Он сбросил труп с моих ног.
— Ваша работа? — спросил я.
— Да. Вы были заняты — раскланивались перед зрителями.
— Вы же были метрах в пятидесяти, — возразил я, — с такого расстояния из вашего револьвера никогда…
— Меньше удивляйтесь тому, что умеют другие, и вам куда реже буду простреливать голову.
Я буркнул:
— Желудок, черт возьми, желудок, — но Харви, не обращая на меня внимания, прошел мимо и перевернул упавшего в траншею бандита лицом вверх.
Мне пришло в голову посмотреть, куда меня на самом деле ранили. С левой стороны, чуть пониже ребра, была залитая кровью дырка — выходное отверстие пули. Я умудрился дать подстрелить себя в спину. Пошарив пальцами по спине, я обнаружил отверстие поменьше под лопаткой.
Тут я решил, что желудок не задет и легкие тоже, — раз нет проблем с дыханием. И заметил, что Харви сел рядом со мной корточки.
— Перебило ребро, — сказал я. — Видимо, пуля скользнула по ним снаружи. Мы почти добрались. Осталось совсем немного.
— Вы сюда добрались, — поправил он, — и вам нечем особенно хвастаться. Если хотите знать, Элайна там нет. Он засел со «стеном» в другом доте.
Я и не ожидал, что нам удалось разделаться с Элайном.
— Элайн тут не останется, если поймет, что мы не отступим. Теперь перевес не на его стороне, а он — профессионал.
— Играете в Канетона, да? — Харви сделал шаг назад. — Посмотрим, что вы запоете, когда встанете на ноги.
Я глубоко вздохнул, что оказалось ошибкой, и принялся за дело. Оно отняло немало времени и крови и походило на подъем на небоскреб, когда маленькие чертики топорами рубили мне ребра. Но в конце концов я устоял, правда тяжело опираясь на стену.
Харви заметил:
— Всю работу делает стена.
— Мы его оттуда выкурим, — прорычал я, дыша почаще, чтобы меньше болели ребра. — Принесите из машины канистру с бензином.
— Лучшие способы борьбы с дотами, — продолжал он скептически смотреть на меня. И тут вдали раздался крик. Мы оглянулись назад, где темный склон поднимался к шоссе. Замелькали огни — как будто люди бежали с факелами.
— Про полицию я и забыл, — задумчиво заметил Харви. — Если вернемся, то окажемся в той же Швейцарии. — Он повернулся ко мне. — Вы вроде как отрезали путь к отступлению, да?
— Принесите канистру.
— Где вы будете?
Я мотнул головой.
— На той стороне дороги.
Он кивнул и поспешил назад по ходу сообщения.
Чертики вновь застучали по ребрам, когда я пролезал сквозь арку перехода, но я справился. Дальше — восемь футов вдоль стены траншеи до поворота к передовой линии, где находился второй дот.
Встав на колени, я осторожно заглянул за угол.
Узкий черный глаз дота смотрел на меня.
Я поспешно убрал голову. Дот контролировал не только переход, но и траншею тоже, чтобы остановить забравшегося в нее врага. То есть меня.
Если Элайн еще там.
— Элайн, — негромко крикнул я. — Это я, Канетон. Все кончено, Элайн.
Дот молчал.
Я забрался на ступеньку у стены, нашел место, где сквозь кусты и мешки с песком был виден дот, и стал ждать. В лунном свете грязновато-белого цвета дот высился холодный и невозмутимый, как обратная сторона Луны.
Ты еще там, Элайн? Разве ты не помнишь, что даже лучшая позиция может превратиться в ловушку? Ты же профессионал, черт возьми! Ты обязан был убраться оттуда. Отступиться, если дело не пошло…
Одна амбразура полыхнула огнем. Одиночная короткая вспышка — стрелок явно знал, во что метит. Харви, видимо, добрался до машины.
Я дважды выстрелил и пригнулся, чертыхаясь: выстрелы вызвали переполох среди полицейских, спешивших по траншеям от шоссе.
За спиной послышался шум и Харви прошептал мне на ухо:
— Я принес. Откуда бросать?
— Бросать буду я. Прикроете, когда я выскочу из-за угла: тот кусок траншеи от него просматривается.
Харви, не отпуская канистру, холодно спросил:
— В чем дело? Вам что, мало?
— Я его достану. Дайте канистру!
— Слушайте, герой, нет времени похваляться храбростью. И все только для того, чтобы получить пулю в лоб. Прикройте меня.
Я отрезал нам путь к отступлению, а выручать приходилось ему. Я кивнул.
— Не начинайте, пока он в меня не выстрелит.
— Ладно. Куда бросать? На крышу, чтобы бензин стек и перекрыл амбразуру?
— Элайна этим не остановишь. Бросайте внутрь.
Он взглянул на меня, потом спросил:
— Бензин в самом деле можно поджечь выстрелом?
— Да.
Харви осторожно прошел по уступу у стены до угла. Я подождал, пока он займет позицию, поднял голову над бруствером и стал постреливать, целясь в амбразуру. Первый выстрел поднял пыль рядом, второй угодил прямо внутрь. С расстояния восьми метров, имея «маузер» с прикладом, можно работать как хирург скальпелем. Третья пуля тоже легла точно.
«Стен» полыхнул огнем, пули разбрызгивали мокрый песок и стучали по дальнему скату траншеи.
