Когда мы отрываемся друг от друга, я опускаюсь на пятки и смотрю на Майлза круглыми глазами.
– Ух, – говорю я негромко, и он улыбается.
Это улыбка, которую я видела в клубе Себа. Улыбка, которая впервые дала мне понять, что Майлз, возможно, привлекательней, чем кажется.
– Я тоже думаю, что поцелуй – это серьезно, – произносит он, так низко и хрипло, что меня от звуков его голоса точно мороз продирает по коже, и я вздрагиваю.
– И ты для меня – нечто особенное, – добавляет Майлз, и я судорожно стискиваю пальцы.
Он – лучший друг Себа, такая же неотъемлемая часть этого мира, как скачки, тиары и тартан.
Но, если кому-то удается пробить брешь в его обороне, оказывается, что Майлз очень веселый и добрый. И милый. И целуется как профи.
– И что мы теперь будем делать? – спрашиваю я, и эти слова на удивление громко звучат в пустом сарае.
– Улыбочку! – произносит чей-то бодрый голос, и мы, повернувшись, видим на пороге Глиннис.
Рядом с ней стоит фотограф.
Глава 33
– Это даже лучше, чем поцелуй на поле, – заявляет Глиннис, шагая к нам с распростертыми руками, словно она расставляет актеров на сцене. – Фитци сейчас снимет из-за машины, чтобы всё это выглядело как бы украдкой, приватно…
Я удерживаюсь от намека, что нарочно позировать для «приватной» фотографии как-то глупо. Честно говоря, я еще слишком ошеломлена поцелуем, чтобы говорить.
Майлз, впрочем, никаких проблем не испытывает. Пока Глиннис распространяется о ракурсах, количестве фотографий и «положении рук», он делает шаг вперед, по-прежнему держа меня за талию.
– Нет.
Глиннис замолкает, шевеля пальцами в воздухе, как будто это слово вызвало внезапный сбой в системе.
Затем она издает легкий смешок.
– Ох, Майлз, – говорит она, отмахиваясь, – я понимаю, что неловко быть вот так застигнутым, но, честное слово, это займет всего минуточку, а потом…
– Нет, – повторяет Майлз. – Я не хочу, чтобы нас фотографировали. Это… – он указывает на нас обоих, – не для газет.
В груди у меня ноет от гордости и от восторга, когда он стоит вот так, вздернув подбородок и стиснув зубы. Всё то, что обычно делает Майлза надменным и вредным, выглядит очень притягательно, когда направлено на защиту моей чести.
Глаза у Глиннис лезут на лоб, и она издает какой-то странный звук.
– Разумеется, для газет, – возражает она. – Именно поэтому вы и проводите время вместе.
Не сводя с Майлза взгляда, она упирается руками в бока.
– А поскольку репортеру «Сан» несколько дней назад удалось сфотографировать, как Себ и Дэйзи вместе выходят из паба через заднюю дверь, у нас просто нет выбора.
Блин. Надо было догадаться, что мы не так неприметны, как думал Себ.
Я открываю рот, чтобы объяснить Майлзу, что в нашем визите в паб не было ничего незаконного – ну, отчасти было, хотя не между мной и Себом – но он по-прежнему смотрит на Глиннис.
– Мне всё равно, – отвечает он и, стиснув мою руку, продолжает: – Я много раз выручал членов королевского семейства и не возражал. Но не в этот раз. Не с Дэйзи.
И Майлз проходит мимо Глиннис, таща меня за собой. Когда мы, держась за руки, выходим из сарая на свет, я буквально роняю челюсть.
– Ты только что велел королевской семье отвалить?
У него дергается мускул на подбородке, но, кажется, только потому что Майлз борется с улыбкой.
– Кажется, да, – отвечает он.
И это уже, несомненно, улыбка.
Которую немедля запечатлевает камера – я слышу несколько щелчков и торжествующе воздеваю наши сцепленные руки.
– Впрочем, ты напрасно старался, – говорю я. – Конечно, ты поступил великодушно, я впечатлена и даже в восторге, но…
Я качаю головой и смеюсь.
Слегка склонив голову, Майлз смотрит на меня, и его пальцы в моей руке сжимаются и разжимаются.
– И все-таки, – говорит он. – Мы не можем помешать людям делать снимки, но не обязаны для них позировать. Не притворяться, не использовать это… – Он тянет меня за руку, – для чьей-то выгоды.
Я киваю и думаю о тех фотографиях с выпускного, которые чуть не попали в газеты, о том, с какой особой остротой я начала сознавать присутствие папарацци. О том, как я надеялась, что Элли не станет впутывать меня, живущую во Флориде, в свою здешнюю жизнь, и что люди рано или поздно обо мне забудут.
Не забудут, если я буду встречаться с одним из Королевских Мародеров. Даже если он наименее одиозен.
Майлз хмурится.
– В чем дело? – спрашивает он, но, прежде чем я успеваю ответить, появляется Себ. Пиджак у него распахнут, волосы живописно растрепаны, глаза горят, а дыхание…
Отступив на шаг, я зажимаю рот рукой.
– Господи, ты что, упал в чан с виски? – спрашиваю я и оглядываюсь.
Мы с Майлзом в курсе, что Себ – ходячая проблема, но широкая публика до сих пор вряд ли сознавала масштабы бедствия.
– Ты знала, что Флора спит с Тэмсин? – напрямик спрашивает он, проводя рукой по волосам.
– Что? Нет! – восклицает Майлз испуганно, и, к сожалению, мое «нет, не знала» запаздывает на несколько секунд.
Майлз смотрит на меня и отступает.
– Подожди… тебе что-то об этом известно?
– Не про то, кто с кем спит, – отвечаю я, заправляя волосы за ухо. – Но в целом… ну да, типа того.
