Это первый, самый простой сценарий… Второй сценарий я бы назвал «южнокорейский поворот» или, если хотите, «японский поворот» — с коренным изменением уклада и началом активного взаимодействия с Европой, для которой Россия могла бы стать жизненно важна и даже спасительна с точки зрения оживления Евросоюза. Ведь Россия — это практически 30 % населения Евросоюза, огромная территория, полезные ископаемые, которых в Европе мало, возможность построения множества замкнутых циклов производства. Население достаточно образованное, хорошо вливается в европейскую жизнь. Язык, близкий к германо-романским, — русские легко учат европейские языки, в отличие от азиатских. Наконец, абсолютно европейская культура. В этом случае не только Россия много получит от Евросоюза, но и Евросоюз от России — свежую кровь, пространство, транспортный коридор Юго-Восточная Азия — Европа, вдоль которого можно будет построить логистику и производство…
Если реализуется этот вариант, мы получим совершенно иную картину мира. Европейский союз, включающий в себя Россию, будет иметь около 1 млрд человек. Географически это будет самой большой объединенной территорией в мире с выходом к двум великим океанам — Тихому и Атлантическому — как это сейчас в Америке. Такое образование может стать самой мощной экономической структурой мира.
Кроме того, если мы входим в такой мощный союз, если удастся договориться и нормально ассоциироваться с системами НАТО, у нас снимется огромная проблема, связанная с военной нагрузкой, которая сейчас просто непосильна. Мы ведь на оборону и безопасность тратим чересчур много — в процентах к ВВП больше, чем большинство стран мира. И высвобожденные деньги, людские ресурсы и технологические возможности можно будет пустить на развитие страны. Мы, конечно, не перестанем вооружаться вовсе, но уже не в таких масштабах и теперь в кооперации…
Вот вам второй сценарий, в котором Россия наших внуков и правнуков — часть самого большого мирового союза — Европейского. И часть уважаемая, поскольку все понимают, что она привнесла в этот союз важные элементы, практически спасла его от стагнации.
А где вот эта точка бифуркации, из которой произойдет уход по одному из сценариев? Я имею в виду хронологически?
Где угодно. Кто мог сказать, что в Корее точка бифуркации наступит в конце 1980-х — начале 1990-х? Никто. Могла наступить раньше, могла позже. Но можно указать ее «дислокацию» — точка бифуркации зависит от общественного сознания. А общественное сознание развивается по своим законам, не глядя на политиков, мыслителей, священников. Социум просто абсорбирует информацию и на ней развивается. У нас сейчас много говорят, что Россия — интеллектуально и этически отсталая страна, что мы геев боимся, американцев боимся, европейцев не любим, на грабли наступаем все время. И это все правда. Но ведь эту отсталость нужно уметь измерять.
Чем измерять? Если на глазок, мне кажется, Россия отстает от остальной Европы на два поколения — 50 лет.
Ну да. Россия отстает культурно и этически от развитого Запада примерно лет на 50–70. Если вы посмотрите на Америку или Британию середины прошлого века, то вы увидите, что там было ровно то, что происходит сейчас в России. И процессы, которые там произошли, — от момента, когда афроамериканцу нельзя сесть рядом с белым в автобусе, до афроамериканца президента страны — произошли без революции. Афроамериканцы не брали власть, названия партий не поменялись. Это был эволюционный процесс развития общества, происходивший в силу естественных причин. И у нас будет то же самое.
Так что наша сегодняшняя российская «особость» — примитивная социальная организация, пограничное поведение, ксенофобия и шовинизм — не географическая, не национальная, не культурная, не конфессиональная черта. Это проблема чисто временного свойства. И мы проявляем все те же качества, которые проявляли развитые страны 50–70 лет назад — нетерпимость, агрессию, стремление к самоутверждению. Тот же дискурс, то же нарратив, та же система ценностей.
И тот же диковатый патриотизм?
Да. Полвека назад в Британии или США не тот патриотизм был, который у них сегодня, а тот, который у нас сейчас. Вспомните эксцессы типа маккартизма. Либералам, конечно, обидно, что Россия в этом смысле отсталая страна, но что делать — разные дети растут с разной скоростью. Кто-то вырывается вперед, кто-то отстает. У нас есть объективная причина для отставания — 70 лет социализма, которые сильно задержали развитие страны. И нефть, которая задерживает развитие сейчас. Тем не менее общество тяжело, медленно, но развивается. Посмотрите на российское общество сегодняшнее и образца 1990 года. Какая огромная разница!
В чем же она состоит?
В том, что общество, безусловно, гуманизируется.
Но в начале 1990-х отменили советскую уголовную статью за гомосексуализм. А в путинской России геев снова начали дискриминировать на законодательном уровне.
