1. Общие тенденции развития
Уже первые послесталинские годы вызвали существенное изменение культурной атмосферы в стране. Позднее оно получило название «оттепели», по имени обретшей тогда широкий резонанс повести И. Эренбурга. Его герои, «оттаивая», по выражению автора, впервые в послевоенной литературе высказываются, хотя и осторожно, против «показухи», двоедушия и равнодушия, царящих в обществе. Получили известность В. Померанцев, выступивший против литературного приукрашивания действительности в статье «Об искренности в литературе», и В. Дудинцев, показавший в романе «Не хлебом единым» бюрократическое отторжение нового и прогрессивного. Эти книги еще не колебали государственные устои, но они отмечали их неблагополучие, они рождали пусть и ограниченный, но протест против той косности, в которую погрузилась страна, они пробуждали общественную активность.
Большим культурным событием явился II съезд советских писателей, состоявшийся в 1954 г. Впервые здесь обнаружилось противостояние писателей разных культурных ориентации, наметился робкий отход от канонизации художественных приемов «социалистического реализма».
Не случайно связанная с «оттепелью» либерализация коснулась в первую очередь не обществоведения, а сфер литературы и искусства. «Человек советский», размышляющий и сомневающийся, возник прежде всего на сцене и на экране, в беллетристике и в живописи. Там его появление можно было объяснять и художественным вымыслом, и случайностью, и субъективностью художника — словом, всем тем, чем не могло быть оправдано его проникновение на страницы научных произведений. Литература и искусство «оттепели» заметно способствовали превращению идеологических символов режима в нечто такое, что могло опорочить политические порядки в СССР. Упрощение духовной жизни прошлых поколений, наделение их идеальными и абстрактными «революционными» характеристиками, к тому же порожденными как образец во времена «охоты на ведьм», шпиономании и подозрительности — все то, чем отличались историко-психологические этюды прошедших лет, высветило бы теперь жестокость и ущербность режима, что отнюдь не отвечало желаниям властей. Откликаясь на дух времени, историки и литераторы должны были воссоздать уже более человечный, без откровенного вызова общепринятым нормам, либерализованный облик ушедшей эпохи. Только в такой форме беллетристическое сочинение либо историческое исследование могло быть прямо или косвенно использовано в системе «политического воспитания» масс.
Конец 1950 — начало 1960-х гг. — это время новых экспериментов в культуре, но экспериментов своеобразных. Их основа — возвращение к художественным ценностям прежних лет, но преимущественно 1920-х и отчасти 1930-х гг.
Произведения блестящих литературных теоретиков 1950–1960-х гг. М.М. Бахтина, В.Б. Шкловского, В. Проппа рождены в русле тех новаторских идей, которые они развивали в 1920-х гг. Имевшие оттенок оппозиционности постановки Ю. Любимова в Театре на Таганке, несомненно, ориентировались на работы В. Мейерхольда. Операторская работа С. Урусевского, прославившая фильм «Летят журавли», напоминала творческие приемы авторов фильмов «Броненосец „Потемкин“» и «Стачка» С. Эйзенштейна и Э. Тиссэ. Правда, и творческий поиск 1920-х гг., служивший образцом для 1960-х, уже искажался государственным вмешательством. Но этот поиск еще не нес отпечатка того мертвящего, нивелирующего всех и вся, примитивного «культурного» произвола чиновников, чем и знаменито время конца 1930-х — начала 50-х гг. Он позволял создавать художественно и интеллектуально значимое, не входя в конфликт с политической системой — и потому оказался таким привлекательным для культуры «оттепели».
2. Наука и образование
Крупнейшим научным достижением 1950–1960-х гг. было освоение космоса. Ключевую роль в осуществлении космической программы сыграло конструкторское бюро, возглавляемое СП Королевым. 4 октября 1957 г. в СССР был запущен первый искусственный спутник Земли, 12 апреля 1961 г. состоялся первые полет человека в космос — им стал Ю.А. Гагарин.
