Он даже забыл побрызгать меня одеколоном. Пришлось напоминать.
На мой взгляд, хвалёный контрабандный товар пах как привычный «Шипр» позднесоветских времён, то есть в меру терпко, дёшево и сердито.
Рассчитавшись, я покинул парикмахерскую. Щёки приятно холодило словно дул морской ветерок.
Не успел я вернуться к прежнему посту возле фонаря, как двери скобяной лавки распахнулись, выпуская милиционера. Теперь я смог разглядеть его лучше.
Слегка одутловатое лицо, какое бывает у мужчин за тридцать, которые обладают хорошим аппетитом и не особо загружают себя спортом или физическим трудом. Фигура расплылась, даже широкая шинель не в силах скрыть выпирающий живот.
В руках у него не было пакетов или свёртков – наверное, ничего не купил.
Смущал разве что недовольный, можно даже сказать – раздражённый взгляд.
Когда милиционер окинул меня своим взором, я ощутил как его неудовольствие сказывается даже на мне.
Что ему в лавке – любимую мозоль оттоптали что ли?
Практически сразу милиционер направился в парикмахерскую, при этом я мог заметить его короткую стрижку и тщательно выбритое лицо. То бишь в услугах цирюльника этот мой коллега точно не нуждался.
Зачем зашёл? Ну, например, выполняет свою работу, делает обход территории или ищет свидетелей какого-то происшествия. А брадобрей мог оказаться в нём замешан, вот почему он так скуксился.
Визит в парикмахерскую сильно преобразил коллегу, он повеселел, даже стал насвистывать прилипчивый мотивчик популярного танца – если не ошибаюсь, фокстрота.
Что ж, хоть кому-то сегодня повезло.
Я поглядел в окна лавки… А, была – не была!
Зайду к Вере, попробую вывести на разговор. Получится – отлично! Обломаюсь… буду искать другой подход. В конце концов свободного времени у меня отнюдь не вагон и не маленькая тележка.
Дверь за моей спиной закрылось, мелодично заиграли колокольчики, и почти сразу же под ногами что-то треснуло с характерным металлическим звуком.
Я присмотрелся: весь пол был усеян разнообразной железной мелочью: гайки, шурупы, болты, гвозди, скобы…
Всё это старательно убирал и раскладывал по разным коробам один из тех мальчишек, что разгружал недавнюю подводу. Он был так увлечён этим занятием, что не услышал моего появления.
– Это ты наделал? – усмехнулся я. – Что ж ты так неаккуратно, братец?! Теперь до вечера возиться, собирать…
Парнишка поднял голову и посмотрел на меня. Виду у него был испуганный и даже затравленный.
Мне резко расхотелось шутить с ним.
Тут явно что-то произошло.
– Где хозяйка?
– Там, у прилавка, – тихо произнёс мальчик.
Я кивнул и направился вглубь магазинчика.
Лицо у Веры было бледное как полотно, при этом на щеке явственно горело красное пятно, какое бывает после пощёчины. Сама же хозяйка заведения стояла, обняв себя за плечи руками и походила на каменное изваяние.
– Здравствуйте, Вера!
Она обернулась, увидела меня и тут же отвернулась так, чтобы я не мог разглядеть след от пощёчины или удара.
– Георгий… Не ожидала вас тут увидеть, – растерянно произнесла женщина. – Извините, мы как раз собрались закрываться. Серёжа просто не успел повесить табличку… Сергей! – позвала она.
– Да?! – откликнулся мальчик.
– Я же тебе говорила – повесь табличку и запри дверь! – с некоторой истерикой воскликнула Вера.
– Я не успел. Извините, хозяйка! – Паренёк поднялся и направился к выходу.
– Что здесь произошло, Вера? – сказал я, наблюдая за реакцией женщины.
– Ничего… Всё как обычно.
– А почему вы решили закрыться пораньше?
– Я… Я себя плохо почувствовала. Голова закружилась. Со мной так бывает. Мне надо домой… Отдохну немного, а вечером пойду в больницу навещать мужа.
– Вера, прошу вас – скажите мне правду. Не бойтесь никого!
– Бояться?! Вы что – кого мне здесь бояться? У меня маленькая торговля и только… Я исправно плачу налоги, покупателей не обманываю. Всё хорошо, Георгий! Не переживайте.
– А что у вас со щекой?
– Со щекой… А что с ней не так?
– Она покраснела. Вас ударили?
– Вы с ума сошли?! На меня никто и никогда не поднимал руку!
– Вероника, я не шучу. Если у вас неприятности – расскажите мне о них. Даю вам слово – я обязательно придумаю способ, как с ними справиться.
– Господи, какое вам дело до меня и моих проблем? – вырвалось у женщины.
– Вы – жена моего друга.
– Не ведь не ваша же! Георгий, ступайте пожалуйста по вашим делам, не мешайте мне. И не стоит так переживать: уверяю вас, со мной всё в порядке. А щека… наверное, это из-за плохого самочувствия. На меня столько навалилось: этот магазин, раненый муж… Я просто устала и всё…
– Вера!
– Георгий, не испытывайте моё терпение. Пожалуйста, выйдите из магазина, пока не стала звать на помощь. Сергей вас проводит. Серенький, слышишь меня? Проводи, пожалуйста, молодого человека на улицу и закрой за ним дверь.
