Он был никаким, жеманным, прилизанным, рафинированным. Он никого не хотел обидеть, он просто хотел, чтоб все его любили, а еще – хорошо проводить время.
Я не имел ничего общего с музыкой Sex Pistols. Я не мог играть.
Я не понимал, что они делают. Процесс настройки инструментов для меня был пустой тратой времени, это меня бесило. По прошествии лет я стал больше интересоваться музыкой. Я действительно прикипел к ней, чего раньше со мной не было. До того времени создание музыки для меня не имело значения, хотя многие считали, что у меня есть музыкальный вкус. Но только не Стив и Пол. Прежде всего, Малкольм. Я практически не представлял себе, какого мнения обо мне группа, за исключением тех моментов, когда я подслушивал за дверью. Но многие, возможно, и понимали, что на меня можно посмотреть и под другим углом. Если бы Pistols выбрали какое-то другое направление, вы бы сегодня ничего о них не знали. Я не хвалю себя. Они просто настолько сильно отличались от меня, что наша экстремальная разница создала в конечном итоге такой взрывной микс. Мы ничего не планировали, просто так вышло. Элемент хаоса стал частью нашей славы.
Я всегда писал лирику и настаивал на этом праве с самого начала. Моих коллег это бесило. «Глупые песни о любви», которые я, по их мнению, должен был петь, я просто не мог исполнять.
Я не верю в такую любовь. Есть очень мало песен, где поется о настоящей любви. В основном то, о чем поется в этих композициях, – это не любовь, это опиум для масс, а точнее, обман на ранней стадии. Они писали песни с такими строчками: «Я хочу, чтобы ты знала, что я люблю тебя, детка, я хочу, чтобы ты знала, что мне не все равно!» Я не хотел иметь с этим ничего общего, поэтому я изменил текст на: «Я хочу, чтобы ты знала, что я ненавижу тебя, детка! Я хочу, чтобы ты знала, что мне все равно! Я так счастлив, когда тебя нет рядом, я так рад, когда тебя нет рядом!» Кажется, что наоборот все гораздо лучше.
Глава 7Мертвая тишина. Саммит Джона и Пола
ПОЛ КУК:
Глен Мэтлок посетил Колледж Святого Мартина и организовал там наш первый концерт в ноябре 1975 года. Мы репетировали по дороге туда и тащили в автобусе аппаратуру по Чарлинг Кросс Роуд, прибыв на место примерно в шесть пополудни. Мы настроили аппаратуру и играли примерно двадцать минут. Полный хаос. Никто из нас не знал, что мы делали, мы очень нервничали. Мы исполнили кавер-версии на песни No Lip, Satellite, Substitute, Seventeen, What you gonna do about it? Мы все тогда еще учились играть.ДЖОН ЛАЙДОН:
Не было ни единого хлопка.КУК:
Люди кричали, чтобы мы убирались со сцены, потому что они хотели своего «Базуку Джо». Мы чуть не подрались с ними. Они думали, что мы какие-то невменяемые, из-за нашего внешнего вида.ЛАЙДОН:
Аудитория никогда не видела ничего подобного. Они не могли понять, откуда мы взялись, потому что мы абсолютно не выглядели как стандартная поп-группа, мы противоречили всему, что они знали. Быть может, Адам сегодня, оглядываясь назад, воспринимает все произошедшее как нечто очень милое, заявляя, что, увидев нас и услышав нашу игру, он распустил свою собственную команду, но на самом деле он был очень зол и раздражен из-за нас. Собственно, мы бесили многие команды.К примеру, Адам Ант был крайне озлоблен, потому что потратил уйму времени на пошив этих глупых серебряных пиджаков.
КУК:
Мы не были красавчиками. В этом-то и состояло наше главное отличие от всех остальных.ЛАЙДОН:
Мне было на это абсолютно наплевать. Мы выступали не ради чьей-то любви.КУК:
Для 1975 года это было более, чем экстравагантно. Нужно понимать, каким было то время и какая там была обстановка. Все было таким обычным, заезженным, банальным.ЛАЙДОН:
Все было так по-английски. Никто никого не хотел оскорблять, и каждый выражал свое сожаление как мог, все постоянно стонали, как все плохо, но никто ничего не хотел делать.
Если ты решаешь высказать свое мнение, то оно обязательно кого-либо оскорбит, а это так не по-британски, с этим непременно нужно бороться. Откровенно говоря, если сегодня посмотреть на Великобританию, то все так и случилось – они опять хотят быть милыми и замечательными.
