Сергей Муравьев. Она не любит меня. Бестужев. Ты не хочешь, боишься моего отчаяния, но его не будет. Я много думал…
Сергей Муравьев. Она не может любить меня.
Бестужев. Я привык тебе верить, но, может быть, ты отказываешься от нее для меня? Дай мне увидеть.
Сергей Муравьев. Я не лгу, мой друг.
Бестужев. А я думал… Как это глупо. Сережа, прости меня. Ведь придет же в голову. Я только задерживаю тебя. Холодно, а я и не заметил. Все в отличном настроении, а я… я счастлив, Сережа.
Сергей Муравьев. Тогда я тоже счастлив, Миша. (Пашкову.) Пашков! (Пашков подходит.) Кто эти вздорные слухи распускает об опасности, не знаешь?
Пашков. Ровно из-под земли берутся. А главное, первая рота, — там все кантонисты, ну, известно, народ последний. Слаб человек. Всего лучше страхом держать. Ну, да ничего, стрелять будут.
Сергей Муравьев. Хорошо. Я скоро приду, Миша.
(Уходит.)
Бестужев. Если опять шпионы нашептывать будут, так уж понимаешь?
Пашков. Не сумлевайтесь, ваше благородие. (Бестужев входит в избу.) Эй, командиры, аль дорогу потеряли?
(Входят Щур, Спасенихин и Гульбин.)
Щур. Ухо, а не дорогу.
Спасенихин. Оттерли. Отморозил, разиня. Дров в костер подложить.
Гульбин. Тьфу, тошно. Обещали, что вся армия к нам пристанет, а и собака паршивая не забежала. Еще бы, кому охота! Спустит шкуру Гейсмар, спрашивай тогда.
Пашков. Молчи.
Спасенихин. Знать, уж так на роду писано. Ступай, Щур. Скоро смена.
Щур (Гульбину). Заткни рот, не-то штыком заклепаю, чортова котомка.
(Щур уходит. Степан выходит из избы и подходит к костру.)
Степан. Огоньку взять.
Пашков. Бери.
Степан. Ну, что, нажрались и бася нету. Тоже революция!
Гульбин. Ты что лаешься?
Степан. Всех убью, саму смерть напужаю, а нонече хвост поджал. Языком-то и вошь не убить.
Гульбин. Не хочу, чтоб меня убивали! Терпел, терпел, да меня же и убьют? Не хочу!
Степан. Утроба заныла! Ну, и пущай, коли бабья она у тебя. Только если громко завоет, лучше не попадайся, — не погляжу, что мужик, как и я.
Гульбин. А ты что за командир?
Степан. Не командир, а не плоше Гейсмара кишки твои выпущу.
Пашков. Плюнь ему в рожу, Степан. Молотком ему по башке, тогда поймет, а может все равно не поймет. Утром в обоз отправим под караул. Языки больно выросли. Брось!
Степан. Воли хочу!
Спасенихин. Будет и воля. Ложись, ребята. Ишь звезды-то какие.
Пашков. Словно кто по чернозему сеет. Ох, ты, небушко темное! А ведь мы сейчас сами господ, никого над нами нету. Сергей Иванович по воле командир, у него душа разумная. Эх, и спать неохота.
Спасенихин. А я сосну. Бласлуй, господи.
Степан. Словно позади кто след заметает. Мочи нет назад ворочаться. Кажись бы, голыми руками глотку генеральскую ухватил.
Щур(из-под горы). Шпигоны! Держи! Пашков!
Степан. Вставай! Держи!
Щур(входит, таща солдата). Вот он. Второй вниз побег. Держите бисова сына.
(Пашков и Спасенихин бегут вниз.)
Степан(Гульбину). Ступай его высокоблагородию доложи. (Гульбин уходит.) Вяжи его! Давай веревку.
Щур. Чертяка! По снегу приполз.
Степан(солдату). Стой. Убью! (Щуру.) Беги за вторым, не выпущу.
(Щур уходит. Солдат молча вырывается. Входят: Сергей и Матвей Муравьевы, Бестужев и вскоре Грохольский.)
Сергей Муравьев. Что здесь?
Бестужев. Кого поймали?
Степан. Шпион, ваше высокоблагородие.
Сергей Муравьев (Грохольскому). Дай фонарь. (Берет фонарь.) Шервуд!
Бестужев. Шервуд? Он предал Пестеля и нас.
Сергей Муравьев. Зачем вы пришли? Вы забыли наш разговор о смерти?
Шервуд. Никак нет, не забыл-с. Как можно! Я к вам с донесеньицем. Тогда при луне, нынче при звездах-с.
Бестужев. Какой подлец!
Сергей Муравьев. Где Гейсмар?
Шервуд. Всю жизнь влачу себя, так сказать, по путям, не находя пристанища. Счастливые отвергают обойденных фортуною. А я обойден, обойден-с.
Сергей Муравьев. Я вас спрашиваю, где Гейсмар?
Шервуд. Почему вам все, мне ничего? Почему я стал подлецом, а у вас ручки чистенькие. Почему, почему?
Сергей Муравьев. Я здесь не для философских разговоров. Где Гейсмар? Ответите вы или нет?
Шервуд. Я знаю, я отвечу. Сейчас, сейчас… За пять верст за Пологами.
Сергей Муравьев(Бестужеву). Прикажи бить сбор. (Бестужев уходит.) Из каких частей состоит отряд?
Шервуд. Я забыл, но я вспомню… Мариупольский гусарский полк, конная… рота… Четыре орудия и пехота. Я не обманываю вас. Зачем я буду обманывать?
