Обычно все деревни или посёлки: что людские, что варварские, встречали меня привычным шумом и гамом, что создавала простая сельская жизнь. Бегающие дети, мычащая скотина, звуки работы… Но в этот раз над посёлком воцарилась прямо-таки мёртвая тишина, и это заставляло напрягаться.
Дойдя до нужного дома, я постучал в дверь латной перчаткой.
— Заходи. — послышался из глубины дома приглушённый голос.
Смутно знакомый мне голос.
Я нашёл Вальгарда сидящего у небольшой печки. Он мерно, неторопливо закидывал туда исписанный неизвестными мне закорючками пергамент, и, похоже, почти закончил это занятие: оставалось лишь совсем небольшая стопка.
— Здравствуй, друг. — степенно поприветствовал старого знакомого я.
Гигант хмыкнул. В отличие от нашей последней встречи оборванцем от отнюдь не выглядел: аккуратно заплетённые серые волосы, ожерелье из разнообразных когтей и клыков на шее, рубашка, напоминающая белый шёлк с искусной темно-синей вышивкой, качественные кожаные сапоги и брюки.
— Всё ещё друг? А я думал, ты пришёл сюда за присягой. Здравствуй, Горд.
— Друзья навеки, помнишь? Одно не мешает другому. Ваши шаманы могли бы выделить мне и другой клан, так уж совпало. — слегка улыбнулся я.
— Я помню нашу клятву. Хотел лишь убедиться, что и ты не забыл. Разумные иногда склонны забывать свои слова. — мерно кивнул Вальгард, бросай очередной пергамент в топку.
— Можешь не сомневаться, у меня хорошая память.
Гигант кивнул и кинул последний лист пергамента в огонь и жестом предложил мне сесть на стол напротив себя. Я с лёгким удивлением отметил, что там стоит деревянный стул, сделанный специально под рост человека: высокий и со ступенькой, чтобы залезая на него, мы оказались лицом к лицу.
Я снял шлем и положил его на стол. Некоторое время мы смотрели друг другу глаза, отмечая изменения произошедшие с друг другом.
— Нам многое стоит обсудить. Но сперва стоит уладить формальности. — наконец, нарушил молчание Вальгард и тихо, как-то по-особому, свистнул.
Вскоре в комнате появился пожилой гигант с посохом шамана. Он вопросительно уставился на вождя, и тот утвердительно кивнул ему.
— Я, Вальгард Свирепый, клянусь тебе, человек по имени Горд, в вечной верности. И пусть духи предков и духи стихий будут свидетелями моих слов и моих дел.
Шаман прикрыл глаза. И в этот момент я почувствовал, как что-то коснулось моей души.
Это не было больно или неприятно. Но было крайне неожиданным. Подозреваю, обычный человек мог даже не заметить подобного: но демон учил меня работать с душами, и со своей собственной в особенности. Я судорожно вдохнул воздух и уцепился за стол, привыкая к новому ощущению.
Вождь и шаман переглянулись. Похоже, такой реакции явно не ожидалось.
— Клятва скреплена духами. — коротко, слегка коверкая ударения, сказал на ломаном человеческом языке шаман.
Вальгард кивнул и взглядов велел тому удалиться. Мы остались наедине.
— Странная реакция. Обычно те, кто не владеет искусством духов, даже не замечают того, как духи засвидетельствую клятву. — заметил варвар.
Я некоторое время помолчал. Мысли прыгали, и я судорожно пытался понять, что же сделал шаман. По всему выходило, что тот каким-то образом связал мою душу с душой Вальгарда. Я отчётливо чувствовал связь, с которой в теории можно сделать что угодно. Тонкая и почти невесомая нить, которую можно было легко оборвать, словно приклеилась к моей сущности.
— Каков функционал клятвы?
— Духи карают предателя в случае необходимости. Впрочем, ты можешь освободить меня от клятвы в любой момент. — буднично пожал плечами Вальгард.
Я на миг зажмурился, сосредоточиваясь на связи и пытаясь понять, что же она делает. По всему выходило, что работала клятва в одностороннем порядке: будучи тесно связанной с разумом и душой. Пожалуй, если сосредоточится и отдать приказ, я мог бы тонким, незаметным импульсом просто разорвать связи души и разума с телом! Без всякого искусства смерти убить предателя одним лишь усилием воли! И даже больше того: казалось, этот функционал мог сработать и без моего разрешения: клятва убьет Вальгарда, если тот сам станет считать себя предателем!
Связь выглядела тонкой и непрочной, но возможно, это было обманчивым впечатлением. Но вот в искусности это творение сумрачного гения говорящих с духами на первый взгляд превосходило клятву жизни, что давали друг другу люди, как элегантный дворец превосходит землянку. Это даже не было магией, искусством нейтраля в том смысле, в котором понимали его мастера людей: чистая духовная связь. Подобный подход сильно напоминал мне техники, которыми я мог вырвать, пытать, или пленить чужую душу через искусство смерти. Вот только применялся более тонкий подход, и пока мне оставалось лишь гадать, как именно шаман провернул подобное.
Возможно, от обучения у Исгерда в итоге будет заметно больше толка, чем я думал изначально.
