— Сюда! — послышались три голоса.
Будто сквозь пелену, Роуэн увидел, как его спутники с искаженными лицами несутся ему навстречу. Он протянул руки. Ясинка и Морелюб подхватили его и потащили прочь от скалы.
Лес был очень густым. Заросли на каждом шагу преграждали им путь. Ползучие растения хватали за руки и за ноги, цеплялись за одежду. Плотный лиственный шатер не пропускал лунного света. Ясинка и Морелюб в кромешной тьме тащили Роуэна. За ними спешил Угрюм.
Великий Змей бушевал. С шипением и воем он двигался следом, сметая все на своем пути. Свет ему был не нужен. Змей слышал шум, чуял запах и неуклонно приближался к беглецам. А они, задыхаясь и всхлипывая, на ощупь пробивались сквозь заросли, и жуткий рев Змея надрывал их слух. Так, должно быть, некогда бежал и сам Орин, спасая свою жизнь.
— Куда теперь? — прорыдала Ясинка. — Ничего не вижу!
И тут позади раздался громкий хрип.
Роуэн напряг зрение, но сперва ничего не смог разобрать в темноте, а затем увидел, что случилось. Угрюм запутался во вьющемся растении. Его шея попала в петлю. Он задыхался и дергался, и от каждого его движения петля затягивалась все туже.
Великий Змей почти что настиг беглецов. Громкий треск возвещал о его приближении. А Угрюм беспомощно повис, только-только касаясь ногами земли.
— Оставь его! — завизжала Ясинка.
Но Роуэн не мог. Он вырвался из ее хватких рук и помчался к Угрюму. Позабыв о своих ранах, он попытался разорвать упругую плеть и тут же почувствовал дикую боль в руках.
Угрюм верещал от ужаса. И тут неизвестно откуда появившееся лезвие одним махом перерубило петлю, и Угрюм рухнул на землю. Он был не в силах пошевелиться и едва не терял сознание.
— Поднимайся! — рявкнула Ясинка.
Кинжал тускло блестел в ее руке.
Морелюб нагнулся и взвалил Угрюма на плечи.
— Скорее! — Пошатываясь под своей ношей, он побежал прочь, а Ясинка и Роуэн — следом за ним.
Они бежали в кромешной тьме.
— Оставьте меня, — надтреснутым голосом взмолился Угрюм. — Бросьте здесь. Надо спасти Оракула… и Кристалл…
— Тихо! Оракул тебя не оставит, — с трудом выговорил Морелюб.
— Сюда! Сюда! — пронзительно закричала Ясинка.
Она указала на мерцающий свет. Слабый, едва заметный, он проглядывал сквозь деревья.
— Это город! — воскликнул Морелюб.
Они бросились в ту сторону. Свет усиливался. Послышался грохот прибоя. При свете дня они ни за что бы так быстро не выбрались из леса. Но ночью огни Водяного города сияли через пролив, указывая им путь.
Змей с шипением, не отставая, полз следом. Он не привык передвигаться по суше, но теперь был разъярен и намеревался продолжить охоту.
Задыхаясь и вопя от страха, беглецы вырвались из леса и оказались на берегу. Огромные валы разбивались о скалы. Соленые брызги больно жалили в лицо. А за проливом в каждом доме сияли огни.
— Они зажгли для нас все светильники, — невнятно проговорил Морелюб, опуская Угрюма на землю. — Они… все… ждут…
— Быстрее!
Волоча за собой Угрюма, они бросились к железным воротам, распахнули их и по ступенькам скатились в темноту. И в тот самый миг, когда Великий Змей выбрался из леса, ворота с лязгом захлопнулись сами собой.
Змей яростно бил хвостом по земле. Сквозь решетку можно было разглядеть, как его драконья голова судорожно поворачивается из стороны в сторону, пытаясь напасть на след.
Дрожащие и истерзанные, беглецы прижались друг к другу. Они знали, что чудовище не сумеет пролезть в туннель. Они спасли свои жизни, как в далекие времена это удалось Орину.
Роуэн нащупал в кармане кувшинчик.
«И как Орин, — подумал он, — мы принесли с собой величайшую ценность. Если время еще не ушло…»
— Пойдем! — Эхо отразило его дрожащий голос. — Надо спешить.
20. Предательство
Из последних сил они ковыляли по туннелю, и казалось, ему нет конца. Впереди была тьма без единого проблеска.
— Где же Кристалл? — задыхаясь, проговорила Ясинка. — Почему он не светится? Мы наверняка уже подходим к пещере. Что, если…
— Хранитель жив, — твердо сказал Морелюб, — иначе люди в домах не зажигали бы для нас огней.
— Вот он! — воскликнул Роуэн и указал на слабое свечение.
Они поспешили вперед. У Роуэна тяжело стучало в висках, и он просто умирал от жажды.
Пещера была совсем рядом, но Роуэн ничего не почувствовал. На сей раз невидимая сила Кристалла не влекла его к себе и голос Хранительницы не раздавался в ушах, заглушая все мысли.
Наконец они достигли входа. Из пещеры не доносилось ни звука, лишь монотонно журчала вода. Морелюб, Угрюм и Ясинка замерли в нерешительности, а Роуэн перевел дыхание и, опасаясь самого худшего, на цыпочках вошел внутрь.
Хранительница сгорбилась в своем кресле. Кристалл едва блестел под ее руками, бросая слабый отсвет на ближайшее пространство. Остальная часть пещеры была в полумраке.
