Роза и червь — страница 2 из 5

Эпизод мухи

Это был третий зарегистрированный объект за апрель — совершенно заурядная десятиметровая глыба силикатов. Спутниковый телескоп Службы антикинетической обороны заметил его уже внутри лунной орбиты, за несколько часов до столкновения с Землей. Вычислительная сеть САО немедленно рассчитала параметры движения и орбиту, сделала вывод, что никакой угрозы метеороид не представляет, занесла его в каталог под обозначением 2481 HN₁ и благополучно удалила из стека заданий.

Если бы данные попали к специалисту, он наверняка заметил бы, что афелий орбиты метеороида находится в зоне астероидов-кентавров, и что он прошел афелий десять лет назад — как раз тогда, когда у кентавров наблюдалась аномальная кометная активность. В те годы даже серьезные астрономы поговаривали о возвращении аквилиан… Но компьютеры САО не были запрограммированы проводить такие сопоставления, а специалистам было не до того, чтобы отслеживать каждый падающий на Землю камень. И HN₁ остался незамеченным.

Под низким углом он вошел в атмосферу над ночной Атлантикой, окутался факелом раскаленного воздуха, вытянул за собой шлейф горящих обломков. В 70 километрах над мелководьем бывших Нидерландов последние клочья абляционной оболочки догорели и обнажили обтекаемый, докрасна разогретый корпус планера.

В его форме, подчиненной универсальным законам аэродинамики, не было ничего «инопланетного»: тупоносый конус фюзеляжа, стабилизаторы, дельтовидные крылья. Когда планер сбросил скорость до субзвуковой, он раскрыл створки днища и выронил на землю Европы первый зонд, похожий на яйцо с кинжалообразным выростом.

Выбросив десяток зондов, планер вошел в пике и самоуничтожился ударом о землю к северу от руин Казани. Короткий взрыв озарил ночную полупустыню, не замеченный никем кроме мышей и сольпуг.

Так окончил жизнь первый инопланетный аппарат на Земле. Но основная часть миссии только начиналась.

Выброшенный планером зонд вонзился в грунт утяжеленным лезвием кинжала. Как только вибрация утихла, защитная скорлупа яйца начала раскрываться и разваливаться. Медленно, словно распускающийся бутон, разворачивались нежные лепестки солнечных панелей, волосатые усики сенсоров. Когда над полупустыней занялся рассвет, разведывательный зонд был готов к работе.

Первая муха, привлеченная необычным резким запахом, села на черный пушистый ус. Приклеилась. Слишком поздно рванулась взлететь, впустую затрепыхалась. Ус неторопливо обвил ее, микроскопические пасти на концах пушинок впились в эпителий. Кусочки мушиного тела по капиллярам побежали в глубину зонда — в автоматическую лабораторию. Через несколько часов муха перестала существовать, а в память аппарата легли первые мегабайты данных. Миссия началась.

Рианнон. Прибытие

БАЗА РИАННОН — КОРАБЛЮ

2481/07/30 22:14:02

Запрос: О роза ты больна во мраке ночи бурной[1]

КОРАБЛЬ — БАЗЕ РИАННОН

2481/07/30 22:14:03

Ответ на запрос: Разведал червь тайник любви твоей пурпурной

БАЗА РИАННОН — КОРАБЛЮ

2481/07/30 22:14:04

Извещение: Вы пересекли границу 300-мегаметровой сферы контроля Колонии Рианнон

Предупреждение: Данным курсом вы войдете в 50-мегаметровую сферу безопасности 2481/07/31 05:01:43

Извещение: Несанкционированный вход в сферу безопасности будет считаться агрессией против Колонии Рианнон и Плеромы

Запрос: Является ли Колония Рианнон вашим пунктом назначения?

