Роуэн взглянул на троих кандидатов, стоявших за креслом Хранительницы.
Ясинка, Морелюб и Угрюм. Все они вызывали уважение. Они не бросили его на съедение Великому Змею. И теперь Роуэн знал, что ни один из них не заслуживает его подозрений.
Морелюб по-настоящему храбрый и сильный. Он любит жизнь, совсем как Джон. Именно за это род фисков и выбрал его кандидатом. Морелюб не похож на остальных водяных людей, но его сородичи решили, что он должен понравиться Оракулу.
Ясинка по-настоящему честная и прямолинейная. Совсем как Джиллер. Род умбров выбрал ее именно за это. Она не похожа на остальных водяных людей, но ее сородичи решили, что она должна понравиться Оракулу.
И наконец, Угрюм. Он по-настоящему умный и дельный. Его интересует, почему мир устроен так, а не иначе, и он смотрел в лицо смерти. Совсем как сам Роуэн. Род панделлисов выбрал его именно за это. Угрюм не похож на остальных водяных людей, но его сородичи решили, что он должен понравиться Оракулу.
Все трое помогли Роуэну разгадать стихи Орина и изготовить противоядие. Каждый по-своему. Но кто же из них оказался самым хитроумным и проницательным? Кто не боится ходить непроторенными путями? Ведь именно это требуется от предводителя водяного народа.
— Назови имя, — слабым голосом повторила Хранительница. — Ты… должен… сказать. Говори.
Кристалл вспыхнул с новой силой.
С лестницы послышались торопливые шаги, и через водную пелену в пещеру влетел Жемчужник.
— Паруса! — с трудом переводя дыхание, выкрикнул он. — Паруса на горизонте! Им нет числа. И они приближаются. Это зибаки!
21. Избрание
— Почему они приплыли сейчас? — воскликнула Ясинка, — Это же нелогично! Они наверняка видели пламя, возвещающее о конце избрания. Им надо было приплыть раньше, когда Кристалл ослабел и начал меркнуть, а испытание еще не состоялось.
— Говорят, они стали хитроумнее, чем были прежде. Может быть, у них есть какой-то непонятный нам замысел, — мрачно предположил Морелюб. — Или они надеются одолеть нас, прежде чем новый Хранитель соединится с Кристаллом.
— Роуэн! — закричал Жемчужник. — Назови имя! Кристалл угасает!
В тот же миг Роуэн услышал возглас за спиной и обернулся. Силач Джон склонился над Джиллер, а она открыла глаза и, улыбаясь, смотрела на него.
— Я уснула, — проговорила она, — и знаешь, Джон, мне снились такие чудесные сны. — Тут она слегка нахмурилась. — Но где я? И где Роуэн?
Волна радости наполнила сердце Роуэна. Но лишь на миг.
«Мама жива! Она проснулась, и ей хорошо. Но зибаки совсем близко. Надо действовать. Надо назвать имя нового Хранителя. Иначе Кристалл погаснет, и тогда все пропало».
Он повернулся к кандидатам.
— Хранительница сказала, что я должен выбрать самого хитроумного и сообразительного из вас, того, кто не боится ходить непроторенными путями, — поспешно проговорил он. — Она сказала, что Кристалл дарует ему все остальное. — Роуэн посмотрел в горящие глаза Ясинки. — Ты… ты очень хорошая, и ты всегда будешь делать то, что, по-твоему, правильно, — запинаясь, продолжил он, — но твой ум не открыт для нового. Ты слишком привязана к правилам и традициям. Поэтому, хотя я тебя уважаю, выбрать тебя я не могу.
Лицо Ясинки не дрогнуло, но она склонила голову.
Роуэн повернулся к Морелюбу:
— Ты храбрый и сильный, и ты не боишься нового. Но ты часто действуешь слишком поспешно и неосмотрительно, не так, как пристало Хранителю. Я надеюсь, что мы останемся друзьями, но выбрать тебя я не могу.
Морелюб тоже склонил голову. Однако Роуэн успел заметить в его взгляде что-то похожее на облегчение. На мгновение он удивился, но сейчас ему было не до того: главное — завершить избрание.
Он подошел к Угрюму и положил руку ему на плечо. Они посмотрели друг другу в глаза. Долго и испытующе.
«Только бы я не ошибся», — мысленно взмолился Роуэн.
— Ты должен произнести слова, — мягко напомнил Жемчужник.
Роуэн сглотнул:
— Оракул завершил избрание.
Внезапно он почувствовал, как плечо Угрюма напряглось под его рукой.
— Пусть остальные отсюда уйдут.
Угрюм будто одеревенел, и его взгляд сделался бессмысленным.
Обычно невозмутимый Жемчужник, на сей раз с трудом скрывая возбуждение, провел Ясинку и Морелюба сквозь водяную завесу и вернулся назад.
Кристалл слабо замерцал. Раз, другой, третий. Хранительница пошевелилась.
— Двери заперты, и они не откроются до тех пор, пока того не пожелает новый Хранитель, — еле слышно промолвила она. — Надо спешить. Скоро взойдет солнце.
— Угрюм из рода панделлисов, подойди к Кристаллу, — быстро проговорил Жемчужник.
Угрюм будто во сне двинулся к креслу Хранительницы. Он неуклюже протянул руку к слабому сиянию. Роуэн с удивлением посмотрел на пустые глаза водяного человека.
«Глаза того, кто увидел Великого Змея и остался в живых».
«Все правильно, — уверил себя Роуэн. — Я не ошибся. У Угрюма есть все необходимое, чтобы быть достойным Хранителем. Он предназначен для решения этой задачи. Как и Орин, он видел Великого Змея. И после этого он изменился».
