Mo fe ya’gbe.
Аминат и Алисса заходят в закусочную под вывеской «У валлаха Джо». Первым делом они направляются в туалет, чтобы вытереть влажными салфетками пот под мышками и в промежностях. Потом подсаживаются к одному из занятых столиков и набрасываются на эба[18] с рыбным рагу. В зале царит обычный шум болтовни, и хоть белая женщина и обращает на себя некоторое внимание, большинство клиентов слишком голодны или заняты новостными голограммами, чтобы на нее отвлекаться. Международные реакции оказываются самыми разными. Судя по всему, Россия первой из всех стран признала независимость Свободного Государства Роузуотер. «Ага, а как насчет Украины, говнюки? Как насчет Америки?» Среди комментаторов до сих пор попадаются те, кто винит Россию в исчезновении Америки с международной сцены и с лица планеты.
Аминат звонит Феми, оставляет сообщения, но ответа нет. Олалекан тоже молчит. Стандартные кризисные протоколы О45 не работают. На самом деле перерыв нужен ей, чтобы спланировать следующий шаг. Аминат не знает точно, существует ли еще лаборатория. Та же самая команда солдат могла напасть на нее, а это значит, что Феми, возможно, мертва, и Лекан тоже. Так уж получилось, что протесты и бунты дарят правительству превосходный повод для чисток, а Феми – женщина с мишенью на спине.
«А я связала свою судьбу с ее. Хотя, скорее, это она загнала меня в угол. Я могла либо начать работать на нее, либо отдать брата безликим агентам О45, которые ставили бы над ним эксперименты. И вообще, мы в любом случае все можем погибнуть».
Аминат смотрит, как европейские эксперты рассуждают о вероятности ядерной войны. Признание Роузуотера Россией трактуется как попытка распространить влияние на ту часть мира, которую Китай обхаживает десятилетиями, с семидесятых годов двадцатого века. Пришелец – это потенциальное преимущество, за которое стоит воевать.
Чем больше Аминат об этом думает, тем больше убеждается, что должна пойти домой, взять в охапку Кааро и этого его дурацкого пса, а потом ускользнуть из города, по пути, возможно, забросив Алиссу в Убар.
Напротив нее сидит Алисса – Алисса, которая не ест.
– Не голодна?
– Какой у нас план? – спрашивает Алисса.
– Я веду тебя в лабораторию на другом конце города. Но сначала завернем ко мне домой. Хочу убедиться, что с моим парнем все в порядке.
Алисса кивает.
– Тебе не обязательно со мной идти.
– Разве я не под арестом?
Аминат тыкает вилкой кусочек еды.
– Я не могу связаться со своими людьми, а город воюет с Нигерией – или вот-вот начнет. Уверенности нет ни в чем. Я не думаю, что твой «побег» сочтут неправдоподобным.
– Я хочу пойти с тобой.
Аминат вскидывает руки.
– Почему?
– Я – инопланетянка.
– Это я знаю.
– Я неполноценна.
– Это я тоже знаю.
– Я – не человек по имени Алисса, но и не та, кем должна была стать. Что-то пошло не так. Я хочу узнать что. Это может оказаться важно.
– Ты враждебна человечеству?
– Нет.
– Это хорошо.
– Но я… мы собираемся вас заместить. Человека по имени Алисса больше нет. В атмосфере существует быстрое информационное поле, но связь с ним у меня возникает только спорадически.
– О нем я тоже знаю. Мы называем его ксеносферой. Не у всех есть к нему доступ.
– У меня должен быть, но что-то ему мешает. Возможно, ваши тесты объяснят мне – что.
Аминат вспоминает мужчину, превратившегося в кляксу на защитном экране.
– Тебе решать, сестра. Ты ведь знаешь, что эти тесты могут тебя убить.
– Убийство. Какая интересная концепция.
– Ты знаешь, о чем я думаю? – спрашивает Аминат.
– Нет, не совсем, однако я знаю, что ты не желаешь мне вреда и беспокоишься за меня, потому что думаешь, будто я умру. Аминат, это сознание – копия оцифрованной личности. Та «я», за которую ты тревожишься, уже мертва и, скорее всего, умерла еще до того, как вы, люди, научились говорить.
Двое мужчин, очевидно сговорившихся между собой, подсаживаются к Аминат и Алиссе. Тот, что рядом с Алиссой, одет в майку и шорты, а руки его похожи на лопаты с едва отстоящими большими пальцами. Его дружок, от которого несет протухшей вареной капустой, прижимается к Аминат.
– Что такие прекрасные дамы, как вы, делают здесь без охраны? – спрашивает подсевший к Алиссе.
– Мы охраняем друг друга, – отвечает Алисса.
– Не нужно, – подает голос тот, который сел рядом с Аминат. – Теперь мы – ваши охранники.
– У меня нет на это времени, – сообщает Аминат.
Подсевший к ней обнимает ее за плечи:
– Может, выйдем в переулок? Хочу тебе кое-что показать. Тебе понравится.
Аминат не смотрит на него.
– Давай не будем.
– У нас с подругой личный разговор. Пожалуйста, уходите, – просит Алисса.
– Какая ты грубая, – говорит тот, что рядом с ней. – Такая милая девочка – и такая грубая.
– Милая, грубая и замужняя, – говорит Аминат.
– Я никому не скажу, если она не скажет. – Он уже открыто ухмыляется.
