– Вам надо написать книгу о вашем городе! – воскликнул Федоров, попутно отмечая стоящего на обочине полицейского, который проверял документы у мотоциклиста.
На правой обочине дороги стояли еще два мотоцикла, которые дожидались своей очереди для проверки.
«БМВ» двадцать пятого года! Старая модель мотоцикла! А вот марки других мотоциклов я с ходу определить не могу. Но страна маленькая, и прогнать всех мотоциклистов через полицейское сито довольно просто», – оценил Федоров двухколесное средство передвижения, остановленное полицейским. А вот полицейские Федорову совсем не понравились. Он мысленно похвалил своего босса, у которого все так ловко получалось! В голову Федорова в который раз закралась мысль, что это не просто удача, а результат хорошо продуманной и просчитанной операции, которая учитывает все! И даже отправку в Союз группы новоиспеченных водолазов, среди которых вполне могли оказаться шпионы! Ведь не случайно же отправили на родину только новых членов команды, а старые уже достигли Уругвая.
– Жизнь на новом месте для членов «Нового Израиля» оказалась не такой райской, как рассказывали первые переселенцы, которые были в восторге от новой земли.
– Почему? Ведь первым переселенцам все понравилось? – темпераментно спросил Федоров, которому очень понравился рассказ Марии Ивановны и хотелось послушать продолжение.
– Сначала всех русских переселенцев поселили в специальные отели для иммигрантов, откуда после прохождения карантина переселенцев отправляли на постоянное место жительства. Но это только назывались отелями! На самом деле это были просто ночлежки для иммигрантов! В ночлежках была полная антисанитария, полчища мышей и крыс! Вы знаете, как это страшно, когда по тебе ночью бегают крысы и пищат! – громко заявила Мария Ивановна, в глазах которой появились слезы.
«А когда на улицах лежат трупы и ходят дистрофики, вы не видели? А крыс нет – потому что их съели! Такое, мадам, вам не приходило в самом страшном сне?» – мысленно спросил Федоров, все равно сочувствуя рассказчице.
Вытерев рукавом слезы, Мария Ивановна мотнула головой и продолжила рассказ:
– Переселенцы начали болеть, и в первую очередь – дети. Как жалко было этих маленьких человечков, которые лежали на грязных матрасах и протягивали к тебе худые ручки! И ты ничего не могла сделать! Госпитали были только в Монтевидео, а до них надо ехать и ехать! Это сейчас сел на автобус и через семь часов ты в столице, а тогда ничего этого не было! Больных детей отправляли в госпитали столицы, а родители тем временем пытались выжить в условиях отеля. Многие переселенцы бросали отели и перебирались в другие районы Уругвая или Аргентины, благо для этого надо было недалеко ехать. Положение сложилось очень тяжелое, и некоторые переселенцы даже вернулись обратно в Россию. Из-за создавшейся неразберихи многие дети навсегда потеряли родителей. И это случилось буквально в первый месяц после приезда переселенцев в Уругвай!
Мария Ивановна, вытерла слезы концом головного платка и, внезапно улыбнувшись, продолжила рассказ:
– Тогда переселенцы напрямую обратились к властям Уругвая с требованиями предоставить им обещанные земли. И самое интересное, что на просьбу переселенцев откликнулся парламентарий национальной партии Альберто Экспальтер! Он пообещал отдать им свои земли на берегу реки Уругвай, на границе с Аргентиной! И Альберто сдержал свое обещание! Двадцать седьмого июля тысяча девятьсот тринадцатого года русские переселенцы прибыли в Рио-Негро и образовали поселение Сан-Хавьер. Казалось, все прекрасно начинается. Но не тут-то было! – темпераментно продолжала Мария Ивановна и неожиданно судорожно сглотнула.
Соколов моментально сориентировался!
Наклонившись, он вытащил из кармана сумки стеклянную бутылку и знакомые металлические стаканчики. Ловко сковырнув пробку об металлическую оплетку окна, налил шипящую жидкость в стаканчик и подал женщине, которая вопросительно посмотрела на Федорова.
Вытащив еще два стаканчика, Соколов разлил воду и первым выпил.
Женщина осторожно выпила воду и скривилась.
Нагнувшись, в свою очередь вытащила из корзинки термос, открутила крышку и налила беглецам горячий напиток.
Себе женщина налила в крышку термоса и, заткнув его пробкой, поставила в корзинку, при этом сдвинув ткань, которой была прикрыта корзинка.
По крайней мере половина корзинки была забита старыми книгами.
– Это мате! Теперь я верю, что вы недавно приехали в Уругвай. Только иностранцы пьют содовую вместо мате, – торжественно объявила женщина, снова отпивая глоток горячего терпкого напитка.
– Сударыня! Не соблаговолите ли вы продолжить ваш занимательный рассказ? – церемонно обратился Соколов к женщине, глазами показав на окно.
На обочине стояли двое полицейских, которые внимательно осматривали мотоциклиста и проверяли документы у него и девушки с черными длинными распущенными волосами.
