– Обычно может, но он говорит, что купол теперь не выпускает никакую информацию, а у Бейнона искажающее поле. Возможно, внутри ситуация иная.
– Почему мне кажется, что я отправляю этих людей на смерть?
– Потому что мы хватаемся за соломинку, а неизвестных переменных слишком много. Сэр.
Ему это не нравится. Меньше всего ему хочется посылать Бодар, единственного своего компетентного ксенобиолога, туда, где ей грозит опасность. На Кааро ему насрать, он его чуть ли не презирает, однако и сенситив, и его возлюбленная прошли подготовку О45. У большинства его солдат за спиной только экстренные курсы Дахуна. Жак хочет, чтобы все его как следует обученные люди были готовы к войне. Однако дроны не могут проникнуть в купол, даже сквозь дыры, а этот ебаный гигантский сорняк ничто не берет.
– Я не стану рисковать доктором Бодар. Отправь Кааро и Аминат. Экипируй их как следует. Мне нужны прямая трансляция и вся возможная телеметрия, чтобы наш добрый доктор смогла разобраться во всем отсюда.
Она поднимает телефон к уху раньше, чем Джек успевает договорить.
– Где Ханна? – спрашивает Джек у охранника.
– Вышла, сэр.
– У нее что, встреча? – Джек смотрит на часы.
– Она вышла из бункера, сэр.
– Haba! Когда? Зачем?
– Не знаю, но с ней были ее телохранители.
Джек поднимает свой правый костыль и тычет им в охранника.
– Мои со мной тоже были.
Он бросился бы в апартаменты бегом, да костыли не позволяют. После ампутации он падал уже несколько раз, это было унизительно, и повторять это на людях он не желает. Оказавшись внутри, он командует: «Приватность», – и опускаются щиты. Потом Джек звонит Ханне – в полном 3D.
– Да, милый? – говорит Ханна. Ее волосы треплет ветер, она либо едет в джипе без крыши, либо открыла окно.
– Где ты?
– Снаружи. Еду помогать тем, кому повезло меньше, чем мне.
– В каком это смысле?
– В том смысле, что люди голодают, а преступники, которых ты наделил властью, забавляются стрельбой по реаниматам. Никто не считает, что их жизни ценны, что они заслуживают спасения. Я собираюсь сделать все, что в моих силах.
– Ханна, это опасно.
– Я знаю, но это опасно для всех горожан. Я не должна прятаться в башне, издавая сочувственные вздохи. Мы обязаны разделить с ними опасности войны.
– Разве той опасности, что я с ними разделил, не хватит на всю нашу семью? – Его отсутствующая нога чешется.
– Это трусливый эмоциональный шантаж, Джек. Ты определенно заслуживаешь наказания. Мы обсудим это, когда я вернусь. До встречи.
Плазма угасает.
Ханна никогда не относилась к тем людям, с которыми Джек мог совладать.
Глава тридцать четвертаяКааро
Проснувшись, Кааро видит, что Аминат в полном боевом облачении сидит в изножье кровати и смотрит на него.
– Привет, – говорит он.
Аминат натянуто улыбается, но с места не двигается.
– У меня приказ.
В дверь царапаются: Йаро услышал голос хозяина и пытается пробраться внутрь. Этот пес легко возбудим.
– Я знаю. Он в ксеносфере. Я могу прочитать здесь всех, кроме Феми, потому что она принимает меры, и этой, как ее, Лоры; она противогрибковой мазью не пользуется, но в голову к ней я почему-то залезть не могу. Неважно. Да. Приказ. Ты и я. Идем под купол. Прямо Стивен Кинг какой-то.
– Хватит паясничать.
– Я боюсь.
– Знаю. Я тебя защищу, – обещает Аминат. – У меня это хорошо получается. Клянусь, что буду за тобой присматривать. Мне насрать, как обернется миссия, но мы с тобой выйдем оттуда живыми.
– А что с Алиссой Сатклифф?
– Она в безопасности, в закрытой убарской лаборатории.
Кааро одевается. Его пугает не только миссия. Каждый день что-то происходит: то обрушивается с неба огонь, то кто-то едва избегает покушения, то из ганглиев вырываются электрические элементали и убивают людей. Смерть повсюду, и даже бункер не гарантирует безопасности. Но если ему суждено умереть, он хочет быть рядом с Аминат.
– А что, если мы отыщем путь мимо позиций и сбежим? Мы можем отправиться в Лагос, к твоей семье, – предлагает он.
– Мой брат, Кааро. Помни, я взялась за эту работу, чтобы уберечь его от О45.
– Но Феми же больше не в О45, забыла? Она мятежница, такая же, как мы.
– Не воображай, будто знаешь, какую игру она ведет. Она может оказаться шпионкой федерального правительства. Она может добиваться каких-то своих, неизвестных нам целей. С этой женщиной никакой матрешке не потягаться, любимый. Не надо ее недооценивать. Если бы я считала, что другой выход есть, я бы им воспользовалась. Давай просто сделаем это.
– Я беру пса.
– Что? Нет.
– Йаро идет с нами.
– Кааро, ну какого хуя ты все портишь? Mo ro pe ori e o pe. Epe nja e. Aja? O fe gbe aja dani lo s’ogun? Iwo ati tani? Oya, gbono fu ara e, tori emi oni tele e, o. Sho gbo mi? – «Ты или дурак, или тебя прокляли. Пес? Ты потащишь на войну пса? И кто с тобой пойдет? Как хочешь, иди один, потому что я тебя сопровождать не буду, понял?»