КОРАБЛЬ — БАЗЕ РИАННОН

2481/07/30 22:14:05

Ответ на запрос: Да

БАЗА РИАННОН — КОРАБЛЮ

2481/07/30 22:14:06

Предписание: Запрашивайте разрешения на любые коррекции орбиты

Запрос: Идентификационные данные

Запрос: Перечень вооружений

Запрос: Цель посещения

КОРАБЛЬ — БАЗЕ РИАННОН

2481/07/30 22:14:08

Ответ на запрос «Идентификационные данные»:

Название — «Султан Демонов Азатот»

Тип — пилотируемый корабль прямого межпланетного сообщения

Владелец — Объединенный Космофлот

База приписки — Колония Эрикс / Венера

Производитель — Wyvern Industries

Серийный номер — B3K

Капитан — м-р Тангейзер [NAV] Варгас

Ответ на запрос «Перечень вооружений»:

Гамма-лазерная бомба «Xpear Light»

2 УФ-лазерных 20-МВт эмиттера «Shinigami»

4 спаренных 86-мм скрэм-пушки

8 ракет «Сферомахия»

Ответ на запрос «Цель посещения»: Дружественный визит

Глава делегации — д-р Зара Янг

БАЗА РИАННОН — КОРАБЛЮ

2481/07/30 22:14:11

Извещение: Идентификация подтверждена

Извещение: Рассматривается решение о вашем допуске в сферу безопасности

Предписание: Не меняйте орбиту

— Док Ллойд! Срочное, — мягко прозвучал баритон программы-даймона в голове Гвинед Ллойд. — «Султан Демонов Азатот» вошел в сферу контроля.

Доктор Гвинед Ллойд, прайм-администратор Колонии Рианнон, исполнительный директор компании «Рианнон Биосервис», глава исследовательского центра «Рианнон Нейролаб», прайм домена Ллойд, покоилась в кресле посреди рабочего кабинета.

Как и все помещения в Рианнон, кабинет был неправильной пещерообразной полостью. Плоским в нем был только пол — настил из шахматных черно-белых плит. Неровные стены из ноздревато-серого камня плавно переходили в такой же потолок-купол. Интерьер был строго минималистическим, во вкусе Ллойд. Никакой мебели кроме кресла, обитого лаково-черной кожей. На стенах — никаких обоев и украшений: лишь решетка вентиляции, пожарный датчик да три консоли с камерами наблюдения (камеры красные: частное пространство, видео в ограниченном доступе). Посреди потолка светился матовым дневным светом круглый плафон диффузора световода. По земным меркам, в полости стоял полумрак, но для огромных светочувствительных глаз рианнонки — самая норма.

— «Азатот» вошел в сферу контроля, — повторила Гвинед Ллойд глубоким грудным голосом. Ее тон был равнодушен с оттенком легкого недовольства. — И что? Это важно?

Гвинед находилась в кабинете одна, отключила все свои ауры, и ее бледное тело не было скрыто ни реальным, ни иллюзорным одеянием. Это была стройная сорокалетняя женщина с высокой грудью, тонкими руками и острым, резко очерченным лицом в рамке прямых волос цвета воронова крыла. Прозрачно-зеленые глаза смотрели холодно. Голову охватывала серебристая диадема антенны. На лбу сквозь кожу рельефно проступал квадратик импланта — именно через имплант сейчас общалась с мозгом Гвинед программа-даймон.

— Да, это важно, — подтвердил даймон. — На корабле находится Зара Янг. Прикажете вызвать на связь?

Гвинед нахмурила тонкие брови.

— Зара Янг?

Да, вот это была действительно важная новость.

Новость, требующая быстрой, но обдуманной реакции. И пришедшая в самый неподходящий момент.

Политическое положение Рианнон было сложным.

После Войны за независимость, когда Луна и Марс отпали от Космофлота, некоторые колонии остались ему верны. Союз лоялистов стал называться Плеромой[2]. В этот союз вошла и Колония Рианнон — хотя не всем рианнонцам это понравилось.