Прорыв в космос потребовал интенсивного развития целого ряда отраслей науки и промышленности. Был придан мощный импульс медицинским исследованиям, усовершенствовались ракетные двигатели (тут особо следует отметить роль конструктора В.П. Глушко), вычислялся оптимальный вариант ракетного топлива. В 1950–1960-х гг. быстрыми темпами развивались ядерные исследования: возводились атомные электростанции, большим общественным событием стало строительство атомного ледокола «Ленин».
Исподволь и без особого шума реабилитировались ранее запретные науки — генетика и кибернетика.
В 1950-х гг. впервые после экспериментов 1917–1920-х гг .началась реформа средней школы. Вместо семилетнего вводилось восьмилетнее неполное среднее образование. Полное среднее образование можно было получить, продолжая обучение в техникумах, школах рабочей молодежи либо в трехгодичной производственной средней школе.
Главной идеей реформы было соединение в школе общего и политехнического образования с целью решить проблему нехватки рабочих для промышленности. Непродуманность и поспешность, с которыми проводилась реформа, существенно отразились на ее результатах. В 1964 г. с некоторыми изменениями восстановился фактически прежний порядок обучения: неполное среднее образование давала восьмилетняя школа, полное — десятилетняя.
3. Литература
«Оттепель» в литературе прежде всего связана с журналом «Новый мир», его редактором дважды (в начале 1950-х гг. и с конца 1950-х гг.) становился А. Твардовский. Антисталинская позиция, которую последовательно отстаивал А. Твардовский, отразилась во многих «новомирских» публикациях, и прежде всего — в мемуарах И. Эренбурга «Люди, годы, жизнь», повести А. Солженицына «Один день Ивана Денисовича».
Событием литературной жизни 1950–1960-х гг. стали «Времена года» В. Пановой, «Судьба человека» и 2-я часть «Поднятой целины» М. Шолохова, «Не хлебом единым» В. Дудинцева (этот роман стал объектом наиболее ожесточенной критики консерваторов), «Искатели» Д. Гранина, «Деревенский дневник» Е. Дороша, первые части эпопеи «Пряслины» Ф. Абрамова, стихи А. Ахматовой, Б. Пастернака, А. Вознесенского, Е. Евтушенко, Б. Ахмадулиной, Б. Окуджавы, Д. Самойлова.
Литература стала более раскованной, но существовала граница, которую ей не позволяли переходить. Поступок Б. Пастернака, получившего отказ в публикации своего романа «Доктор Живаго» и передавшего его для печатания в Италию, вызвал резкое осуждение и властей, и литературных чиновников.
Присуждение в октябре 1958 г. Б.Л. Пастернаку Нобелевской премии по литературе за «его существенные достижения как в современной лирической поэзии, так и в области великой русской эпической традиции» привело к политическому скандалу. Опасаясь преследований семьи и высылки, Пастернак был вынужден отказаться от премии.
4. Искусство
Едкая сатира на «советские» нравы (правда, относящая отрицательные явления на счет «пережитков прошлого»), реалистический взгляд на проблемы истории и современной жизни, тонкий лиризм, — все это с большой силой отразилось в киноискусстве 1950–1960-х гг.
Значительные достижения кино этого времени — «Павел Корчагин» А. Алова и В. Наумова, «Баллада о солдате» Г. Чухрая, «Судьба человека» С. Бондарчука, «Живые и мертвые» Б. Столпера, «Летят журавли» М. Калатозова, «Карнавальная ночь» Э. Рязанова, «Девять дней одного года» М. Ромма, «Когда деревья были большими» Л. Кулиджанова, «Председатель» А. Салтыкова, «Дама с собачкой» И. Хейфица, «Я шагаю по Москве» Г. Данелия, «Гамлет» Г. Козинцева.
