Россия в Первой мировой войне — страница 57 из 102

Общий состав воздушных сил Русской армии к началу войны был следующий:

Авиационных отрядов (эскадрилий) — 39

Самолетов — 263

Воздухоплавательных рот — 12

Летчиков — 129

Наблюдателей — 100

Через несколько месяцев после начала войны, т.е. в зиму 1914–1915 гг., многие отряды (эскадрильи) очутились в совершенно критическом положении вследствие полной изношенности аэропланов и моторов. Пришлось эти отряды отвести в тыл для перевооружения аппаратами и для переучивания летчиков полетам на новых системах. Часть отрядов, имевших «ньюпоры», перевооружились «моранами-парасоль». Некоторые отряды получили отремонтированные, захваченные нами немецкие и австрийские аппараты; еще позже появились «вуазены» с 130-сильными моторами. Но все это перевооружение производилось без плана и хаотично. К весне 1915 г. большая часть отрядов была перевооружена и вновь появилась на фронте. Начали работать и авиационные школы, но все снабжение материальной частью по-прежнему было неудовлетворительным: мы получали из Франции только те образцы, которые считались там устарелыми.

Осенью 1915 г. германское наступление на Сербию прервало нашу кратчайшую связь с Францией, и отправленные нам аппараты и моторы оказались отрезанными в Салониках. Пришлось их переслать в Архангельск, куда по причине раннего замерзания они не дошли и остались зимовать в Александровске (на Мурмане).

Вследствие этого к весне 1916г. наша авиация вновь оказалась в критическом положении. Выписанные нами французские самолеты лежали частью на Мурмане, частью во Франции; аппараты, выстроенные в России, за неимением к ним моторов загромождали склады и заводы. Когда же в июне месяце 1916 г. прибыли наконец в отряды французские аппараты, то они оказались совершенно устарелыми, и мы оказались не в состоянии бороться в воздухе с неприятелем на равных шансах. Большинство воздушных боев между немецкими «фоккерами» и нашими аппаратами оканчивается не в нашу пользу, и длинный список доблестно погибших наших летчиков растет ежедневно.

К 1 сентября 1916 г. наши воздушные силы достигли следующего состава:

Авиационных отрядов (эскадрилий) — 75

Воздухоплавательных рот — 36

Самолетов — 716

Летчиков — 502

Наблюдателей — 357

Если мы сравним вышенапечатанные цифры с соответствующими данными, приведенными для начала войны, то нельзя не констатировать рост наших воздушных сил. Но такое примитивное сравнение говорит слишком мало. Дело в том, что за тот же период времени возросла и самая численность Русской армии. К 1 сентября 1916 г. число пехотных дивизий в Действующей армии по сравнению с началом войны удвоилось. Таким образом, при сравнении сил наших воздушных войск начала войны и конца 1916 г. нужно принять во внимание, что во втором случае эти войска должны были обслуживать в два раза более численную армию. Подойдя к интересующему нас сравнению с такой точки зрения, мы должны прийти к заключению, что в конце 1916 г. Русская армия оказалась оборудованной авиацией лишь очень немногим лучше, нежели в начале войны. Но если принять во внимание то, что за 2,5 года войны германская армия, так же как и французская и британская, сделала громадные шаги по пути развития своих воздушных сил, то окажется, что к концу 1916 г. Русская армия стала еще беззащитнее в воздухе, чем была в 1914 году. В печатаемой ниже таблице приведены данные о произведенных нашей авиацией полетах с начала войны до 1 сентября 1916 г. 

Число полетов, произведенных русской авиацией с начала войны по 1 (14) сентября 1916 г.

Летало летчиков	Совершено всеми летчиками полетов	Общей продолжительностью (в часах)
1914 г.	1915 г.	1916 г	1914 г.	1915 г.	1916 г.	1914 г.	1915 г.	1916 г.
Январь	—	148	196	—	725	944	—	674	1331
Февраль	—	169	165	—	967	728	—	965	882
Март	—	180	201	—	1021	1230	—	1123	1816
Апрель	—	183	231	—	1526	1454	—	1912	2059
Мам	—	193	256	—	1713	2234	—	1954	3101
Июнь	—	191	265	—	1603	1441	—	1728	2592
Июль	129	202	299	1162	1841	1347	1151	2150	2440
Август	—	192	369	—	1597	2116	—	1672	3444
Сентябрь	90	189	—	369	1231	—	409	1762	—
Октябрь	96	181	—	506	1040	—	521	1377	—
Ноябрь	117	176	—	720	842	—	695	975	—
Декабрь	117	169	—	472	732	—	412	873	—
ИТОГО	549	2173	1982	3229	14 838	11521	3458	17165	20 315
ВСЕГО	4704	29 588	40 938