С тех пор прошло почти шестьдесят лет. Рианнон сохранила верность Плероме, но верность ненадежную и сомнительную. Фракция сторонников независимости была весьма влиятельна и беспокойна. Она неустанно мутила воду.

Очередной мятеж сепаратистов произошел год назад. Сторонники независимости на короткое время захватили власть, но фракция плеромистов, как обычно, оказалась сильнее. Верные Плероме домены при поддержке десанта с Венеры подавили мятеж. Последовали чистки и перестановки. Службы внешней и внутренней безопасности — экстрагард и интрагард — были укомплектованы венерианами, и во главе их обеих встал венерианин, вечно угрюмый и обиженный на весь свет полковник Прасад. Ну а чтобы это не выглядело слишком явной оккупацией, Венера позволила Совету выбрать прайм-администратором — главой колонии — Гвинед Ллойд, одну из самых известных и уважаемых рианнонок.

Несмотря на юный возраст, Гвинед уже была к тому времени видным ученым. Она посвятила жизнь нейронике и добилась в этой науке немалого. К политической карьере она не стремилась. За несколько лет до мятежа плеромисты с трудом уговорили Гвинед возглавить их фракцию — в основном чтобы самим подняться на ее авторитете. Гвинед и сама разделяла взгляды плеромистов, и пока дело сводилось к речам в Совете, роль не доставляла ей неудобств. Когда сепаратисты подняли свой мятеж и захватили власть, все стало хуже. Ей даже пришлось посидеть под арестом как «агенту влияния Эрикса». Но вскоре сепаратистов разбили, «агенты влияния» в одночасье превратились в правительство, и новый Совет избрал Гвинед главой.

Ей этого совершенно не хотелось — Гвинед наелась политики досыта. Но венериане чуть ли не физическими угрозами заставили ее принять должность. Поначалу Гвинед надеялась, что должность будет номинальной, и все дела возьмет на себя Прасад, но ей не позволили и этого. Пришлось управлять Колонией по-настоящему, и работа оказалась невероятно хлопотной и неблагодарной. Гвинед совсем забросила любимую науку и все свое время отдавала делам управления.

И хоть кто-нибудь, не считая профессиональных подлиз, сказал ей спасибо? — часто спрашивала она себя. Наоборот! Чем больше Гвинед надрывалась на благо Рианнон, тем популярнее становилась оппозиция — недобитые сепаратисты во главе с Кадваллоном Арауном. Осведомители давно доносили, что на предстоящем Совете оппозиция готовит какую-то гадость — чуть ли не новый мятеж. Да что там оппозиция! Даже среди плеромистов у нее было полно ненавистников. Некий Мирдин Маур, больной на всю голову конспиролог, забил весь Солнет разоблачениями ее коварных планов установления диктатуры — и ведь многие принимали его всерьез.

И вот теперь еще, в довершение всего, ей на голову свалился нежданный пассажир с Венеры.

Да еще такой пассажир.

— Отчет по «Азатоту», — устало распорядилась Гвинед.

Даймон послушно вывел в ее поле зрения стереофотографию корабля и краткую сводку данных.

«Султан Демонов Азатот». Один из «большой тройки» мощнейших межпланетников Космофлота. Вперед по курсу — тормозя — извергалась из магнитного сопла реактивная струя белого пламени. Она ослепительно отражалась в диске тонкопленочного рефлектора, что защищал корабль от теплового излучения струи. За рефлектором тянулась стометровая сетчатая труба термоядерного реактора-пробкотрона, цилиндры топливных баков. Дальше тонкий центральный ствол ветвился пусковыми фермами боевых ракет, эмиттерами и коллекторами капельных радиаторов. На самом носу крутилась гантель жилого модуля. Судя по элементам орбиты, до тесного сближения с Колонией кораблю оставалось восемь часов.