Начальственный окрик, характерный в отношениях властей с мастерами искусства в 1930–1940-х гг., теперь стал терять свою былую силу. Скандально знамениты встречи Хрущева с представителями художественной интеллигенции, состоявшиеся в 1957 и 1963 гг. Однако, несмотря на остроту прозвучавших здесь разоблачений различных «уклонов», «проработки» мало сказались (за редкими исключениями) на творческой судьбе критикуемых и не повлекли за собой репрессий образца 1930-х гг.
Часть VIСССР в период «развитого социализма»(1965–1984)
Политика
1. Внутренняя политика
1.1. Реформы 1960–1970-х гг
Реформы второй половины 1960-х гг
Смещение Хрущева не привело к заметным изменениям внутри Политбюро ЦК КПСС. Новый курс предстояло определять ближайшим соратникам опального лидера. Устранение «перегибов» и осторожное развитие — таковы были главные приоритеты первых лет брежневского правления. В ноябре 1964 г. принимается решение о восстановлении прежней системы аппарата власти. Были вновь объединены сельские и промышленные партийные комитеты. В 1966 г. из Устава КПСС убран пункт об ограничении сроков пребывания на партийных постах. Обновление кадров замедлилось, что мотивировалось необходимостью их стабильности и максимального использования. В 1965 г. были ликвидированы совнархозы. Управление промышленными отраслями вновь перешло к министерствам.
Новая политика не свелась лишь к устранению хрущевских «поломок». Хозяйственная реформа второй половины 1960-х гг. была столь же ответом на хрущевский «волюнтаризм», сколь и попыткой приспособить экономику к реалиям научно-технической революции. Реформа фактически началась в марте 1965 г. Несмотря на замыслы ее авторов, она имела ограниченное значение. Она не изменила экономику а лишь ненадолго ускорила темпы ее развития. Во многом в силу этого 8-я пятилетка (1966–1970 гг.) оказалась наиболее успешной за весь послехрущевский период.
Рост ассортимента товаров широкого потребления, повышение минимальной заработной платы, бесплатность образования и медицины, увеличение отпусков и частичная оплата отдыха — все это стало составной частью социальной политики 1960–1970-х гг. Поток нефтедолларов и благоприятная конъюнктура на мировых рынках сырья — главной статьи советского экспорта — позволили в 1970-х гг. достигнуть едва ли не самого высокого уровня жизни населения за весь советский период.
Последствия экономических реформ 1960-х гг
Неоконченность и искусственная задержка реформы в конечном счете оказались не менее опасными, чем ее отсутствие. Серия новаторских мер, не будучи продолженной, неизбежно должна была нарушить устойчивость экономических механизмов. Реформа отводила ключевую роль прибыли — но прибыль можно было получать и путем завышения стоимости изделий. Полная загрузка производственных мощностей, на что нацеливала новая хозяйственная политика, имела и другую сторону: отсутствие резервов, необходимых для придания предприятиям маневренности.
Именно в начале 1970-х гг. и начал раскручиваться маховик инфляции. «Стоимостные» показатели, достигнутые путем произвольного ценообразования, непрерывно росли, соответственно повышался общий объем «налога с оборота» и увеличивались государственные «доходы». Значительная их часть направлялась на «повышение благосостояния трудящихся». Покупательный спрос возрастал, и вот тут-то и обнаруживалось, что чем больше денег получал «трудящийся», тем меньше товаров он видел на прилавке.
Экономический консерватизм 1960–1970 гг
Стабильность и осторожность — преобладающие элементы «брежневского» стиля руководства — могли еще иметь оправдание как отклик на хаотическое и бессистемное нагромождение реформ конца 1950 — начала 1960-х гг. Однако, не будучи подкрепленными динамичной программой перемен, они не способны были подготовить достойный ответ на те многочисленные вызовы времени, с которыми столкнулась страна в 1960–1970-х гг.