Приводимые в этой таблице цифры ярко показывают, насколько незначительной по своим размерам была работа авиации в Русской армии. Возьмем для примера месяц самой интенсивной работы. Это — август 1916 г., в течение которого совершено было 2116 полетов с общей продолжительностью 3444 часа. Это дает в среднем на один день августа 68 полетов с общей продолжительностью в 111 часов. Но в это время Русская Действующая армия состояла из 14 армий (№ 1–12, Особая и Кавказская) с общим составом более 200 пехотных и 50 кавалерийских дивизий. Протяжение боевой линии, не принимая в расчет Кавказского фронта, превосходит 1000 километров. И для обслуживания таких колоссальных сухопутных сил авиация может производить в день лишь 68 полетов с общей продолжительностью в 111 часов. Чрезвычайная слабость наших воздушных сил отчетливо сознавалась во всех инстанциях русского командования. «Брусилов, Каледин, Сахаров, — записывает в июне месяце в своих воспоминаниях председатель Государственной думы М.В. Родзянко^{174}, — просили обратить самое серьезное внимание на авиацию. В то время как немцы летают над нами, как птицы, и забрасывают нас бомбами, мы бессильны с ними бороться…» Отлично сознавала это наша Ставка и потому внесла на Междусоюзническую конференцию, собравшуюся в январе 1917 г., просьбу о присылке Русской армии в ближайшие после 1 января 1917 г. восемнадцать месяцев 5200 самолетов.

КВАЛИФИЦИРОВАННЫЕ РАБОЧИЕ

Мы начали настоящую главу с указания на то, что причины кризиса, переживавшегося Русской армией в течение мировой войны, были двух родов: одни являлись следствием объективных условий, другие должны быть отнесены к неумению наших руководящих верхов «предвидеть» и «организовать». На более внимательном рассмотрении последних мы и остановимся в конце этой главы, так как причины эти имели следствия не только в области материальных явлений, но и в области психики армии и страны. И в армии, и в стране росло недоверие и накапливалось то неудовлетворение, которое, несомненно, ускорило революционный взрыв.

Нам уже приходилось указывать на то, что ни наш закон, ни наше Военное министерство не предусмотрели вопроса о военной повинности квалифицированных рабочих. Это чрезвычайно чувствительно отозвалось на нашей и без того очень слабо развитой в мирное время военной промышленности. «Все протесты Главного артиллерийского управления, — пишет генерал Маниковский^{175}, — оставались без внимания, а между тем работа на военных заводах требовала такой большой точности и тонкости, что успешность ее была под силу только особым специалистам, вырабатывающимся не скоро. Интересно отметить, что на многих наших казенных заводах это ремесло обратилось в наследственное, преемственное, передававшееся из поколения в поколение. На этих гнездах мастеров развивалась и совершенствовалась вся наша военная заводская промышленность».

Когда же значительная часть этих рабочих без всякого разбора была взята в войска, на заводах настал кризис, справиться с которым было трудно, так как освобождение от строевой службы специалистов-рабочих, служащих в рядах войск в качестве нижних чинов, вызывало на практике большие затруднения.

Как видно из доклада начальника Генерального штаба генерала Беляева от 22 февраля/7 марта 1915 г., Военное министерство решительно не допускало возвращения на заводы и фабрики тех рабочих нижних чинов, которые уже попали в регулярные части войск. Мотивом к этому выставлялось «удручающее моральное впечатление, которое производило бы такое возвращение на товарищей этих нижних чинов, остающихся в строю». Решено было допускать возвращение рабочих лишь в исключительных случаях, но тогда заводы, ходатайствующие о возвращении им рабочего нижнего чина, должны были сами указывать ту войсковую часть, в которой он служит. Подобная бюрократическая уловка сводила возможность использовать это и без того скупое разрешение почти к нулю. При порядке 4 — б-недельного обучения новобранцев и ратников в составе запасных батальонов и распределения их затем по войскам штабами фронтов Главное управление Генерального штаба, так же как и местное начальство военных округов, было лишено всякой возможности получить сведения о месте нахождения данного нижнего чина. На практике же заводы могли сообщать только о том, куда направил воинский начальник данного рабочего, и не могли указать, в какой войсковой части служит лицо, о котором они ходатайствуют, поэтому подобные ходатайства удовлетворялись лишь как редкое исключение.