Глава 34
Я думала, что встреча с королевой после случившегося в клубе была нелегкой. Но это просто пустяки – пустяки! – по сравнению с конференцией, состоявшейся после матча.
На сей раз мы не в гостиной, а за настоящим столом – длинным, полированным, из красного дерева. На нем ничего нет. Десятки предков Алекса сердито смотрят на нас со стен, и я напоминаю себе, что в любой момент могу вырезать их из рам специальным ножом.
«Как будто вы, ребята, в жизни не делали ничего постыдного и скандального», – думаю я, глядя на какого-то типа в пудреном белом парике.
По крайней мере, еще никого не обезглавили.
Я смотрю на королеву Клару, сидящую во главе стола.
«Пока что не обезглавили».
– Полагаю, мне незачем говорить вам, что случилось большое несчастье, – начинает она, и Себ, который по-прежнему прижимает к челюсти пакет со льдом, бормочет какие-то непристойности.
Алекс по-прежнему сжимает и разжимает кулак (костяшки слегка припухли); зато другой рукой он крепко держит руку Элли, которая сидит рядом, и это очень приятное зрелище. Неважно, что произошло сегодня, но у них всё по-прежнему хорошо. Просто чудо какое-то.
Майлз сидит напротив и время от времени слегка улыбается, но в основном рассматривает стол, барабанит по нему пальцами и хмурится. Впрочем, если кому-то тут и есть что терять, то именно ему. Поэтому я не могу винить Майлза.
«Прости», – одними губами произношу я, когда он в очередной раз взглядывает на меня.
Глиннис по-прежнему разглагольствует о «впечатлении» и о том, что нам нужно «опередить газеты». Я уже знаю, к чему она клонит. Возможно, мне придется обвенчаться с Майлзом на верхушке памятника Вальтеру Скотту, чтобы люди забыли про скандал на матче.
Майлз в ответ лишь качает головой, и уголок рта у него приподнимается.
«И ты прости», – шепчет он в ответ, и я жалею, что мы не сидим рядом, как Элли и Алекс.
– Дэйзи, ты слушаешь?
Я вскидываю голову и смотрю на Глиннис. Мне хочется сказать: «Нет, не слушаю» и выяснить, какой ритуал публичного унижения она изобретет для меня, но Элли вдруг встает, по-прежнему держа Алекса за руку.
– Я бы хотела поговорить с сестрой наедине, если можно.
Королева Клара, сидящая во главе стола, разводит руками.
– Конечно… раз мы закончили.
– Мы закончили, – отвечает Элли.
Она произносит это как настоящая королева, расправив плечи и вздернув подбородок.
Мать Себа некоторое время сидит в своем кресле молча, явно удивленная. И я тоже удивлена, но тут Элли переводит взгляд на меня и жестом велит мне встать. Когда я поднимаюсь и подхожу к ней, она говорит:
– Переоденься во что-нибудь поудобнее. Встретимся у черного хода через десять минут. Мы с тобой погуляем.
Через десять минут я поднимаюсь вслед за моей сестрой на вулкан.
Он, конечно, не действующий. В наши дни Трон Артура – это просто большой холм неподалеку от Холирудского дворца, место, куда в погожие дни люди ходят на пикник. Я удивлена, что мы идем туда просто так – ни машины, ни телохранителей, Эл в спортивных брюках и футболке, волосы собраны в хвост, лицо скрыто огромными солнечными очками.
Я шагаю за ней по каменистой тропке, стараясь не выказывать усталости. Особенно при виде маленьких детей, которые буквально бегут вверх по склону перед нами.
Солнце, как обычно, то прячется за облаками, то выходит, каждую минуту освещая зеленую траву и серые камни по-разному. Обернувшись, я смотрю на город, который становится всё меньше. Отсюда видно Холирудский дворец и памятник Скотту, возносящийся к небу – кажется, что он очень далеко. Трудно поверить, что мы практически в центре Эдинбурга. Сильный ветер доносит до нас запах травы и далекого океана. Ни выхлопов, ни каменного холода домов.
Эл тоже останавливается.
– Я часто хожу сюда, когда бываю в Эдинбурге, – говорит она, и я киваю, глядя на ее большие темные очки.
– И ты всегда удираешь от охраны?
Эл, к моему огромному удивлению, улыбается.
Я стала причиной катастрофы – и сестра мне улыбается?
– Каждый раз, когда только можно, – признается она, и я немного расслабляюсь.
Мы почти ни о чем не говорим, поднимаясь наверх. Моя кожа покрывается потом, который быстро стынет на ветру, а волосы приходят в беспорядок. Когда мы находим подходящий травянистый пятачок, Эл достает из кармана резинку и протягивает мне.
Я благодарю ее, собираю волосы, и мы садимся. Неподалеку какой-то тип, сидя на складном стуле, играет на виолончели, и я глазею на него, гадая, как он втащил сюда эту штуковину.
Элли не поворачивается, но, несомненно, понимает, на что я смотрю.
– Он часто здесь бывает, – объясняет она. – Отличный музыкант.
Музыка красивая. А еще очень приятно сидеть здесь с сестрой, когда больше никого нет. Мы молчим. Ветер треплет наши волосы, ерошит траву и наполняет пространство между нами.
– Прости, – наконец говорит Элли, и я в изумлении поворачиваюсь к ней.
– Что?
Она устремляет взгляд куда-то вниз и не смотрит на меня. Интересно, о чем Эл думает, глядя на город. О том, какой красивый вид? Или о том, как однажды она станет королевой Шотландии?
