— Да ладно, Ю, что ты теряешь? На пару месяцев к морю, пожить во дворце. Если все же не понравится, ты сбежишь. Или ты не доверяешь мне? Я хочу, чтобы ты была счастлива, в этом нет никакого подвоха.
— Я знаю. Совсем не сомневаюсь в тебе. Просто мне немного страшно.
Он серьезно кивает.
— Подумай, я подожду. Все хорошо.
Я потерлась щекой о его шею. Его пальцы гладят мою спину, так нежно…
Конечно, я верю ему.
Если бы у него были какие-то нехорошие планы на мой счет, он мог бы, еще там, просто не отпустить. Он даже сейчас мог бы легко… ну, хоть подсыпать мне снотворного, взвалить на плечо, погрузить в машину к друзьям-муари и утащить… Я была его рабыней, полностью в его власти. Он рисковал жизнью из-за меня. Блин, эти отрезанные руки до сих пор стоят перед глазами, и как он стоит на коленях… И уж сейчас мне точно не в чем сомневаться. Он говорит искренне.
— Тогда поехали со мной на дачу, Сар? Мне же нужно показать родителям, с кем я еду.
32. Шашлыки
Я взяла его за руку.
— Боишься? — шепнул он мне на ухо.
Немного.
Да, боюсь.
Мы шли от электрички…
Я написала маме, что приеду с другом, но, думаю, она представляет это себе не совсем так. Совсем не так.
Где-то в дороге, в приступе мандража, я сфотографировала нас с Халидом, как мы сидим в электричке у окна… отправила. Зажмурилась. Потом видела, что мама получила. Видела, как она несколько раз начинала что-то писать… но так и не написала ничего. Тишина. За всю дорогу нам не пришло ничего в ответ.
Но, по крайней мере, теперь они там представляют.
Блин…
Мелькнула даже трусливая мысль — не ехать никуда, а просто тихо сбежать в Дашваар. Но так, конечно, нельзя.
Невольно вспомнила Халида, перед обедом у айнара: «Я уж тут тоже серьезно подумывал, как бы половчее упасть с лестницы, чтобы сломать ногу. Но это не поможет». Не поможет, объясняться придется все равно.
Он погладил мою руку большим пальцем.
— Ю, если хочешь, говорить буду я?
Покачала головой.
Не знаю… Это же мои родители, а значит, объясняться мне. Только лучше все сказать сразу, чтобы уж потом не переживать.
Мой забор… калитка… Обычно папа встречает меня у платформы, если он уже на даче, но сегодня — нет. Я вижу, они сидят там в беседке, в глубине участка. Наташка с мужем уже приехала.
— Идем, — я открываю дверь.
Сердце колотится.
Ноги слегка подгибаются. Как объяснить все?
Папа встает и идет к нам на встречу, вид у него хмурый. Мама тоже встает, но пока остается позади. Наташка с ребенком, Пашка, ее муж, дергается было встать, с грозным видом, но потом, приглядевшись, остается на месте.
— Папа… — тихо говорю я… и это все, на что меня хватает. Я просто не знаю, как они воспримут… — Это мой друг, Саир.
— Добрый день, — уверенно говорит Халид. — Саир Малькере Халид.
Протягивает руку.
Папа смотрит на него…
— Друг? — грозно спрашивает мама. — И давно вы знакомы?
— Больше месяца. Мы общались в интернете, — говорю я, — а потом я летала к нему на три дня, между экзаменами. Я все сдала! Ма-ам, Саир из Эмиратов… теперь он прилетел к нам…
У папы как-то нехорошо каменеет лицо.
— Подожди… что ты делала? — охает мама. — Куда ты летала? Ты сошла с ума?!
— Все хорошо, — говорит Халид мягко, почти в полголоса, и делает шаг чуть в сторону, почти закрывая меня. — Ничего не случилось, все живы, никто не пострадал. Юле интересно было посмотреть страну, почему бы и нет. Юль, дай телефон, пожалуйста, фотографии показать.
Я сунула ему, дрожащей рукой. Он открыл первое фото, где я на балконе и за мной тот шикарный вид. Протянул.
Шрамы у Халида на руках…
Папа взял телефон первым. Мама заглянула ему через плечо.
Недоверие. Удивление потом. И недоверие снова.
— Ты правда была там?
Папа листал фотографии, мама смотрела.
Я кивнула.
— А я не пойму… что это за место? — мама пыталась всматриваться. — Юля, это все серьезно? Когда ты успела?
— Я быстро…
— Город Киза, — сказал Халид. — Дашваар, маленькое, почти независимое государство, но входит в состав Эмиратов. Если лететь отсюда, то в Дубай, а оттуда местными рейсами.
На самом деле, город чистый и довольно ухоженный, по крайней мере, те места, где Атиль водила меня. Просто старый город, историческая часть. Остальное можно списать на местный колорит. Море…
— А где ты взяла деньги на билет? — спросил папа.
Мне, конечно, дают карманные деньги, но поездку в Дубай этого точно не хватит.
— Я прислал билеты, — сказал Халид.
— Незнакомой девушке?
Он пожал плечами.
— Мне кажется, я достаточно хорошо знаю ее.
— Чем вы занимаетесь, Саир.
— Армия, офицер.
— А звание?
— Джайри… примерно полковник.
На самом деле, «джайри» — скорее «генерал», но мы решили, что это будет слишком. Я уж не говорю о том, что он эмир этого «эмирата».