Элайн забыл и другое правило — позволил себя отвлечь. Я переключил «маузер» на автомат и пустил очередь, взметнувшую пыль у амбразуры и от отдачи прописавшую стену снизу вверх. «Стен» умолк.
Харви времени не терял. Сняв заранее крышку с канистры, он прыгнул к доту. Я увидел, как над парапетом поднялись его голова, плечи и большая канистра вверх дном, извергавшая струю бензина.
И лоб в лоб он столкнулся с выскочившим наружу Элайном. На миг они оказались так близко друг к другу, что Элайн не мог пустить в ход свой «Стен», а у Харви револьвер был за поясом. Они тут же отпрыгнули в разные стороны. Харви бросил канистру и схватился за револьвер. Элайн взмахнул «стеном» и сшиб Харви с ног, тот скатился по ступенькам. Я вытянул руку с «маузером» как можно дальше вперед и нажал на курок. Элайн нырнул вниз, выпрямился и хладнокровно навел «стен» на траншею.
Харви выстрелил.
Вспышка — и Элайна охватило пламя. Даже сотню раз видев, как вспыхивает бензин, сотню раз поджигая сам, все равно поражаешься скорости вспышки и не веришь своим глазам. Видимо, Элайна облило бензином, когда он налетел на канистру, залило и ступеньки. И теперь полыхнуло все.
Он не стал стрелять в Харви, а весь в пламени, стоя в море огня, прикрывая глаза обожженной рукой, стал короткими очередями стрелять по «роллс-ройсу». Многое он забыл, но не то, зачем его сюда послали.
Харви выстрелил еще раз.
И объятый огнем Элайн, не выпуская извергающего пламя автомата, скатился по ступенькам и с шипением рухнул в лужу на дне траншеи.
Я уронил голову на песок парапета и почувствовал себя совершенно больным.
С Харви мы встретились на дороге. Он шел медленно и устало, обожженный, грязный и мокрый. Позади в траншее еще полыхало, за моей спиной полицейские с факелами были всего в паре сотен метров. Но это нас не волновало. Торопиться было некуда.
Харви совершенно мертвым голосом заметил:
— Похоже, мы выиграли войну.
Я кивнул и приготовился выслушать все, что он думает о моих блестящих идеях.
Но он только выдавил:
— Я не отказался бы выпить.
— Я тоже.
Мы пошли к «роллс-ройсу», который остановился сразу за передовой линией траншей. Я сказал:
— Кусачки у меня в саквояже. Впереди наверняка тоже колючая проволока.
Харви их достал, шагнул вперед, но остановился.
— Вначале Бернар, теперь Элайн, — его голос все еще звучал безжизненно. Он еще ничего не почувствовал. Пока.
32
Через пять минут мы уже были в Лихтенштейне и выезжали на шоссе, с которого свернули на швейцарской стороне границы. «Роллс-ройс» потрепало, но такой автомобиль может выдержать все. И полсотни метров в темноте — многовато для «стена». Особенно если этот «стен» не отличался от большинства ему подобных — переключение на стрельбу одиночными не работало.
Я сел сзади рядом с Мэгенхердом, морщась при каждом толчке и проливая коньяк. Харви сидел впереди рядом с девушкой.
Мэгенхерд молчал. Но, казалось, выглядел вполне обычно, может быть, он просто размышлял.
Через несколько миль Харви обернулся и спросил через опущенную перегородку:
— Хотите, высадим вас в окрестностях Вадуца, чтобы поискать врача?
Мэгенхерд очнулся и спросил:
— Вы ранены?
— Не смертельно. Н не думаю, что ваш знакомый врач согласится счесть пулевое ранение укусом москита. Кроме того, остался еще Галлерон.
— Полагаете, приключения еще не кончились? — спросил Харви.
— Все может быть. Но не мог же он собрать всех наемников в Европе? А кто был, с теми мы разобрались.
Помолчав, Мэгенхерд заметил:
— Говоря, что мне нужно попасть в Лихтенштейн, я не ожидал, мистер Кейн, что для этого понадобиться сжечь человека.
Я устало возразил:
— Никто не ожидал, мистер Маганхард. Просто так получилось. Люди не всегда погибают с улыбкой.
— Я думал, вы с ним знакомы.
— Был знаком. Мне жаль, что так вышло, хотя от этого не легче. Но его никто не заставлял сидеть в доте со «стеном».
Он подумал, потом кивнул:
— Они пришли убивать или быть убитыми. Все справедливо.
— Не разводите сантименты. Они пришли убить нас — и все. Полагай они, что есть шансы самим получить пулю, просто не взялись бы. — Я покачал головой. — Не делайте Элайна святым Франциском только потому, что он погиб так ужасно.
Мисс Джермен заметила:
— Раньше у вас не было выбора — стрелять или не стрелять. Начинали не вы. Но на этот все планировали вы. И вы начали.
— Я, конечно, мог подставить лоб, — огрызнулся я, — и уступить право на первый выстрел, чтобы вы сочли меня благородным человеком. Но скорее просто остался бы без головы.
— Не в том дело, — ее холодный голос чуть дрожал — не только от ветра через пулевые пробоины в лобовом стекле: она тоже видела, как горел Элайн. — Но ведь вы могли придумать что-нибудь другое…
К концу фразы голос ее совсем угас.
— Возможно, могли, — согласился я.
Возле Тризена мы свернули направо, на извилистую дорогу к Тризенбергу и дальше — в сторону Штега. Скоро станут ясны все последствия от попавших в радиатор пуль.