Вальгард спокойно сидел напротив и ждал, пока я собирался с мыслями, не беспокоя меня. Однако нам ещё многое стоило обсудить. Открыв глаза, я спросил его:
— Что ты знаешь о моей сделке с вашим советом шаманов?
— Мне и моему клану приказано присягнуть тебе на верность и следовать за тобой на юг. Особых подробностей не сообщали. Впрочем, мне и так известно, что любое решение совета шаманов так или иначе идёт на благо всего нашего народа. — развёл руками глава клана.
Я забарабанил пальцами по столу, бросая задумчивый взгляд на друга и вассала. Следовало тщательно обдумать, какую часть своих планов необходимо поведать. Но прежде чем я успел принять решение, тот внезапно заговорил:
— Я не знаю, как у вас, людей, принято доказывать свою верность, но я вижу, что тебя гложут сомнения на этот счёт. И это правильно — ни одна клятва не является абсолютом. Случается и так, что смерть как наказание за предательство не останавливает от ударов в спину. Поэтому я скажу тебе вот что: я убил двух своих сыновей ради тебя. Достаточное ли это доказательство верности?
Глаза вождя со стальной решимостью смотрели на меня. Я же на миг замер соляной статуей: подобная заявка была, мягко сказать, неожиданной.
— Насколько я знаю, до недавнего времени ты даже не знал о моём появлении на севере. Мне бы хотелось некоторых подробностей. — мягко ответил я.
А ради меня ли их ты убил — этот вопрос повис в воздухе. Вальгарда, впрочем, это совсем не смутило.
— Двое моих старших сыновей давно хотели занять место вождя. После плена и последнего поражения моя популярность в клане резко упала. Впрочем, я хороший вождь, так что около половины клана меня всё равно поддерживало. Ситуация шаткая, конечно, но не критичная. Когда шаманы решили отдать тебе Северный Ветер, мне пришло письмо, в котором было сказано, что, я, вообще-то, как вождь, давно не устраиваю совет шаманов, и если бы не твоё прибытие, вероятно, вскоре старший сын мог решиться бросить мне вызов и стать новым вождем А ещё там был недвусмысленный приказ: Северный Ветер должен присягнуть тебе на верность.
— Значит, дело во власти, а не во мне? — полуутвердительно спросил я.
Вальгард мотнул головой.
— Я любил своих сыновей. Последнее время отношения не ладились, конечно, но я скорее склонен уступить место старшему, если бы он бросил мне вызов, отказавшись от поединка и став одним из старейшин. — Вождь Северного Ветра посмотрел на меня тяжёлым, пристальным взглядом. — Но я хорошо знаю своих сыновей. Слишком хорошо. Они были молоды и честолюбивы, и потому они не выполнили бы приказ шаманов. Мудрость совета священна, но их власть не абсолютна. После демонстративного отказа нового вождя подчинятся тебе, говорящие с духами, вероятно, дали бы тебе под начало другой, более сговорчивый клан. У меня был выбор, и я его сделал. И теперь я спрашиваю: доказывает ли для тебя это мою верность?
Пожалуй, за обе мои жизни, никогда у меня не было подчинённого, способного убить своих сыновей из верности мне. Я знал людей, что сделали бы это из жадности, корыстных мотивов, но из верности? В это было сложно поверить. Но сказать нет значило нанести смертельное оскорбление, и я чётко это понимал. А такое оскорбление способно пошатнуть любую верность.
— Да. Доказывает. — медленно и серьёзно кивнул я. — Я соболезную твоей утрате. Как это случилось?
Возможно, не стоило трогать свежую рану. Но опыт подсказывал мне, что именно сейчас Вальгарду не помешает выговориться. Кисло посмотрев на меня, гигант начал тихим голосом:
— Мой старший сын, Рунольв, был лучше меня в битве. Мне не по силам было победить его в поединке. Я убил его на совместной охоте: сначала отравленная стрела в спину, потом заговорил, пока яд подействует, и добил ослабленного. Его брату хуже давалось ратное дело, и потому я спровоцировал его на то, чтобы бросить мне вызов, объявив всем о грядущей присяге тебе. Мой опыт сильнее его молодости, и я расправился с ним прилюдно на дуэли.
— Ты уверен, что не было другого выхода? — участливо спросил я.
Мне было плевать, но поддержка в такой момент хорошо укрепляет верность. Вальгард поднял на меня печальный взгляд.
— Половина клана поддерживала их. Оставь я их в живых, и мог случиться раскол. Это бы значило, что мы не выполнили приказ шаманов. И даже более того, поставили их в неловкое положение: им пришлось бы дать тебе ещё один клан, чтобы сдержать слово. А вот с теми, кто не подчинился… Скажем так, совет вполне мог одобрить, если бы кто-то из наших соседей решил забрать наши земли. Говорящие с духами не любят, когда им демонстративно отказывают. Иные кланы прекращали существование, распадаясь и вливаясь в более лояльные, после такого. Я не хочу северному ветру такой судьбы. Ты спас мне жизнь, и я не думаю что ты приведёшь клан к гибели. А ещё я уверен, что при любом исходе, шаманы извлекут выгоду для нашего народа. Но для этого я должен следовать их приказам, а не посылать их в пекло. Это был лучший выход.
Лучший. Но самый болезненный. Впрочем, я не был дураком, чтоб давить на рану и напоминать это вслух.