То, что «Азатот» два месяца назад стартовал от Венеры, что он везет делегата на Совет, давно все знали. Но оказалось неприятным сюрпризом, что делегат — сама Зара Янг.

Дочь Максвелла Янга, всесильного правителя Эрикса, гегемона Плеромы, главнокомандующего тем, что осталось от Космофлота. Доверенный помощник и вероятный наследник. Насколько ее знала Гвинед — девушка способная и энергичная, но не в меру избалованная своим влиянием и известностью.

Только сейчас Гвинед вспомнила, что в последние два месяца Зара совершенно исчезла из новостей светской хроники. (Она не следила за светской хроникой — но в обычное время просто некуда было деться от сплетней о Заре Янг). Только сейчас, запоздало, Гвинед поняла, что должна была сразу насторожиться. «Сводка медиа о Заре, — торопливо приказала она даймону, — июнь-июль». Вспыхнул кричащий заголовок интервью какому-то таблоиду — «ЗАРА ЯНГ: Я СПЛЮ ТОЛЬКО С ПЛЕРОМИСТАМИ». Цитата раскрывалась в выноске: «Я сплю только с плеромистами. Нет, правда. Чем больше вы сделали для объединения Солсистемы — тем больше у вас шансов оказаться в постели со мной»… Зачем она читает эту чушь? Досадуя на себя, Гвинед потребовала рассортировать сводку по рейтингу источников. Только теперь наверх всплыло что-то содержательное: «с мая этого года учится пилотированию», «проходит летную практику» — вот только не сказано, на каком корабле. Что ж, теперь выяснилось, на каком.

Зара не была ни другом, ни врагом Гвинед. Они не встречались в реале, а по Солнету общались редко и исключительно официально. Но согласно всем правилам Гвинед, глава Рианнон, должна была узнать о визите гораздо раньше. То, что ее не предупредили, что застали врасплох, могло означать лишь одно.

Визит направлен против нее.

Венера ей больше не доверяет.

— Дай разрешение кораблю на парковку и наладь видеосвязь, — приказала даймону Гвинед. Затем короткой мыслекомандой вызвала в окно связи собственное изображение, включила официальную ауру — белый нимб вокруг головы, сделала уверенное лицо.

БАЗА РИАННОН — КОРАБЛЮ

2481/07/30 22:21:25

Извещение: Вам разрешен вход в зону безопасности

Извещение: Вам разрешена парковка на расстоянии не менее 500 км от центра масс Рианнон-Р2 в плоскости вращения

Предписание: Установить широкополосную связь по протоколу CSP

Предписание: Вызвать главу делегации на связь

— Док Янг на связи, — доложил даймон. — Задержка сигнала одна секунда.

Перед глазами Гвинед — там, где только что висела фотография корабля — возникло два окна. Левое пока пустовало, в правом Гвинед видела себя: твердое, волевое, невозмутимое лицо, медленное кружение кольца ауры.

— Начало сообщения, — заговорила она. — Рада вас приветствовать у Рианнон, док Янг. Несколько неожиданно. Мне говорили, что на Совет летит коммандер Халид. Что-то изменилось? Конец сообщения.

Левое окно замигало, и в рамке появилась Зара Янг. Смуглая синеволосая красавица с миндалевидными кошачье-золотыми глазами и сложенным в легкой улыбке превосходства ртом. Сейчас она явно старалась выглядеть как настоящий офицер Космофлота: форменный черный дзентай сверкает всеми регалиями, лазурные волосы разделены идеальным пробором.

— Приветствую, док Ллойд, — с отцовской вкрадчивой интонацией заговорила Зара. Голос был артистически мелодичен, с легким придыханием (Гвинед он всегда казался манерным). — Да, папа решил послать вместо Халида меня. Повысить уровень представительства. Маленький знак внимания вашей колонии и вам лично. — Девушка завершила фразу лукавой улыбкой, от которой Гвинед передернуло.

