Определенная сила позиций администрации по проблемам внешней политики заключается, как отмечает американский автор, в том, что негативное отношение людей к политике Рейгана, фиксируемое опросами общественного мнения, сводится, по существу, к страху перед «новым Вьетнамом» и возможностью ядерной войны и дальше этих опасений не идет, тогда как тщательно культивируемые Рейганом «гордость за Соединенные Штаты и антикоммунизм разделяются большинством американцев».
Предельно враждебное отношение Рейгана к тому, что он называет «коммунизмом», открыто проявлялось им еще с 50-х и 60-х годов. В одном из своих важнейших выступлений в 1962 году Рейган заявлял: «Многие среди нас отрицают, что мы находимся в состоянии войны. Но эта война была провозглашена сто лет назад Карлом Марксом и подтверждена пятьюдесятью годами позже Николаем Лениным (!)… Правда, от которой никуда не деться, состоит в том, что мы находимся в состоянии войны, и мы проигрываем эту войну просто потому, что не хотим или не можем признаться, что мы в ней участвуем… У этой войны может быть только один какой-то конец… Войны завершаются или победами, или поражениями».
Подобные взгляды, подчеркивает автор, сформулированные Рейганом со времен «антикоммунистического крестового похода» 50-х годов и поддерживаемые вплоть до наших дней, никогда не скрывались им. Москва в его представлении — столица не только мирового коммунизма, но и вообще всего революционного в мире.
Антикоммунизм Рейгана основывается на сильных религиозных посылках. В его «программной» речи 9 марта 1983 года на собрании Национальной ассоциации евангелистов президент заявлял: «В мире много греха и зла… Советские лидеры открыто и публично провозглашали, что единственная мораль, которую они признают, — это мораль, способствующая их делу, делу мировой революции… Давайте молиться за спасение душ тех, кто живет во мраке тоталитаризма, за то, чтобы они познали радость открытия бога. Но пока этого не произошло… они продолжают оставаться центром зла в современном мире». Эта примечательная речь заставила позднее Рейгана оправдываться, что он имел в виду «не неизбежность войны, но лишь существующие между двумя мирами различия».
Ненависть Рейгана к коммунизму настолько велика, что, даже приняв решение добиваться избрания на пост президента, он в одном из радиовыступлений в 1979 году утверждал, будто убийство Кеннеди — результат заговора со стороны некой «международной организации», за которой-де стоят СССР и Куба, а правительство Джонсона и комиссия Уоррена отказались расследовать подобную версию лишь из-за страха перед конфронтацией или войной с СССР. «Возможно, — заканчивалось это выступление, — когда-нибудь новое расследование пойдет по этому пути».
Но для оправдания использования Соединенными Штатами военной силы Рейгану вовсе не всегда необходим антикоммунистический повод. Когда в 1975 году Эквадор объявил об установлении 200-мильной экономической зоны у своих берегов, Рейган в выступлениях по радио ратовал за отправку туда кораблей ВМФ США «для защиты американских рыбаков». При обсуждении в США нового договора о Панамском канале Рейган также ратовал за использование силы: «Мы должны придерживаться того же подхода, что и полиция, когда ее посылают на усмирение бунта, — использовать любую силу, какая может быть необходима, для установления контроля над положением, в том числе при необходимости и вступить в открытую войну за канал». Применительно к Центральной Америке антикоммунизм администрации — не более чем ширма, за которой скрывается стремление президента вообще избавиться от каких бы то ни было левых, либеральных сил в этом районе.
Одной из характерных черт рейгановского подхода к вопросу о неизбежности определенных социальных изменений в мире является его стремление активно и энергично противодействовать подобным изменениям. Еще в 1967 году Рейган заявлял: «Мы всегда только реагируем… В следующий раз нам было бы неплохо самим доставить им несколько неприятностей». В марте 1968 года в интервью журналу «Ю. С. ньюс энд Уорлд рипорт» Рейган вновь вернулся к этой теме: «Я думаю, что наша страна должна иметь генеральный план — будем называть его так, основанный на нашем представлении о том, каков генеральный план врага… Возможно, частью ответа в таких горячих местах, как Вьетнам, могло бы стать предоставление врагу возможности испытывать беспокойство по поводу чего-либо где-то в другом районе мира… Возможно, он должен иметь причину для беспокойства где-то в своей сфере влияния».
В соответствии с этими идеями в 1982 году армия США объявила о создании «командования специальными операциями», в задачу которого входит противоборство с левыми и повстанческими движениями в Азии, Африке и Латинской Америке, «в частности посредством установления контактов с диссидентами на вражеской территории и их подготовки для осуществления партизанских операций, саботажа и террора». Таким образом, можно утверждать, что на разных отрезках своей политической карьеры Рейган неизменно высказывался за прямое использование вооруженных сил США.
«В Америке наступил новый взлет веры!» — убеждает читателей журнал «Ю. С. ньюс энд Уорлд рипорт». Американская администрация поддерживает этот «бум», утверждая, что во всем следует «законам божьим», а конфронтация с миром социализма — «это, по сути, борьба между праведным и неправедным, между добром и злом».
