Глава 15
В любой момент могли вернуться хозяйка дома или её квартирантка, поэтому пришлось проводить обыск в авральном темпе. Я уже не заботился о том, чтобы после моего вмешательства всё выглядело так как прежде, до того как мои очумелые ручки перевернули тут всё вверх дном.
Или пан или пропал. Обнаружат меня до того, как я надыбаю что-то более-менее ценное – поимею проблемы на филейную часть организма. Успею я – другой разговор.
С чего начать?
Тут всё просто, по классике – среди вещей в платяном шкафе. Если даже спустя сто лет деньги и драгоценности часто прятали именно там, что говорить про тёмные времена НЭПа…
Но нет… Нина Савельевна оказалась не так уж проста, в шкафу дневника не оказалось.
За это время меня никто не потревожил, и то хлеб.
Я исследовал кровать. Результат тот же, то есть нулевой. Дневника не обнаружилось.
Перерыл всё на, что упал взгляд. Пусто…
Прошёлся по комнате, даже подпрыгнул пару раз и прислушался. Ага! Есть контакт. Одна из половиц подозрительно скрипнула.
Быстренько скатал пёструю, словно сшитую из лоскутков, дорожку.
Есть!
В принципе, простенько и со вкусом. Небольшой пропиленный участок половицы, я поднял его и обнаружил под ним тайник.
Неплохо для преподавательницы французского. Понятно, что не сама обустраивала эту нычку, наверняка помогали – быть может, сам Медик.
Кто-кто в теремке живёт? То бишь в тайнике прячется…
Я сунул в него руку и стал извлекать улов.
Косынка, в которую аккуратно завёрнуты всякие побрякушки: золото, серебро, камушки… Чует моё сердце – всё это добро проходит по делам об ограблениях, совершённых бандой Медика.
Подарки даме сердца или спрятано на чёрный день?
Упс! На свет божий появился знаменитый короткоствольный «бульдог» – кстати, очень хорошая карманная машинка. За револьвером тщательно ухаживали и регулярно смазывали, что снова наводило на мысли о мужской руке.
А вот и самое ценное – дневник. Не дешёвый, в дорогой сафьянной обложке, пухлый – вёлся не один год.
Так и есть, первые записи датировались ещё дореволюционными временами. Страдания молодой барышни меня интересовали постольку поскольку, поэтому я пропустил эту часть и сразу перелистнул в конец.
И сразу облом всех обломов!
Ох ты ж ёшкин кот! А вот об этом я не подумал…
Большую часть личных записей Нина Савельевна вела на французском, в котором я был не бум-бум. Ну и где я сейчас возьму переводчика?
На английском худо-бедно, но прочитал бы. Школьная программа хоть и выветрилась из памяти, однако не полностью.
А вот с языком галлов ба-а-а-альшие проблемы. В мои времена он был уже не в моде.
Я взялся за обложку дневника и принялся трясти. К моим ногам упал пожелтевший листок бумаги.
Вряд ли его хранили просто так. Наверняка для хозяйки он представлял какую-то ценность.
Подняв его, я понял, что это вырезка из газеты, скорее всего, белогвардейской или эмигрантской.
Называлась статья без особого изыска «Зверства красной пугачёвщины» и описывала взятие Ростова будёновской конницей.
Автор не скупился на кровавые подробности и эпитеты: тут тебе и массовые грабежи, и убийства, и разбой. Вместо расстрела пленных рубили шашками, экономя патроны. У крестьян отбирали провизию и фураж, выметая всё до крошки. Отнимали всё, вплоть до женского белья, а в первую очередь стремились взломать двери винных погребов и магазинов.
Ничего особо нового я для себя не узнал. Увы, гражданская война – на то и гражданская, невинных агнцев никогда не было со всех сторон. Крови хватало на всех, я даже уверен, что на белых было больше, иначе бы народ не пошёл за большевиками.
И пара слов в защиту революционного маршала. Насколько мне было известно, Будённый делал всё, чтобы максимально наладить дисциплину в войсках, вплоть до расстрела наиболее «отличившихся».
Отдельным абзацем шло описание того, как бойцы первой конной сожгли родовое имение дворян Глазьевых, при этом Глазьев-старший был зарублен, его жена и дочь изнасилованы и убиты.
Этот абзац был подчёркнут карандашом, что наводило на определённые мысли. Правда, пока это всего лишь теоретические изыски.
Я сел на кровать и принялся ждать.
Первой в дом явилась Нина Савельевна, она вошла в комнату и застыла, при виде меня, не сразу обратив внимание на учинённый мной разгром.
– Георгий Олегович… Что вы тут делаете?
– Вас жду, – честно признался я.
– Как вы посмели проникнуть в чужой дом?! И да – это вы перевернули в моей комнате всё вверх дном? – Гречаных покраснела от гнева. – Немедленно уходите отсюда, иначе я пожалуюсь на вас Семёну Михайловичу! Он найдёт способ вас урезонить.
Вместо ответа, я указал рукой на лежавшие возле меня цацки и «бульдог».
– Это вам Медик оставил на хранение?
– Какой Медик! Я вас не понимаю! – воскликнула Нина Савельевна, но уже не так горячо.
Она уже успела сообразить, что я покопался в её тайнике.
