Быстро…
Он сделал это и отпихнул, почти отскочил в сторону сам.
Сел на край кровати. Не оглядываясь, не глядя на меня. Я видела только его спину.
Лежала без сил, всхлипывая.
Потом он встал, подошел к какому-то шкафчику у стены, открыл, достал бутылку из глубины, отвинтил крышку, глотнул прямо из горла.
Сквозь слезы я даже не сразу поняла, что это. Но взгляд зацепился. Дикое несоответствие. Так не должно быть. Виски. Обычная четырехгранная бутылка с этикеткой, я даже видела такие.
— Виски? — не смогла сдержаться я.
Он обернулся. Бросил на меня хмурый, злой взгляд, но, все же, сдался.
— Контрабанда, — сказал он. — Хочешь?
Вот так, прямо с утра?
Для восстановления душевного равновесия.
— Хочу, — сказала я.
Даже не потому, что хотела выпить, а просто удостовериться, что у меня не едет крыша.
Вылезла из кровати, все так же, голая… да и плевать на все. Подошла к нему. Ноги после вчерашней верховой езды совсем не слушались.
Подошла, взяла бутылку из его рук. Да, все так и есть. Я правда, сама не пила, так что, наверно, на вкус мне не определить, но вот эту самую черную этикетку я видела ни раз. Понюхала… фу ты, дрянь какая… но это оно. Немного попробовала.
И сейчас, наверно, лучше больше ничего не спрашивать, чтобы не нарваться снова…
Халид смотрел на меня все так же внимательно и хмуро.
— Идем умываться, а потом завтракать, — сказал он. — И на будущее, Ю, не болтай. Просто заткнись, и все.
Очень серьезно.
Так, словно за этим стоит что-то большее. Даже не личное, а намного серьезнее.
Эти мои сны… Кто знает, с их магией, что это может значить. Вдруг я заглянула в будущее, такое, о котором нельзя говорить.
— Да, Эле-энке, — сказала я.
— Налей мне еще кофе, — сказал он.
Мы сидели во дворике, все так же, напротив друг друга, как равные.
Я послушно налила. Уже четвертую чашку, в кофейнике закончилось и он велел принести еще. А кофе тут крепкий…
У него темные круги под глазами. Не спал?
Я боялась спросить, а Халид молчал. Напряжение так и искрило, я видела, что в любое мгновение он готов сорваться и наорать. Он пока держался, только надолго ли хватит, и что будет потом?
И выглядел так, что я не знала — злиться ли мне, или пожалеть его.
Один неверный шаг…
Он ничего не ел, только пил кофе.
— Поедем покатаемся, — сказал вдруг. — Тебе тоже дадут лошадь, поедем вместе, рядом. Не бойся, очень медленно, шагом. Тебе надо привыкать.
— Куда? — осторожно спросила я.
Хотя, на самом деле, хотелось кричать: нет! Только не это! У меня и так после вчерашнего все болит! Я не вынесу больше.
— За город, по полям, немного проветриться, — сказал он. — Сегодня днем у меня дел нет, но не сидеть же дома.
11. Сбежать в поля
По городу ехать было страшнее всего. Я боялась наехать на кого-нибудь в толпе, боялась, что лошадь испугается, дернется, и я не смогу справиться. Глупо, наверно, у лошади есть своя голова и она сама знает, куда ей идти, она привыкла к городу и к людям. Вот прямо за Халидом шла.
Ласточка — тихая, спокойная лошадка. Белая, очень ухоженная, шерстка так и блестит, хотя видно, что уже не молода. Очень послушная. Маджин показал мне, как «рулить», но сейчас можно было ничего не делать, она шла сама. Просто за хозяином, шаг в шаг.
А потом за город — в поля.
Сначала еще народу вокруг было много, потом мы свернули на проселочную дорогу и остались одни. Холмы вокруг, редкий сухой кустарник, несколько пальм у дороги.
Солнце пекло. А косынки мне сегодня не дали, еще немного, и солнечный удар хватит…
Халид ехал вперед, только изредка оборачиваясь, бросая на меня быстрый взгляд. Не разговаривая, словно меня и вовсе не было.
После вчерашнего болели ноги и спина. Жарко, душно… у меня голова начинала кружиться.
— Барга! — окликнул Халид. — Что-то ты совсем бледная. Дать воды?
— Да, — согласилась я.
И хоть немного постоять, не могу…
Он подъехал поближе, протянул мне фляжку.
Я глотнула немного… потом еще. И что-то от этой воды меня замутило еще больше.
— Тебе нехорошо? — спросил он.
Я кивнула. Говорить сил не было.
— Давай тогда вон к тем деревьям доедем и посидим, а то свалишься еще.
Посидим — согласилась я. Это будет неплохо.
Он поехал медленно, рядом со мной.
Ох… я не доеду. У меня так начало темнеть в глазах… Невыносимо. Руки начали трястись… Да что же это?
И в какой-то момент поняла, что мне плохо окончательно, я заваливаюсь на бок, сползаю… еще немного и грохнусь с лошади. И в голову вдруг ударяет такая боль… до звона в ушах. Я падаю…
Но где-то в последний момент Халид успевает подхватить меня на руки, снять. И тащит к деревьям в тенек.
Дальше я плохо соображаю, что происходит, голова раскалывается.