Президент Рейган навязал Соединенным Штатам беспрецедентный скачок в гонке ядерных вооружений. Кроме того, он неизменно высказывался за производство новых типов и видов обычного оружия. При этом, как отмечают даже американские специалисты, в вопросах ядерных вооружений Рейган человек достаточно невежественный. Можно сослаться на мнение Дж. Кистяковского, советника по науке президента Эйзенхауэра, Дж. Ратженса, специалиста по вопросам контроля над вооружениями, что Рейган «гораздо менее осведомлен о ядерных вооружениях, их характеристиках, чем любой из президентов с того времени, как началась ядерная эра». Неинформированность в конкретных технических и военных вопросах сочетается у него с убеждением, что «гонка ядерных вооружений уже идет, но пока в ней участвуют только русские… Продолжать создание новых ядерных вооружений необходимо», поскольку-де русские в конечном итоге не смогут сравняться с США в этой сфере…
Широко известны высказывания президента Рейгана и вице-президента США Буша о возможности одержать победу в ядерной войне. Во время встреч на высшем уровне в Женеве и Рейкьявике руководители СССР и США пришли к согласию: победителей в такой войне не будет. Однако проводимые администрацией Рейгана учения стратегических сил по-прежнему организованы в соответствии с секретными плачами Пентагона ведения ядерной войны. Чему удивляться? Еще двадцать лет назад Рейган писал: «Мы все умрем — это несомненный факт…»
Таковы перспективы, предложенные «богоизбранным президентом»…
«Джихад» XX века
В 1095 году в Клермонтском соборе папа римский Урбан II изрек: «Иерусалим — это пуп земель, земля плодоноснейшая по сравнению со всеми остальными, она словно второй рай… Кто здесь горестен и беден, там будет радостен и богат». Это был призыв к крестовому походу на Восток под предлогом освобождения «гроба господня». Участникам гарантировали отпущение грехов и «обретение вечного блаженства». Причем — «малым трудом».
Спустя 888 лет дух зачинателя первого похода, вызванный с того света политическими спиритами, возник не где-нибудь, а прямо в столице штата Флорида. Причем явился он не в своем облике, а в облике самого президента США. Хозяин Белого дома приехал в Орландо, забросив все государственные дела в Вашингтоне, чтобы выступить с очередной провокационной речью, еще раз подтвердившей, что нынешняя вашингтонская администрация способна мыслить лишь категориями конфронтации и воинствующего, оголтелого антикоммунизма.
Обращаясь к участникам 41-го ежегодного съезда национальной ассоциации евангелистов, он заявил, что считает коммунизм «источником зла в современном мире». Более того, хозяин Белого дома договорился до того, будто основатели и последователи марксизма-ленинизма «отвергают всякую мораль», выходящую за рамки классовых концепций.
В американской прессе возникло немало толкований «тактического назначения этой речи». Во всяком случае, все комментаторы сходились в одном: призыв к «крестовому походу» против коммунизма «отражал искренние убеждения президента Рейгана».
Спустя три десятилетия, вслед за Джоном Фостером Даллесом, глава вашингтонской администрации объявил «холодную войну» «священной войной». Предшественники Рейгана в Белом доме расценивали «холодную войну» как «идеологический конфликт». Но при этом они уделяли особое внимание пропагандистской кампании для того, чтобы убеждать американцев, что «война еще не закончена». Причем главным оставался тезис о неких «притязаниях Советского Союза на мировое господство».
Интересны в этой связи воспоминания американского политика Дина Ачесона о том, как ему пришлось убеждать конгрессменов в неизменности следования курсу Трумэна. Д. Ачесон описывает в своих мемуарах, что на совещании конгресса в конце февраля 1947 года он доказывал, что исполнительная власть нуждается в поддержке законодателей для проталкивания доктрины Трумэна и предоставления субсидий промышленно развитым странам. Совещание не вошло в нужное русло до тех пор, пока сам Ачесон не произнес речь, о которой он вспоминает с огромной гордостью. Он сказал, что налицо «советское наступление по трем направлениям — на Иран, на Дарданеллы и на Грецию». Во всех трех случаях, по его словам, «целью русских было установление господства». Если бы они добились успеха на одном направлении, то, говорил он, «как от гнилых яблок в корзине, гниль распространилась бы сначала на Средиземноморье, на нефтедобывающие страны и Южную Азию, а затем на Южную Европу, где Италии и Франции угрожали самые крупные коммунистические партии в западном мире».
На конгрессменов это произвело большое впечатление. Как прекрасно знал Ачесон, он одержал победу над конгрессом при помощи лжи в отношении «советской угрозы», и даже через двадцать лет, в своих мемуарах, он с гордостью пишет об этом. Этот пример весьма показателен для того, чтобы понять, как была задумана «холодная война» и как ее понимали ведущие американские стратеги.