Ладонь, лежащая на ее плече; воняющая капустой рука; потная подмышка. «Хватит». Аминат бьет нахала под сосок, резко и быстро, оставляя жирный след рагу. Рука слетает с ее плеча, мужчина хрюкает. Он не знает, что у него сломано ребро – пока не знает, – но боль вступает в дело, как только он пытается вдохнуть. Как следует закричать у него не получается, и он только пыхтит, хватаясь за грудь.
Аминат смотрит через стол.
– Твоему другу нужна медицинская помощь.
Все взгляды в закусочной теперь обращены к ним – этого Аминат хотела избежать. Второй мужчина встает и поднимает своего приятеля, перед уходом злобно зыркнув на них. Алисса наблюдает за происходящим, точно за пьесой, поставленной для нее одной.
– Пойдемте, ваше высочество. Нам пора уходить.
Высота купола – двести футов, если не считать торчащих из его верхушки шипов, которые легко прибавят еще футов двадцать-тридцать. Сегодня пасмурно, и, выйдя из забегаловки валлаха Джо, Аминат видит собравшихся в черную тучу ястребов-киборгов. Она знает, что это значит; любой стороне в этой войне должно хватить ума на то, чтобы взять под контроль огромные серверные фермы Службы кибернаблюдения и использовать собранные данные для стратегических ударов. Она так и поступила бы.
– Пойдем на юг, а потом на юго-запад, огибая купол, но не приближаясь к нему.
Аминат покупает рюкзак, перекладывает в него свои вещи и выбрасывает сумочку. Найры никто не принимает, все расчеты производятся в эру, параллельной роузуотерской валюте, комбинации бартера и цифровых долговых расписок, процветавшей на заре города и уцелевшей, несмотря на все попытки ее задушить. Долговые расписки можно обменять на товары или услуги, если обе стороны могут договориться об их ценности, – а у граждан Роузуотера это получается почти всегда.
Аминат подумывает, не сесть ли на поезд. Станция недалеко, но войти в вагон – все равно что шагнуть в несработавшую ловушку. Если автоскан выудит из воздуха ее ИД, на следующей станции Аминат могут поджидать солдаты. До этого дня она не понимала животных, которые отгрызают себе лапы, чтобы сбежать. В какой момент они осознаю́т, что положение безнадежно?
– Нам нужны хаки имплантатов, – говорит она Алиссе.
– Зачем?
– Чтобы нас не засекли.
– Враги?
– И друзья, которые могут не знать, что они наши друзья.
– И как нам получить эти хаки?
Насекомые начинают раздражать Аминат, и она смахивает их с рук Алиссы.
– Не знаю, но я что-нибудь… Смотри!
Из-за дерева на них глядит маленькое серое безволосое лоснящееся существо. Его круглые глаза как будто сияют, но Аминат знает, что это накопленный естественный свет.
– Что это? – спрашивает Алисса.
– Гомункул. Никогда раньше не видела, чтобы они заходили так далеко в город. Более того, он один. Такого я раньше тоже не видела, хотя слышала о людях, которые ловили их в буше.
– Теперь я их вспомнила. – Алисса подходит к гомункулу, протягивая руку, как будто к незнакомой собаке.
– Эй, не надо. Они ядовитые.
– Для людей. – Алисса приседает, и гомункул прикасается к ее руке. Он издает типичные для своего вида мяукающие звуки, но, похоже, не боится. – А ты знаешь, что они практически бессмертны? Они справляются с любой инфекцией и умирают, только если их убить.
Ядовитая слизь, похоже, не причиняет Алиссе никакого вреда. Гомункул подходит ближе и трется об ее плечо щекой. На ткани остается влажное пятно, и Аминат понимает, что от гомункула нужно держаться подальше.
– Вы смотрите на этот купол и видите животное – гигантское, полезное для вашего общества, доброжелательное, но все-таки животное. А я вижу машину. Мы придумали ее, разочаровавшись в механизмах терраформирования. Вместо того чтобы менять окружающую среду, мы изменяем организмы и поселяемся в них. В вас.
– И как у вас с этим успехи? На других планетах? – спрашивает Аминат.
– Не знаю. Об этом данных нет.
– Ты была первой, и что-то пошло не так, да? – Аминат останавливается. – Может, мне стоит тебя просто пристрелить? А то похоже, что иначе вы нас всех убьете.
– Может и стоит. – Алисса гладит гомункула. – Но разве я вам не нужна для… экспериментов?
– Эксперименты можно и над твоим трупом провести. Раньше у человечества такое неплохо получалось. Кое-какие из наших самых лучших лекарств были разработаны благодаря работе с трупами.
– Ты же понимаешь, что я не желаю вам зла, верно? Мне нравятся люди.
– Просто следуй за мной, чтобы я отвела тебя куда надо. – Аминат ускоряется.
Чуть погодя она оглядывается и видит, что Алисса идет в полуярде от нее, а в двух шагах позади семенит на крошечных ножках гомункул. А еще на ее шею и плечи вернулись насекомые.
– Превосходно, – говорит Аминат.
Около четырех часов дня они устраивают привал. Она пытается связаться с Олалеканом, и эта попытка запускает автоматическое скачивание на ее телефон видеофайла и приложения. Аминат надевает очки и воспроизводит файл. Он низкого качества и черно-белый; Аминат видит лабораторию и рабочее место Олалекана, снятое откуда-то сверху. Она вспоминает, где расположена эта камера, и тут Олалекан поднимает взгляд прямо на нее. Его рубашка вся в пятнах пота, а лицо блестит. Он не улыбается.