Он сажает меня на землю, потом подводит ближе лошадей. Берет свою фляжку, ту, что давал мне, выливает из нее все. Потом достает из седельной сумки вторую такую же, а эту прячет. Идет ко мне.
— На, попей, — серьезно говорит он. — Сейчас станет лучше. У нас совсем мало времени.
— Что…
Я пытаюсь хоть как-то прийти в себя, хорошо хоть боль отступает, но голова кружится все равно.
— Помолчи. Просто попей, я объясню, а ты слушай. Я включил глушилку. Твой камешек, — он чуть коснулся пальцами моего лба, — сейчас не работает. Он видит твоими глазами, и сейчас все выглядит так, словно ты упала в обморок. Потом, когда он заработает снова, ты сделаешь вид, что только пришла в себя и открываешь глаза, что ничего больше не было. Проболтаешься, и это, скорее всего, будет стоить тебе жизни. Поняла?
— Да, — кивнула я. Отпила немного воды.
— Для начала я хочу объяснить про сны. Никогда, ни при каких обстоятельствах, не говори об этом вслух. Это может быть опасно. Да, я видел тоже, я видел тебя и совсем другую жизнь. Это не будущее. По крайней мере, не то будущее, которое обязательно должно случиться, только один из путей. Сны возникают в узлах временных сдвигов и наложении одной реальности на другую. Это сложно объяснить, но обычно связанно с перемещением между мирами. В пределах своего мира перемещение во времени невозможно, но отправляясь, к примеру, в твой мир, можно выбрать одну из узловых временных точек. Для тебя, к примеру, тот момент, из которого ты попала сюда, или момент, соответствующий по времени тому, которое ты провела здесь. Возможно, есть и другие варианты, я знаю далеко не все.
— Я могу вернуться домой? В тот момент… словно ничего не было?
У меня даже замерло сердце.
— Пока это не в моей власти, Ю. Но, в теории — да. И если тебе снятся такие сны, то, скорее всего возможность вернуться будет. Нужно только до этого дожить.
— Что я должна делать?
Если это правда — я на все готова.
Халид слабо усмехнулся.
— Для начала, нам стоит договориться, как себя вести, — сказал он. — Ты ведь понимаешь, для чего мне подсунули тебя? У меня нет жены, нет любовницы, детей, нет никаких привязанностей, нет близких друзей, нет никого, кроме матери, но этот вопрос мы закрыли, когда я принес присягу айнару. Зато у меня есть одна вещь, которая айнару очень нужна. А я категорически не хочу отдавать. Айнар мог бы убить меня, но тогда он эту вещь потеряет. Не спрашивай что это, тебе лучше не знать. Ты нужна айнару, как инструмент давления на меня. И дело даже не лично в тебе. Если придется тебя убить, то найдут и подсунут мне новую, и потом снова, пока я, наконец, не сломаюсь. Ты не первая, Ю. Я пытался отказаться от этих игр, но… Наверно, лучше научиться самому в них играть.
Это было страшно. Особенно то, что через меня переступят и пойдут дальше.
- А что стало с той, другой… до меня? Она была из моего мира?
— Нет, она была из этого. Ей было пятнадцать… она… — Халид болезненно хмурился, словно ему тяжело подобрать слова. — Я сказал, что мне не нужны такие подарки, не интересны. Тогда айнар велел позвать пятьдесят гвардейцев, и отдал им. Они насиловали ее по очереди. Она сначала кричала, потом теряла сознание. Ее приводили в себя… и снова. Потом унесли в подвалы… и там… — он вздохнул, качнул головой. — Она умирала еще три дня, меня водили смотреть. Поверь, Ю, я не хочу повторить это снова.
— Меня могут забрать у тебя?
— Могут, — серьезно сказал он. — Все, что принадлежит мне, принадлежит айнару, даже моя жизнь. Я поклялся служить ему… Айнар может наградить, может лишить своей милости в любой момент. Обычно, для такого шага нужен повод, но когда дело касается рабыни, повод придумать не сложно. Сказать, что я недостаточно уделяю тебе внимания, а значит, подарок не пришелся по душе, что я без должного уважения, с пренебрежением отношусь к его подаркам. Не важно, что сказать, это формальность. На рабыню всем будет плевать, забрали эту, так возьми другую, достаточно и рабынь и денег. Может сразу, сходу, поменять на новую. Я, конечно, могу попытаться возразить, попытаться не отдать тебя, но айнар накажет заодно и меня за неповиновение, а для тебя это ничего не изменит.
— Наказать, как той ночью?
— Все зависит от того, насколько далеко зайдет. Пока я нужен ему живым, но есть способы заставить говорить даже мертвого. Ю… если до такого дойдет, это будет глупо для нас обоих, поэтому нужно постараться не дать повода тебя забрать. Подыграть.
Заберут меня — подсунут новую, и все сначала.
Да, на рабыню плевать. Если у Халида попытаются отнять что-то серьезное — звание командующего, его положение, деньги, дом… то у влиятельных людей, которые его поддерживают, могут возникнуть вопросы и недовольство. А девчонка-рабыня — кто их считает? Айнар дал — айнар взял.
Халиду совершенно точно такие игры не нравились, поперек горла вставали, но он был прав. Подыграть будет лучше.
— Ты должен спать со мной? — даже не вопрос, это и так понятно.
У него чуть дернулась щека, нервно.