Лайдон понял, что он был во главе всего. При этом он мог позволить себе остаться в стороне. С самого начала Лайдон был один.
Все, что бы он ни сказал, доходило до людей. И тогда они начинали повторять за ним. Иногда можно было услышать что-то вроде: «Эй, по-моему, ты слишком уж помешался на Лайдоне, он же придурок!» Если ты панк, то все, что тебе кто-либо говорит, ты должен опровергать и поступать с точностью до наоборот. Даже если бы Лайдон предоставил миру самые лучшие записи, он все равно оставался бы тупой телкой.
Предположим, Лайдон скажет прессе: «Мик Джаггер – козел!», и я гарантирую, что появится пятьдесят человек, которые напишут это на своих кожаных пиджаках. Через неделю появится еще пятьдесят человек, которые напишут, что Мик Джаггер не козел. Мне кажется, что лирика God Save the Queen была написана по такому принципу.
Особенно строчка, где говорится, что туристы – это деньги. Или Holidays in the Sun, где ты наблюдаешь за людской печалью. Давайте сразу пройдемся по Комптону и исследуем условия жизни бедных американских челноков.
Сид отчаянно хотел встрять во все то, что могло бы его убить.
Он затеял драку с Бобом Харрисоном в клубе «Спикизи». Боб был диджеем, который проводил вечеринки «Олд Грэй Висл Тест». Сегодня Харрисон полностью противопоставляет себя панку. Он был настоящим хиппи с длинными волосами и бородой и говорил шепотом.
Он ненавидел Roxy Music и New York Dolls. Но ему нравились Little Feat и Рори Гэллэхер. Если Джон был признанной панк-фигурой, то Боб Харрис был признанной фигурой среди интеллектуальных панков, что заставило нас ненавидеть их еще больше. Сид подошел к Харрису в «Спикизи» и пнул его. Я тогда ходил на вечеринки на Нил Стрит, рядом с «Рокси». Как раз когда Сид первый раз присоединился к Pistols. Я был на вечеринке, посвященной открытию магазина одежды Энди Чижовски. Тогда Сид отметелил четырех человек. В их числе был Ниле Стивенсон, менеджер Banshees. Когда я пришел посмотреть на выступление The Clash в Королевский колледж искусств, я снова увидел драку, которую начал Сид. Он бросал бутылки в саппорт-группу Тила Гэнг – какой-то кошмарный коллектив, «разогревавший» The Clash.
Эра Pistols четко дала мне понять, что идеи были куда важнее, чем то, насколько хорошо или плохо ты играешь. Идея была важнее всего. Без панка ничего не возникло бы. Не было бы такого певца как Принс. На его первом альбоме звучит тот же самый барабанный паттерн, что и у Sex Pistols. До Pistols никто никогда не употреблял такое выражение, как «перепродюсированный».
Я об этом просто не думал. Я никогда не видел разницы между продюсированной бандой и «сырой»: у всех команд был один и тот же набор инструментов и аппаратуры: небольшие ударные установки, басовый преамп, одна электрогитара и одна бас-гитара. Узнать группу можно было по бэклайну: у меня всегда были Маршал и Гибсон Лес Пол, и никто не возражал. Ты мог делать на сцене все что угодно, можно было даже обосраться, если очень хотелось. Идеальные картинка и звучание в панке не играли никакой роли.
НОРА:
Предполагалось, что хиппи должны быть для всех друзьями. Панки же должны быть со всеми откровенны. Ты запросто мог сказать кому-нибудь «убирайся» или «сдохни». До этого мы все были дипломатичнее.
С тех пор как я знаю Джона, я стала куда более открытой. Мне теперь по барабану, я в лицо говорю людям, что они мне не нравятся, а не хожу вокруг да около.
Панк изменил концепцию общества. Вся классовая система в Англии состояла в том, что ты должен знать свое место. Ты должен жить там, где родился. Я встречала членов королевской семьи. И все они в основном неприятные, отвратительные, злые люди. Таких вы можете встретить где угодно. Это то же, что расизм, когда ты ненавидишь всех, потому что они просто родились не в твоей семье. Королева вовсе не та самая улыбающаяся женщина, она злобная стерва.
КЭРОЛАЙН КУН:
Огромное количество женщин, кроме Сьюзи, были такими же фанатами панка. Среди них были Джордан и поэтесса Патти Смит. Мне это нравилось, это было весело.Я начинала чувствовать в этом силу, приходил баланс. Конечно, мы все еще должны были сражаться то с одним, то другим, но мне это нравилось. Поле для игры расширялось, и это был своеобразный театр рок-н-ролла, но территория рок-н-ролла всегда была меньше и уже, чем территория другой культуры. Женоненавистничество в рок-н-ролле считалось чем-то ненормальным. Оно, конечно, присутствовало, но не было таким же ужасным, как ортодоксальный мир корпораций, который был над нами.
НОРА:
Геи появились не из туалетных комнат и гардеробов шестидесятых. Они вышли «на свет» только тогда, когда появился панк. Также и женщины.
Если им что-то нравилось, они не заставляли себя долго ждать. Сегодня движения геев превратились в нечто организованное. Теперь это напоминает вступление в армию.