— Я польщена, — холодно сказала Гвинед. — Но зачем же было скрывать это до последнего?

Голос Зары тоже похолодел.

— Затем, что мой визит — не просто визит вежливости. Космофлот не стал бы тратить килограммы гелия-3 только для того, чтобы я с важным видом отсиживала зад у вас в президиуме. Мне доверена миссия исключительной важности и исключительной секретности. Такой секретности, что одним ее упоминанием я уже нарушаю режим.

— Вы меня заинтересовали.

— Еще бы! Да вы подождите. О самом интересном будем говорить не по радио. Подготовьте мне апартаменты на двоих с тихой комнатой, — властно распорядилась Зара. — А теперь до связи. — Ее окно погасло.

— До связи, док Янг, — по инерции проговорила Гвинед.

Она перевела дыхание, вытерла пот со лба.

Кажется, ее не собирались отправлять в отставку?

Эпизод в циклере

В небольшой сферической полости тихо и полутемно. Лишь еле слышно шелестит вентиляция, да мягко светятся глифы на мониторах контроля. Сейчас — середина ночи по условному бортовому времени циклера «Нефер».

У стены, приклеившись к магнитной рамке магнитами на пояснице, спит мастер Тэм [MED] Петерсен, санитар.

Он расслабленно висит в невесомости, поджав ноги к животу в позе эмбриона. Маленькое тело туго обтянуто темным эпидермособирающим комбинезоном-дзентаем. Руки и плечи бугрятся мышцами, зато ноги — худые, почти без мускулов: Тэму почти никогда не приходится ни ходить, ни стоять.

Тэм — нульграв. Он генетически и эмбрионально модифицирован для жизни в невесомости. Безгравитационные полости жилых астероидов — его естественная среда. Внешне, впрочем, никаких отличий от стандартного человеческого облика не видно. Лишь если снять с Тэма дзентай, окажется, что на его теле почти нет волос: легкая коррекция генотипа — для меньшей нагрузки на сантехнику.

Тэм — биосинт. Он зачат в пробирке, выношен в искусственной матке-утерине и рожден специфически выдавленным через имитатор родовых путей. Его серия получилась удачной, и клоны Тэма выпускаются до сих пор. Это ни в коей мере не делает его неполноценным: таким же путем появляется на свет большинство космиков.

Тэм — нейтрал: это его пол. Внешне он выглядит скорее как мужчина, и выделение отходов организовано по мужскому типу — так удобнее в невесомости. Но гормональный фон женский — это лучше подходит к характеру его работы.[3]

Тэм — воркмод. Он любит свою работу — обслуживание пациентов на госпитальных циклерах; работу, к которой его начали готовить еще на стадии проектирования генома. Тэм — член гильдии MED, которая произвела его на свет и дала образование, и пожизненный сотрудник корпорации «СтарФаб», которая все это оплатила. Его это не тяготит. Он гордится своей должностью и до глубины души предан «СтарФабу», гильдии и Церере.

Тэм немолод. Ему под семьдесят, позади полжизни. В его послужном списке около двадцати рейсов на циклерах — небольших астероидах, наматывающих эллипсы между орбитами Цереры, Марса, Венеры и Земли. Еще полсотни миллизивертов дозы — и на пенсию. Заработал он за свою жизнь достаточно, чтобы завести ребенка — тоже биосинта, естественно. Клона, для которого донором ДНК послужит сам Тэм или один из его семейных партнеров (да, у Тэма есть семья). А может, даже и не клона, а конструкта с индивидуально скроенным геномом. Это намного дороже — но рейс на «Нефере» Тэму оплатят по тройной ставке, как-никак военная операция. А война может и затянуться: еще три-четыре таких рейса — и его сбережения удвоятся.

Что это за война? Об этом Тэму известно мало. Ведь он всего лишь гильд, человек узкой специализации — «мастер», а не «доктор». Он отлично разбирается в своем деле, имеет кое-какие хобби, но сверх этого не знает и не хочет знать ничего.

