Вруцелетие — в руке лето
Календари нередко преподносят такие сюрпризы, которых трудно ожидать от каких-либо других книг, написанных или отпечатанных в давние времена. Существует множество каталогов и специальных библиографических выпусков, как на редкие, так и на часто встречающиеся книги, только календари остались «бесхозными». Их перечень, кроме печатных изданий XVIII века, отсутствует, а рукописные тем более редки и неизвестны. К такой редкостной категории книг следует отнести «Календарь ветхий новоарифметическими регулами (арифметическими действиями. — Прим. автора) на русский диалект обители Святобогородичной Елецко-Черниговской объяснен. Року от Сотворения мира 7233, от Рождества же Христова 1725».
Об этом рукописном календаре мне не удалось найти каких-либо известий. Ни в каких справочниках он не значится, да и автор, как и переписчик, не оставили своих фамилий. Известно немногое, хоть за свою девятивековую историю Черниговский Елецкий монастырь был свидетелем событий исторического значения. Не раз мужская обитель приходила в упадок от разорения иноземцами, не раз восстанавливалась и вновь приходила в упадок. Только в конце XVII столетия монастырь начал обустраиваться и процветать. В одной из его келий находилась друкарня, где просвещенные иноки переписывали, сочиняли и печатали книги. В 1725 году они закончили писать «календарь ветхий» — древний, исконный. К слову, этот труд служил им не только как календарь, но и как учебник по математике. Его текст разбит на множество разделов, построенных по принципу вопросов и ответов. Разбирая замысловатые буквы-крючки славянской вязи, невольно погружаешься в далекую эпоху с ее познаниями в истории и математике, астрономии и астрологии. Кто из современных граждан помнит, что в те давние времена счет велся по фалангам пальцев рук, и назывался этот счет «вруцелетие», то есть в руке лето, в руке годы, цифры, расчеты. Чаще всего вруцелетие применяли для определения пасхалии и других подвижных праздников.
Рис. 15.Рукописный “Календарь ветхий” из Черниговского Елецкого монастыря. 1725 г.
Нераспроданные и «ненаходимые»
В конце декабря 1728 года «Санкт-Петербургские ведомости» поместили сообщение о выходе очередного издания: «Объявляется, что при здешней императорской Академии наук в палате, где книги продаются, такожде разные календари на предбудущий 1729 год получить можно, а именно: 1. Исторический и экономический календарь, подлежащих ко оному астрономических действ по всем знатнейшим городам Российского государства сочинены, с двойным прибавлением многих полезных экономических правил и курьезного описания о земле Камчатке. 2. Угодный малый календарь с прибавлением, как почта сюда приходит и отходит. 3. Канторный календарь. 4. Календарь на российском языке, переведенный с большого немецкого календаря с 4-мя преизрядными грыдорованными фигурами…»
Из объявления в ведомостях можно сделать вывод, что академия выпускала разные виды календарей, для привлечения еще большего числа читателей.
Необходимо отметить, что печатное дело и после смерти Петра продолжало развиваться и что выпуск ежегодников заметно стал превышать спрос на них. Ту их часть, которая осталась нераспроданной в 1752 году, употребили на переплет других книг, «как более ненужных» таким неожиданным образом, по воле судьбы они попали в разряд уникальных.
В 1872 году авторитетнейший библиограф Г. Геннади в работе «Русские! книжные редкости» писал: «Старинные академические календари и особенно первые календари Петровского времени почти ненаходимы». С таким суждением нельзя не согласиться, тому итог — тридцать лет поиска.
После торжественного открытия Санкт-Петербургской академии наук (1726 г.) право на издание и составление календарей переходит в это учреждение. Первые академические ежегодники придерживались канвы повествования петровских изданий. В их распространении деятельное участие принимал известный уже по изданию календаря Брюса «почтенный господин библиотекариус» В. Киприянов — старший сын основателя и руководителя типографии в Москве.
О том, как развивались взаимоотношения издателей Москвы и Санкт-Петербурга, можно прочитать в письме неизвестного, но влиятельного лица к обер-секретарю Сената И. Кириллову: «Если же вам некоторое число оных календарей понадобится, то оные извольте у господина Куприянова взять, ибо я ему позволил по требованию Вашего благородия отпускать. И которых я ныне посылаю 200 непереплетеных календарей российских, ценою от 9 коп., да один переплетеный на образец, дабы по тому образцу и прочие переплести приказал». Речь идет об академическом календаре на 1729 год, который послан Киприянову для продажи в Москве.
