Роялистская заговорщица — страница 38 из 45

– Весь к вашим услугам, барон.

Они направились в глубину залы, приподняв портьеру.

– Вот здесь, например, чудесно, – сказал он, указывая на маленькую комнату, всю обитую серым сукном с золотом, – настоящий будуар счастливых минут. – Извините, пожалуйста, я только скажу одно слово местной богине.

Лавердьер видел, что он подошел к королеве-лимонадчице и стал с ней говорить вполголоса.

Ему ответили любезным кивком головы.

– Я ожидаю одного господина, – сказал он, возвращаясь. – Шербет с киршем, не правда ли? Мой любимый напиток. Садитесь же, пожалуйста, месье де Кейраз, вот здесь, напротив меня.

Им подали то, что было спрошено.

– Итак, любезный месье де Кейраз, – начал он, обмакивая эмалевую ложку в замороженную смесь, – маркиза де Люсьен желает знать, куда девался маленький виконт де Лорис…

– Вы знаете…

– Знаю много чего… Странными делами занимается этот аббат… не будем на этом останавливаться. Конечно, я менее, чем кто-нибудь, имею права на вашу любезность, так как мы с вами почти не имели случая встречаться, тем не менее, если вы позволите, я буду откровенен с вами…

– Барон, вы окажете мне честь, которой я постараюсь быть достойным.

Лорнетка запрыгала в такт.

– Должен вам сказать, месье де Кейраз, что вы чрезвычайно мне нравитесь.

– Вы слишком добры ко мне, барон.

– Да, я знаю, что вы энергичный человек и не любите останавливаться перед мелочами, а идете напролом к цели.

Кейраз посмотрел на него и не встретился с его взглядом. Черт возьми! Куда клонилось это нежное предисловие?

– В наше время такие люди, как вы, дороги, месье де Кейраз: нет цены их услугам. Вы мастерски владеете шпагой, не правда ли?

– Совершенно верно, барон.

– Мне известно из достоверных источников, – продолжал Маларвик, – что его величество, который, между прочим, через четыре дня будет в Тюильри, имеет в виду преобразовать роты мушкетеров по примеру прошлого года.

Лорнетка на руке закачалась теперь равномерно, покойно.

– Что бы вы сказали, месье де Кейраз, о чине капитана, на этот раз действительном?

Не останавливаясь на загадочном смысле последней части фразы, Лавердьер не мог удержаться от радостного восклицания. Капитаны мушкетеров, по этикету двора, стояли выше самых старших чинов действующей армии. По своей службе они были приближенными короля, им предоставлено было широкое поприще для удовлетворена тщеславия, им давались милости щедрой рукой. Для Кейраза это было нечто неожиданное, осуществление самого блестящего сна, а главное, с этим замолкали все воспоминания прошлого.

– Итак, что вы на это скажете? – повторил барон.

– Скажу только, что за такую милость тот, кому бы я был ею обязан, имел бы право потребовать у меня жизнь.

– И даже жизнь других, – заметил спокойно Гектор.

У Кейраза пробежала дрожь по телу. Если это была шутка, то она была скорее острая, чем тонкая.

Он еще раз взглянул на Маларвика; на этот раз глаза их на мгновение встретились, точно две шпаги.

Очевидно, шел торг. Прекрасно! Он рисковал собой не раз и за меньшую плату.

Он слегка поклонился.

– Барон, – проговорил он тоном, которому желал придать значение, – ожидаю ваших приказаний.

– О, скажите, – некоторых советов, – заметил барон, снова не глядя ему в лицо. – Прежде всего сообщу вам некоторые новости. Решите сами, насколько они вам могут быть полезны.

Кейраз не ошибся, надо было слушать между слов.

– Прежде всего знайте, что капитуляция подписана…

– Да, ходят слухи…

– Какое нам дело до слухов, – прервал Маларвик сухо, недовольный, очевидно, что его прерывают. – Я знаю, что она подписана на довольно удовлетворительных условиях. Завтра это будет объявлено парижанам. Сегодня же вечером, в полночь, будут прекращены все неприятельские действия.

Минутная пауза. Кейраз повторил себе слышанные слова.

– Итак, с двенадцати часов, – продолжал Маларвик, – солдаты Бонапарта должны будут воздерживаться от всякого проявления вражды к нашим союзникам. Блюхер будет продолжать идти вперед, прибывает Веллингтон, французские войска должны выступить раньше их. Во что бы то ни стало следует избегать столкновений. Все меры к тому приняты, разосланы официальные приказания… или будут разосланы для того, чтобы войска узурпатора сложили оружие и дали свободный пропуск нашим союзникам. Не правда ли, все это чрезвычайно интересно?

– Настолько интересно, что я не проронил ни слова, могу вас уверить.

А про себя он думал: «К чему все это клонится?»

Лорнетка была совсем забыта, она совсем перестала раскачиваться.

– Понятно, – продолжал Маларвик, – что эти приказания, значение которых вам ясно, в руках верных людей. Посудите сами, насколько все это важно, например, в Сен-Клу, у подошвы Монтрету расставлены по квартирам роты генерала Пире, те, которые два дня назад сражались в Версале и в Роканкур. Отчаянные головы, проклятые якобинцы, которых сама капитуляция может не остановить, a тем более, если они не получат предписания своевременно, они в состоянии будут стрелять по прусским или английским войскам, и тогда это будет иметь характер настоящей ловушки, которая подлежит по законам войны решению военного суда; как вы знаете, решение это короткое.