Экономический рост подпитывался за счет экстенсивных источников развития, возможности которых были исчерпаны уже к концу 1970-х гг. Увеличение числа рабочих, развитие сырьевого экспорта, ставка на более передовое зарубежное оборудование — этими и подобными им мерами достигалось относительное экономическое процветание в годы последних пятилеток. Любые проявления общественной инициативы в области производства имели специфический экспериментальный характер: ограничивались сфера и масштабы их применения. Уровень производства сельскохозяйственной продукции снижался, причем не только в годы неурожая. Громадные капиталовложения в аграрную сферу, ставшие характерной приметой 1970-х гг., не сопровождались сколь-нибудь заметным эффектом. Неуклонно ослабевали материальные стимулы к труду. В условиях всеобщего дефицита товаров, пользовавшихся спросом, заработанные деньги теряли свою ценность.
1.2. Ограниченная идеологическая либерализация
Брежнев продолжил осторожную либерализацию общественной жизни страны, начало которой положил Хрущев. Публиковались ранее запрещенные или замалчиваемые произведения М. Булгакова, Б. Пастернака, М. Цветаевой, А. Ахматовой, М. Зощенко. Медленно, но последовательно преодолевали рамки дозволенного театр и кино. Спектакль, запрещенный в столице, появлялся на провинциальной сцене. Фильм, даже не попавший на широкий экран или положенный «на полку», определял эстетику целых направлений кинематографистов. Граничившее с запугиванием одергивание литераторов и художников посредством специальных постановлений ЦК партии прекратилось. Его заменила система полуанонимных келейных обсуждений, не обладавших, впрочем, силой прежних идеологических окриков.
«Умеренность» как основополагающая черта Брежнева и его окружения в большей мере предопределила и неуспех кампании по политической реабилитации Сталина. «Возвращение» Сталина было возможно и как следствие оппозиции хрущевскому курсу, и как символ очередного «завинчивания гаек», и как выражение несомненных сталинистских симпатий значительной части бюрократии. Но обеление диктатора неминуемо привело бы к пересмотру историографической модели советского общества. Реабилитированный Сталин не мог уже быть «встроен» в систему идеологических приоритетов, сложившуюся в 1950–1960-х гг. Нужно было изменение общей идеологической установки, а это для партийных консерваторов таило угрозу будущих «потрясений». Избежать любых потрясений — подлинных и мнимых, «правых» или «левых» — было навязчивой идеей высшего партийного руководства.
Мифологизация облика Сталина стала в 1970-х гг. и элементом общественного недовольства. Новые поколения были мало осведомлены о потоках пролитой им крови. Свидетелям мешали говорить, и о поступках «вождя народов» узнавали преимущественно из апологетических фильмов и близкой им по духу беллетристики. Жесткость и решительность Сталина в глазах многих людей заметно выигрывали в сравнении с апатией и бесцветностью новой когорты руководителей. Это тревожило партийных идеологов, сделавших выискивание намеков, скрытых аллюзий и «опасных» сближений разных эпох главным направлением цензорских усилий. И, наконец, тут сыграла свою роль и боязнь объяснений с крупнейшими западными компартиями, в 1950-х гг. пытавшихся затормозить процесс десталинизации, а в 1970-х гг. требовавших его ускорения.
По совокупности многих причин отказа от оценок XX и XXII съездов КПСС не произошло. Но Сталину были приданы в соответствии с духом времени и мироощущением правящей касты нарочито умеренные черты — подобно тому, как в позднейшие годы был сформирован облик «рыночника» Ленина. О его преступлениях упоминалось вскользь, но о его заслугах — с оговорками. Партийная реабилитация не коснулась и других политических деятелей 1920–1930-х гг. Н.И. Бухарин, Л.Б. Каменев, Г.Е. Зиновьев, не говоря уже о Л.Д. Троцком, в историко-партийной литературе по-прежнему рассматривались только негативно.
