Они быстро шли по улицам, маневрируя в круговороте зеленых, голубых и серебристых фигур, словно большая рыба в стайке мальков.
«Оракул… Оракул…» — то и дело доносилось до Роуэна. Это люди говорили о нем. Они всё знали. Знали, что случилось с его матерью. А некоторые, вероятно, могли сказать, кто ее отравил и почему.
«Скоро она перестанет дышать».
Слова не оставляли надежды. Но все же… Роуэн ускорил шаг, чуть не наступая на пятки человеку из рода умбров. Откуда водяные люди могли знать наверняка? Они ведь и не подозревают о том, какая Джиллер сильная. Вдруг ее еще можно спасти?
— Долго еще? — громко спросил Роуэн. Внезапно его пронзила ужасом мысль, что Джиллер умрет раньше, чем он до нее доберется.
— Нет, — коротко сказал человек из рода панделлисов. — Мы уже пришли.
Он слегка толкнул Роуэна плечом, и они повернули направо, к Морю.
Волны бились о берег. В воздухе висела водяная пыль. Роуэн огляделся.
Они стояли перед странным круглым домом песочного цвета с массивными, украшенными перламутром дверями. Крыша была увенчана чашей, в которой зажгут огонь, чтобы сообщить водяному народу, что избрание завершено и Оракул вот-вот огласит имя нового Хранителя.
Перед домом была небольшая площадка, вымощенная светло-зеленым камнем. За домом билось о скалы Море. А еще дальше, за проливом, виднелись темные берега острова, окаймленные белой пеной.
Человек из рода умбров остановился и отступил в сторону.
— Оракул из Рина, дальше ты должен идти один, — почтительно проговорил он.
Женщина из рода фисков сделала движение, словно собиралась что-то сказать, но передумала. Она взглянула на собственные руки и промолчала.
Роуэн двинулся к круглому дому, чувствуя, что все трое внимательно смотрят ему вслед. Но ему было безразлично, что они делают и о чем думают. Без тени волнения или испуга он отворил блестящую дверь и оказался в странной круглой комнате.
Роуэн перестал что-либо ощущать. Все происходило будто во сне.
Дверь захлопнулась за его спиной, и он остался один.
Комната оказалась большой. Стены, пол и потолок были сделаны из тесаного камня — твердого, гладкого и сияющего. Свет исходил лишь от свечей, стоявших в подсвечниках на полу.
В углу комнаты начиналась лестница, ведущая вниз.
Роуэн подошел к ней и увидел, что далеко внизу мерцает свет. Он положил руку на перила и шагнул на первую ступеньку.
— Добро пожаловать, Оракул из Рина, — прозвучал голос у него в голове.
Роуэн вздрогнул и испуганно оглянулся.
— Я внизу. Спускайся ко мне.
Голос был мягким и приветливым. И Роуэн повиновался.
Он понял, что скоро увидит Хранителя.
7. Хранитель Кристалла
Винтовая лестница казалась нескончаемой, и вскоре Роуэн потерял счет ступеням. Было ясно, что он уже глубоко под землей, ниже, чем морское дно. Мягкое сине-зеленое сияние освещало путь. Кругом высились каменные стены, и ступени под ногами у Роуэна, твердые и холодные, тоже были из камня. Раздавался монотонный стук капель. Пахло морем и водорослями.
С каждым шагом в Роуэне росло чувство, что им овладевает неведомая сила. Ноги ступали помимо его воли. Ему казалось, будто он попал в невидимую сеть и она тянет его сквозь воду.
Волна страха обуяла Роуэна, вытеснив остальные мысли и чувства. Он задрожал и изо всех сил схватился за перила, так что от напряжения побелели костяшки пальцев. Он хотел исчезнуть, слиться с холодным камнем. Хотел броситься назад, под открытое небо. Но продолжал спускаться вниз.
— Не бойся, Роуэн. Ты чувствуешь силу Кристалла. Иди смело — он не опасен. И твоя мать со мной рядом.
Глубокий голос неожиданно прозвучал в голове Роуэна. И страх исчез, словно его смыло прочь. Остались лишь печаль и стыд.
«Там мама! — подумал Роуэн. — Как я мог забыть об этом? Как я мог хоть на мгновение замешкаться?!»
Однако в глубине души он продолжал бояться. Крепко вцепившись в перила, чтобы не споткнуться, он двинулся дальше. Сине-зеленое сияние усилилось. Стук капель стал громче.
Наконец Роуэн заметил, что приближается к концу лестницы. Впереди была стена из сияющего камня, а в ней сводчатый проход, словно занавешенный падающими каплями, которые блестели в исходившем из пещеры свете.
— Мы здесь.
Но Роуэн и сам понимал, куда идти. Он ощущал мощь Кристалла, исходившую из пещеры.
Вот и последняя ступенька. Двумя шагами Роуэн пересек водяную завесу. Ледяные соленые капли мягко зашлепали по его лицу, затекли в глаза, заструились по волосам. Затем под ногами захрустел песок. Роуэн поднял глаза. Сквозь пелену он увидел яркий свет и мерцающие каменные стены, по которым текла вода.
— Еще раз добро пожаловать, Оракул из Рина.
Теперь голос звучал наяву. Шелестящее эхо разнеслось среди влажных стен, снова и снова отражаясь от них, пока наконец каждый угол в пещере не заполнился звуком. Не в силах понять, где находится тот, кто с ним говорит, Роуэн протер глаза и ошеломленно огляделся вокруг.