Джон с опущенной головой стоял на коленях перед ложем Джиллер. У Роуэна упало сердце.
— Итак, ты вернулся, Оракул из Рина.
Хранительница не сделала ни единого движения и даже не подняла глаз, но ее низкий голос заполнил всю пещеру.
Джон вздрогнул и вскочил на ноги. На его лице отразились недоверие и радость, и Роуэн понял, что он успел!
Он бросился к маме и склонился над ней. Да, она еще дышала. Но очень слабо, едва заметно.
У Роуэна стучали зубы. Он дрожал всем телом. Непослушными пальцами он вытащил из кармана кувшинчик и отвинтил крышку.
— Хранитель, я принес противоядие, — сказал он, оборачиваясь через плечо. — Как мне его использовать?
Хранительница и теперь не пошевелилась, но Роуэну почудилось, будто ее тонкие губы искривились в улыбке.
— Значит, правду говорят о тебе, Роуэн из Рина, что ты способен преодолеть любые препятствия, — промолвила она. — Обмакни палец в зелье — всего один раз — и смочи ей губы. Этого будет достаточно.
Жидкость в кувшинчике оказалась холодной. Она щипала палец Роуэна, пока он делал то, что велела Хранительница.
Джиллер слегка нахмурилась во сне. Затем вздохнула и облизала губы.
Джон с силой вцепился в плечо Роуэна.
— Когда? — начал было Роуэн.
— Скоро. — Голос Хранительницы звучал сухо и приглушенно, словно шелест увядших листьев. — Смертный Сон вступает в силу лишь через два часа после того, как человек проглотит яд. Отступает он тоже не в одно мгновение, но мы не можем ждать. Я не в силах. Кристалл угасает. Мой час совсем близок. Выйди на свет.
— Избрание… — вспомнил Роуэн, с трудом поднимаясь на ноги.
Хранительница подняла голову. За спиной у нее стояли Угрюм, Ясинка и Морелюб, но не они были ей нужны. Огромные бледные глаза Хранительницы — потускневшие, как и сам Кристалл, — искали в темноте Роуэна.
— Выйди на свет, Оракул из Рина, — повторила она.
Роуэн подчинился.
Хранительница посмотрела ему в глаза.
— Пламя зажглось в чаше над пещерой — время, отпущенное на избрание, истекло, — объявила она.
От удивления Роуэн раскрыл рот. Он бросил взгляд на неподвижно стоящих кандидатов. Они тоже выглядели ошеломленными.
— Хранитель, я ведь еще и не начинал, — запинаясь, проговорил Роуэн. — Нужны испытания…
— Ваши поиски и были испытанием, — сказала Хранительница.
Роуэн воззрился на нее в недоумении. Она устало прикрыла глаза:
— Старинные испытания больше не годятся. Кандидатов на них попросту натаскивают. К тому же кандидаты изучают жителей Рина и поэтому знают, как понравиться определенному Оракулу. И еще кандидатов изолируют от сверстников, да и от самой жизни. Это неподходящий способ избирать предводителя водяных людей. Мне стало ясно, что это ошибочный путь, когда я осознала, что сама могу лишь охранять Кристалл, а на большее не способна. Я не в силах управлять водяным народом и тем более изменить его жизнь.
— Ты… — только и сумел выговорить Роуэн.
Вне себя от гнева, он оглянулся на Джиллер и Джона, который внимательно слушал Хранительницу. Внезапно Роуэн понял, в чем дело.
— Так это ты!.. — закричал он. — Это ты все задумала! Ты отравила маму!
— Как ты смеешь меня обвинять… — с угрозой в голосе произнесла Хранительница.
Но Роуэна было уже не остановить.
— Да, я тебя обвиняю! — кричал он. — Ты только что проговорилась, что яд вступает в силу лишь через два часа. Значит, маме дали яд, как только она пришла в пещеру. До того, как она познакомилась с кандидатами и отправилась на остров. — Роуэн поднял забинтованную руку и указал на Хранительницу. — Это сделала ты! Ты придумала все это! Ты обманула меня и кандидатов, и ты посмела рисковать маминой жизнью! Просто для того, чтобы устроить испытания, к которым никто не смог бы подготовиться заранее!
Хранительница открыла глаза, и на мгновение Кристалл засиял прежним зеленым светом.
— Избрание призвано выявить истину, — заявила она. — Кристалл дарует силу, мудрость и опыт. Но от Хранителя требуются проницательность и хитроумие. Хранитель должен не только уметь решать старые задачи, но и быть способным справляться с новыми. Водяной народ сможет существовать дальше, лишь если его предводитель будет изменчивым, словно Море, и отважится ходить непроторенными путями.
— Но ты чуть не погубила мою маму, — жалобно проговорил Роуэн.
— Одна жизнь ничего не стоит.
— Ты рисковала слишком многим.
— Думаю, не слишком. Я верю Кристаллу, а он сказал мне, что все будет хорошо. Что ты со всем справишься и вовремя вернешься назад. Я должна была разорвать цепи, сковывающие нас. И единственно возможный способ заключался в том, чтобы использовать тебя. Ведь ты один не похож на остальных жителей Рина.
«Они собирали сведения о тебе с тех пор, как ты появился на свет…»
Роуэн смотрел на нее во все глаза. И как это он раньше не сообразил, что уж если кандидаты хорошо осведомлены о его жизни и склонностях, то тем более об этом должна знать сама Хранительница.
— Время, отпущенное на избрание, истекло, — монотонно повторила она. — Назови имя.