— Та-ак… — по тону мамы я поняла, что она дошла до последней фотки, которую я отсылала Машке и забыла удалить. Где Халид с блинами и голым мускулистым торсом. Ничего особенного, но вот не оставляет сомнений о том, чем мы занимались до блинов… и после…
Я сжала руку Халида сильнее и почти спряталась за него.
Папа кашлянул.
Да, я еще ребенок в их глазах. А тут даже не мальчик, не мой ровесник, а мужчина на семнадцать лет старше… считай, вдвое. Хотя папа старше маму на семь, только когда они встретились, ему было почти как Халиду, а маме двадцать восемь. А я… Конечно, они догадываются, что у меня все это не в первый раз, я не самая тихая домашняя девочка… но все же.
— И что вы собираетесь делать дальше?
Халид снял рюкзак с плеча, поставил у ног на травку.
— Я понимаю, что вы видите меня впервые, — сказал он. — Но я знаю Юлю достаточно хорошо. Мы решили, что она поедет со мной в Кизу, на два месяца. На лето. И потом, к началу учебы, вернется.
— Вы решили? — по маминому тону было очевидно, что еще слово, и она кого-нибудь убьет.
— Да, — спокойно сказал Халид.
— Юля! Идем, поговорим!
Я стиснула пальцы Халида, он кивнул… Сейчас будет… Потом мама увела меня в дом, и устроила настоящую истерику. Как я могла! Впрочем, я отлично все понимала. Если даже Машка была в шоке, то мама и подавно. Каких только ужасов мне не понарассказали… о-оо, как глупых невинных девочек совращают и увозят неизвестно куда! Это обман! Я еще ребенок! Неизвестно с кем! Да кто он такой?! Мне еще надо учиться, о чем я только думаю! И еще много-много всего.
Я молчала. Мне Халид сказал — не пытайся спорить. Бессмысленно спорить с человеком, у которого истерика. Просто дай выговориться, дай сказать все до капли, потому что если что-то останется недосказанным, оно так и будет сидеть внутри и мучить. Молчи, как бы ни хотелось возразить. Молчи и кивай, соглашайся. Говори даже, что если мама не разрешит, ты не поедешь, но только давай обсудим этот вопрос завтра утром. Любому человеку надо остыть, отрицание — первая естественная реакция. До утра. Мы приехали познакомиться, никуда не спешим. Даже если реально придется подождать, не страшно.
Я молчала. Это было непросто… и я узнала о себе, пожалуй, много нового… Не нужно обижаться на слова. В порыве эмоций можно наговорить лишнего, такого, о чем потом будешь жалеть… Ничего…
Потом мы с мамой поплакали обнявшись. До завтра, да. Если не разрешит, то я никуда… Все хорошо.
Вот только когда мы вышли, такие красные и зареванные, в растрепанных чувствах… оказалось, что в беседке папа с Халидом совершенно спокойно пьют привезенный нами коньяк.
С отцом они тоже договорились не сразу.
Я даже не знаю, что повлияло. С одной стороны, Халид, конечно, договариваться умел, его не раз посылали на дипломатические переговоры, да и вообще, даже со своими, без этого умения не обойтись. Со своими даже сложнее. Но личное — это немного иначе… С другой стороны — его отношение ко мне, да и мое к нему тоже. Мне папа потом сказал, что увидев, как я прячусь у Халида за спиной, понял, что пусть сложится или не сложится, хорошо будет или плохо, но обижать меня этот человек точно не даст.
Халид говорил очень спокойно. Без особых комплиментов, без заигрываний, без попыток понравиться во что бы то ни стало. Я довольно хорошо его знаю, пусть не так долго, но я постоянно была рядом… и сейчас он не притворялся. Да, наверно, был чуть мягче, чуть больше улыбался, но это естественно.
Да, говорил, в основном, он. Правду о всем, о чем можно было правду сказать. Остальное — как можно ближе к правде. Про другой мир сейчас бы не поняли. Про рабство бы не поняли… Про многоженство…
— Да, — сказал Халид. — У нас часто мужчина берет несколько жен, если может их содержать. Но я, боюсь, с этим уже опоздал, раньше надо было. А теперь Юля мне шею свернет, если я только посмотрю не в ту сторону. Она может.
Я пихнула его в бок: «да ты…» Он засмеялся.
— Пристрелит, — сказал серьезно.
Вот тут я чуть не убила его на самом деле, потому что я не готова сейчас вспоминать, и я… Но невозможно обижаться. Да и вышло очень честно и убедительно.
— А что, она обещала? — спросила Наташка.
— Нет. Но она суровая девушка, я б поостерегся провоцировать.
— Значит, вы собираетесь жениться, Саир? — Наташке все нужно было знать.
— Я — да. А Юля пока думает.
Потом они с папой принесли из сарая большой мангал. Дрова закончились, надо наколоть, но есть мешок углей… Да не вопрос, Халид наколол, уж топором он умеет…
Напряжение потихоньку спадало, хотя мама все равно поглядывала на него очень недобро. Чуть смягчилась, заметив как Халид, взявшись положить мне шашлык, выбирает без лука, а прилипший лук складывает себе в тарелку, причем все это как-то естественно, между делом. Я даже не сразу обратила внимание, заметила, только поняв, как мама смотрит на него.
— А что вы делаете? — осторожно спросила мама.