Все пространство пещеры было окутано сине-зеленым свечением, и от этого воздух напоминал глубокую прозрачную воду, освещенную солнцем. Свет исходил из центра комнаты, но Роуэн туда даже не взглянул, потому что увидел Джиллер, лежащую у стены на скамье, покрытой серебристой тканью.
Роуэн бросился к маме и упал на колени у ее изголовья. Джиллер лежала неподвижно, с закрытыми глазами. Руки ее были холодными. Но, склонившись к ее лицу, Роуэн почувствовал слабое дыхание, словно она спала.
«Она спит и видит сны. И каждый сон все дальше уносит ее от берегов жизни».
— Мама, — прошептал он, — это я, Роуэн.
Капли воды с его лица упали на щеку Джиллер.
Он их смахнул.
Бледные губы чуть раздвинулись в слабой улыбке. Сердце у Роуэна забилось сильнее. Она его слышит! Он крепко сжал мамину руку.
— Просыпайся! — взмолился Роуэн. — Не поддавайся сну. Надо побороть яд. Ведь ты сильная! Ты должна жить! Ради Аннад! Ради Джона! И ради меня!
Джиллер едва заметно нахмурилась. Веки ее дрогнули.
— Не нарушай ее покоя, Роуэн, — прошелестел голос. — Она не сможет проснуться. Попрощайся с ней и оставь ее. Теперь ты Оракул.
Роуэн обернулся. Исполненные гнева слова замерли у него на губах, когда он встретился с говорившей взглядом.
Хранительница Кристалла неподвижно сидела в центре комнаты, окруженная ярким светом.
Она не была похожа на пожилых людей в Рине, и Роуэн сразу понял, что никогда не видел кого-либо сравнимого с ней по возрасту. Хранительница была до того маленькой, ссохшейся и увядшей, что ее фигура едва виднелась на фоне кресла.
А какие у нее были глаза! Огромные на крошечном лице. В них словно светилась вековая мудрость, но еще явственнее в них читались усталость и неизбывная жажда покоя. «И не такое я видела, — казалось, говорили глаза Хранительницы. — И не такое знаю. Но я устала. Безумно устала…»
Маленькие ручки с почти прозрачными перепонками между пальцами бережно обхватывали источник света — огромный сияющий кристалл, лежавший у нее на коленях. Теперь Хранительница медленно склонилась к нему. Свет хлынул ей в лицо, и она прикрыла глаза, словно нежась в тепле его лучей.
— Кандидаты ждут тебя, Роуэн из Рина, — сказала она. — Избрание больше откладываться не может. Мой час уже близок.
Роуэн почувствовал, что его сотрясает дрожь.
— Один из кандидатов отравил мою мать, — прерывающимся голосом произнес он.
— Все может быть, — ответила Хранительница.
— Кто именно?
— Я не знаю. Кристалл меркнет. Я уже не вижу, что происходит на острове. И я не могу читать мысли тех, кого с детства учили таиться. Твою мать отравили старинным зельем, оно называется Смертный Сон. В последний раз его использовали много веков назад. Этот яд убивает медленно, но верно. Вот и все, что я могу тебе сказать.
«Род миррилов. Люди из этого рода знали толк в ядах. — Внезапно Роуэн будто вернулся в Рин и там, сидя под Школьным Деревом, слушал рассказ Тимона о трех родах водяных людей. — Род миррилов. Люди из этого рода знали толк в ядах. А для каждого яда…»
Шепчущий голос прервал его мысли:
— Роуэн! Слушай меня! Время на исходе. Ты должен завершить избрание.
— Но как?! — воскликнул Роуэн. — Как я могу это сделать, если я знаю, что один из кандидатов — убийца? В то время, когда моя мать лежит здесь и уходит из жизни?
— Ты сможешь, потому что ты должен. Как делали это твои предки, — сказала Хранительница. — А до них — Оракулы из рода миррилов. Так было всегда.
В ожидании решения она сгорбилась над Кристаллом.
— Если что-то было всегда, это вовсе не значит, что так оно и будет продолжаться! — выпалил Роуэн, сам до конца не осознавая, что говорит.
Хранительница глубоко вздохнула и медленно открыла глаза.
Роуэн оглянулся и посмотрел на маму, неподвижно распростертую на своем ложе. Он знал, что она бы ему на это ответила. Она бы велела быть сильным. Превозмочь боль и исполнить свой долг. Как поступила ее бабушка. Как поступила бы она сама. Как это делали прежние Оракулы.
Хранительница прочитала мысли Роуэна.
— Да, — подтвердила она. — Ты должен быть сильным.
Роуэн посмотрел ей прямо в глаза.
— Я буду сильным, Хранитель Кристалла, — пообещал он. — Я буду сильным, но по-своему.
Ему показалось, что в глазах Хранительницы блеснула искорка, словно последний уголек в потухшем костре. Кто знает, был ли это гнев? Или удивление? Или… что-то совсем иное, что невозможно объяснить словами. Лицо Хранительницы при этом оставалось неподвижным.
— Для Смертного Сна должно существовать противоядие, — сказал Роуэн.
Хранительница покачала головой:
— Твоей матери ничем уже не поможешь.
Она вновь склонилась над Кристаллом.
Роуэн сжал кулаки. Он чувствовал, что она лжет. Он опять вспомнил слова Тимона: «Род миррилов. Люди из этого рода знали толк в ядах. Они придумали тысячу и один смертельн