Гелли почувствовал, как от прикосновений мастеров по телу разливается тепло. Сначала это было даже приятно: мягкое, словно омывающее изнутри и успокаивающее тепло. Но затем тепло превратилось в жар, а жар превратился в сжигающий огонь. Юноша стиснул зубы, но боль только нарастала: казалось, каждый кусочек его тела словно горит заживо, и не было ни продыху от этой всесжигающей боли, которая только нарастала и нарастала.
Тело юноши выгнуло дугой в резкой судороге, и Гелли страшно, срывая горло, закричал. А затем резко обмяк, теряя сознание.
На мастеров, впрочем, это не произвело никакого впечатления. Они продолжали своё дело, железной хваткой вцепившись в юношу. Спустя примерно две минуты мастер Эниан остановился и убрал руки с висков.
— С нервной системой мы закончили. — спокойно произнёс он. — Переходим к глазам.
— У него остановилось сердце. — поднял глаза на руководящего операцией четвёртый старик.
— Ожидаемо. Швацгофен, реанимируй.
Первый старик оставил в покое левую руку юноши и возложил руки ему на грудь. Надавив несколько раз, совмещая резкие удары с вливанием жизненной силы, он прислушался к груди и отрапортовал:
— Готово. Снова бьётся.
— Отлично. Гидельбен, заменяй глаза.
Четвёртый старик, державший ранее правую руку, отошёл в сторону и вскоре вернулся с колбой, в которой плавали странного вида глаза, явно не принадлежащие человеку.
Старик одной рукой оттянул веко лежащего без сознания юноши, а другой провёл над его глазом.
С хлюпающим звуком, повинуясь движению руки старого мастера, глаз вышел из глазницы, и теперь с головой его соединял только окровавленный нерв.
— Скальпель. — коротко потребовал мастер.
Эниан молча протянул коллеге маленький скальпель, и перехватив его свободной рукой, тот перерезал нить, оставляя глаз висеть в воздухе. Затем, слегка пошевелив пальцами, Гидельбен отправил вынутый глаз в колбу, и заменил его на подготовленный. Мастер Эниан помог ему срастить нервы, и вскоре старик отпустил веко, что теперь закрывало совершенно другой глаз.
Затем мастера повторили аналогичную процедуру с другим глазом.
— Теперь кости. — мерно распорядился мастер Эниан. — Кольтиан, Менгис, берите на себя тело. Я займусь черепом и позвоночником. Гидельбен, Швацгофен, будете мне ассистировать.
Даже обладая телекинезом, опытному целителю не по силам вынуть череп из человеческого организма, чтобы заменить его. Однако все пятеро мастеров сошлись на мысли, что потребуется замена абсолютно всех костей до единой: человеческие просто не выдержат ожидаемой нагрузки, перемалываясь в пыль. Мастер Эниан быстрым движением провел по черепу юноши, лишая его волос. А затем сделал решительный разрез, вырезая часть кости прямо со скальпом. Швацгофен принял кровоточащий кусок плоти, кропотливо и аккуратно отделив от него кость. Гидельбен подал заранее приготовленный кусочек более твердой и прочной кости, и мастер Эниан аккуратно вернул все на место, исцеляя рану.
Тем времен второй и третий старик проделывали тоже самое с костями ног: делали разрезы и вынимали кости, заменяя их на более прочные аналоги, затем закрывая раны. Мастер Эниан слегка сместился, и сделал новый разрез на черепе, заменяя очередную часть. Работы было еще много.
Через несколько часов все кости в теле юноши была заменены на более прочные аналоги.
— Сращивание с организмом, на первый взгляд, прошло успешно. Эти кости, по моим расчётам, должны выдержать нагрузку — отчитался мастер Кольтиан.
— Что за кости ты использовал? — поинтересовался мастер Менгис.
— Одной морской твари. Живёт на больших глубинах, крайне проворная и живучая тварь, что способна выдерживать колоссальное давление.
— Менгис, Гидельбен, приступайте к введению укрепляющих экстрактов в мышцы. Швацгофен, Кольтис, на вас связки, хрящи и сухожилия. Я буду отслеживать общее состояние.
— Я всё ещё считаю, что нам следовало заменять большую часть мышечной массы, а не укреплять уже имеющуюся. — заметил Швацгофен.
— С таким подходом можно заменить вообще всё тело, кроме нервной системы. — проворчал Гидельбен.
— Слишком велик риск отторжения. Потеря мышечных навыков — резко поставил точку в споре мастер Эниан.
Мастера взяли длинные, большие шприцы и принялись впрыскивать подготовленные смеси в основные группы мышц. Швацгофен и Кольтис взяли шприцы поменьше и начали аккуратно накачивать их составом остальные части тела.
— Сердце вновь остановилось. — произнёс Швацгофен, отбросив в сторону очередной пустой шприц.
— Пауза. Я реанимирую. — Коротко отозвался мастер Эниан.
Ещё через час шприцы кончились.
— Остались внутренние органы. Я займусь органами восприятия. Швацгофен — на тебе пищеварительная система и половые органы. Кольтис, берёшь сердце, печень, и почки. Гидельбен, на тебе лёгкие и другие вспомогательные органы. Ментис: общее наблюдение и поддержка в случае необходимости.