1.3. Политическая борьба в руководстве СССР
Брежнев поначалу не считался сильной фигурой в высших эшелонах власти. Однако, умело пользуясь «подбором кадров» для того, чтобы расставить на ключевых местах преданных ему людей, и лавируя в Политбюро ЦК, он медленно, но последовательно убирал тех, кто мог реально претендовать на его власть. В 1960–1970-х гг. удалось устранить группу А.Н. Шелепина, секретаря и члена Политбюро ЦК КПСС, имевшего немало сторонников в партийных структурах и, что немаловажно, в органах госбезопасности. Сделано это было в результате искусной кабинетной игры, в обычной брежневской манере. Шелепина не сразу вывели из Политбюро (это произошло только в 1975 г.), но он оказался передвинутым на малозначительный пост председателя ВЦСПС (профсоюзов) и тем самым утратил многие рычаги власти. Его сторонников под разными предлогами смещали с тех должностей, на которых они казались опасными. Так, протеже Шелепина, Председатель КГБ В.Е. Семичастный, в 1967 г. был назначен заместителем Председателя Совета министров Украинской ССР.
Состав высшего политического руководства СССР, особенно в 1970–1980-х гг., почти не менялся и пополнялся редко, но лишь отчасти за счет прежних сослуживцев Брежнева. Вместе с тем мнение об особой политической роли «днепропетровской группы» — лиц, ранее связанных с Брежневым по совместной работе, — следует счесть преувеличенным.
Среди наиболее близких к Брежневу лиц из его окружения следует назвать председателя КГБ Ю.В. Андропова, секретаря ЦК и министра обороны Д.Ф. Устинова, а с конца 1970-х гг. — секретаря ЦК К.У. Черненко. Многие политические решения и принимались этими людьми. Все они были довольно преклонного возраста, как, впрочем, и большинство других членов Политбюро.
Кончина Брежнева не вызвала каких-либо видимых разногласий по поводу того, кому быть новым главой партии. Возможно, выбор Андропова был сделан самим Брежневым, хотя в широких кругах партии наиболее вероятным кандидатом на пост Генерального секретаря считался Черненко.
1.4. «Междуцарствие»
Ю.В. Андропов как реформатор
Ю.В. Андропов, избранный Генеральным секретарем ЦК КПСС после смерти Л. Брежнева в ноябре 1982 г., в первую очередь попытался устранить самые неприглядные приметы «безвременья» начала 80-х гг. Борьба с коррупцией, упрочение трудовой дисциплины и контроль за экономией материальных ресурсов стали главными направлениями его политики в первые месяцы нахождения у власти.
Кое-что удалось сделать, но все это, собственно, лишь отдаленно напоминало какую-то программу реформ. Дальше общих рассуждений о необходимости учитывать экономические реальности Андропов не пошел. Его осмотрительность, побуждавшую взвешивать каждое слово и тщательно обдумывать каждый шаг, нельзя не признать чрезмерной. Но и она не спасала от поспешных импровизаций, наподобие поисков в магазинах и кинотеатрах «прогульщиков». Скорый уход Андропова с политической сцены (он умер после тяжелой болезни в феврале 1984 г.) дал повод говорить о нереализации его замыслов глобальной перестройки общества. Если это так, то нужно предположить, учитывая «андроповские» темпы модернизации страны, что сам реформатор едва ли рассчитывал увидеть плоды своего труда.
К.У. Черненко
Преемник Андропова К.У Черненко был «переходной» политической фигурой. Отягощенный болезнями, он лишь урывками мог заниматься государственными делами. В последние месяцы своего недолгого «секретарства», прикованный к постели, он не был способен реально влиять на положение дел в стране. В своей предыдущей работе он редко выходил за порог партийных и государственных канцелярий. Не будучи новатором ни по характеру, ни по прошлой карьере, он, однако, не препятствовал поиску новых подходов в политике и экономике. Он зачастую поддерживал осторожные новшества, которые подготавливал и проводил занявший второе место в партийном руководстве М.С. Горбачев.
2. Дипломатия
2.1. Сближение СССР с Францией и ФРГ (1960–1970-е гг.)
