И в очередной раз в голову пришла мысль, что будь у меня побольше свободного времени – я бы мог написать как минимум не хуже, а то и лучше, тем более в голове сохранилась куча сюжетов, как из жизни, так и из тех, что были потом подсмотрены в сериалах или прочитаны в более поздних книгах. Понятно, что всё это пришлось бы переделывать в соответствии с нынешними реалиями.
Нет, не зря, среди писателей и сценаристов куча бывших ментов…
Потом мысли переключились уже на текущие дела. Очередная атака со стороны Радека отбита, но моей заслуги в том нет – повезло, что враг плохо подготовился, а у меня нашлись высокие покровители. Очевидно, Радек не ожидал, что на мою сторону встанут Маркус и Артузов. Кому-то другому повезло бы куда меньше. Не удивлюсь, если бы дело закончилось судом и серьёзным сроком, если не расстрелом.
Глупо надеяться, что получив отпор, Радек успокоится. На какое-то время он возьмёт паузу, выждет, когда всё стихнет, и я расслаблюсь, а потом нанесёт новый, на этот раз более сокрушительный удар.
Что это будет: снова заряженный на меня киллер или конкретная подстава – остаётся только гадать.
Считается, что лучший способ защиты – это нападение, и я опять задумался над физическим устранением врага.
Да, мне этот способ не по душе, он претит всей моей натуре. Я часто убивал людей, но это другой случай.
А что если Радек попробует надавить на меня через семью? Бр! Меня с ног до головы окатило горячей волной, а пальцы непроизвольно сжались в кулаки.
За своих любимых я на всё пойду!
Сидевшая на скамье напротив семья: муж, жена и двое ребятишек, приступили к дорожной трапезе. Разложили на газетке нарезанное кольцо копчёной колбаски, варёные яйца, хлеб, какие-то плюшки и, набрав на станции кипятка, предложили мне перекусить вместе с ними.
Перед тем, как сесть в поезд, я успел подзаправиться в дорожном буфете, съев пару бутербродов с сыром и выпив стакан отвратительного на вкус и запах кофе, само собой, этого хватило только чтобы заморить червячка.
На предыдущей станции я купил у бабульки варёной картошки и солёных огурцов и сделал свой «взнос» ими.
Нехитрая провизия пошла на ура: пацанята, ехавшие с нами, были готовы смолотить всё и уговаривать их поесть было без надобности. Ели так, что за ушами трещали.
Закончили импровизированный перекус сладким до слипания известного места чаем: на сахаре соседи не экономили.
– Я, так понимаю, вы – не местный? – проницательно заметил глава семейства.
Я кивнул, не делая вдаваться в детали.
– Мы тоже не здешние, – показал на жену и детей мужчина. – работаем и живём в Харькове. Таганрогские товарищи пригласили помочь им построить первую очередь водопровода, еду делиться опытом. А вы часом не военный?
– Почему вы так решили?
– Держитесь так, словно всю жизнь в армии прослужили…
Я улыбнулся.
– Нет, не военный. Хотя повоевать пришлось – не без этого. Временно безработный, а в Таганрог еду к тётке. Давно к себе звала.
– Так давайте я насчёт вас похлопочу, – предложил сосед. – Думаю, найдём для вас место на стройке – рабочие руки всегда нужны.
– Спасибо за заботу, конечно! Мне уже предложили должность в Ростове, через неделю она должна освободиться, как раз к этому моменту я и вернусь, – соврал я.
Ни к чему этой милой семье знать, кто с ними едет в одном купе. И им спать будет лучше и мне лишний раз лучше не светиться.
– Воля ваша, – сказал сосед. – Но, ежли что – обращайтесь.
Он назвал имя и фамилию, но я пропустил эту информацию мимо ушей, только вежливо кивнул в ответ.
Когда поезд прибыл на конечную станцию, я помог ему вынести из вагона сумки и чемоданы (вещей с собой у них было взято много), потом он нашёл носильщика. Мы тепло распрощались, дружная соседская семья ушла с перрона, а я остался возле вагона.
По идее меня обещали тут встретить коллеги из таганрогского угро. Им уже телеграфировали о моём прибытии. Начальник городской милиции Русанов обещал всяческое содействие.
Видимо что-то пошло не так, я прождал полчаса на перроне За это время ко мне никто так и не подошёл: ни в милицейской форме, ни в гражданском.
Накладки бывают везде, а я – достаточно большой мальчик, чтобы не заблудиться в небольшом городе – в данный момент население Таганрога не дотягивало и до ста тысяч. Не деревня, конечно, но и не мегаполис вроде Ростова и тем более Москвы.
Адрес, где размещались городская милиция и угрозыск, я взял заранее. Вышел с вокзала на площадь, осмотрелся по сторонам и спросил у пожилого дворника, где Лермонтовский переулок 10.
– Какой-какой переулок? – недоумённо захлопал он глазами.
– Лермонтовский.
Он снял треух и задумчиво почесал седую макушку.
– Чтой-то и не знаю такого. Ты вон к ним подойди и поспрашай. – Дворник указал в сторону кучковавшихся на площади извозчиков.
Клиентов у них не было, и «водители кобыл» скучали, лузгая семечки из газетных кульков, тем самым добавляя дворнику работы.
Шелуха летела прямо им под ноги.
