– Мне общие слова не нужны. Конкретику давай, детали! – сурово сдвинул брови я.
Тарас задумался. Мы с Пашей не мешали ему, терпеливо выжидали, когда он разродится полезной информацией.
Наконец, Тарас встрепенулся:
– Баба у него есть.
Я усмехнулся.
– Тоже мне – открыл Америку! У такого как Медик этих баб должно быть как у дурака махорки.
– Так да не так, – возразил Тарас. – Эта баба особенная!
– Чего это в ней такого особенного? – хмыкнул Паша. – Там, внизу, – поперёк, а не вдоль что ли?
Тарас насупился. Я одёрнул Павла:
– Паша, хорош шутки шутить! Дело серьёзное.
– Молчу.
– И правильно делаешь. А ты, Тарас, продолжай! Почему эта баба особенная для Медика.
– Почему – не знаю, только Медик в неё втюрился по самые уши! Души в ней не чает. Подарки дарит, в ресторации возит, даже жениться обещал, – заговорил после молчания Тарас.
– А она? – спросил я.
– А она тоже втрескалась в него как кошка. Взаимность у них полная. И, если вы её заарестуете, ничего она вам про Медика не скажет, хоть пытайте!
– Пытки – это не наш метод. Кто она такая и где её искать?
Тарас задумался.
– Имени её не помню, хоть тресните… Знаю только, что она – из бывших, живёт где-то на станции «Комураки»…
– Где-где? – недоумённо вскинулся я.
– На Синявской, – пояснил Паша.
– А почему название такое – странное? Там что – японцы живут?
– Это вряд ли, – хмыкнул Паша. – Живут там наши, донские, а название такое в народе ходит потому, что когда к станции подходит поезд, со всех сторон его обступают торговки и кричат «Кому раки?». Уж чего – чего, а раков в устье Дона хоть завались! Ты к стати как к ракам относишься?
– Никак не отношусь, но с пивом можно. Только как мы найдём там подругу Медика, если не знаем ни имени, ни фамилии? Думаю, из бывших там не она одна.
– Точно не одна, – подтвердил Тарас. – Только не каждая из них учит Будённого французскому языку.
Мы с Павлом переглянулись.
– А ты нам случаем не заливаешь? – выразил общее мнение вопросом я.
– Зачем мне врать, после того, как Медик убил мою маму?
– Резонно. Ещё есть чего рассказать?
– А как же? Тот, бородатый, про которого я раньше говорил… Он частенько в одной пивнушке бывает. Можете там его взять. Ну и ещё про парочку налётчиков могу рассказать.
Я принял решение:
– Так, Паша, ты оформи показания гражданина Андрюсенко как полагается, а я поеду к Художникову.
– Насчёт любовницы Медика?
– Угадал. Боюсь, будет не так-то просто к ней подобраться. Всё-таки, Будённый есть Будённый, а у нас на эту дамочку из доказательств только свидетельства Андрюсенко. Не уверен, что этого достаточно, если она нажалуется Семёну Михайловичу.
– Не исключено.
– Вот и я так думаю.
Пока я добирался до угро, в голове успели появиться кое-какие соображения. Осталось только донести их до начальства, а там – как карта ляжет.
Художников уже был в курсе о моей неудавшейся погоне: оказывается, история с разбрасыванием Медиком бабла успела уже облететь весь город.
– То есть бандит сделал тебя вчистую и ушёл как тот колобок от бабушки с дедушкой? – недовольно произнёс Иван Никитович в ходе моего доклада.
– Ничего, долго ему не бегать, – пообещал я.
– А что – есть зацепка?
– Зацепка то есть, только вот с ней не так просто. Мы выяснили, что Медик крутит роман с учительницей французского языка товарища Будённого. Осталось только установить её личность и подобраться поближе.
– Ты сам понял, что сказал?! – насупился Художников. – Ладно – установить личность, с этим всё понятно. Но, что у тебя на неё есть?
– Показания Андрюсенко, – опустил взгляд я.
– И всё? – протянул начальник угро.
– Пока да, – не обрадовал его я.
– Пока… Звучит не очень оптимистично. И что ты хочешь с ней сделать – арестовать и расколоть на допросе?
– Если бы всё было так просто, – вздохнул я. – Андрюсенко утверждает, что она любит Медика до беспамятства и никогда его не выдаст.
– Замкнутый круг какой-то…
– Согласен. Но есть один способ его разорвать! – торжественно объявил я.
– Даже так. Ну-ну, по глазам вижу – ты что-то придумал. Давай, излагай!
– Надо подобраться как можно ближе к этой гражданке. В идеале сделать так, чтобы ей и в голову не пришло, что я – засланный казачок. Для этого мне необходимо оказаться на одной ступени с ней.
– Что-то я тебя пока плохо понимаю, – покачал головой Художников.
– Всё просто, Иван Никитович: она – учительница, и я должен быть учителем.
– Кхм, – кашлянул Художников. – Чему же, если не секрет, ты собрался обучать товарища Будённого?
– Точно не французскому, – улыбнулся я. – Семён Михайлович слывёт чемпионом французской борьбы. Не спорю, это дело хорошее, но есть и более прикладные виды единоборств, например, джиу-джитсу – я, когда служил в Москве, учился у самого товарища Катаямы!
