— Оставь меня дома.
— Я бы рад, Ю, — с легким раздражением сказал он. — Но айнар велел, чтобы я везде брал тебя с собой. Пей. И спи лучше. А то мне опять придется таскать тебя.
Я помеха и обуза…
А молоко было теплое и чуть сладковатое от меда. Удивительно, но помогло. Я уснула.
Уже под утро мне снился такой странный сон. Такой реальный… невозможно реальный.
Словно я дома.
Я стою под душем… теплая вода… вкусно пахнет моим любимым грейпфрутовым гелем для душа. Так хорошо. Руки у меня только загорелые, и плечи… я вижу, как на руках облезает кожа, словно я только вернулась с моря. Только не от купальника следы, а скорее футболки или рубашки с коротким рукавом.
Нос облезает полосами. Я вылезаю, долго разглядываю себя в зеркале, мажусь кремом.
Дома… маечка с Пикачу, домашние шорты…
Выхожу из ванной… а на кухне кто-то есть. И там во сне я понимаю, что у родителей отпуск, они на даче, но на кухне… там Халид. И это никак не удивляет меня.
На нем темно-зеленая футболка и джинсы, я вижу его со спины, но отлично понимаю, что это он. Босиком… Честно говоря, просто фантастично смотрится — высокий сильный мужчина, словно полжизни не вылезавший из тренажерного зала, это так естественно в его мире, но так удивительно в моем. Мой мужчина. Он что-то жарит у плиты, и запах просто обалденный.
— Ю! У меня уже все готово, садись, — оглядываясь через плечо, говорит он. — Я думал, что получится меньше, но вышла целая гора блинчиков, давно этого не делал. Варенье клубничное нашел.
— Ты умеешь печь блинчики?
— В детстве матери помогал. Оказывается, что-то еще помню. Попробуй.
Улыбается.
Он какой-то совсем другой сейчас, спокойный, расслабленный, даже глаза совсем другие… тепло в глазах… и сейчас, вот так, он выглядит заметно моложе, чем я привыкла… отдохнувший просто.
Стряхивает последний блинчик со сковородки в стопку — действительно целая гора.
Наше клубничное варенье, сметана… открытая банка маслин… кофе. Впрочем, для кофе у нас кофемашина, Халид не варил сам.
— Тебе кто-то звонил уже раз пять, волнуется, — говорит Халид.
Я беру. Машка. Шесть пропущенных и штук пятнадцать сообщений. «Юль, ты как?» «Юль, ты жива?» «Ответь!» «Юля!!!» «Ответь мне, я ума схожу!» «Этот мужик не убил тебя? Он мне не нравится!» «Ты там?» «Если не ответишь, я в полицию позвоню!» «Юль!»
Я читаю и мне смешно, и ничуть не удивляет. Звонить самой и разговаривать сейчас не хочется, поэтому я просто фоткаю наш стол и Халида со сковородкой. «Я была в душе. Этот мужик напек мне блинчиков к завтраку. Не волнуйся. Он меня не съест».
— Машка, — говорю я. — Она считает, что ты очень подозрительный тип.
Халид смеется. Ставит сковородку, подходит, обнимает меня.
А потом я просыпаюсь.
В его доме. В его постели. На самом деле.
Он лежит рядом, не спит, и так странно смотрит…
— Мне снился такой странный сон… — говорю я, и прикусываю язык. Мне нельзя говорить о снах. И ему нельзя. Ведь айнар смотрит на нас.
— Бывает, — говорит он как-то странно, качает головой, словно подтверждая, что не стоит. — Мне часто снится мой дом и мама… как она печет блинчики…
Он так смотрит на меня, чуть закусив губу, внимательно. Так, что я даже почти не сомневаюсь. Этот сон он видел тоже. Значит, так будет? Или, хотя бы, так может быть? Даже если это один из вариантов будущего, то может быть…
— Блинчики… — почти растерянно говорю я.
— Давай, ты пока умывайся, а скажу, чтобы напекли. Сладкие, с клубникой. А потом поедем.
Он видел тот же сон, я уверена. Это невероятно, немного страшно, потому что я не понимаю… но это так.
15. Правда и ложь
Мы снова ехали вместе, я сидела перед ним, уже и не думая смущаться, расслабившись, прислонившись к нему спиной. Халид чуть обнимал меня одной рукой, другой держал поводья. Его подбородок у моего уха, так, что я чувствую его дыхание, чувствую, как иногда он осторожно трется носом о мои волосы. Молча, ничего не говоря. Айнар не может ни видеть, ни слышать этого, но я могу чувствовать. Это только для нас двоих… И мне плевать на ревность, на танцовщиц, на все разом плевать.
Солнце и поля, сладко пахнущие подсохшей травой.
Лагерь у реки… и они ведь что-то готовят там.
Халид говорил, у них на севере в Этое затяжная война с варварами, уже много лет. Еще недавно он был там, но потом получил приказ от отца — вернуться вместе со своим даганом в столицу, едва успел. И пока нет приказа отправляться назад…
Халиду предлагали почетную и денежную должность советника, а в даган поставить другого джайри и отправить обратно, чтобы вооруженные люди рядом с городом не мозолили глаза. Но Халиду каким-то образом удалось отказаться от столь щедрого предложения. Нашлись те, кто поддержал его.
Халид не говорит об этом прямо, но ему помогли остаться верховным, не считая самого айнара, военным командующим. Значит, он на этом месте кому-то нужен.