Что знает Тэм?

Что владелец «Нефера» — марсианская колония Сильвана.

Что Сильвана вместе с лунной колонией Фламмарион составляют Дуэт — альянс двух сильнейших независимых от Венеры колоний Солсистемы.

Что сейчас «Нефер» движется к астероиду Рианнон и долетит через месяц. А зачем летит? Про это Тэму знать не положено — но тут и дурак поймет: освобождать Рианнон из-под власти венериан.

А зачем воевать с венерианами? Да затем, что они — ненасытные агрессоры и враги человеческого рода, что Максвелл Янг, безумный правитель Эрикса, до сих пор не смирился с падением тирании Космофлота и мечтает вновь подчинить независимые колонии.

Остальное покрыто туманом. При желании Тэм, конечно, найдет в сети какие угодно сведения. Ответ на запрос придет не сразу — до ближайшего сервера Солнета около пяти световых минут, — но можно заглянуть и во внутреннюю медиатеку циклера, там тоже хватает регулярно обновляемых данных.

Другое дело, что все это Тэма не касается и совершенно ему неинтересно.

Он резко открывает глаза. В каюте загорается свет, и становится видно, что пастельно-желтые стены увешаны его личными вещицами. Тут и награды, и сувениры, и пластиковые 3Д-иероглифы (трехмерная каллиграфия — одно из его хобби). Становится видно, что кожа Тэма бледна, а голый череп охвачен диадемой антенны…

Тэм проснулся не сам. Его разбудил сигнал — пришла какая-то важная информация по подписке. «Солнет, «Фра Мауро Таймс», текстовое сообщение», — информирует его даймон.

Тэм отдает мыслекоманду загрузить сообщение, и текст появляется перед его глазами.

ЗАРА ЯНГ ПРИБЫЛА В РИАННОН

Как это повлияет на исход выборов?

В начале сентября в Совете Колонии Рианнон состоятся выборы прайм-админа. Официального списка претендентов нет — согласно уставу Колонии, любой член Совета может выдвинуть свою кандидатуру в начале заседания. До последнего момента ставки на выигрыш наиболее вероятных кандидатов были таковы:

Гвинед Ллойд — 73 %

Кадваллон Араун — 18 %

Кто-либо другой — 9 %

Но ситуация изменилась, как только к Рианнон прибыл венерианский корабль «Азатот». Выяснилось, что на корабле находится Зара Янг — дочь эриксианского прайм-админа и овер-коммандера Космофлота Максвелла Янга. До последнего момента это скрывалось. Букмекеры сразу подняли ставку на лояльную Венере Ллойд до 86 %, а ставку на сепаратиста Арауна понизили до 10 %…

Чем дальше Тэм читает, тем шире расплывается в улыбке.

Шансы Кадваллона Арауна упали до 10 % — разве это не прекрасно? Ведь чем меньше ставят на Арауна, тем больше выиграют те, кто на него ставил.

Если все пойдет так, как предполагает Тэм, то команда «Нефера» вышибет венериан из Рианнон, приведет к власти оппозицию во главе с Арауном — и Тэм получит на свою ставку десятикратный выигрыш.

Тогда его семья, пожалуй, сможет позволить себе и двоих детей!

Сказка о запретном городе

Когда-то здесь стояла Москва, великий город кафиров. Была она полна зла и нечестия, и столь великого соблазна, — рассказывал по пятницам имам, — что многие нетвердые мусульмане стремились в нее, чтобы предаться кафирским порокам. Забывали истинную веру, впадали в безбожие, смеялись над старшими, отталкивали бедных и слабых. Мусульманки ходили по улицам неприкрытые, накрашенные, полуголые, — раздувая волосатые ноздри, вещал имам, — а потом ложились в постель к кафирам. Страшный грех царил на Земле! Вот за что Аллах милостивый, милосердный, разгневался и огненными копьями поразил мир, как прежде разил Содом и Гоморру, и адитов, и самудитов, и фараона, и многоколонный Ирам. Так погибла Москва и все люди в ней.

