Однако все это было не зря. Теперь он приблизительно знает, где в физическом мире расположена аномалия, точнее – ее граница. В прошлый раз, найдя аномалию, он нашел и носительницу. В этот раз он пойдет, а не побежит, и будет осторожен. Его не застанут врасплох.
Он благодарит старика за интересно проведенный день, кланяется и уходит.
Аномалия приводит его сюда, к этому безликому зданию – жилому, набитому людьми, непримечательному – на улице, полной похожих домов.
С точки зрения ксеносферы, это здание не просто мертво – его не существует. В нем не ощущается ни мыслей, ни чувств, ни смутных отголосков. Вот, видимо, каково быть человеком, – не квазичеловеком, как тела, которые Полынь выращивает для Энтони, а настоящим человеком. Он стоит на другой стороне улицы и присматривается. Осторожность. Это для него ново, но Энтони не знает, как себя чувствует Полынь, – кто скажет, сколько времени уйдет на восстановление тела, если его уничтожат? Лучше быть осторожным, наблюдать и лишь затем приступать к действию. Он войдет туда простым человеком, потому что эта пустота лишает Энтони всякого контроля над своей биохимией.
Ожидание приносит кое-какие плоды. Он замечает двоих мужчин, которые хихикают, держатся за руки и несут альбомы с рисунками. Они разговаривают.
– Он обиделся на подколку Даде и, чтобы доказать, что он – настоящий художник, работал над полотном пять лет, никого к нему не подпуская. А когда закончил, пригласил тринадцать человек на единственный показ, с условием, что они не станут делать фотографий и не будут, пока он жив, никому рассказывать о том, что увидели. Через час он выпроводил всех гостей, облил картину керосином и поджег сигаретой, которая постоянно висела у него в левом уголке губ.
– И что Даде сказал о нем после этого?
Художники. Это о чем-то ему говорит, о чем-то, что было еще до нынешнего тела. О чем же? Воспоминание все еще с ним, его нужно только откопать… студия. Студия, в которой он увидел первое растение. Земные художники работают в студиях, растение было в студии – быть может, художники, не зная того, принесли семена домой? Пора это выяснить. Он снижает уровень адреналина, пускает по венам анандамид и малые дозы эндорфинов. Возможно, он потеряет способность контролировать свой организм, когда встретится с тем, что затаилось в здании.
Он обходит дом. Вот оно – растение, сорняк, торчащий из мусорного бака; усики ищут почву, или воду, или и то и другое сразу, используя забор вместо шпалеры. Энтони замечает номер квартиры на баке и возвращается ко входу.
Из поверхностных мыслей художников он знает, что в этом четырехэтажном доме на каждом этаже несколько квартир. Войти внутрь ему никто не мешает, и Энтони проходит в конец первого этажа, где, как ему известно, расположена ведущая наверх лестница. Он чувствует себя неживым, лишившись связи даже с Полынью. Возможно, он познал страх, а может, просто слишком обдолбан, чтобы разобраться. Он стучится в дверь квартиры, потом жмет на кнопку звонка, но тот не реагирует, как будто отключено электричество. Энтони дергает ручку, но дверь заперта. Он пытается придать себе силы, но манипуляции с телом в этом поле невозможны. Энтони делает несколько шагов назад и врезается в дверь. Плечо и рука отзываются болью. Надо же. Боль, которую он не может изгнать. Это что-то новенькое.
Он пробует снова. Удар срывает дверь с петель, но она не падает. Просто наклоняется внутрь квартиры, точно кренящийся корабль, поддерживаемая чем-то внутри. Энтони толкает ее, чувствует, как что-то пружинит, толкает сильнее и заглядывает в щели по бокам. Растение. Зеленые и багряные листья, лозы и облачка пыльцы. Когда он давит на дверь, усики устремляются в коридор. Но не может же оно быть настолько быстрым?
У него немного кружится голова, но в остальном Энтони чувствует, что способен продолжать. Он наваливается на дверь всем весом и наклоняет ее достаточно, чтобы на нее можно было наступить. Дверь придавливает растущие позади нее стебли, и взгляду Энтони открывается вся квартира. Инфернальное растение заполонило ее от пола до потолка. Энтони пытается раздвинуть заросли и ощущает острую боль. На каждом стебле – шипы, на листьях – вощеные колючки; руки Энтони кровоточат и ноют от порезов. Он озадаченно смотрит на то, как корешки огибают мебель, чтобы дотянуться до капель. В качестве эксперимента он сплевывает – они нацеливаются и на слюну тоже. Израсходовали всю влагу в квартире?
Внезапно лозы изворачиваются и раздвигают стебли; зеленое море расступается перед ним, открывая взгляду находящееся в центре тело. Оно истощено, похоже на труп, покрыто темными и светлыми зелеными пятнами; корни и лозы уходят под кожу. Затуманенные глаза открыты, и тело хмурится.
– Ты. – Голос у него как у вороны, пытающейся говорить.
– Я.
– Разве я не велел тебе убираться отсюда?
– Не совсем. Это было в другом месте.
– Уходи.
– Не сейчас. Чего ты хочешь? Зачем ты здесь?
Мужчина на секунду отвлекается, скосив взгляд чуть влево.