– Ну как же… Весь Ростов о нём слышал, а вы не в курсе… Неужели не следите за новостями, Нина Савельевна?
– Сейчас же покиньте дом! – топнула изящной ножкой Гречаных. – Я не желаю выслушивать в свой адрес какие-то глупости.
– А придётся, – равнодушно потянул я. – Тем более – это не глупости.
– Кто вы такой и по какому праву тут находитесь?
– Простите, не представился по-настоящему. Моя фамилия действительно – Быстров и зовут меня Георгием Олеговичем, но я – сотрудник уголовного розыска. Мы ищем банду Медика.
– Так и ищите его на здоровье! Не понимаю, какое отношение к этому имею я?
– Самое прямое, Нина Савельевна. Прямей некуда. Мы знаем, что вы с Медиком любовники. Уж извините, что я так, по-простому, не подбирая слов.
– Да как вы смеете! – Гречаных подскочила ко мне, чтобы дать пощёчину, но я перехватил её руку.
– Смею! У нас есть все доказательства вашей связи. Кстати, какое отношение вы имеете к семье Глазьевых? Их смерть как-то связана с вашей задумкой отравить Будённого? – Потряс я склянкой с ядом.
Гречаных побледнела, её ноги подкосились и, она упала в обморок. Я едва успел подхватить женщину, прежде чем Нина Савельевна свалилась на пол.
Она меня не разыгрывала, приступ потери сознания был настоящим.
Я уложил её на кровать, убрав из зоны досягаемости «бульдог», расстегнул несколько пуговок на блузке, облегчая дыхание и брызнул на лицо холодной водой, взятой на кухне.
Гречаных тихо вздохнула и открыла глаза.
– Надо поговорить, Нина Савельевна, – без всякой жалости произнёс я.
Спрашивать о её самочувствии не стал, обойдёмся без телячьих нежностей. Передо мной была без пяти минут отравительница, «леди Макбет» только ростовского уезда.
Она приподнялась, села. Обнаружила, что пуговички блузки расстёгнуты и без особых эмоций снова застегнула их.
– О чём вы хотите поговорить со мной?
– Какое отношение вы имеете к семье Глазьевых? – повторил вопрос я.
– Большевики уничтожили мою семью. Я – тоже Глазьева. Гречаных – фамилия моего мужа.
– Где ваш муж?
– Я – вдова. Муж служил вольноопределяющимся, погиб в 1915-м в Осовце от немецких газов, – с тоской в голосе произнесла она.
– Атака мертвецов?! – невольно вырвалось у меня.
– Что? Простите? – замигала Гречаных.
Видимо, это название легендарного подвига русских солдат ещё не появилось или не успело прижиться. Я не стал вдаваться в подробности. Вот только мои планы поменялись.
– Ваш муж – герой. И в память о нём, я хочу предложить вам сделку.
– Какую сделку?
– Вы сдаёте мне Медика, получаете минимальный срок за хранение краденного, а я – не сдаю вас ГПУ и не рассказываю о ваших планах отравить Семёна Михайловича. В вашем дневнике о них ведь говорится – да?
Она кивнула.
– Я хотела отомстить за отца, за мать и сестру.
– Вам повезло, что я вовремя вас остановил. Какие бы мотивы вами ни двигали, убийство – есть убийство. Это тяжкий грех и камень на душе.
– Можно подумать – вы никого не убивали! – вскинулась она.
– Убивал, – признался я. – Я делал нашу страну чище. Но это были не люди, а чудовища, давно потерявшие человеческий облик. Будённый – не монстр, каким его пыталась представить пресса. Да вы сами поняли это, когда познакомились с ним поближе.
– Да, мне было нелегко решиться… Но почему вы не сдаёте меня ГПУ? Какое вам дело до подвигов моего мужа?
– Он был настоящим русским солдатом. Я тоже солдат, только мой фронт сейчас – борьба с преступностью, уж простите за патетику, – пояснил я и продолжил:
– На совести Медика много человеческих жизней и искалеченных судеб. Я не верю, что вы его любите.
– Вы правы, у меня к нему не было каких-то чувств. Просто… мне был нужен помощник и союзник. Я не сразу поняла, какой он в действительности.
Гречаных замолчала.
– Так вы поможете?
– Да. Что вы хотите знать?
– Та женщина, которая передала вам яд – кто она?
– Я мало что о ней знаю. Её зовут Зинаидой, она работает в какой-то из аптек провизором. Снабжала Медика марафетом.
– Он что – наркоман? – удивился я.
О таких пристрастиях бандита в уголовных делах почему-то не писали.
– У него хорошая сила воли. Бросил, когда решил занять место повыше в их воровской верхушке. Но связь с Зинаидой сохранил. Она время от времени выполняет разные его поручения. Я попросила Медика раздобыть для меня яд, он прислал мне цианистый калий через Зинаиду.
Я всё сильнее убеждался, что Тараса Андрюсенко отравила именно Зинаида.
– Вы, наверное, презираете меня? Спуталась с бандитом, хотела подсыпать яд человеку? – с горечью произнесла женщина.
– Скажем так – особой симпатии у меня нет. Но моё предложение остаётся в силе. Когда и где вы встречаетесь с Медиком?
– Сегодня вечером, – потупив глаза, призналась Нина Савельевна.
Глава 16
Я замер. Вот уж никак не ожидал, что события помчатся гал