КУК:
Мы выступали в колледже на разогреве у хиппи-банд. Мы не слишком часто играли на концертах, потому что нас не особо жаловали. Мы выступали инкогнито в таких местах, как «Холборн» и Центральная школа искусств и дизайна. Концерт в «Холборне» организовал друг Глена, Эл МакДональд. Затем были «Финчли», Колледж королевы Елизаветы, Школа искусств Челси, «Числхерст Рэй вен», «Сэйнт Элбэнс», «Элдгэйт» и «Кенсингтон». Но все это были всего лишь тренировочные концерты перед Рождеством 1975 года. Самое интересное, что люди реагировали на нас, где бы мы ни были. И чаще всего реакция была положительной.ДЖОН ГРЭЙ:
Среди аудитории всегда были два типа фанатов. Были те, кто воспринимал концерт как развлечение, чаще всего разные девчонки, симпатичные пустышки. И были те, кто воспринимал наше творчество таким, какое оно было – как очень мощную рок-музыку. Первые концерты группы были очень напряженными. На всякую ерунду времени просто не было. Глен был нашим «рабочим музыкантом», он был занудой, но благодаря ему группа вовремя начинала, вовремя заканчивала и играла в такт. Джон мог начать сходить с ума, если все вокруг было стабильно. До той поры, пока у него был якорь, за который он мог зацепиться, он мог позволить себе сходить с ума. Если все начинали ехать крышей, наступал бардак. Кроме того, нужно учесть тот факт, что Стив и Глен были далеко не из импровизационной школы. Хаос вполне приемлем в джазовой интерпретации. Но в случае с кретинами, лабающими как попало и пытающимися выглядеть дерзко, это все как минимум смешно.
ЛАЙДОН: Нам всегда было страшно играть на этих фестивалях. Страх был обоснован тем, что все это для нас было новым. Однако так все получалось куда лучше, чем если бы мы тратили минимум шесть месяцев, практикуясь в студии, – просто выходишь, играешь, и ты музыкант. Все наши навыки игры мы получили на живых выступлениях.
По-другому это просто не работает. Именно в этом и заключается проблема большинства современных групп. Они слишком уж гонятся за совершенством.
КУК:
Было много таких концертов, когда мы только начинали играть, а нас сразу просили удалиться.ЛАЙДОН:
Обычно для «разогрева» все складывается так, что чем он дерьмовее, тем лучше для хэдлайнера. В нашем случае то, что мы были такими стремными, в действительности было круто.У нас было то, чего не было у всех прочих, – энергия, легкость, открытость, честность. Нам было плевать, что о нас думали люди, потому что то, что мы говорили, и то, как мы себя чувствовали, было для нас куда важнее. И иногда это становилось настоящей угрозой. Так, мы появились на парочке вечеринок Эндрю Логана. Ранее мы там уже играли один гиг, примерно несколько месяцев назад. Второй раз я объявился на вечеринке, на которую меня не приглашали. Малкольм позвонил домой моему отцу, пока я торчал в пабе через улицу. Когда я прибыл на вечеринку, Малкольм внезапно решил, что это была плохая идея, потому что Вивьен не хотела меня там видеть. Я понятия не имел, что там за вечеринка и в чем вообще дело, но меня туда не пускали. По их мнению, я был неприятным парнем, потому получил от ворот поворот. Малкольм и Вивьен явно мутили воду. Они хотели, чтобы я сохранял таинственный образ. Но это было полное дерьмо, потому что сначала Малкольм мне позвонил и пригласил, а потом они вдруг решили, что мне не стоит заходить. Он даже не подошел к двери.
КУК:
Концерт в «Марки-Клубе» в феврале 1976 года с Eddie and the Hot Rods был переполнен энергией от нервного перевозбуждения. Они думали, что будет круто пригласить Pistols на их мероприятие, потому что полагали, что у нас с ними есть что-то общее.ЛАЙДОН:
Насколько я тогда понял, Eddie and the Hot Rods демонстрировали на концерте творчество и умения для звукозаписывающей компании. Они знали, что у нас уже есть репутация, и хотели, чтобы мы были там. «Конечно, вы можете использовать наши мониторы». Так как у нас никогда не было своих мониторов, нам приходилось полагаться на оборудование других групп, и если вдруг им что-то не понравится, то тебе крышка. Если ты не слышишь, что ты играешь, считай, что ты провалился. Но когда наступило время непосредственно самого концерта, выяснилось, что мониторы выключены. Я называл это технической неполадкой, саботажем, ошибкой и весьма не одобрял. Тогда-то для Eddie and the Hot Rods все и покатилось к черту: я проткнул динамик монитора микрофонной стойкой.КУК:
Группы типа Eddie and the Hot Rods думали, что смогут организовать крутую движуху, и хотели, чтобы все банды собрались под одной крышей. Но мы были очень эгоистичны и считали себя выше всех остальных. Это другим группам нравилась идея объединения, движения, тусовки, но не нам.ЛАЙДОН:
Eddie and the Hot Rods были для меня образцом всего того, что я не люблю в живой музыке. Вместо того, чтобы противостоять аудитории на огромном стадионе, они предпочитали ограничиться игрой в пабах. Они сплошь состояли из денима, непонятных рубашек и длинных волос и тем самым нагоняли тоску. Они выглядели ужасно и как пустое место… как Nirvana! Тогда все так выглядели. Потому меня и раздражает, даже спустя пятнадцать лет, когда я слышу, что на группы подобного плана повлияли Sex Pistols. Мы не могли никак на них повлиять. Где-то они что-то недопоняли. Если ты слушаешь Sex Pistols, то ты точно не носишь унылую форму и не выглядишь безлико. Вся наша группа – это индивидуальность. Будьте личностями, черт вас возьми! Группа Sex Pistols всегда отличалась от всех прочих – мы были по-другому одеты и при этом никогда не отказывались от своей индивидуальности, только чтобы быть Sex Pistols. Это и сделало нашу группу такой, какая она есть, – разница, отличие, особенность.