Сергей Муравьев. Зачем вас послали сюда?
Шервуд. Я сам, никто не посылал-с. Не люблю очень счастливых, злобу к ним чувствую, обокрали они нас. Я к вам.
Сергей Муравьев. Вы донесли на нас Аракчееву?
Шервуд. Столь низко еще не пал, г-н подполковник. Иудой не был-с. И что такое Иуда? Мелкий игрок-с.
Сергей Муравьев. Уведите его, Грохольский.
Шервуд. Простите меня, простите, г-н подполковник. Все скажу, все разузнаю. Прикажите же, ну, прикажите, прикажите!
Сергей Муравьев. Вам хочется жить? Зачем?
Шервуд. Тьмы боюсь. Простите, предал и терзаюсь. Не надо, не надо.
Сергей Муравьев. Вы не меня одного, вы человека предали, Шервуд.
Шервуд(бросается на колени перед Сергеем Муравьевым и хватает его за край шинели). Преклоняюсь, край одежды целую. Знаю ваше великодушие… знаю его и надеюсь. Из России уеду… исчезну, сгину… Спасите, простите же. Я гад, я подлец, но я жить хочу. Дайте мне, дайте!
Матвей Муравьев. Сил нет смотреть на это! Прикажи увести его.
Грохольский. Чортова кукла! На ответ кишка тонка.
Степан. Убейте его, ваше высокоблагородие.
Матвей Муравьев. Здесь не бойня.
Степан. Он нас, может, всех погубит, а нам прощать. Жирно будет.
Шервуд. Дайте, дайте!
Сергей Муравьев. Как бунтует в нем жизнь. Гнусная, липкая жизнь. Я не могу убить его, я не могу стрелять в медузу. Возьми его прочь, Степан.
Грохольский. Позвольте мне увести его.
Сергей Муравьев. Вы отведете его в обоз! Слышите?
(Степан и Грохольский поднимают Шервуда с земли.)
Шервуд. Умирать? Не хочу! Вы не смотрите, вам тошно. Так не будет же победы! И свободы не будет! Хамы — так хамами и умрут. Всех на виселицу за шейку, за шейку!
(Степан и Грохольский уводят Шервуда.)
Сергей Муравьев. Вот омерзительная сцена. Неужели нам действительно придется возить его с собой… Я убил Стрешнева, а его не мог. Или честных людей легче убивать? Какая гадость! (В деревне бьют сбор.) Уже рассвело. Бьют сбор. Надо торопиться. Если нам удастся захватить орудия, то весы истории еще будут колебаться.
(Спасенихин, Пашков и Щур возвращаются.)
Пашков. Убег, ваше высокоблагородие.
Сергей Муравьев. Кто?
Спасенихин. Второй-от шпион.
Сергей Муравьев. Ну, все равно. Идите в роту.
(Пашков, Спасенихин и Щур уходят.)
Сергей Муравьев(смотрит в бинокль). Так со стороны Пологов…
(Раздается выстрел.)
Матвей Муравьев. Ты слышишь? Шервуд умер.
(Входит Степан.)
Степан. Отвели. Этот не убежит. Некуда.
Сергей Муравьев. Некуда?.. Хорошо. Если хочешь в строй, иди за деревню.
Степан. Слушаюсь. (Уходит.)
Сергей Муравьев. Бледнеть поздно. Вот и утро. С той стороны заметно какое-то движение около леса. Вряд ли я ошибаюсь… Ну, в первый бой, мой друг. Это Гейсмар.
Матвей Муравьев. Полк против дивизии. Но, может быть, чудеса не перевелись.
(Сергей и Матвей Муравьевы уходят. Шум и команда. Сенька и Ванька выходят из избы.)
Ванька. Сень, война.
Сенька. С господами и генералами, дяденька сказывал. Первого поколотят, что мамку купил. И я пойду.
Ванька. Не пойдешь.
Сенька. Нет, пойду.
Ванька. Тетка не пустит.
Сенька. А я спрашивать буду? Что баба понимает. Глянь-ка, наши идут. А там пушки тащут!
(Шум. Голос Сергея Муравьева: «Вперед, ребята, за мной».)
Ванька. Ведь палить будут.
Сенька. На войне всегда палят.
Ванька. Сень, а Сень, я боюсь. Мне дяденьку жалко.
Сенька. А я не боюсь. Я сам генерала убью, тыщу убью.
(Залп из орудий.)
Женский голос (из избы). Идите домой, стервецы! Убьют. Слышите? Уши оборву.
Сенька. Идем, а то накладет.
Ванька. А ты говорил — тыщу.
Сенька. Это тетка, а не генерал. Не плоше царя фонарей наставит.
(Сенька и Ванька входят в избу. Второй залп из орудий. Крики: «Вперед, ребята». «Бегите! Спасайтесь». Вбегают несколько черниговцев.)
Черниговцы. Муравьев убит. Все пропало. Бегите! Бегите!
(Вбегают Степан и Кузьмин.)
Степан. Сволочь! Сволочь!
Кузьмин. Назад! Трусы! (Замахивается прикладом на черниговца.)
Степан. Опять в кабалу?! Врешь! (Прицеливается в другого черниговца, и все бегут назад. Спасенихин и Матвей Муравьев вносят Сергея Муравьева.)
Спасенихин. Кладите, Матвей Иванович, — может, отойдет. Картечью в висок. Ах, ты, господи!
Матвей Муравьев. И плечо раздроблено.
Спасенихин.