Я поворачиваюсь и смотрю на Себа, с болью сознавая, что фотографы рядом, а он дико пьян. На публике.
– В чем проблема? – шепотом спрашиваю я. – Тебе же не нравится Тэмсин.
– Ну а вдруг? – отзывается он. – Вдруг я уже решил, что она мне нравится? Кто знает…
Закатив глаза, я бормочу:
– И это самый завидный холостяк в Шотландии. Умолкни, сердце…
К нам приближается Дон, тоже под хмельком, слегка покачиваясь. Я тяну Себа за руку и негромко говорю:
– Послушай, может, найдем какое-нибудь спокойное место и всё обсудим? Где-нибудь… не на виду.
Но Себ отталкивает мою руку.
– Нет.
Майлз шагает вперед и берет его за плечи.
– Старик… – начинает он, но Себ отстраняется.
– Не надо, – предупреждает он.
– Всё дело в словах… – поморщившись, ворчу я, но Себ, который до сих пор умудрялся выглядеть плюс-минус пристойно, совсем слетел с тормозов.
– Блин, я не понимаю, – говорит он жалобно и буквально кричит, указывая на меня: – Я тебе не понравился, но из всех возможных вариантов ты выбрала Монтерса!
Я открываю рот, но Себ отмахивается и продолжает:
– Ой, только не надо врать, что вы притворяетесь. Вы с первого дня строили друг другу глазки.
Мое лицо вспыхивает, и я испуганно восклицаю:
– Неправда!
Майлз тоже сбивчиво возражает:
– Мы с Дэйзи… ну… совсем недавно поняли, что…
– Ой, да заткнись ты, Монтерс, – перебивает Себ, упираясь руками в бедра. – Я не слепой. Подружка Дэйзи называет меня придурком, Тэмсин предпочитает Флору… Разве я не красив? Разве мои фотки не висят на стенах у миллиона девушек по всей стране? Я просто…
Себ качает головой, и я смотрю на Дона, который хихикает поверх своего стакана с сидром.
– Кто позволил ему так напиться? – спрашиваю я.
Дон пожимает плечами.
– Шербета нет, Спиффи сидит со своей лодыжкой, Гилли на поле, Монтерс слишком занят тобой, а зна-а-ачит… – Он тычет себя в грудь и лучисто улыбается. – Это был я!
Смеясь, он хлопает Себа по спине:
– Всё нормально! Человек имеет право расслабиться.
Я умалчиваю о том, что Себ не столько расслабляется, сколько дает волю чувствам – но слова в любом случае излишни, поскольку спектакль продолжается.
– И Элли туда же, – мрачно говорит Себ.
Теперь уже я шагаю вперед и хватаю его за пиджак, не думая о фотографах.
– Себ, замолчи.
– Элли любит Алекса. Глупого скучного Алекса. А я! – Он вскидывает руку и чуть не попадает мне по лицу. – Но я же интереснее. Я к-купил ей дом.
– Ты пытался украсть его у фермера. И тебе всего семнадцать, – напоминаю я.
– Но я люблю ее, – отвечает Себ, и из-за наших спин раздается голос:
– Что?
Прекрасно. Супер-супер-супер. Именно этого нам и недоставало.
Там стоят Алекс и Элли, встревоженные и смущенные. Они держатся за руки, и на мгновение я представляю себе, какую феерическую картину они видят: я держу Себа за лацканы, рядом стоит Майлз, а пьяный Дон идиотски хихикает.
Грудь Себа вздымается и опускается под моими руками; он делает глубокий вдох, и я надеюсь… молюсь…
– Я люблю Элеонору, – объявляет он, и мы на секунду застываем.
А потом Алекс – добрый, благородный, спокойный Алекс – с размаха бьет брата по лицу.
И всё летит в тартарары.
«Королевская ссора!»
Шокирующие фотографии из Шотландии: принц Александр и принц Себастьян перенесли братское соперничество на новый уровень! Хотя компания принца Себастьяна не раз сталкивалась с прессой и прекрасно знает, что значит пускать в ход кулаки, младший принц никогда не участвовал в стычках, а его старший брат и вообще образец сдержанности. Но, кажется, что-то вызвало ссору во время благотворительного матча на кубок Макгрегора. Ходят слухи, что братья поругались из-за отношений между принцем Себастьяном и Дэйзи Винтерс, младшей сестрой Элеоноры, невесты Александра. Ранее говорилось, что Дэйзи встречается с другом Себастьяна, Майлзом Монтгомери (на фотографиях он справа от мисс Винтерс). Но разные источники сообщают нам, что между прежними друзьями уже некоторое время ощущалось напряжение.
АХАХАХАХАХА!!!!
ЛЮДИ ВЫ КОГДА-НИБУДЬ ДУМАЛИ ЧТО МЫ УВИДИМ КАК ЗАНУДНЫЙ ПРИНЦ АЛЕКСАНДР ДАСТ ПО МОРДЕ БРАТУ???
Лично я не думал, чесслово. Я этого не предвидел, да и никто, слава богу. Желаю удачи Дэйзи Винтерс, потому что, по слухам, всё это произошло из-за нее. Она, очевидно, впуталась в стандартный любовный треугольник с участием Себа и Майлза Монтгомери, и в конце концов случилась НАСТОЯЩАЯ ДРАКА! Посмотрите на этот хук в исполнении Алекса! СЕБ ЛЕЖИТ НА СПИНЕ! Бедная Элли страшно потрясена и, по слухам, отказывается видеть сестру. Но я готов поклясться, что ЕЙ ПОНРАВИЛОСЬ, потому что когда царственные красавцы из-за тебя дерутся, это просто МЕЧТАААААА. В любом случае сегодня лучший день моей жизни. Пишите письма, адрес – «рай». Спасибо.