Перемена правительственного курса после 1964 г. закрепила новые веяния во внешней политике СССР. Карибский кризис привел к переоценке приемов советской дипломатии, обеспечив ее относительную сдержанность и заставив ее учитывать традиционные сферы интересов других стран. Блеф уже не мог быть основой дипломатической комбинации, события 1962 г. показали, что это приводит к плачевным последствиям.
Наиболее плодотворные результаты имели внешнеполитические усилия СССР на европейском и американском направлениях. Сближение СССР с западноевропейскими странами и потепление в его отношениях с США стали важнейшими элементами так называемого «процесса разрядки международной напряженности». Визит президента Франции Ш. де Голля в Советский Союз в 1966 г. положил конец эре «холодной войны». Это явилось одним из условий расширения политического сотрудничества СССР и с другими западноевропейскими странами. Первым крупным шагом «разрядки напряженности» стало заключение Договора между СССР и ФРГ в Москве 12 августа 1970 г. В соответствии с Московским Договором СССР и ФРГ гарантировали не только нерушимость границ обеих стран, но и заявили, что они «не имеют территориальных претензий к кому бы то ни было и не будут выдвигать такие претензии в будущем».
2.2. Подписание Хельсинкского соглашения
Французские и западногерманские руководители стали привилегированными собеседниками кремлевских правителей. Во многом опираясь на их поддержку, СССР смог ускорить реализацию своей давней идеи о коллективной безопасности в Европе. Учитывая судьбу предыдущих советских проектов в этой области, СССР не препятствовал тому, чтобы инициатива на этот раз была проявлена Финляндией, которая хотя и была тесно связана с СССР, но формально стояла вне блоков.
В 1970 г. финский министр иностранных дел обратился к европейским правительствам с просьбой открыть переговоры о безопасности в Европе. СССР и его союзники сразу же ответили согласием на финскую ноту. Положительный отклик НАТО был получен в 1972 г. Длившиеся три года переговоры шли медленно в основном из-за обсуждения двух принципиальных вопросов: о мерах по укреплению военного доверия и о правах человека. Военные вопросы долго дискутировались из-за отсутствия приемлемых для всех механизмов проверки и контроля над передвижением войск. Гуманитарные вопросы, в том числе касающиеся научного, культурного и информационного обмена и прав человека, превратились в объект нескончаемых прений во многом из-за позиции стран советского блока. Представлявшие его делегации не хотели допустить широкого и вольного толкования понятий свобод. Они не желали брать обязательства, которые не могли и не стремились выполнять.
После долгих поисков компромиссов 1 августа 1975 г. главы государств и правительств всех европейских стран (за исключением Албании), США и Канады подписали Заключительный Акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе. Им предусматривалось взаимное признание границ, решение споров мирным путем, уважение прав человека во всех проявлениях. Правда, весьма абстрактный характер многих формулировок без труда позволял их обойти. Вместе с тем Заключительный Акт препятствовал как возникновению военных конфликтов на континенте, так и применению открытого террора в странах, где плохо соблюдались права человека.
2.3. Советско-американские отношения
Процесс создания системы коллективной безопасности в Европе совпал с началом интенсивного советско-американского диалога. В 1972 г. состоялся первый визит президента США Р. Никсона в СССР. Его важнейшим итогом явилось подписание бессрочного Договора о противоракетной обороне (ПРО) и «Временного Соглашения о некоторых мерах в области ограничения стратегических наступательных вооружений» (ОСВ-1). Оба документа только фиксировали «потолки» вооружений, не предполагая их сокращений. Договор о ПРО запрещал каждой из стран развертывать оборонно-ракетные комплексы, способные прикрывать всю их территорию. Он разрешал защищать ракетами лишь два района радиусом 150 километров — около столиц и одной из баз межконтинентальных баллистических ракет (МБР). Соглашение ОСВ-1 вело к замораживанию числа установок МБР наземного базирования и на подводных лодках.