– День добрый! – поздоровался я.
Вышел я с вокзала, с деревянным чемоданчиком в руках – определить во мне потенциального клиента было не сложно. «Таксисты» оживились.
– Здравствуйте! Желаете прокатиться? Доставлю с ветерком! – отозвался жилистый мужик лет сорока с лицом типичного хитрована.
– Лермонтовский переулок далеко отсюда?
– А, Варвациевский… – протянул извозчик. – Его Лермонтовским совсем недавно назвали, многие даже не знают., а кто знает, всё равно по привычке Варвациевским зовёт. Вёрст семь, наверное. Поехали – недорого возьму? – показал он на свой экипаж.
Я прикинул – наверняка извозчик слегка приврал, но по любому километров шесть-семь будет, неспешным шагом почти два часа ходьбы, а такое чудо общественного транспорта как таганрогский трамвай появится ещё не скоро.
– Сколько? – осведомился о «прайсе» я.
Извозчик назвал цену. Даже по ростовским меркам, пусть и от вокзала – это был перебор.
– Не пойдёт, – покачал головой я.
– Ну, а сколько хотите? Овёс нынче дорог.
Услышав эту фразу, я невольно фыркнул, и собеседник недоумённо вскинул брови, не понимая, чего такого он сказал.
– В два раза дешевле хочу…
Начался торг в лучших традициях восточного базара. Мне удалось уломать несознательного гражданина, и он серьёзно подвинулся в цене. Правда, судя по лукавому взгляду, которым меня наградили – в любом случае я был в минусе.
– Поехали.
Мы погрузились в экипаж. Пролётка тронулась с места и набирая скорость, покатила по разбитой дороге.
– А почему у вас вокзал так далеко от города? – спросил я.
– Знамо почему: когда чугунку строили, инженеры взятку запросили – пятьдесят тыщ золотом, а местный градоначальник согласился только на сорок.
– Десятку, значит, не доплатил…
– Ага. Только потом подсчитали – прослезились. Дорогу сюда прокладывать ещё дороже обошлось. – снабдил меня ценной информацией извозчик. – А вам на Лермонтовском куда нужно?
– Дом десять.
– В милицию что ли?
– В неё родимую, – не стал отрицать я.
– На допрос чтоль вызвали или видел чего? – продолжил выпытывать дотошный извозчик.
– И то и то. Я в деревне живу, у нас на праздники мужика одного зарезали: вашего городского. В общем, еду давать показания.
– Это ты его порезал? – обернулся и окинул меня испуганным взглядом «водила».
Наверное, он уже приготовился получить от меня нож в спину.
– Бог с тобой! Окстись! Нет, конечно.
– А… – успокоено протянул он. – А то я даже не знал, чего и подумать. Мне всякие попадались. Помню в прошлом году чуть черепушку мне не проломили, когда цыгане лошадку мою хотели украсть. Насилу отбился. С тех пор вот дрючок с собой вожу.
Извозчик показал увесистую дубинку.
Так, за разговорами, мы незаметно подкатили к одноэтажному каменному строению с зарешечённым окнами полуподвала.
– Вам сюда, – показал извозчик.
Я расплатился и пошагал к крыльцу.
Внутри было темно и накурено. Вдоль обшарпанной стены тянулась длинная скамеечка, на которой сидели, дожидаясь своей очереди, люди. Они переговаривались друг с другом, иногда, кроме русского языка, проскальзывала и украинская речь.
Дежурный – смуглый красавец с длинным казацким чубом вопросительно вскинул голову.
– Здравствуйте! Мне бы к начальнику уголовного розыска товарищу Овчинникову… – Я показал удостоверение.
– По коридору и направо. На очередь не глядите.
– Спасибо!
Я зашагал по узкому коридору, увидел табличку на дверях начальника подотдела угро и, постучав, зашёл внутрь.
Сидевший за столом грузный широкоплечий мужчина – скорее всего сам Овчинников – как раз опрашивал плачущую женщину, почти каждое слово которой сопровождалось всхлипами и рыданием.
– Я на Александровской живу… Муж на фабрике работает, а я хозяйство веду. Слышу – в двери стучат. Думаю – муж с работы пораньше вернулся. Открываю дверь, а там молодой хлопец, лет семнадцать-восемнадцать наверное. Чистенький такой, опрятный. И главное – лицо порядочное…
Она вытерла глаза большим платком и продолжила.
– Спрашивает – «Вам масло сливочное надо? Недорого отдам». Показывает здоровенный такой кусок: как и приволок – не знаю. Я гляжу: масло хорошее, жирное, свежее… А главное – стоит недорого. Взвесили – один пуд четыре фунта. Я, значит, деньги ему платю, масло забираю…
Её тело снова содрогнулось. Овчинников с тоской взглянул на неё.
– То есть вы купили пуд с лишкой масла… Ну и что?
– Купила, товарищ начальник, дура такая! Чтобы масло не стаяло, решила положить на ледник. Стала резать на куски – а там, внутрях, каменюка лежит здоровенная, на тридцать фунтов потянула. Оказывается этот ирод булыжник мне подсунул, только маслом сверху обмазал, чтоб я сразу не догадалась.
– Хорошо, гражданка Еремеева, понял я вашу беду. Постараемся помочь и найти этого субчика.
Он постучал кулаком по стене.