Потребовав объяснений, я получил краткую справку о биографии, статусе и престиже генерала, и отбросил все это, пожав плечами. Единственный выход остановить распространение слухов — немедленно арестовать генерала.
Он только рассмеялся.
Тут мой Робер Грифле совсем вышел из себя. Или инспектор Лукан сделает так, как он требует, или на него падет вина за осложнения с самой Францией. Жандармы из какого-то Монтре должны бы научиться вставать по стойке смирно, когда приказывает настоящий полицейский из-за границы. Иначе, клянусь Богом…
Вот на это настоящий Грифле никогда бы не отважился: власти Швейцарии всегда встают на дыбы при одном намеке на угрозы со стороны Большого Соседа.
Через пару минут после изгнания меня выставили и Мэгенхерда. Побоялся Лукан совершить ошибку, или просто назло мне, я не спросил и даже не стал ломать голову.
Поначалу я проследил за Мэгенхердом, чтобы проверить, не занят этим кто-нибудь еще, потом догнал его и велел идти в «Викторию», в тот же номер, и наконец-то причесаться как-нибудь иначе. Он молча подчинился. А я поехал следом на такси.
25
Теперь мы снова собрались все вместе в номере генерала Фэя.
Харви с мисс Джермен уже попивали шампанское. Генерал по-прежнему сидел в кресле у камина.
При виде меня Харви вскочил.
— Господи! Как вам это удалось?
— Просто вежливо попросил.
— Черт возьми! — Он вдруг потупился, вспомнив про бокал в руке. Но меня это не волновало. Пока. Шампанское для него — вроде пива. Но все равно неплохо, что Харви сообразил: Мэгенхерд свободен — значит мы снова в действии.
Я повернулся, чтобы представить Мэгенхерда генералу, но это оказалось лишним. Мэгенхерд впился в длинное сморщенное лицо взглядом, горящим, как паяльная лампа.
Сломал лед генерал:
— Так вы и есть чертов дурак Мэгенхерд?
— Не обращайте внимания на старомодную вежливость, — успокоил я миллионера. — Весь мир для него состоит из двух частей: он сам и все остальные — чертовы дураки.
Мэгенхерд обернулся ко мне.
— Зачем вы с ним связались?
Генерал фыркнул.
— Вы не желаете иметь со мной дело? А я ведь неплохо на вас поработал. На вас и ваших идиотов Хелигера с Флетцем. Разве я зря брал ваши деньги?
— Ваша информация была достаточно ценной, — признал Мэгенхерд. — Но теперь я прикидываю, сколько вы запросите за информацию обо мне.
— Вы всегда можете заплатить за нее сами, — предложил генерал.
Я негромко заметил:
— Не забывайте, генерал, эту сделку мы уже заключили.
Он медленно повернулся в мою сторону.
— Конечно, Кейн, помню. Я просто считал, что стоит попробовать. Он мог и заплатить. Все они — чертовы идиоты, и он, и Флетц с Хелигером. Единственная разумная мысль пришла им в голову, — что после войны начнется бум с электроникой. Но потом? Игры в прятки с регистрацией в Лихтенштейне, акции на предъявителя и прочий вздор…
— Зачем вы с ним связались? — опять взорвался Мэгенхерд. — Теперь пойдет по всей Европе.
— Вы полагаете, о нас еще не знают?
Он вынужден был умолкнуть.
Генерал хихикнул.
— Молодой человек прав, Мэгенхерд. Так я не выужу из вас ни гроша. Ладно, есть и другие варианты… — Бледные полузакрытые глаза переключились на меня. — Полагаю, вы сумели его вытащить, потому что официального запроса пока не последовало. Что будет, когда его сделают?
Я пожал плечами. Как только подлинный Грифле сумеет одолжить несколько франков, чтобы позвонить во Францию, результат не заставит себя ждать. И для начала у инспектора Лукана будет сердечный приступ. А потом… Я еще раз пожал плечами.
— К тому времени мы уже будем в пути.
— Вы становитесь чертовым идиотом, Кейн. Как вы собираетесь это сделать?
— Думаю, генерал, пока об этом лучше умолчать.
— Теперь я понял, что вы тоже чертов идиот. Кому я это могу продать? Кому? Что вы собрались в Лихтенштейн, известно всем.
Он поднял бокал с выдохшимся шампанским, пополоскал в нем усы, потом с хлюпаньем опорожнил его и осторожно поставил на столик.
— Что вы знаете о Лихтенштейне, Кейн? Это маленькая страна. Граница со Швейцарией — всего пятнадцать километров. Проходит она по верховьям Рейна. И там всего шесть точек перехода: пять мостов и дорога через Майенфильд к Бальцерсу. Чтобы все это перекрыть, хватит дюжины полицейских. Не нужно посылать людей на розыски, проще подождать вас там.
Пауза затянулась надолго. Потом Харви встал, с удивлением глядя на меня из-под светлых бровей. Поскольку он снял пиджак, бросался в глаза револьвер за поясом.
— Я в Лихтенштейне никогда не был, — медленно начал он, а вы, Кейн? Он прав?
— Я был, — ответил я. — Он прав.
Тогда он недоуменно уставился на меня.
— Очень уж спокойно вы к этому относитесь. А раньше о чем думали?
Я пожал плечами.