– Понятно. Ты – опора. Твоя кровь только что достигла меня. Я не впечатлен. Уходи.
– Я опора ровно в той же степени, в какой ты – растение. Мы – аватары, ты и я, человеческие оболочки. В нас отражаются аспекты тех людей, по образу которых мы созданы.
– Ты спросил, чего я хочу. Я хочу жить. Я хочу, чтобы жизнь, изобильная жизнь, была повсюду. А человек, Бевон, обозлен на весь мир. Мы оба можем достичь желаемого.
– Причиняя вред мне, ты причиняешь вред своему брату. Наша миссия…
– Уходи.
Заросли приходят в движение, лозы обвивают друг друга, превращаясь в туго смотанную массу, которая меньше чем за минуту приобретает человеческие очертания.
– Я предупреждал, чтобы ты ушел, аватар.
Создание – кукла – похоже на человека с шестью листьями-крыльями, из которых два закрывают его лицо, и еще два – ноги. То, что служит ему кожей, покрыто шипами. Средняя пара крыльев выметывается вперед и ударяет Энтони.
Отброшенный назад, Энтони задевает рукой притолоку и закручивается так, что врезается лицом в стену напротив. Он ничего не чувствует, однако нос и лоб кажутся мокрыми. Перед глазами пляшут маленькие огоньки.
Не успев прийти в себя, он ощущает, как в него вцепляются сильные деревянистые руки; шипы прокалывают кожу, а многочисленные крылья окутывают тело. Энтони борется, пытается вырваться, но тщетно, а вскоре чувствует, как отрывается от пола и летит по коридору. Полет суматошен, поскольку существо никогда прежде не пользовалось своими крыльями, и они дважды врезаются в стену, зигзагами приближаясь к окну в конце коридора.
А потом пробивают собой окно, и зазубренные осколки режут обоих, со звоном осыпаясь на землю и вспарывая кожу Энтони. Оказавшись снаружи, существо меняет траекторию полета и взмывает вверх, высоко в небеса, вонзившись в стаю бездействующих кибернаблюдателей, которые, ненадолго растерявшись, пускаются в погоню. Энтони видит это словно из транса, истекая кровью, силясь понять – где верх, а где низ.
Растительное создание воспаряет над куполом – часть кибернаблюдателей летит впереди, часть позади, как будто эскорт, – а потом складывает крылья, держа Энтони только руками и ногами. Вблизи от существа пахнет сырой землей и забродившей едой. Оно висит неподвижно секунду, может быть, две – и ныряет вниз. Они врезаются в кибернаблюдателя, который разлетается облаком перьев.
Энтони знает, что его ждет, но не может это остановить. Сначала его пронзает семифутовый шип купола, однако существо не отпускает его, и они оба врезаются в барьер, который реагирует на это, словно гнилой овощ, и сдается через пару секунд. Энтони еще не успевает ощутить боль, когда они с растительным существом пробивают купол и проваливаются внутрь.
Глава двадцать четвертаяЖак
Джек знает, что сейчас его прервут, еще до того, как это происходит.
Входит Лора, перед которой в воздухе висит плазменная проекция.
– Какой-то объект только что пробил дыру в куполе!
«Ох, блядь».
– Ракета?
– Дахун говорит, что не было ни взрыва, ни дымового следа. Вряд ли.
– Тогда что? Этот купол ничто не брало с самого возникновения.
– Все видео от кибернаблюдателей отправляется федералам, но какие-то хакеры-любители в Нимбусе перехватили несколько фотографий и…
– Продолжай, Лора.
– Они… гм… они утверждают, что это был ангел.
Джек массирует глаза.
– Только не говори мне, что новостные ленты…
– Да.
– Отлично. Теперь скажут, что это десница Божья обрушилась с небес и пробила купол, чтобы принести победу праведным нигерийским войскам.
– Да. Да, именно это уже и говорят.
Джек цыкает зубом.
– Это та самая фотография?
У существа множество конечностей и кожа цвета листвы. Если прищуриться, оно и впрямь напоминает ангела – или нескольких.
– Лора, а сколько крыльев у…
– У херувима может быть шесть крыльев, сэр.
– Ага. Ага.
Он смотрит и смотрит, пока изображение не расплывается зеленым туманом. Но теперь он видит и кое-что еще – разницу между…
– Их там двое, – говорит Джек.
Лора прищуривается.
– Не говорите мне, что вы верите в теорию с ангелами.
– Заставь кого-нибудь улучшить качество изображения, и пусть удостоверятся, что пробоина реальна. Не с помощью инструментов, а настоящими человеческими глазами, – приказывает Джек. – И доставь того ксенобиолога… как там его зовут? Круз? Доставь его сюда немедленно. Нам нужно… Вся моя стратегия опирается на этого пришельца. Я не допущу, чтобы он сейчас пострадал.
– Да, сэр. Это женщина, и ее зовут доктор Бодар.
– Верно, доктор Бодар, а теперь иди. И дай мне час покоя. Мне нужно сделать один звонок.
– Снаружи стоят представители организации «Горожане за свободный Роузуотер», которые хотят с вами встретиться.
– И кто они такие?
– Люди президента, сэр. Очевидные, буйные и пришедшие критиковать вас за ваше выступление.