А потом прилетели с небес гоги и магоги.

Кто из них гоги, а кто магоги, Саид не знал. Толком не знал даже имам. Дедушки в чайхане любили посудачить на эту занятную тему. Большинство соглашалось, что гоги — это те, что выглядят как люди, а магоги — полулюди: потомки тех, кто путался с ифритами, всякие великаны и другие уроды. Саид же подозревал, что с ифритами путались и гоги: уж больно все были рослые, румяные и откормленные — так пышущие здоровьем, что казались какими-то хищниками; скорее пугали, чем вызывали зависть.

По-настоящему они назывались «космики», и Саид знал, что все они (ну, может, кроме самых уродов) — потомки обычных людей. Просто перед самым Гневом Аллаха они смылись в космос и пересидели там самое страшное. С тех пор прошло неведомо сколько лет. Но и до сих пор наземники — потомки тех, кто остался на Земле и принял Гнев смиренно и бесстрашно — жили наособицу от космиков, почти с ними не водились, да и вообще едва считали за людей.

Колония космиков — Новая Москва — располагалась довольно далеко от махаллы Науруз, родного квартала Саида. Бывало, они с пацанами забирались на старую водонапорную башню и глазели в чей-то электронный бинокль на город гогов-магогов. Весь он был в садах, с зеркально-прозрачными домами, бассейнами, воздушными машинами. Но пацаны глазели все больше на женщин — те, бывало, летом ходили по улицам совсем голые. Потом у костра на пустыре пацаны любили похвастаться, как развлекались с космичками: один имел двоих зараз, другой пятерых. Поначалу Саид даже думал, что только он один врет от первого до последнего слова.

Но Саиду Мирзаеву было двенадцать лет, и его пока еще интересовали не только женщины. Любил он поглядеть и на военную базу, и на космодром — как с громом, сотрясающим землю, поднимаются самолеты-кэрьеры, оседланные гладкими белыми шаттлами; как в струях горячего марева садятся шаттлы; как расхаживают увешанные оружием великаны-милитанты, снуют роботы, катаются грузовики — гигантские тягачи для буксировки кэрьеров, рефрижераторы с цистернами криотоплива…

Все эти слова — «шаттл, кэрьер, рефрижератор» — с важным видом объяснял Байрам Ходжаев, единственный в их компании ученик космиковской благотворительной школы. Его семья, хоть и довольно уважаемая, как-то уж слишком старалась выслужиться перед космиками. За это Байрам частенько бывал пацанами бит, но его рассказы о жизни гогов-магогов все слушали затаив дыхание. Саид даже подозревал, что Байрам единственный, возможно, не совсем врет про то, как лапал космичек-учительниц.

Самого Саида родители и близко не подпускали к школе. Отец, Малик Хамид-оглы, пожилой чернобородый владелец чайханы, считал, что изучать кафирскую науку — и само по себе грех, да и для будущего чайханщика дело совсем ненужное. Ходит мальчик дважды в неделю в мектеб при мечети, учит там основы веры, арифметику, русский и ингилийский языки — и хватит с него. Нельзя сказать, чтобы и самого Саида сильно тянуло к знаниям. Ничего бесплатного в мире нет, уж это он усвоил твердо. Так что наверняка за космиковской благотворительностью скрывался какой-то темный замысел: заманивают детей, а потом режут на органы, насилуют или приносят в жертву шайтанам…