— Если бы муравейник не разворошили, мы бы с ветерком промчались по любому из мостов. Те даже не охраняются. Ни пограничников, ни таможни — на Лихтенштейн распространяются таможенные законы Швейцарии. Вот граница с Австрией охраняется по-настоящему. Не было смысла преувеличивать проблемы.
Харви продолжал:
— Итак, мосты перекроют. А дорога? Нельзя с нее сойти в удобном месте и перейти границу?
Я покачал головой.
— Там укрепленный район. Дорога — единственный путь.
В этом месте долина сужается до мили в ширину и проходит между отвесными горными склонами. Это — знаменитый перевал Сент-Люцигштайг, естественная защитная позиция против агрессора, поднимающегося по Рейну. Хотя я лично не знаю, зачем агрессору двигаться вверх по Рейну. Ведь если он попытается захватить высокогорные курорты «Сент-Мориц» и «Клостеро», их цены сами по себе служат надежной защитой. Тем не менее швейцарцы двести лет укрепляли сент-Люцигштайг до самой границы с Лихтенштейном. Сейчас там все заросло травой, но в тридцатые годы они там создали нечто вроде декорации для фильма о первой мировой войне: траншеи, доты, противотанковые рвы, артиллерийские позиции. И повсюду колючая проволока. весь район в милю шириной и несколько сот метров в глубину стал огромной пробкой, запершей горловину долины.
Харви продолжал вопрошающе смотреть на меня.
— Знаете, Кейн, не помешал бы хоть какой-то план.
Я кивнул.
— Проблема в том, что мне пока ничего не приходит в голову.
Он перевел взгляд на пустой бокал в руке.
— Мне надо выпить. Нет ли у вас чего-нибудь покрепче?
Тут я вмешался:
— Ограничьтесь пока шампанским.
— Я вижу, вас это не волнует, — заметил он.
— Нет. План есть у генерала, и он его продаст.
Помолчав, генерал спросил:
— Вы так полагаете, Кейн?
— Ну разумеется. Ведь вы на нас почти не заработали, генерал. И раз заговорили сами, значит у вас есть что предложить.
Он легонько вздохнул.
— Ах, план-то у меня есть. Но в состоянии ли вы его купить?
Я пожал плечами.
— Решать мистеру Мэгенхерду. Он знает Лихтенштейн и должен понимать проблему.
Мэгенхерд не сводил с генерала пристального взгляда, казалось, собираясь заявить, что даст не больше пары пфеннигов и твердо стоять на этом.
Я поспешил заметить:
— Считаю, план нам нужен, но заплатить мы можем только в случае успеха — в конце концов, может ничего не получиться.
В голосе Мэгенхерда звучал металл.
— Я согласился оплатить организацию поездки в Лихтенштейн…
— И дорожные расходы, — добавил я.
— Да, но они оказались выше, чем я рассчитывал. Мой автомобиль разбит, яхта арестована в Бретани, багаж брошен где-то во Франции. И теперь еще…
— Ну конечно, — презрительно бросил я. — Стоит ли идти на такие жертвы? Ради какой-то жалкой доли «Каспара» в десяток миллионов. На вашем месте я все послал бы к черту и отправился отдохнуть на озеро Комо.
Взгляд его тоже пронзал металлом.
— Зачем нам его план? Разве у вас нет собственных идей?
Я пожал плечами.
— Конечно есть. И можем их попробовать, если хотите. Но все они хуже плана генерала. — Я пытался слегка сбить цену, но него нам было не обойтись.
Мэгенхерд повернулся к старику у камина.
— Сколько? Сейчас я заплачу треть.
Генерал фыркнул:
— Десять тысяч франков, и половину немедленно.
Мэгенхерд:
— Пять и половину сразу.
Генерал:
— Десять и треть сейчас.
Мэгенхерд:
— Треть от семи. Что за план?
Генерал:
— Чертовски хороший. Треть от девяти.
Вмешался я:
— Дайте ему треть от семи с половиной.
Генерал:
— Половину от шести.
Мэгенхерд поспешно бросил:
— Договорились. Три тысячи сейчас и столько же, когда мы доберемся в Лихтенштейн.
Генерал чуть заметно кивнул, закрыл глаза и вздохнул.
— Старею… Согласен, Мэгенхерд. Дайте мне чек на ваш швейцарский банк, и чтобы выплатили наличными. Сержант, принесите папку с материалами по Верхнему Рейну.
Морган потопал в соседнюю комнату.
Мэгенхерд вынул из кармана пачку чековых книжек и принялся них рыться.
— Женевский? — спросил он. Генерал кивнул, и Мэгенхерд принялся выписывать чек.
Морган вернутся с зеленой папкой. Полистав ее, генерал извлек на свет Божий большой лист, сложенный пополам. Он развернул его, внимательно изучил и осторожно оторвал один угол.
Мэгенхерд закончил с чеком и бросил его на столик. Тот протянул ему лист бумаги.
— Покажите Кейну. Возможно, он разберется, что к чему.
Я сам не был в этом уверен. Фотокопия чертежа: кривые линии, пересеченные вычерченными по линейке зигзагами, треугольниками, прямыми линиями, помеченными крестиками с полдюйма величиной. И через весь лист вилась жирная красная линия.
И вдруг все стало на свои места: план укреплений Сент-Люцигштайга. Кривые линии обозначали профиль местности, геометрические фигуры — траншеи, противотанковые рвы, ряды колючей проволоки. А красная линия…
Генерал спросил:
— Ну, поняли, что это?
— Пожалуй, да. Мы движемся по красной линии. Что это такое?