Но что-то было не так. Роуэн чувствовал это.
Тем временем рука Угрюма в нерешительности зависла над Кристаллом.
— Соединись с Кристаллом и со мной, — тихо проговорила Хранительница.
«Я тоже видел Великого Змея, — внезапно сообразил Роуэн. — Как и Ясинка, и Морелюб. Но мы-то не изменились. Почему же это произошло с Угрюмом? Что случилось с ним ровно год назад?
„Я не помню этой ночи… Я сильно изменился. Как будто что-то исчезло… или, наоборот, появилось. Не знаю, что именно“.
Что случилось с Угрюмом в Море в ту долгую ночь под светом полной луны? Под светом полной луны…»
— Стой! — Роуэн перехватил руку Угрюма.
Эхо подхватило его возглас и пронзительно разнесло по пещере. Джон и Джиллер вопросительно посмотрели на Роуэна, а Жемчужник вцепился в спинку кресла Хранительницы.
Угрюм медленно повернулся. Он незряче посмотрел сначала на Роуэна, затем на собственную руку, зажатую в его руке.
— Угрюм, ты не мог увидеть Водяного Змея ровно год назад, — с трудом выговорил Роуэн.
— Роуэн, сейчас не до того! — вскричал Жемчужник. — Ради Орина, неужели ты сам не понимаешь?! Хранитель вот-вот умрет. Надо скорее закончить избрание! Зибаки…
Угрюм открыл рот.
— Оракул завершил избрание, — тусклым голосом произнес он. — Пусть остальные кандидаты оставят Хранителя.
У Роуэна мороз пробежал по коже, но он не выпустил руку Угрюма.
— В этом месяце в полнолуние Великий Змей откладывает на острове яйца. Теперь мы точно знаем об этом. Угрюм, ты не мог повстречать его в Море!
— Роуэн! — не выдержала Джиллер. — Отпусти его!
На середину пещеры бросился Силач Джон.
— Роуэн, отпусти его руку, — умоляюще сказал он. — Сейчас это не важно. После он все тебе объяснит.
Но Роуэн понимал, что этот вопрос не терпит отлагательства.
— Ответь мне, Угрюм! — взмолился он. — Что с тобой случилось? Расскажи, что произошло той ночью. Из-за чего ты так изменился? Это был не Великий Змей.
— Великий Змей вынырнул из морской пучины, — пробубнил Угрюм. — Он возвышался надо мной. Глаза его были золотистого цвета, и в них скрывалась древняя тайна.
Роуэн слушал его с ужасом. Угрюм слово в слово повторял то, что говорил на острове. Тем же самым заунывным голосом, словно это был урок, выученный наизусть.
«Сам он верит в то, что говорит, — подумал Роуэн. — Он верит. Но ведь это неправда!»
— Чешуя пылала в лучах заходящего солнца. Он посмотрел на меня, и я понял, что сейчас умру.
— На самом деле ты видел что-то совсем другое! — не выдержал Роуэн. — Кто-то заставил тебя выучить эти слова! — Ужас ледяным обручем сковал сердце Роуэна. — Угрюм! — воскликнул он. — Кто повредил вашу лодку? Кто поджидал тебя в Море? Кто подобрал тебя и продержал всю ночь, а потом отпустил, оставив только ложные воспоминания о случившемся?
Но Роуэн уже и сам знал ответ. Испуганно взглянув на Жемчужника, он понял, что тот тоже догадался, в чем дело. Есть лишь одно объяснение: «Они становятся все хитроумнее…»
— Тебя подобрала зибакская лодка! — воскликнул Роуэн. — В ту ночь зибаки каким-то образом подчинили тебя своей воле. В глубине твоего ума они спрятали тайные приказания и прикрыли их ложными воспоминаниями о Великом Змее. Когда ты вернулся к водяным людям, все заметили, что ты изменился, но не догадались о подлинной причине. Да и как они могли догадаться, если даже ты об этом не подозреваешь.
— Это невозможно, — возразил Силач Джон. — Наставники мальчика должны были заподозрить неладное. Да и сама Хранительница.
— Нет! — не оборачиваясь, сказал Роуэн. — Год назад Кристалл уже ослабел. Никто и не мог ничего заподозрить, потому что тайные приказы должны были выйти на поверхность ума Угрюма, лишь когда будут произнесены определенные слова. — Он пристально посмотрел в ничего не выражающие глаза Угрюма. — Я только что их произнес, верно? Их всегда произносят при избрании: «Оракул завершил избрание».
Угрюм задрожал и вытаращил глаза.
Роуэн ощутил приступ тошноты. Ужасно видеть, что знакомое лицо может измениться до такой степени!
— Я почувствовал, как это произошло, Угрюм. Тогда я не понял, в чем дело, но теперь догадался. В то мгновение ты утратил волю и стал рабом зибаков. Вот почему их корабли появились именно сейчас. Они увидели пламя, возвещающее о том, что избрание свершилось, и поняли, что их час наступил. Они ждут, когда ты подашь им знак, что Кристалл и вся Водяная страна в их власти.
Стон вырвался из груди Жемчужника. Закрыв руками лицо, посланник Хранителя медленно раскачивался из стороны в сторону.
— Жемчужник! — резко сказал Роуэн. — Не трать время попусту! Приведи обратно Морелюба и Ясинку. Живо!
Жемчужник покачал головой.
— Живо! — волнуясь, повторил Роуэн. — Неужели ты не понял? Он не может стать Хранителем! Он всех нас предаст!