Два месяца — небольшой срок.
Айнар Кейлеф, выходит по всему, не столь уж могущественен, как ему бы хотелось. Он пытается получить больше власти, но пока не может, и это не дает ему покоя. А слабый человек, желающий казаться сильным, часто бывает необоснованно жесток. Утвердиться за счет тех, кого можно унижать безнаказанно…
— Халид! Мне нужно поговорить с тобой! — Керуш, его двоюродный дядя и идар-деке Дашваара, отзывает в сторону. — Идем! Только отправь свою девку подальше.
— Осторожней, идар-деке, — шепнули ему. — Айнар все слышит.
— Мне плевать, что слышит айнар, — ответил Керуш, с усмешкой глядя прямо на меня. Вернее, не на меня, на айнара, который смотрит моими глазами. — На твоем месте, Халид, я бы отымел ее, а потом придушил. Нечего таскать за собой. И поступал бы так с каждой.
— Ты не на моем месте.
— Не забывай, чем ты мне обязан, Халид.
Халид едва уловимо делает шаг вперед и в сторону, закрывая меня.
— Я помню.
— Смотри, Халид! А то я придушу ее сам.
— Не бойся, — шепнул Халид мне, спокойно и уверенно.
Как не бояться?
Меня снова отправили учиться верховой езде.
И снова дали того парня, Маджина. Сказали, больше никого нет, все евнухи… в смысле, все серьезные мужчины вроде Гирифа, которые не станут с вожделением поглядывать на меня и которым я не стану стоить глазки — сейчас заняты, им не до меня. Сказали небрежно, между делом, но мне вдруг показалось, в этом был какой-то смысл.
И Маджин едва заметно нервничал.
Конечно, это можно списать на то, что его предупредили и запугали, чтобы не смел даже и думать… Но ведь он и раньше не думал. Все что было — обычная болтовня.
В этот раз разговоры выходили натянутыми, и я предпочитала молчать.
Но как-то слишком странно.
Парень нервничал. Не сказать, что это слишком очевидно, и я даже не уверена, можно ли это заметить где-то в записи. Это же камера… в каком-то смысле. И где-то эти записи просматривают потом. Очень интересно, насколько хорошее качество и разрешение, насколько четко можно разглядеть детали. Вряд ли все можно видеть так же хорошо, как я вижу своими глазами. Хотя, если это технологии другого мира и он более продвинутый, чем наш, то почему бы и нет, какие-то очки виртуальной реальности, которые показывают все именно моими глазами, ровно так, как вижу я.
Или нет? Все проще?
Насколько внимательно это смотрят?
Кто знает…
Парень нервничал, и изредка нервно чесал запястья…
Хотя это не мешало ему улыбаться мне. И не просто улыбаться, а даже ухватить меня за попу, подсаживая на лошадь. А подсадив — долго подтягивать стремена, положив при этом руку мне на бедро… не убирать руку, пока я не посмотрю… пока это не будет зафиксировано.
Что за игры, твою ж мать?
Мне стоит подыграть, возмутиться или даже ответно начать строить глазки? Или сделать вид, что я не замечаю ничего.
Если Халид знает об этих играх, то, думаю, стоит подыграть.
Меня очень долго возили по кругу быстрым шагом, чтобы я успела привыкнуть. Потом даже пробовали рысью. Тяжело, да, ноги болят и нужно постоянно пытаться попадать в такт, и на посторонние мысли почти не остается сил. Все заняты делом.
Я видела, как Халид с Керушем сидят там же в тенечке.
Они обсуждают что-то, открыто дав понять, что это не для ушей айнара. Хорошо, пусть так, возможно, этот Керуш имеет право на такие ходы, у него достаточно силы и власти…
Два месяца прошло с того момента, как сменилась власть, и очень похоже, ее хотят сменить снова. А я… кто я в этих играх? Как же меня угораздило?
Но самое главное…
Я вижу, как Халид встает, и что-то зло говорит, о том, что «хватит с него». Идет в мою сторону.
— Ты совсем зарвался, ублюдок! — кричит ему вслед Керуш. — Ты еще жив только по моей милости! Потому что я вступился за тебя! Советую помнить, кому ты обязан!
— Я помню! — резко бросает Халид через плечо. — Барга! Слезай, и едем домой!
Хорошо…
Я попыталась слезть, но Маджин слишком быстро оказался рядом. И вот я снова в его руках, так близко. Черт возьми, так близко, что он умудрился ущипнуть меня за грудь, и даже снова не особо торопился убирать руки.
— Что ты делаешь? — попыталась возмутиться я.
— Идар-деке говорит, не долго твоему Халиду осталось командовать, — тон у Маджина до крайности наглый, но он волнуется все равно.
— Барга! — зовет Халид.
— Отпусти!
Маджин отпускает.
От таких игр мне совсем не по себе.
— Барга! Что ты себе позволяешь?! — грозно и страшно говорит Халид.
Так страшно, что я дергаюсь в сторону.
— Я ничего не сделала!
— А кто? Он? Взять его! — командует Халид.
Я вижу, как резко белеют у Маджина щеки, ему страшно. К нему подбегают, хватают за руки, заламывая за спину.
— Халид! — Керуш подходит тоже, надменно смеется. — Вчера ты не позволил принцу Джейлину даже дотронуться до нее, а сейчас этот парень, запросто лапает безнаказанно! Забавно, ты не находишь?