В 1973 г. США посетил Брежнев, а в 1974 г. в Москву вновь прибыл американский президент Р. Никсон. Соглашения, подписанные во время их переговоров в 1972–1974 гг., исчислялись десятками. Они затронули широкий спектр политических, экономических, военных и научно-технических вопросов. Последняя советско-американская встреча с участием Брежнева произошла в Вене летом 1979 г. Собеседником советского лидера был президент США Д. Картер. Итогом их встречи стало подписание Договора об ограничении стратегических вооружений (ОСВ-2), подготовленного экспертами после долгих споров в течение нескольких лет. Договор предусматривал предельные уровни средств доставки ядерного оружия (МБР, тяжелые бомбардировщики и установки на подводных лодках), не превышающие 2400 единиц. Этот документ не был ратифицирован США из-за ввода советских войск в Афганистан, но стороны неофициально придерживались его положений до выработки нового договора.
Однако подготовка другого, более обширного соглашения о сокращении вооружений была осложнена размещением в Восточной Европе с середины 1970-х гг. советских модифицированных ракет СС-20. В 1979 г. страны НАТО проголосовали за так называемое «двойное решение». Оно предусматривало открытие переговоров с СССР о ликвидации СС-20, а в случае их провала — размещение в Европе в качестве противовеса американских ракет. Долгие прения в Женеве, во время которых советские дипломаты пытались разъяснить, что СС-20 не нарушают паритет на континенте, не имели успеха. Женевские переговоры были прерваны советской стороной в ноябре 1983 г., после доставки первых американских ракет «Томагавк» и «Першинг-2» в Великобританию и ФРГ.
Санкции и бойкот СССР в международных делах из-за «афганской» акции сделали еще более уязвимым процесс «разрядки напряженности», приторможенный уже к концу 1970-х гг. В нем видели ширму, под покровом которой Советский Союз пытается достичь гегемонистских целей. «Разрядка» откровенно называлась «улицей с односторонним движением». Заметный идеологический оттенок, присущий взглядам президента США Р. Рейгана, в тех условиях не мог не вызвать дальнейшего охлаждения советско-американских отношений. Вместе с тем отсутствие гибкости в советской внешней политике, использование устаревшего набора догм и формулировок мешали СССР достойно выйти из дипломатических затруднений первой половины 1980-х гг.
2.4. Азиатская политика СССР (1960–1980-е гг.)
Отношения с Китаем
Наиболее тревожной проблемой, оставленной Хрущевым своим преемникам, были отношения с Китаем. Попытка их улучшить во второй половине 1960-х гг. быстро обнаружила, что едва ли мотором конфликта служил волюнтаристский стиль внешней политики бывшего советского лидера. Дело уже не ограничивалось спорами о том, чья позиция является более правильной с точки зрения марксизма. Конфликты на границе, начатые еще в 1962 г., постепенно переросли в вооруженные бои, в которых приняли участие пограничники и войсковые части обеих сторон. Это случилось в 1969 г. в районах города Семипалатинска и реки Уссури. Ослабить напряженность на границе и произвести обмен послами удалось после визита Председателя Совета министров СССР А.Н. Косыгина в Пекин в сентябре 1969 г. Достигнутое здесь согласие прекратить взаимную полемику в советской и китайской печати недолго оставалось в силе. Правда, стороны воздерживались от военных действий, но их отношения вплоть до начала 1980-х гг. отличались открытой враждебностью и угрозами.
Политические связи СССР с другим его дальневосточным соседом — Японией — не были тесными и не претерпели в 1960–1980-х гг. каких-либо изменений к лучшему. Совместная Декларация 1956 г. официально сохраняла силу, однако советские дипломаты перестали о ней упоминать. Они недвусмысленно дали понять, что никаких территориальных претензий по поводу Курильских островов не признают. Сфера сотрудничества обеих стран охватывала в основном экономическую и научную области, но и она значительно уменьшилась в начале 1980-х гг. в связи с присоединением Японии к политическим и торговым санкциям против СССР после ввода советских войск в Афганистан.