– Я многого от тебя требовала, Дэйзи, – со вздохом продолжает сестра. – Иди туда, иди сюда, не делай то, не делай это. Не общайся с друзьями Себа – нет, общайся с друзьями Себа, потому что королеве это приятно, а мне ничего другого и не надо…
Она поворачивается ко мне, мазнув себя золотистым хвостом по плечу.
– Я – худшая в мире сестра. И прекрасно это понимаю.
– Я видела в новостях сюжет о девушке, которая пыталась убить младшую сестру с помощью блендера, – пожав плечами, говорю я. – Так что у тебя есть достойные конкуренты.
Эл смеется, а потом вдруг наклоняется и кладет голову мне на плечо.
– Это просто какое-то безумие. Я люблю Алекса. Честное слово.
– Я знаю, – отвечаю я, прикасаясь щекой к ее теплым от солнца волосам.
– Но всё, что с ним связано, пугает меня до чертиков, – признается Элли. – Такое ощущение, что я люблю сразу двух человек. Или даже трех. Я хочу оставаться твоей сестрой, дочерью мамы и папы… собой, наконец. Но женой Алекса я тоже хочу быть. А быть женой Алекса – значит быть принцессой.
– Теоретически – герцогиней. Не заносись.
Она вновь смеется и поднимает голову, чтобы взглянуть на меня. За очками не видно глаз, но я чувствую на своем лице внимательный взгляд Элли.
– Я стараюсь быть для каждого сразу всем, и, кажется, ничего не выходит. Я подвела тебя, я напрямую сказала маме и папе, что из-за них мне неловко, а Алекс… – она тяжело вздыхает. – Я не стала говорить ему про Себа, потому что боялась, что он расстроится.
– И не без оснований, – напоминаю я. – Алекс врезал Себу.
На лице Эл вдруг появляется улыбка.
– О да! Алекс сам на себя не походил, – задумчиво говорит она, вновь переводя взгляд на город. – Это было круто.
– А по-моему, гадость, – отвечаю я, шутливо ткнув ее локтем.
Элли отвечает тем же, и мы вновь замолкаем. Мне уже кажется, что разговор окончен, когда Элли вдруг произносит:
– Я вынуждена так жить. Быть такой. Лично для меня плюсы перевешивают минусы. Но ты на это не подписывалась, Дэз, и я не должна была заставлять тебя подыгрывать. Для этого у меня есть Глиннис и всякие Флисс и Поппи. Я просто… просто хочу, чтобы ты оставалась собой. Я люблю тебя. Я скучала по тебе, Дэйзи.
Элли говорит несвязно, но у меня сжимается горло. Мне даже хочется оттолкнуть Элли, сказать: «Замолчи», – просто чтобы подавить неуместные сестринские чувства.
Но вместо этого я обнимаю ее:
– Эл, ты прелесть.
Она слабо смеется:
– По-моему, гадость.
А потом обвивает меня рукой, и мы сидим так, на вершине мира, долго глядя на город.
Когда мы возвращаемся во дворец, Алекс ждет нас. Когда он видит Элли, на его лице появляется улыбка. И, честное слово, мне даже не становится тошно, когда они целуются. Наоборот, я испытываю облегчение.
Алекс поворачивается, протягивает руку и треплет меня по голове.
– Минувшая неделя была насыщенной, – говорит он.
Я отступаю и улыбаюсь.
– Честное слово, чувствую себя настоящей аристократкой, после того как повидала толпу папарацци и кулачную разборку, – отвечаю я и оглядываюсь.
– Себ еще тут?
Улыбка Алекса меркнет:
– Нет. Он, кажется, залечивает раны и уязвленную гордость у себя в клубе, с друзьями.
Логично. И я рада, что не рискую столкнуться с ним, даже на минуту.
За спиной Алекса я вижу Майлза, который спускается по лестнице, сунув руки в карманы.
Посмотрев через плечо, Алекс откашливается и берет Элли за руку.
– Пусть эти двое поболтают, ладно?
Элли напоследок сжимает мою руку, и они уходят по узкому коридору, оставив нас с Майлзом наедине.
– Тебе отрубят голову? – спрашиваю я, и он смеется.
– Нет, пока что моей шее ничто не грозит, – отвечает Майлз и распускает галстук.
Он по-прежнему улыбается, но я вижу, как напряжены у него плечи. Шутки шутками, но у Майлза могут быть серьезные проблемы. Квартира, колледж, лечение для мамы… за это платят Бэрды. Что, если глупая сегодняшняя выходка лишит Майлза всего?
Оно того не стоит. Я того не стою.
Мы с Элли обо всем договорились, и мне осталось только одно.
– Слушай, Майлз, – говорю я, отступив на шаг. – Я очень благодарна за то, что ты сегодня сделал. Заступился за меня, не позволил Глиннис использовать… это, – я обвожу рукой нас обоих. – Ну и поцелуй, конечно, был просто на пять с плюсом. Молодец, – добавляю я, показав оттопыренный большой палец.
Кончики ушей у него розовеют, на щеке появляется ямочка – Майлз пытается сдерживать улыбку. Ей-богу, просто нечестно.
Придется заканчивать как можно быстрее.
– Но ведь вряд ли у нас бы что-нибудь получилось…
Это гораздо больнее, чем я думала, и, когда Майлз смотрит на меня, сдвинув брови над зелеными глазами, я чувствую, как в груди что-то рвется.