Я не думаю, что кто-то вообще воспринимал женщин всерьез. Все они были одинаковыми и глупыми. Женщину можно было треснуть, как и парня, который тебя оскорбил или пролил твой напиток. Но это не было каким-то сексистским отношением или попыткой вести себя по-пуритански. Люди просто не придавали этому слишком большого значения. Я думаю, что я могу т******* эту девочку. Ой, как скучно! Это был протест против того, чтобы просто вести себя как джентльмен – напиться, взять какую-нибудь девочку и поиметь. Панки полагали, что у них есть какой-то интеллектуальный уровень. Каждый из них думал, что он обладает достаточным интеллектом, чтобы не опускаться до подобного. Однако были миллионы людей, которые так делали. И панки были лишь частью этих людей.
Большинство ребят жили с родителями, поэтому не было никакой возможности вести себя иначе. Люди не слишком часто сходили со своего пути. Это был протест против того, что ты видел в колледжах, против того, как вели себя там дети. Любовь – это все чушь. Пары создавались и расставались, и было много секса в туалетных кабинках. В основном, все так и происходило. Нужно было найти какой-то способ уйти от этого. Помните знаменитую цитату Л ай дона о том, что секс – это как двухминутное выжимание странных звуков? Это было хорошим описание того, чем занимались многие люди. Все это стало негласным правилом. Были дни, когда я спрашивала себя: «Что ты думаешь о девочках? Какой лучший способ с ними поладить? Может быть, со мной просто что-то не так?»
ДЖОН ЛАЙДОН:
На наших концертах начали появляться панк-девочки. Они приходили туда научиться правильно заниматься сексом, а вовсе не почерпнуть какие-то идеи. Все это было неуклюже, очень неприятно, чаще всего – в туалетах. Быстро, впопыхах. Везде оставались пятна. Но это было здорово. Я знаю, что в мире рок-н-ролла все это куда более просчитано и утонченно. Но мы были маленькими детьми и всегда пытались осознать, что нам стоит делать дальше. Мы были любителями. Девушки были для нас чем-то новым. Мы не были старожилами, которые на сцене уже давно и знали, что и как. Нас никто не воспитывал и не учил, и никто из нас не собирался повторять историю.
Я прошел через период, когда секс ничего не стоил. Мыв действительности привлекали девушек определенного типа. Это было ново для нас и очень круто. Ничего подобного со мной больше не происходило.
Когда мы начинали, никто из опытных старых группи не хотел с нами связываться, поэтому появились совершенно новые группи. Это было интересно, это было забавно. Мне очень нравилось поначалу, но затем мне это наскучило, потому что все стало слишком предсказуемо.
ПОЛ КУК:
Когда Сид присоединился к Pistols, казалось, что все изменилось. Теперь все стало серьезнее. Их было крайне сложно поймать. Sex Pistols стали думать о том, кем они являются в действительности. До этого была кучка парней, и мне кажется, что Pistols перестали быть настоящей группой после того, как к ним присоединился Сид. Я тоже больше не мог проводить с ними время. Однажды я увидел, как играет Сид, и, скажу вам, он играл дерьмово. Я начинал чувствовать, что группа гниет. После инцидента на Шоу Билла Гранди я потерял интерес, но не держал на них никакой злобы. Я все еще думал, что Pistols хороши. Когда к ним присоединился Сид, я понял, что они пытались заставить его стать нормальным музыкантом, но им так и не удалось. Всем было просто пофиг. Тогда я думал, что они уже все потеряли. Они сыграли только одну новую песню – Holiday in the sun. Присоединение Сида только усугубило отсутствие продуктивности. Я знаю, что это такое, когда тебе нужно продолжать проталкивать группу с одним безнадежным участником, а Сид был безнадежным участником, от которого они не могли избавиться. Они просто не могли его бросить.Возможно, Малкольм решил, что у него есть выбор, что они могут стать хорошей группой, делать настоящую музыку, и они действительно ее делали. Pistols могли бы просто взять в группу нормального басиста, они потеряли бы совсем чуть-чуть лояльности публики. Они могли бы быть хороши, но рынок требовал от них другого. Они могли бы просто взять и захватить этот мир. Лично я считаю, что у них для этого был потенциал. Но они выбрали второй вариант – оставить Сида, и после этого ничего общего с музыкой у них больше не было. Сид был скандалом. После этого были дикие истории и череда безумных идей Малкольма Макларена типа привлечения Ронни Биггса. Никто не собирался покупать записи чертова Ронни Биггса. Они просто не могли продолжать без Джонни Роттена.
Потом Pistols распались, и это был действительно конец панка.
Я помню, что тогда сидел в автобусном депо в Ватфорде. Распад Sex Pistols был огромным заголовком во всех газетах. Все кончено, и их было некем заменить. Я просто оторопел от происходящего. Помню даже, что пытался больше не носить кожаные пиджаки и не быть панком. Затем, когда пришли Sham 69, a Pistols пропали окончательно, наступил настоящий конец. После этого ни в каких вечеринках больше не было смысла, и стать фанатом The Clash после Pistols было невозможно. Я потерял невинность, и больше меня ничего не впечатляло.