Тем временем Мария Ивановна, глубоко вздохнув, продолжила рассказ о мучениях русских переселенцев:
– Земли, которые передал переселенцем Альберто, были абсолютно безжизненны, и жить жителям общины было практически негде. Переселенцы рыли землянки, выкладывали на дно теплые вещи и старались пережить холодную зиму, которая была в тринадцатом году. С началом весны начались полевые работы и строительство домов, в одном из которых я живу! – гордо заявила Мария Ивановна.
– Хотелось бы посмотреть на ваш дом, – негромко заявил Федоров.
– Я приглашаю неделю пожить у меня! – сразу предложила женщина, внимательно посмотрев на Соколова.
Благодарно кивнув, Соколов попросил:
– Вы так интересно рассказываете! Не соблаговолите ли продолжить?
«Какие нежности при нашей бедности! Какими высокими словами вы пуляете, товарищ капитан второго ранга! Явно в вашем роду были дворяне!» – мысленно обратился Федоров к своему боссу, естественно, вслух не сказав ни слова.
– На второй год люди надеялись на хороший урожай, но все съела саранча! И посадки, и фруктовые деревья! Если бы не наш наставник[105], то неизвестно, что было бы с общиной! – всплеснула руками женщина. – Мы привезли с собой подсолнечник и научили местных добывать мед! В тысяча девятьсот четырнадцатом году в Сан-Хавьере была открыта школа, где детей учили русскому и испанскому языкам. У нас живет замечательный врач Василий Венустов, который бесплатно лечит всех людей! Я обязательно его познакомлю с вами. Мы недавно создали Славянский молодежный центр[106], где учат не только русскому и испанскому языкам, но и русской истории.
Выехав на перекресток, автобус остановился, и из него стали выгружаться пассажиры, с хохотом и криками вытаскивая вещи и не обращая никакого внимания на троицу русских пассажиров, которые увлеченно говорили на русском языке в конце автобуса.
– Здесь дорога разделяется на две: одна идет на Фрай-Бентос[107], а другая, куда мы и едем, – на Сан-Хавьер, – пояснила женщина, поворачивая голову вправо и влево.
– Какие города рядом с Сан-Хавьером? – спросил Федоров, смотря, как Соколов, выскочив из автобуса, рванул к одиноко стоявшей ободранной телефонной будке.
– Соседние большие города Фрай-Бентос и Пайсанду[108], – быстро ответила Мария Ивановна, снова вытягивая голову в правую сторону.
– Вы сядьте посвободнее! Откиньтесь на спинку сиденья и расслабьтесь, – предложил Федоров, смотря, как в автобус входят всего три пассажира, а Соколов все стоит в телефонной будке и говорит.
Автобус дал два длинных сигнала, показывая, что пассажиру пора заходить внутрь.
Наконец Соколов повесил трубку и бегом бросился к автобусу.
Заскочив внутрь автобуса, Соколов остановился около водителя и что-то быстро сказал.
Водитель оглушительно захохотал и тронул автобус с места.
Две остановки, и через полтора часа автобус въехал в поселок, застроенный деревянными домами в чисто русском стиле.
– Как будто мы попали в какую-то русскую глубинку! – восхитился Федоров, выходя из автобуса.
– Мне тоже Сан-Хавьер напоминает русский поселок на Аляске, – пришел на помощь Соколов, удостоившись укоризненного взгляда Федорова.
Деревянный дом учительницы стоял на отшибе и состоял из двух комнат, в одну из которых и были поселены беглецы.
– Сейчас я протоплю печь и вас покормлю, – пообещала Мария Ивановна, скрываясь за большой русской печью с лежанкой.
– У нас есть бекон и шоколад, – предложил Федоров, присаживаясь на узкую кровать, аккуратно застеленную пуховым одеялом, с горкой подушек.
Около окна стоял письменный стол, на котором лежали две стопки тетрадей.
Буквально через пять минут, едва Федоров и Соколов переоделись, в печи загудело пламя и вкусно запахло домашней едой.
Соколов зябко передернул плечами, что не скрылось от незаметно вошедшей Марии Ивановны.
– Вашему старшему товарищу лучше сегодня лечь спать на печи. Он прямо весь горит! – уверенным тоном заявила женщина, прикладывая ладонь ко лбу Соколова.
– Что-то меня морозит, – согласился Соколов, зябко передергивая плечами.
– Тогда попьем чая и ложитесь спать на печи, – окончательно решила женщина, выходя из комнаты.
Глава двадцать восьмая. Первый день в русском городе Уругвая. Болезнь Соколова. Строительство бани
На следующее утро Соколов не только не смог подняться, а даже открыть глаза.
Он метался по лежанке на печи и что-то говорил сразу на нескольких языках.
Федоров, вставший рано, увидел в конце двора большую кучу ошкуренных бревен, лежавших под навесом, и предложил:
– Давайте построим из бревен баню!
– Я давно хотела, но когда муж уехал на заработки, то делать некому стало, – печально выдала Мария Ивановна, утром оказавшаяся, мягко говоря, несколько постарше.