С ними в поисках «Гебена» черноморские броненосцы вышли в марте 1915 года к берегам Турции. Гидросамолёты произвели разведку и установили, что в Босфоре крупных кораблей противника нет. Вначале предполагалось использовать авиацию для разведки, но в ходе операции самолётам было приказано нанести бомбовый удар по береговым военным объектам и пригородам Стамбула[479].
Огромный «Гебен» после этих событий в море не выходил.
Вступление турок в войну сказалось на расстановке сил на Восточном фронте. Русская армия была вынуждена приступить к крупномасштабной перегруппировке своих сил, что позволило командованию Тройственного союза начать наступление и оккупировать часть западных губерний.
В декабре 1914 года начальник 20-го КАО Юго-Западного фронта подъесаул В.М. Ткачев первым из русских лётчиков сбил в воздушном бою вражеский самолёт – он из личного револьвера расстрелял экипаж австрийского разведчика «Альбатрос C.II». За свой подвиг Ткачев был награжден орденом Святого Георгия 4-й степени[480].
В течение зимы первого военного года на всех фронтах не происходило воздушных столкновений, поскольку этому препятствовала и постоянная нелетная погода, и начавшаяся обоюдная реорганизация управления и структуры военной авиации после осознания в Версале и Берлине необходимости вести длительную войну на истощение. Лётчики воюющих держав ограничивались воздушной разведкой, избегая боевых контактов. Лишь 5 февраля 1915 года лейтенант Ведхем и лётчик-наблюдатель лейтенант Барт на двухместном самолёте MS.11L из 3-й эскадрильи Королевских воздушных сил сбили австро-венгерский разведчик «Авиатик В.I» близ Менвиля.
Второй воздушный таран совершил 22 марта 1915 года младший лётчик 4-го КАО прапорщик А.А. Казаков. Над селом Гузов он встретил двухместный германский разведчик «Альбатрос С III». «Что было делать? – рассказывал Казаков. – Два фронта, 40 тысяч глаз – русских и немецких – смотрели на нас из окопов. Уйти, не сделав ничего, находясь в нескольких метрах от противника, – позор перед этими 20 тысячами русских глаз». Решив не отступать, он ударил колесами по верхней плоскости самолёта противника. «Что-то рвануло, толкнуло, засвистело, в локоть ударил кусок крыла моего “морана”… “Альбатрос” наклонился сначала на один бок, потом сложил крылья и полетел камнем вниз»[481].
Самолёт Казакова из-за сломанного колеса шасси перевернулся при посадке на своем аэродроме. Лётчик был награжден орденом Георгия 4-й степени и именным Золотым Георгиевским оружием.
Над Несвижем 30 июля 1915 года штабс-капитан Крутень на своем «ньюпоре» сбил австрийский «Альбатрос В.III». В своем рапорте он писал: «Настиг неприятельский самолёт и отрезал ему путь к позициям. Он пробовал прорваться, нырнул под меня. Я, пикируя на него, выпустил по нему одну обойму, но мало. Сейчас же повернул за ним, переменил обойму и снова повел преследование, отрезая ему обратную дорогу. Над местечком Несвижем удалось близко подойти к нему спереди. Он снова пробовал нырнуть, но я, выпуская на пикирующем спуске по нему вторую и последнюю обойму, попал несколькими пулями в жизненные части аппарата». Уже 2 августа там же Крутень после короткого боя уничтожил второй «альбатрос». Он был награжден орденом Святой Анны 4-й степени с мечами и орденами Святого Станислава 2-й и 3-й степеней. В приказе по 2-й армии Западного фронта говорилось: «1 августа сего года, около 19 часов, над Несвижем появился неприятельский самолёт. Командир 2-го авиационного отряда истребителей штабс-капитан Е.Н. Крутень, всего лишь 30 июля сбивший немецкий самолёт в районе Своятичи, тотчас же поднялся на своем “ньюпоре”, нагнал немца и вступил с ним в бой. Я, многие чины моего штаба и весь город любовались смелым поединком двух самолётов. Штабс-капитан Крутень коршуном налетал на немца и после короткого, но чрезвычайно эффектного боя сбил немецкий “альбатрос“, вынудив раненого лётчика спланировать недалеко от города. Население, с захватывающим интересом следившее за смелыми и искусными действиями нашего героя-лётчика, радостно кинулось за город, где и устроило ему овации. Штабс-капитану Крутеню за проявленную им исключительную выдающуюся удаль, бесповоротную решимость и доблесть в борьбе с врагом объявляю мою сердечную благодарность. Приказываю представить его к награде.
Подписал командующий армией генерал от инфантерии Смирнов»[482].
В 1916 году главковерх царь Николай II вручил ему орден Святого Георгия 4-й степени.
Оказавшись в морской блокаде, лишавшей государства Тройственного союза возможности подвоза сырья и продовольствия из колоний и нейтральных стран, Германия и Австро-Венгрия объявили в марте 1915 года о введении по предложению социал-демократических депутатов «военного социализма». Они приступили к тотальной милитаризации экономики, которая должна была обеспечить длительное сопротивление индустриальным державам Антанты.