– Fara bale. – «Уймись».
– Gbenu soun. – «Заткнись».
– И как ты мне предлагаешь с ним поступить? Оставить здесь с этими безбожными уебками?
– Он умрет, Кааро.
– Он и здесь может умереть. Мы все можем.
– Если он выдаст наше расположение или хоть как-то поставит миссию под угрозу…
– Да-да, ты его прикончишь и повесишь его шкуру на стену. Я понял.
Никто не рад тому, что Кааро вселился в реанимата, заставил его привести в бункер Йаро, и теперь приходится кормить лишний рот, убирать за псом дерьмо и утихомиривать его, когда он тявкает. Кааро освоился с управлением реаниматами, и теперь у него есть глаза и уши по всему городу – почти что новая ксеносфера.
– Может, нам захватить с собой чуток реаниматов?
– Господи, Кааро, ты в курсе, что это не благотворительная вечеринка?
– Нам может понадобиться пушечное мясо.
– Во-первых, от кого нам защищаться? Пришелец болен. Во-вторых, реаниматы – тоже люди. Ты не можешь просто так сделать из них живые щиты.
– Они больше не люди.
– Ты, кажется, на ссору нарываешься. Сейчас не время поднимать темы, по которым мы не сходимся во мнениях. Разве что ты это специально.
Они выходят на стоянку, дуясь друг на друга, и всю дорогу до купола в джипе царит напряженная тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием. Йаро затаился в переноске на руках у Кааро. Их проводят в небоскреб, на крыше которого установлен зиплайн. Он ведет к одному из самых крупных отверстий в куполе, однако края дыры обгрызают херувимы, а сам купол порос шипами… малейшая ошибка – и нанижешься, а такого будущего Кааро для себя не хочет.
– Все у нас будет в порядке, – обещает Аминат, прочитав его мысли.
– Ты не можешь знать. Ты этого никогда не делала.
– Я пойду первой.
– Нет, подожди!
Слишком поздно. Она прицепляет свой пояс и спрыгивает. Ее фигура все уменьшается, пока не достигает отверстия; херувимы, к счастью, не проявляют к ней никакого интереса. Аминат заглядывает в темноту, потом показывает Кааро большой палец. Стоящий за спиной Кааро солдат, который все это подготавливал, пялится на него, словно бы говоря: «Что ты за слабак такой, что позволяешь своей подружке прыгнуть первой?»
Кааро знает, что некоторые люди развлекаются, катаясь на зиплайне. Ему их не понять. Он прыгает. Перед глазами все трясется, и его начинает тошнить, поэтому Кааро стискивает веки до тех пор, пока не ощущает удар и сильные руки не ловят его, не давая ему упасть.
– Можешь открыть глаза, – говорит Аминат.
Кааро еще не видел херувимов так близко. Кажется, будто кто-то сплел их из коры, лоз и листвы. У одних есть глаза и ноздри. У других – только рты с острыми деревянными зубами. А некоторые из тех, кому большие зеленые глаза все-таки достались, похоже, их не используют и передвигаются наугад. Они медленно, мирно взмахивают крыльями – и грызут, и глотают, и грызут, и глотают. Йаро рычит на них.
Купол пружинит под ногами, но к чему Кааро действительно не готов – так это к вони из дыры. Словно из засорившейся канализации. Это запах застоя и гнили, запах, не предвещающий ничего хорошего.
– Как мы попадем внутрь? – Кааро замечает, что один из херувимов не сводит с них черно-зеленого глаза, продолжая при этом есть.
– С помощью парашютов. Спрыгнем.
Тьма так же густа, как запах. Куда подевались электрические элементали? Куда подевалось внутреннее сияние купола? Аминат надламывает несколько светящихся палочек и бросает их в дыру. Потом они с Кааро надевают шлемы с кислородными масками, на случай если в воздухе есть токсины. Аминат спрыгивает первой. Они используют бейсерские парашюты для прыжков с небольшой высоты и раскрывают их заранее, потому что предполагают, что под куполом ветра нет. После того как Аминат приземляется, Кааро прыгает следом, ногами вперед.
Сначала он не может поверить тому, что видит, но скоро становится ясно, что проблем с глазами у него нет.
Все обитатели купола мертвы. Тела лежат кучами, словно подготовленные к сожжению. В ярком колеблющемся свете кажется, что они двигаются, но это просто палочки заставляют тени расти и уменьшаться. Кааро знает кое-кого из этих людей или знает о них. Они остались здесь жить в тот день, когда он струсил. Когда-нибудь осознание его нагонит, а пока что у него есть работа. Когда палочки гаснут, воцаряется темнота. Аминат зажигает фонарь на шлеме, и Кааро поступает так же. Он осматривает тела.
– Никаких травм. Ни крови, ни ран, – говорит он.
Из наушников доносится голос Аминат:
– А этих после смерти кто-то кусал.
Если бы не шлемы, Кааро бы их учуял. Он не готов к нападению, но это не имеет значения. Четыре пузырника атакуют их с разных сторон, бесшумные, голодные – хотя Кааро случалось видеть и поголоднее. Аминат хватает винтовку и быстро расстреливает троих. Они умирают, но не падают. Четвертый улетает. Аминат для верности всаживает в мертвых еще по нескольку пуль. Их газовые мешки с шипением разрываются. Кааро слышит по радио тяжелое дыхание Аминат. Он жестом просит ее выйти на связь.