Вьетнамский конфликт
СССР в 1960–1980-х гг. косвенно или прямо был вовлечен в три крупнейших международных конфликта. Первый из них — это война во Вьетнаме. Она велась с начала 1960-х гг. между правительством Северного Вьетнама (ДРВ) и южновьетнамскими партизанами, с одной стороны, и, с другой стороны, — националистической администрацией, контролировавшей при поддержке США ряд крупных городов и провинций Южного Вьетнама.
Конфликт закончился 20 января 1973 г. заключением Парижского соглашения, в соответствии с которым американские войска покинули Вьетнам. СССР не был в числе тех, кто подписал мирный договор. Но огромная материальная, военная и дипломатическая поддержка, которую он оказал ДРВ, помогла сохранить устойчивость и боеспособность как северовьетнамских войск, так и южновьетнамских повстанцев.
Ближневосточная политика СССР 1970–1980-х гг
Такую же помощь СССР оказывал на Ближнем Востоке противостоявшим Израилю арабским странам, в первую очередь Египту. В 1967 и 1973 гг. вспыхнули арабо-израильские войны, первая из которых закончилась поражением Египта, а вторая не привела к существенному изменению стратегической обстановки в регионе. СССР не подталкивал арабов к военным действиям, но его поддержка, несомненно, вселяла в них уверенность в победе. Отчаявшись в попытках достичь своих целей с помощью советского оружия, египетское правительство заключило с Израилем при посредстве США в 1979 г. так называемое «Кэмп-Дэвидское соглашение». Последовавшие затем протесты почти всего арабского мира едва ли имели для Египта вес по сравнению с тем, что он приобрел по соглашению 1979 г.: Синайским полуостровом и Суэцким каналом. Ухудшение советско-египетских отношений в результате сближения Египта с США и Израилем пошатнуло ближневосточную дипломатическую стратегию СССР.
Война в Афганистане
Актом, вызвавшим отрицательный международный отклик и имевшим тяжелые последствия для СССР, стало советское вторжение в Афганистан в конце декабря 1979 г. Оно было осуществлено по уже опробованной схеме — по «просьбе правительства» — правда, с одной поправкой: афганский президент X. Амин, пригласивший войска, стал первой жертвой своих «гостей». Решение об афганской операции принималось после долгих колебаний узкой группой лиц — Л.И. Брежневым, председателем КГБ Ю.В. Андроповым, министром иностранных дел А.А. Громыко и министром обороны Д.Ф. Устиновым. Ни одна из задач, поставленных перед «ограниченным контингентом» советских войск, выполнена не была. Более того, действия СССР спровоцировали резкое усиление антиправительственных сил в Афганистане и уменьшение поддержки правившего страной марксистского правительства.
Бесперспективность боевых операций в Афганистане стала очевидной довольно скоро. Однако в советских руководящих кругах продолжали питать иллюзии, что выход из тупика может быть найден либо путем «афганизации» войны (борьбы с оппозицией руками самих афганцев), либо посредством политики «национального примирения». Афганская война сильно ударила по престижу СССР. Ссылки советских дипломатов на статью 51 Устава ООН, допускавшую оказание помощи другим странам для отражения внешней агрессии, никого не убеждали — ни западных лидеров, ни мировое общественное мнение.
2.5. Отношения с восточноевропейскими союзниками
События в Чехословакии в 1968 г. и в Польше в 1980–1981 гг. стали серьезными испытаниями для советской дипломатии, из которых она не смогла выйти без существенных издержек. Демократические преобразования в Чехословакии («Пражская весна») побудили СССР и его восточноевропейских союзников ввести свои войска в Прагу в августе 1968 г. для «защиты социалистических завоеваний». В Польше, сотрясаемой на рубеже 1970–1980-х гг. рабочими забастовками, открытой интервенции не произошло. Но введение военного положения в этой стране в декабре 1981 г. также ударило по престижу СССР.