рых падает на внешние займы. «Дальнейший рост расходов, и прежде всего – на гонку вооружений, подорвет не только финансовое благополучие [империи], но и ее внутреннюю мощь, и международное политическое значение»[268].
Великий князь Александр Михайлович вспоминал, что «очередная японская нота от 31 декабря 1903 года была больше похожа на ультиматум: Россия должна исключить Корею из сферы своих интересов и признать территориальную неприкосновенность Маньчжурии и Китая. Мы сидели после завтрака в кабинете государя, курили и разговаривали о незначительных вещах. Императрица была беременна, и Ники надеялся, что на этот раз родится мальчик. Он ни слова не говорил о положении на Дальнем Востоке и казался веселым. Это была его обычная манера избегать разговоров на неприятные темы. Я насторожился. “В народе идут толки о близости войны, – сказал я. Государь продолжал курить. – Ты все еще намерен избегнуть войны во что бы то ни стало?” – “Нет никакого основания говорить о войне!” – сухо ответил он. “Но каким способом ты надеешься предотвратить объявление войны японцами, если ты не согласишься на их требования?” – “Японцы нам войны не объявят”. – “Почему?” – “Они не посмеют”. – “Что же, ты примешь требования Японии?” – “Это становится, наконец, скучным. Я тебя уверяю, что войны не будет ни с Японией, ни с кем бы то ни было”. – “Дай-то Бог!” – “Это так и есть!”»[269]
Царское легкомыслие дорого обошлось России…
Если Николай II и был одержим абстрактной идеей морального одухотворения внешней политики, то председатель Совета министров И.Н. Дурново намеревался сохранить существующее соотношение вооруженных сил в мире без новых финансовых издержек, покрывать которые в силу сохранения самодержавия становилось невозможно. Любые, пусть и ограниченные, экономические реформы повелительно требовали структурных изменений в незыблемой вертикали государственной власти Российской империи. Современная армия, формируемая согласно техническим требованиям XX века и управляемая образованными офицерами, сама по себе таила опасность для царизма. Движение декабристов первой четверти XIX века, пошатнувшее российское самодержавие, стало серьезным уроком для Александра II Освободителя, который начал процесс радикального реформирования социально-экономического устройства Российской империи. Контрреформы Александра III Миротворца преследовали цели форсированной индустриализации страны, осуществление которых было возможно при сохранении международной стабильности. Модернизация армии и военно-морского флота в это время не прекращалась, но была связана главным образом с их техническим обновлением. Николай II подобно Гамлету поклонялся тени своего отца, но не понимал его гибкой внешней политики, а деда вообще вспоминать не любил. Злые языки утверждали, что Николай II не мог простить ему продажи Аляски! В этом смысле царя никоим образом нельзя считать продолжателем политики последних великих императоров.
Вооруженные силы России к активным военным действиям не были готовы. Имея под ружьем 1,1 миллиона человек, Генеральный штаб располагал на Дальнем Востоке к январю 1904 года 98 тысячами солдат и офицеров, 148 орудиями и 8 пулеметами. Тихоокеанский флот уступал японским военно-морским силам по количеству артиллерийских и минных кораблей. Пропускная способность Сибирской железной дороги составляла 4 пары поездов в сутки из-за паромной переправы через Байкал. Переброска одного армейского корпуса из Центральной России на Дальний Восток занимала 26 дней в летнее время.
План ведения войны с Японией, составленный военным министром генерал-адъютантом Н.А. Куропаткиным, был явно списан с учебников русской военной истории. Он предусматривал упорную оборону Порт-Артура в тесном взаимодействии с флотом и последовательный маневренный отход русских корпусов и дивизий вдоль КВЖД с тактическими боями к Харбину, где к тому времени должны быть сосредоточены главные силы Маньчжурской армии. По существу, царю был представлен перелицованный вариант летней кампании 1812 года – отступление Барклая де Толли к Смоленску, и Кутузова к Бородину. Искушенный царедворец знал, что «царскосельский затворник» втайне преклонялся перед гением Александра I. Естественно, Николаю II план понравился, пусть в нем совершенно не учитывались ни малая пропускная способность КВЖД, ни географическое расположение Порт-Артура, ни боевые возможности Тихоокеанской эскадры.
Русско-японская война стала первым глобальным прецедентом обратного воздействия локального вооруженного конфликта на состояние всей европейской политической системы[270].
Поражение России в корне изменило международную ситуацию в Европе. Русская революция 1905—1907 годов ускорила подготовку и государств Антанты, и монархий Тройственного союза к мировой войне, так как Россия утратила роль крупного политического и силового фактора на мировой арене. Образно говоря, потеря военно-морского могущества грандиозной евразийской державой и, соответственно, исчезновение крупнейшего геополитического центра влияния в мире, пусть и ненадолго, привели в движение все государства в глобальном масштабе. Проигранная с позором «маленькая победоносная война» Николая II привела к Великой войне, которая коренным образом изменила политическую карту мира и впоследствии привела к многообразным пароксизмам цивилизации в форме тоталитаризма.