Есть нелепая статья о запрете пропаганды гомосексуализма, написанная как часть большого запретительного пакета. Есть еще целый ряд нелепых статей. Их цель — превратить правовую систему России в инструмент для защиты власти, развязать ей руки для точечных репрессий. Но это действия власти, а не отношение общества… В 1970-х и 1980-х оно было крайне агрессивно по отношению к геям. А сейчас такой агрессии нет.
Но, судя по интернету…
Не надо судить по интернету. Интернет, как и звонки в передачу, просто коллектор для активных фриков. Их, надо сказать, полно с обеих сторон. Есть фрики уродливо-патриотическо-православно-гомофобные антиамериканские, а есть фрики либерально-демократические проамериканские. Но фрики обычно не составляют основного содержания общества. А в России даже и в интернете подавляющее большинство людей все же настроены достаточно толерантно. Конечно, до современной европейской толерантности нам далеко, но и от 1970-х годов мы ушли безвозвратно.
А я, кстати, считаю, что тоталитаризмы — закономерный этап развития всех обществ на всех планетах вселенной, когда на историческую арену выбрасываются огромные массы вчерашних аутсайдеров и начинают решать…
Вам виднее, я не был на других планетах… Но от фашизма Россия сегодня очень далека. Посмотрите на пул общественного мнения в 2014 году. Ситуация на Украине, агрессия, разрекламированная внутри страны наиболее радикальным и активным способом… И тем не менее за военную операцию на Украине выступило меньше 25 % населения. Наше общество можно упрекать в пассивности, незрелости, в том, что оно не переросло предрассудки, не стало гражданским, но не в том, что оно фашистское. И если не случится каких-то катастроф, как в 1917 году, я был сказал, что российское общество растет в сторону Евросоюза, а не в сторону изоляции. И если ему дать расти, не мешать, а даже помогать — вот такими статьями, как это интервью, — это способствовало бы движению общества. Я еще раз повторюсь: развитие общества от действий власти не зависит, это власть зависит от уровня развития общества. Посмотрите на ту же Америку. Как влияли действия властей на самосознание общества? Никак. Власть не брала на себя руководящую и направляющую развитие общества роль. Про Маккарти я уже упомянул. Законы о сегрегации тоже никуда не девались. Суды поддерживали антиафроамериканские законы и даже злоупотребляли ими. А общество все равно развивалось! Оно развивается не потому, что князь приказал. Общество развивается, потому что в нем идут естественные процессы перестройки экономических отношений, трансформации информационных каналов, изменения систем эффективных социальных связей. Поэтому я бы предположил, что через 100 лет мы, скорее, интегральная часть Евросоюза, чем распавшаяся и умершая недоимперия, в которой живут нищие люди.
В любом случае помимо России в мире есть еще и другие страны и регионы. А земная цивилизация в целом меня волнует больше, чем ее кусочек по имени «Россия», что бы с ней ни случилось. Есть еще Африка, две Америки, Азия. Куда все это движется?
Мне кажется, что в мире сегодня существует несколько долгосрочных трендов. Во-первых, несмотря на кризисы и спады, ВВП мира поступательно растет почти по прямой линии. Это значит, что мир через 100 лет будет существенно богаче, чем сейчас; в рейтинге приоритетов человека жизнеобеспечение станет менее важным, и значительно большее внимание будет уделяться качеству жизни.
Во-вторых, в мире последовательно падает рождаемость. Вообще, отрицательная корреляция между ВВП на человека и рождаемостью — это один из немногих бесспорных фактов, наблюдаемых уже более века. По всей видимости, за 100 лет мы переживем проблему «молодых стран» (во многих бедных странах сегодня средний возраст жителей очень низкий), и в начале XXII века скорость роста населения мира будет близка к нулю — если только не вмешается третий фактор. Этим фактором может стать быстрый рост продолжительности жизни, причем растет она не столько за счет сроков максимального дожития (за последние 200 лет верхняя планка принципиально не изменилась — это 95–105 лет), сколько за счет доли населения, не умирающей в молодом, зрелом и пожилом возрастах. Через 100 лет мы, вероятно, будем иметь мир, в котором на 1 человека будет рождаться в среднем 0,8–1 ребенок, средний срок жизни поднимется до 90–95 лет, а средний возраст будет составлять около 50 лет — это будет мир зрелых людей.
Мы можем даже попробовать сопоставить эти факторы количественно: при нынешних темпах роста мировой ВВП вырастет за 100 лет в 19 раз. При этом население Земли вряд ли даже удвоится. Это значит, что средний житель Земли будет жить в 9 раз богаче, чем сейчас. Но это не значит, что каждый человек будет через 100 лет существенно богаче, чем был бы сегодня. В среднем доходы более бедной половины населения планеты растут в последние 50 лет примерно на 1 % в год — то есть при сохранении тенденции они за 100 лет вырастут всего в 2,7 раза при росте населения в 2 раза, а это всего лишь 40 %-ный рост доходов на человека. Так что мир через 100 лет обещает быть