В те далекие годы изданием календарей ведали члены ученой конференции. Как строгие служители и почитатели науки, они публиковали в них труды по различным отраслям знаний, а на всякого рода предсказания смотрели с некоторой иронией и нередко снабжали их подобными комментариями: «Мир, здравие и плодоносие суть три зело, — утверждает календарь на 1733 год, — потребные вещи к благополучию человеческого рода… Что до войны и мира касается, то сие явственно есть, что оныя от высочайших земских властей происходят, а сии не от звезд… Здравие людей вообще происходит от здравия каждого порознь, в котором случаи звезды паки весьма не виновны». (Думаю, подобные рассуждения актуальны и сегодня.)
Немало забот выпадало на долю М.В. Ломоносова по просмотру и редактированию календарей, поскольку он был одним из немногих русских членов академии, прекрасно владевших немецким языком. Так, на очередном заседании 4 декабря 1745 года «Ломоносов представил конференции календарь на 1746 г., исправленный им, и объяснил корректору Барсову, вызванному для этого на заседание, что следует исправить».
«Злоумышленные и непристойные пассажи»
Академия ревниво охраняла свою привилегию на печатание календарей: с одной стороны, это оказало благоприятное влияние на просвещение населения, с другой — стало неплохой статьей дохода. При случае Царский дом оказывал академии помощь и поддержку. Известен Указ императрицы Анны Иоанновны от 26 декабря 1738 года, в котором она ссылалась на донесение из Киева генерал-лейтенанта Леонтьева, сообщавшего, что у мещанина Львовского конфисковано 150 экземпляров календарей на 1739 год, причем в двух видах, и предназначенных для распространения в Малой России: «И понеже в тех обоих календарях по рассмотрении здесь находятся в прогностиках о нашей Империи, а особливо о Украине, некоторые злоумышленные и непристойные пассажи, чем нерассудительно народ может легко придти в какой соблазн и сумнения, того ради послан Указ наш к помянутому генерал-лейтенанту, чтобы все те календари в Киеве сжечь и ежели иногда где инде такие же календари у кого явятся, отбирая пожигать, и впредь оных в границы наши пропускать не велеть». Далее императрицей предложено: «Вместо тех польских календарей могут в Киеве и во всей Украине употреблять Российские календари, которые издаются в печать здесь, в Академии наук».
И действительно, в последующие годы академический календарь заметно преобразился, стало разнообразней содержание, появились новые издания. Наряду с обычными календарями и месяцесловами начали, печатать: исторические и географические, дорожные и месяцесловы с наставлениями, для знати и служивых людей издавался «Придворный календарь» и «Адрес-Календарь». В них помещалась «роспись должностных лиц, список кавалеров всех российских орденов», с перечнем придворного штата. Об их популярности можно и следует судить, читая классические произведения прошлого. А. Пушкин в «Капитанской дочке» отмечает: «Батюшка у окна читал Придворный календарь, ежегодно им получаемый. Эта книга имела всегда сильное на него влияние: никогда не перечитывал он ее без особенного участия, и чтение это производило в нем всегда удивительное волнение желчи». В пьесе А. Грибоедова не без усмешки подмечено: «Все вышли в знать, все нынче важны, гляди-ка в адрес-календарь?!»
«Сохранить от едкости алчного времени»
Уже к концу XVIII столетия ранее выпущенные календари стали библиографической редкостью. С 1785 года, в течение восьми лет, Академия наук печатает под редакцией академика Н. Озерецковского десятитомное «Собрание сочинений, выбранных из месяцесловов на разные годы». В предисловии к первой части академик пояснил причину выхода в свет многотомного издания: «С самого того времени, с которого императорская академия наук бытие свое получила, главнейший предмет ее был распространять полезные знания в Российской Империи. Она всегда избирала к тому наудобнейшие способы, чему ясным служат доказательством повсегодные месяцесловы». Познавательные факты, открытия, исследования по истории, астрономии, географии и другим наукам, опубликованные в прошлых месяцесловах, послужили причиной тому, чтобы все это объединить в переиздании и тем самым сохранить для последующих поколений, «сохранить от едкости алчного времени».
Сибирским трактом и китайским караваном
Перед академией наук по мере развития календарного дела возникла проблема
распространения книг не только в обеих столицах, но и в провинциальных городах. По этому поводу в ноябре 1766 года в протоколе было записано: «В разные времена разсуждаемо было о продаже календарей и рассеянии их к удовольствию общества, пользе Академии по отдаленным городам». Для этой цели подготовили и разослали циркулярное письмо в губернии за подписью графа Орлова с пожеланием «вверить это дело за ручательством магистрата такому купцу, который не только в самом городе, но и в окрестных местах торги имеет». Не дожидаясь ответа, ученые увеличили тираж календарей и стали подумывать, как использовать для их реализации сибирский торговый тракт и даже китайский караван. Первые тропы с необычайным грузом пролегли в Архангельск, Воронеж, Казань, Киев, Астрахань, Нижний Новгород, Оренбург, Тобольск, Ярославль. С тех пор образовалась непрерывная связь Академии с губернскими городами, открылась новая возможность повсеместного просвещения россиян.