Правительства и парламенты государств Центральной Европы перешли к распределительно-плановому хозяйству, когда продовольственные и вещевые карточки выступали фактическим заменителем денег и где действовал известный принцип «кто не работает, тот не ест», а централизация управления и контроль над производством и потреблением были доведены до высшей степени совершенства. Самолётостроители, бывшие одновременно собственниками заводов, выполняли лишь функции директоров, управляющих производством, подчиняясь военным эмиссарам, а владельцы мелких предприятий работали по заказам государства на принципах отложенного кредита. Эта политика получила название «план Гинденбурга», хотя вклад фельдмаршала состоял лишь в озвучивании социал-демократической программы интенсификации промышленности в рейхстаге.
Кайзер Вильгельм II, разочаровавшийся в возможностях дирижаблей Цеппелина, именным рескриптом создал Инспекторат авиации, Idflieg, под руководством генерала от кавалерии Э. фон Геппнера.
Все промышленные предприятия и крупные ремесленные мануфактуры, ранее специализировавшиеся на изготовлении железнодорожных и трамвайных вагонов, коммунальных электрических устройств и мебели в военное время перепрофилировались в самолётостроительные заводы.
В условиях мобилизационной экономики «военного социализма» все самолётостроители объявлялись директорами собственных, но «национализированных на время войны предприятий» и были обязаны любой ценой выполнить государственный заказ. Самолёты-бомбардировщики постепенно должны были сменить дирижабли и стать главной ударной силой рейхсвера.
По межправительственному соглашению, заключенному в 1915 году между Германией и Австро-Венгрией, все аналогичные компании на территории союзной империи переходили в подчинение Idflieg. На предприятиях союзной империи настойчиво рекомендовалось только совершенствовать германские серийные модели.
Генерал Геппнер ввел строгий «казарменный» распорядок конструирования новых военных самолётов: на их проектирование и испытания директорам – распорядителям авиастроительных предприятий отводилось ровно 60 дней. В противном случае на них налагались штрафные санкции. Централизация в области экспериментального и серийного самолётостроения в странах Тройственного союза была доведена до совершенства.
Первым успехом нового ведомства под руководством генерала от кавалерии стало создание специализированного самолёта-истребителя. Такие аэропланы с пулеметным вооружением должны были парализовать действия разведывательной авиации противника на Западном фронте. И первым самолётом этого класса стал моноплан конструкции Антони Фоккера E.I «Айндеккер». Конструктор выполнил задание за 14 дней.
Первым лётчиком-истребителем стал выдающийся французский пилот-рекордсмен вольноопределяющийся сержант Роллан Гарро из эскадрильи MS.26. Он с помощью конструктора Р. Солнье установил на своем «моране» пулемет для стрельбы через вращающийся винт со стальными отсекателями в местах вероятного попадания пуль на лопастях. С помощью своего простого и гениального приспособления он уничтожил и серьезно повредил 7 неприятельских самолётов, Учитывая, что лишь 7 % пуль попадали в винт, темп стрельбы заметно не снижался. Гарро стал первым «убийцей немецких аэропланов» среди пилотов Антанты. Вслед за ним 15 января 1915 года лётчик эскадрильи MS.49 Эжен Жильбер заявил о первой победе по «методу Солнье».
Следующим стал знаменитый воздушный акробат Адольф Пегу, погибший 31 января 1915 года. Он пережил русского мастера пилотажа Нестерова всего на пять месяцев.
Самолёт Гарро 18 апреля 1915 года был подбит ружейным огнем с земли и совершил вынужденную посадку на территории, занятой германскими войсками. Лётчик оказался в плену, где пробыл долгих три года. Будучи в лагере для военнопленных, Гарро был окружен всеобщим уважением.
Самолёт «Моран-Солнье MS.14N» доставили в конструкторское бюро Фоккера для выяснения возможностей аналогичной установки пулемета. Он сразу уловил главную техническую идею Гарро. Фоккер обратился к архивам, где обнаружил забытый всеми, кроме него, патент синхронизатора швейцарского инженера Франца Шнейдера. На его основе он создал собственный механизм синхронизации стрельбы – пока только через двухлопастный винт ротативного французского двигателя[483].
Генерал Геппнер распорядился начать производство копий французских ротативных авиамоторов. Такие двигатели стали через две недели серийно производиться на заводах в Германии под маркой «Оберурсель UR.I» и «Гебель “Гоэ” I.A».
Он приказал скопировать и сам «блиндированный винт», но из этой затеи ничего не вышло: немецкие пули были остроконечными и имели сердечник из хромистой стали. Они быстро разбивали уголки отсекателя, разрушая винт. Утяжелять отсекатель было невозможно, так как это резко снижало возможности винта. Немцев заинтересовала в «моране» не только система вооружения, но и сама конструкция аппарата. На заводе «Пфальц» в Баварии начали строить в серии их копии для германской армии. Так, «Моран-Солнье MS.14Н» стал «Пфальцем Е.I», a MS.11L «парасоль» получил индекс «A.II».