Что ж, стало ясно, что от Веры я точно ничего другого не добьюсь. Выходит, зря надеялся на её здравомыслие. Или она относилась к той породе людей, что предпочитала полагаться только на себя.
– Пошли, дядечка, – позвал меня паренёк.
– Ну, пошли, – вздохнул я.
Он подвёл меня к дверям, а потом, когда я почти переступил порог, тихо спросил:
– Ты действительно хочешь ей помочь?
– Хочу.
– Честно?
– Честно!
Сергей окинул меня взглядом с ног до головы, кажется я прошел это испытание, и он поверил.
– Тогда, как выйдешь из лавки, заверни за угол и обожди меня там. Я буду скоро.
– Хорошо, – с облегчением произнёс я. – Буду ждать тебя на улице, как договаривались.
Глава 20
Не знаю, под каким благовидным предлогом пареньку удалось отпросится, однако он выскочил буквально через пару минут.
Я стоял за углом, первым увидел его и помахал рукой, привлекая внимание. Сергей кивнул и направился в мою сторону.
– Рассказывай.
– У хозяйки неприятности.
– Я уже это понял.
– Ей угрожают, требуют денег…
Что-то в этом духе я ожидал.
– Кто угрожает?
– Милиция.
Я удивился.
– Кто?
– Милиция. Незадолго до тебя приходил милиционер. Сказал, если Вера не заплатит, магазин сожгут.
– Ты ничего не путаешь?
Парнишка мотнул головой.
– Я своими ушами слышал. Они не в первый раз её пугают.
– Они?
– Да. И милиционеры были и бандиты. Они тут все заодно.
Нормально. Выходит у нас тут образовалась спайка ментовской крыши с криминалом. Дом, милый дом!
– И что хозяйка?
– Не хочет платить покуда. Легавый обиделся, товар с полок поскидал и сказал, что пустит ночью красного петуха. Я сразу понял – не врёт. Такому человека убить – раз плюнуть! А уж чего там про пожар говорить…
– Спасибо тебе, Сергей! Ты – настоящий мужчина!
– Так вы поможете Вере? – пристально посмотрел на меня парнишка.
– Не переживай, помогу, – твёрдо заявил я.
– Тогда я в лавку побёг, мне ещё убираться нужно.
– Давай! И да – Вере про наш разговор не рассказывай.
– Конечно, дядечка! Я ж не дурак.
Мальчик убежал, а я вновь посмотрел на парикмахерскую. Может, цирюльник окажется посговорчивее и поможет, накатав заяву. Вряд ли этот вымогатель в милицейском мундире заходил к нему, чтобы поодеколониться.
Когда брадобрей снова увидел меня, то удивлённо всплеснул руками:
– Неужели вам так у меня понравилось, что вы решили ещё раз побриться? Так вот, я – человек честный и сразу хочу предупредить: ваши щёки пока гладкие как попка младенца!
– Бог с ними, с этими попками. Не о них речь.
– Тогда, простите, я вас не понимаю.
– Сейчас поймёте. Я, когда уходил от вас, столкнулся на пороге с милиционером…
– И что с того? – насторожился брадобрей.
Я показал ему удостоверение.
– Уголовный розыск.
– Что, и вам нужно платить? – совсем поник собеседник. – Знаете, я не так много зарабатываю, чтобы позволить себе содержать и милицию и уголовный розыск…
– Говорите, но не заговаривайтесь! – наехал на него я. – Я с вас никакой платы не требую.
Тот печально вздохнул.
– Сколько раз читал в газетах, что у нас теперь новая жизнь… А ведь для меня ничего не изменилось. Я платил при царе, при Керенском, при немцах и беляках, а теперь плачу при Советской власти. Ну какая тут новая жизнь?!
– То есть вы признаёте тот факт, что сотрудник милиции вымогает у вас деньги?
– Деточка, – вздохнул он, – а как иначе? Тут вся улица платит. По другому нельзя. Иначе тебя посадят, изобьют или сожгут твой дом. Выбор, как понимаете, незавидный.
– Я хочу положить этому конец!
– Вы?! И каким это образом?
– Бумага и ручка или карандаш имеются?
– Конечно!
– Пишете заявление.
– На чьё имя?
– На имя начальника уголовного розыска товарища Художникова.
– И что – если я её напишу, этой бумаге дадут ход?
– Дадут.
– А я – что будет со мной? Эти гады меня не пожалеют.
– Этими гадами я займусь прямо сейчас. Вас никто не посмеет тронуть – уж поверьте мне на слово!
Он вздохнул.
– Вы производите впечатление человека, который не разбрасывается словами зря.
– Так и есть. Ну что – будем писать заявление?
– Будем.
– Отлично. Знаете как зовут того милиционера и куда он отправился после вас?
– Как не знать… Фамилия этого субчика Жавлин, а после меня он отправился навестить булочную. Та, которая в том конце улице – знаете?
– Знаю.
Дождавшись, когда цирюльник напишет заявление, я сложил вчетверо лист бумаги, сунул в карман и, распрощавшись, побежал искать Жавлина.
Его мне удалось засечь в окне булочной ещё с улицы. Вламываться туда прямо сейчас и при всех крутить тому руки не стоило, мало ли – вдруг начнётся стрельба… Так я стал дожидаться того снаружи.
Как только Жавлин покинул булочную, я пристроился за ним и, улучив удобный момент, затащил негодяя за угол дома.