги. Продукция животноводства в конце 1930 — начале 1940-х гг. обычно на трудодни не выдавалась. Она почти полностью сдавалась государству. Расценки по трудодням многие крестьяне считали заниженными, что не способствовало производительному труду на общественных полях. Картофель, овощи, молоко, мясо, шерсть — все эти продукты перед войной крестьянин мог получить только из своего личного хозяйства. В 1940 г. в бюджете крестьянина доход от колхоза составлял 39,7 % его общего заработка, а от подсобного хозяйства — 48,3 %. В этом отношении крестьянский бюджет сильно отличался от бюджета рабочей семьи, в котором зарплата, пенсии, пособия, стипендии составляли в совокупности 84,6 % дохода. Меньшими были и затраты рабочей семьи на питание — 53,0 % всех ее расходов (у крестьян — 67,8 %).
Одна из наиболее острых социальных проблем 1920–1930-х гг. — обеспечение населения жильем. Периодические массовые голодовки, аграрное перенаселение, индустриализация — все это волнообразно «выжимало» огромное число людей из деревень в города. Жилищное строительство велось медленно, к тому же во второй половине 1930-х гг. особое внимание уделялось скорее качеству возводимых построек, чем их количеству. Наиболее высокие темпы роста жилищного строительства зафиксированы в середине 1920-х гг. В 1923–1926 гг. годовой объем построенного в РСФСР жилья увеличился более чем в 7 раз. Всего в 1918–1940 гг. было построено 408,9 млн кв. м жилой площади, причем частные лица построили жилья больше, нежели государственные организации. Несмотря на это, жилищная перенаселенность в конце 1930-х гг. ощущалась очень заметно, особенно в крупных городах. Ее не смогло ослабить и увеличение числа городских общежитий в годы первых пятилеток.
В 1920–1940 гг. улучшилось медицинское обслуживание населения. Разумеется, медицина бессильна была бороться с голодом, и голодовки 1921–1922 гг. и 1932–1933 гг. унесли жизней больше, чем любая эпидемия. Но сами массовые эпидемии удалось ликвидировать в кратчайшие сроки. Несомненным успехом стало и определенное снижение детской смертности. В 1940 г. на 10 000 человек населения СССР обеспеченность врачами составила 7,9, средним медицинским персоналом 24,0 и больничными койками 40,2.