Председатель Адмиралтейства великий князь Алексей Александрович создал на флоте неповторимую атмосферу благодушия. «Светский человек с головы до ног – le beau brummell, – которого баловали женщины, Алексей Александрович много путешествовал. Одна мысль о возможности провести год вдали от Парижа заставила бы его подать в отставку. Но он состоял на государственной службе и занимал должность ни много ни мало генерал-адмирала Российского Императорского флота. Трудно было себе представить более скромные познания, которые были по морским делам у этого адмирала могущественной державы. Одно только упоминание о современных преобразованиях в военном флоте вызывало болезненную гримасу на его красивом лице… Это беззаботное существование было омрачено, однако, трагедией: несмотря на все признаки приближающейся войны с Японией, генерал-адмирал продолжал свои празднества и, проснувшись в одно прекрасное утро, узнал, что наш флот потерпел позорное поражение в битве с современными дредноутами микадо. После этого великий князь подал в отставку и вскоре скончался»[271].
После него шефство над российским военно-морским флотом возложил на себя лично полковник лейб-гвардии Преображенского полка император Николай II, до венчания на царство исполнявший должность младшего офицера кавалерийского эскадрона. Для удобства царя как пожизненного председателя Адмиралтейского Совета, негласно присвоившего себе почетный титул «адмирала Тихого океана», чин «генерал-адмирал» был исключен из Положения о воинской службе[272].
Дальневосточная авантюра подорвала российский экономический потенциал и нанесла невосполнимый урон престижу империи. Потери русской армии только во время осады Порт-Артура составили 28 тысяч человек убитыми. Маньчжурская же армия в совокупности лишилась 52 501 солдата и офицера.
В результате поражения в Цусимском бою Россия фактически осталась без военно-морского флота. В ходе войны было потоплено или взято в плен 15 броненосцев, в том числе 6 новейших эскадренных броненосцев типа «Бородино», 2 броненосца береговой обороны, 11 крейсеров, из которых 5 кораблей относились к крейсерам 1-го ранга, 5 морских канонерских лодок, 22 эсминца, 22 миноносца, 4 военных транспорта и 8 портовых судов. Общая стоимость этих кораблей составляла 230 миллиона рублей золотом, а вместе с артиллерийским и минным вооружением, хранившимся в Порт-Артуре и тоже доставшимся японцам в качестве трофеев, прямые материальные потери флота составили 255 888 951 золотой рубль[273].
Черноморский флот был закупорен, так как проход через Босфор и Дарданеллы запрещали международные договоры, в то время как в его составе находилось 6 эскадренных броненосцев, 2 крейсера 1-го ранга, 17 эсминцев, 12 миноносцев и 4 подводные лодки. В Сибирской флотилии по условиям Портсмутского мирного договора оставались наскоро отремонтированные крейсер 1-го ранга «Аскольд», одна канонерская лодка и 13 миноносцев. Прославленные броненосные крейсеры «Россия», «Громобой» и «Богатырь» с океанскими обводами и водоизмещением переводились в Кронштадт, чтобы ржаветь на якорной стоянке в мелководной для их осадки с боевым водоизмещением Балтийской акватории.
Великий князь Александр Михайлович вспоминал: «14 мая 1905 года флот наш был разбит под Цусимой японцами, но это не имело влияния на Николая II. Слава его царствования еще не приобрела определенных очертаний. Он проходил через стадии своей жизни и верными шагами шел в том направлении, которое было указано его многочисленными комплексами. Он потерял во все веру. Хорошие и дурные вести имели на него одинаковое действие: он оставался безразличным. Единственной целью жизни было здоровье его сына… Если бы Николай II родился в среде простых смертных, он прожил бы жизнь, полную гармонии, поощряемый начальством и уважаемый окружающими. Он благоговел пред памятью отца, был идеальным семьянином, верил в незыблемость данной им присяги и прилагал все усилия, чтобы остаться честным, обходительным и доступным со всеми до последних дней своего царствования. Не его вина была в том, что рок превращал его хорошие качества в смертоносные орудия разрушения. Он никогда не мог понять, что правитель страны должен подавить в себе чисто человеческие чувства»[274].
Национальный позор, сравнимый с поражением в Крымской войне, России пришлось пережить вновь, только в несравнимо большем масштабе. «Не Россию разбили японцы, не русскую армию, – писал С.Ю. Витте, – а наши порядки, или, правильнее, наше мальчишеское управление 140-миллионным населением в последние годы»