Мастер Кольтис сделал разрез над почкой и аккуратно засунул в него руку. В его глазах вспыхнуло изумрудное сияние. Остальные мастера принялись аккуратно касаться прочих органов, медленно и неторопливо вливая в них жизненную энергию, укрепляя и улучшая их.
Сердце юноши останавливалось ещё дважды во время операции. И оба раза мастера вновь и вновь запускали его.
Наконец, спустя несколько часов, всё было кончено. Юноша в итоге выглядел вполне целым: лишь лысая голова, чёрные, без зрачков, глаза и множество белых шрамов по всему телу напоминало о проведённом над ним эксперименте.
Мастер Швацгофен тяжело выдохнул.
— Ты был прав, Кольтиан. — признал правоту коллеги старик. — Ребёнок бы не выдержал этого. Четыре остановки сердца… Удивительно крепкий парень. Действительно, отличный экземпляр.
Мастер Кольтиан скрестил руки на груди и самодовольно ухмыльнулся.
— Возможно, в этом и крылась наша ошибка. Укрепление внутренних органов мы производили последним: возможно, стоило начать с сердца. — заметил мастер Менгис.
— Вы знаете, у меня всё не идёт из головы мысль о том, что если собрать достаточно разнообразных тварей живьём, то из их тел можно сшить вполне себе человеческое тело. А затем просто пересадить в него мозг. В самом деле, если по отдельности можно заменить почти любую часть, почему нельзя сделать так со всем? — высказался мастер Гидельбен.
В лаборатории повисло тяжёлое молчание.
— Будет ли это человек? — наконец, сформулировал общий вопрос мастер Эниан.
— Этот вопрос стоит оставить философам. — пожал плечами Гидельбен. — К тому же, можно вообще использовать мозг какой-то твари, схожей по разуму с человеком, и воспитать его нужным образом. И это будет боевая единица экстра-класса. Лучше скажите, вы можете назвать чёткую причину, почему это невозможно?
Здесь собрались опытнейшие, лучшие мастера жизни и целители расы людей. Древнейшие из стариков, что застали рождение первых королевств. Но никто из них не нашёлся с ответом.
Глава 49
Постовые заметили меня на середине пути от леса до ворот замка. Заметили, но не предприняли ничего, лишь поднявшись на барбакан в ожидании того как я подойду поближе.
— Рановато вы заявились, сэр рыцарь. — стражник на воротах слегка зевнул. — С чем к нам пожаловали?
— Моё имя сэр Горд. Я хочу поговорить с бароном Керингом.
Постовой слегка приуныл. Барон, вероятно, ещё спал, и за его ранее пробуждение посыльного, вполне вероятно, по головке не погладят.
— Может, подождёте немного, сэр Горд? — умоляюще посмотрел на меня дозорный. — Рань несусветная. Давайте мы вас пригласим к себе в караулку, напоим, накормим, а там глядишь и барон проснётся.
— Мне нужен барон Керинг. Сейчас. — я положил руку на меч.
Постовой тяжело вздохнул и посмотрел на меня с грустью и лёгкой неприязнью. Но спорить больше не стал, отправившись будить барона.
Спустя минут двадцать заспанный барон, явно одетый в первую попавшуюся под рукой рубаху поднялся на барбакан и недовольно осмотрел меня, внимательно задержавшись взглядом на оружии и доспехах. Пожилой, но ещё не старый мужчина: он имел седину в висках и бороде, и выглядел так, словно ему едва за пятьдесят. Но обрюзгшим или толстым барон совсем не был. Чувствовалось, что как воин он держит себя в форме.
— Доброе утро, сэр Горд. Не ожидал увидеть рыцаря-странника в наших краях. С чем пожаловали, да еще и в такую рань?
Я медленно стянул с себя шлем, показывая лицо. А затем посмотрел прямо в глаза барону и отчеканил:
— Я, сэр Горд, как рыцарь людей, заявляю, что вы недостойны своего титула, лорд Керинг. Вы ужасный барон, и отвратительный лидер. А потому, по древней традиции первого короля, я бросаю вам вызов. И пусть Отец и сталь рассудят нас.
Барон поперхнулся и уставился на меня как на чудо света. Определенно вызов за титул это последнее что он ожидал услышать от заезжего рыцаря в это утро. Повисло длительное молчание.
Смерив меня крайне внимательным взглядом, задержавшись на рыцарском кольце, барон покачал головой и ответил:
— Не знаю, зачем вам это, сэр Горд, но вы в своём праве. Не думайте, что мой замок взять легко. Я барон по праву, и вы уйдёте отсюда посрамлённым. Приходите со своими людьми, и мы посмотрим, кто тут по-настоящему достоин.
Меня так и подмывало бросить пафосную фразочку о том, что это произойдёт раньше чем барон думает. Но это могло быть противнику несколько лишних секунд, а урок о том, что в бою секунды могут стоит победы или жизни, я выучил слишком хорошо. Поэтому я просто обнажил меч, поднимая его вверх, и резко рассёк им воздух, подавая сигнал.
Из высокой травы начали подниматься люди, перехватывая поудобнее лестницы. Десять пятёрок окружили замок.
Барон пару мгновений не верящим взглядом смотрел на это. А затем резко пришёл в себя.
— Тревога! — взревел барон. — Нас штурмуют! Всё на стены, живо!
Сам барон резво припустил куда-то со стен. Подозреваю, побежал надевать доспехи.