– Я знаю, – сказал Кейраз, все еще ожидающий слова разгадки.

– Я жду сюда, – заметил равнодушным тоном барон Маларвик, – офицера, которому будет поручено доставить генералу Пире то приказание, о котором я вам говорил. Для большей верности я решил сам заняться этим делом. Вот приказание.

И он положил бумагу на стол.

«Хорошо, – подумал Кейраз, – вот она в чем штука-то… Этот офицер – это я. Но зачем барону нужно, чтоб эта бумага была доставлена позже?»

И невольным движением он протянул руку за бумагой.

– Что вы, милейший месье Кейраз! – проговорил Маларвик, положив руку на бумагу. – Я вам сказал, что ожидаю одного господина. С этим поручением могут быть связаны опасности, и я бы не решился дать его вам.

– Так в чем же дело? – спросил наивно Кейраз.

Маларвик вынул часы.

– Он будет здесь в десять с половиною часов. Еще четверть часа.

Затем, когда, казалось бы, все было уже сказано, Маларвик прибавил:

– Я чуть было не забыл сообщить вам о месье де Лорисе…

– Ах, да… извините.

Дело в том, что Кейраз решительно был сбит с толку. Или этот барон был очень прост, или очень хитер.

– Надо сознаться, – заговорил Маларвик, – что мадам де Люсьен, – вам, как ее лучшему другу, я могу сказать это совершенно прямо, – проявляет к этому виконту больше снисхождения, чем бы следовало. Он изменил королю; этого мало, он сражался против наших союзников, против защитников трона.

Он перевел дух, лорнетка снова запрыгала.

– Мадам де Люсьен, кажется, придает значение некоторым обязательствам, которые теперь сами собой уничтожены. Король желает, чтобы герб рода де Люсьен соединился с каким-нибудь другим гербом одинакового достоинства. И потому желательно, чтоб этот Лорис, недостойный, не вздумал расстраивать план, которому его величество придает значение.

«Герб! герб! – подумал Лавердьер. – Прекрасно, ты желаешь жениться на маркизе, а Лорис тебе на пути, но что же дальше?»

Он начинал относиться нетерпеливо к этим рассчитанным недомолвкам, к этому лицемерию: оно только его раздражало.

– A затем?.. – начал было он.

В эту минуту раскрылась портьера, и на пороге появился офицер.

Лицо у него было загорелое, неприветливое, тип старого ворчуна.

Он обратился к Маларвику:

– Не правда ли, мне приходится обращаться, – он точно старался припомнить фамилию, – к барону Маларвику?

– Совершенно верно, милейший. Вам известно, в чем дело?

– Доставить депешу в Сен-Клу.

– Верно… Генералу Пире. Герцог Отрантский, вручая мне ее, объяснил мне все ее значение. Надо, чтобы она была доставлена до двенадцати часов… Понимаете… до двенадцати часов…

Старый офицер рассматривал с удивлением странную личность, которую начальству было угодно избрать в посредники, тогда как обыкновенно все приказания шли иерархическим путем.

Но ему были даны официальные распоряжения. Нечего было рассуждать.

Маларвик заметил в нем некоторую нерешительность.

– Вот печать министра, – сказал он. – Маршал Даву придает особое значение этому поручению… От него зависит жизнь нескольких тысяч людей…

– Генералу Пире, в Сен-Клу, – читал офицер, – прекрасно, надо час времени… У меня хорошая лошадь, она меня ждет на углу улицы Луа.

– Вы хотите сказать, улицы Ришелье. Итак, отправляйтесь и да хранит вас Бог!

Офицер нахмурил брови. Видно было, что нет Наполеона, и такие ферлакуры смеют давать приказания! Странное было отношение к военному делу.

Он ничего не сказал, повернулся на каблуке и вышел.

– Милейший месье де Кейраз, – начал Маларвик, – я совсем позабыл… Еще одно слово. Вы хотели знать, где находится месье де Лорис: в шестой роте стрелков капитана Жана Шена, у генерала Пире; они расставлены по квартирам в Сен-Клу… Хорошо, что эта депеша получится вовремя, иначе с ним могло бы приключиться несчастье.

Кейраз разом соскочил с места. Ему вдруг стало все ясно. Он надел шляпу.

– Роту мушкетеров, – заявил он, протягивая руку Маларвику.

Маларвик вложил свою руку в его.

– Даю честное слово, – ответил он.

Кейраз слегка поклонился (другого поклона сотоварищ этот не стоил).

Затем он быстро вышел.

XIX

Марсель жила точно в каком-то кошмаре, в каком-то болезненном возбуждении, вследствие всех пережитых страхов и ужасов.

После смотра Шан-де-Мэ рота Жана Шена получила предписание немедленно выступить. Картам, получивший назначение, благодаря протекции Карно, который знал его лично и отвечал за него, должен был выступить на северную границу.

Он имел намерение оставить Марсель в Париже, но молодая девушка так умоляла его! Каким опасностям подвергалась она? Разве мало женщин шло в сестры милосердия, в летучие отряды? Она чувствовала в себе достаточный запас сил и не боялась утомления, – неужели дедушка считает ее за пустую светскую барышню?