Уточнять, что длилось это удовольствие всего один день, я благоразумно не стал.
– То есть ты хочешь попасть в окружение товарища Будённого в качестве инструктора джиу-джитсу? – улыбнулся Художников.
– Почему нет? Это самый простой и безопасный способ оказаться возле любовницы Медика. Рано или поздно он обязательно проявится возле неё.
– Да, он мог запомнить тебя, – справедливо заметил Художников.
– Вряд ли. Он видел меня практически мельком, когда отстреливался. Но я могу изменить внешность.
– Бороду ты точно отрастить не успеешь.
– Скорее наоборот, не буду ничего отращивать, а, скажем, подстригусь налысо.
– И тебе не жалко пускать под нож шевелюру?
– Так это ж для дела. К тому же со временем отрастёт, будет не хуже чем сейчас, – равнодушно сказал я.
Никогда не комплексовал по этому поводу, даже когда рано начал лысеть в прошлой жизни. А сейчас – так вообще грех жаловаться! С волосами на голове настоящему Быстрову очень даже повезло. Ни малейшего намёка на ранние залысины или плешь.
– Будь по твоему, – решился Художников. – Семёна Михайловича ставить в известность будем?
– Не стоит. Он военный, а не сыщик, может случайно меня «запалить».
– Согласен. Но ты понимаешь, что так просто эти дела не делаются. Придётся согласовывать с особистами ГПУ. Кого попало к товарищу Будённому не подпустят.
– Мышанского напрягите. Пусть по своим каналам организует. В конце концов одним делом занимаемся, пусть и от чекистов будет толк.
– Сегодня же с ним свяжусь. А ты точно не опозоришься с этим своим джиу-джитсу?
– Обижаете, товарищ начальник. Могу продемонстрировать умения хоть сейчас.
Я стал снимать с себя пиджак.
– Не надо! – попросил Художников. – Считай, что я тебе верю.
Глава 11
В чём не откажешь чекистам, так это в оперативности. Не успел Художников связаться с Мышанским, как вечером того же дня ко мне приехал посыльный с сообщением, что завтра меня ждут в штабе Северо-Кавказского военного округа на «рандеву» с заместителем командующего округа – Семёном Михайловичем Будённым.
Встреча была назначена на десять утра, к этому времени я уже успел навестить цирюльника и вышел от него с бритой наголо и потому сверкающей на весеннем солнце головой, вдобавок от меня за версту несло одеколоном – парикмахер не пожадничал и окатил «кёльнской водой» как из ведра.
По пути я старательно обдумывал линию поведения. Семён Михайлович не слал самодуром, но определённая «чудинка», как у многих талантливых людей, в его характере присутствовала, поэтому надо было найти правильный подход к великому полководцу.
Да и волновался я, как без этого. Не каждый день к самому Будённому идёшь!
Вот за что я точно не переживал – так за своё инкогнито. Не успела ещё моя личность примелькаться в Ростове, даже свой народ в органах меня толком не знал, за исключением сотрудников угро, а что тут говорить про военных!
Даже фамилию менять не стал, шёл под своими официальными бумагами как Георгий Быстров.
Штаб округа располагался в шикарном трёхэтажном здании бывшего отеля «Палас», расположенного на углу Пушкинской улицы и Таганрогского проспекта. До революции это была самая фешенебельная гостиница в городе, когда-то в ней останавливалась даже царская семья.
У подъезда стояли автомобили: полдюжины легковых, два ощетинившихся пулемётами броневика и несколько грузовичков, но больше всего места было отдано под конские экипажи.
Я представился дежурному. Тот проверил мои документы и кивнул:
– Всё верно, товарищ Быстров Георгий Олегович. Пропуск на вас уже заказан. Обождите минуточку.
Ждать пришлось немногим дольше, пока меня не окликнули:
– Товарищ Быстров?
Я обернулся и увидел подтянутого молодого краскома, одетого в новенькую гимнастёрку и галифе, на ногах у него были начищенные до блеска сапоги с кавалерийскими шпорами.
На его фоне я, облачённый в старенький гражданский костюм, просто потерялся.
– Да, Быстров – это я.
– Пётр Зеленский, адъютант товарища Будённого. Вас уже ждут. Прошу следовать за мной.
Он привёл меня к кабинету будущего маршала, в приёмной которого было на удивление пусто: ни одного посетителя, только загруженная по самую макушку работой девушка-пишбарышня, при взгляде на которую мне невольно вспомнилась Варя. Надеюсь, она всё-таки нашла себе новую должность.
Адъютант распахнул передо мной высокую дверь.
– Прошу.
Я вошёл в кабинет.
Будённый сидел за большим, покрытым зелёным сукном, столом, заставленным телефонами.
Я прежде видел его только на портретах, старых фотографиях и в кинохронике. Широкоплечий, коренастый, с широким открытым лицом, густыми соболиными бровями и народным достоянием: легендарными пышными усами. Не знаю, правда это или нет, но мне прежде доводилось читать, будто один из усов он когда-то случайно подпалил, и потом был вынужден всю жизнь подкрашивать.
Вот бы узнать это точно, для истории…