И все-таки мир гогов-магогов притягивал как магнит. Попасть в Колонию было невозможно. Мешал не забор — его Саид перемахнул бы в два счета — мешали магические красные плакаты в ста метрах от забора. «НЕ ХОДИТЬ: БОЛЬНО», — предупреждал плакат словами и картинками. И правда, шагнешь за волшебную черту — вся кожа вспыхнет, будто кипятком обваренная; а отбежишь с воем, и тут же пройдет. Так что если хочется космиковских вещичек — иди на пустырь к Южным воротам. Посидишь полчасика, дождешься, когда выедет мобиль — тут-то и беги за ним, пока дыхания хватит, ори во все горло: «Док, хелло, мани, сувенир!» Раз на раз не приходится, но могут и бросить шоколадку или деньги, а то и вовсе драгоценность: электронную игрушку. И тут уж будет одна забота — хватай и уноси ноги, пока не отняли старшие пацаны.

О том, чтобы попасть внутрь, Саид и не мечтал. Внутри не бывал никто из знакомых семей. Один только Бабаджан Галимов, самый уважаемый человек в Рабате, хозяин Галимовского базара, имел право напрямую торговать с космиками — вот он-то бывал у них каждый день. Но это был такой большой человек, что ездил в золоченой машине, имел отряд нукеров, дворец с фонтанами, зиндан для должников, и на свои деньги содержал общественную баню. Разве мог Саид всерьез думать, что сможет ему в чем-то уподобиться?

Но все-таки в Колонию однажды попал и Саид.

Все началось в четверг, 3 сафара 1917 года Хиджры, в руинах Старой Москвы.

Древняя столица кафиров, непомерно огромная — целая страна, а не город — начиналась в километре к югу от махаллы Науруз, за овечьим выгоном. Хоть и не защищенная никакой волшебной оградой, Старая Москва была для Саида столь же запретной, как Новая.

Город, прогневивший Аллаха, населяли джинны и призраки (так пугали его родители в детстве), разбойники, собаки и ядовитые змеи (так стали говорить, когда Саид подрос). Но его и без этих страшилок не слишком тянуло в Старую Москву. По рассказам бывавших там людей, ничего интересного в руинах не было. Легенды о сокровищах Алмазного фонда и Оружейной палаты до сих пор притягивали кладоискателей, но уже много лет никому из них не улыбалась удача…

Вряд ли Саид пошел бы в руины, если бы не заманил лучший друг, Хафиз Халиков.

Накануне того рокового четверга Хафиз подошел к нему на перемене в мектебе, с таинственным видом отвел в сторонку и показал сокровище: прозрачный округлый камешек с вишню величиной.

— Брат принес из Старой Москвы, с охоты, — гордо сказал Хафиз. — Их там целая река, таких камней. Я у него выспросил дорогу. Пошли завтра со мной!

Саида одолевали сомнения.

— Что же твой брат не набрал там мешок? Разбогател бы.

Хафиз пренебрежительно махнул рукой.

— Да он кроме своей охоты на собак и знать ничего не знает. Думает, это стекляшка. Пошли! А не хочешь, и без тебя найду с кем сходить. — Он поглядел на Саида с прищуром. — Или боишься?

Этот вопрос решил дело. Следующим утром Саид торопливо надраил пол на террасе чайханы, отпросился у отца погулять (отец даже не спросил куда — врать не пришлось) и покатил на велосипеде к месту встречи, на пустырь у Южных ворот. Хафиз уже ждал на своем велике. Он оказался предусмотрительным — захватил бутылку воды и какую-то нацарапанную от руки карту. Друзья выехали из Рабата на бывшее Дмитровское шоссе и покатили на юг.

В свое время огненные копья Аллаха сожгли асфальт шоссе, а дожди и зимы довершили разрушение. Древняя дорога давным-давно превратилась в расплывшийся травянистый вал. Но по нему шла удобная колея, накатанная мобилями археологов из Новой Москвы, и ехать по ней было удобнее, чем по степи. Скоро Саид и Хафиз миновали овечий выгон и въехали на окраину гигантского города.

Дома-башни сравнительно недавней постройки, высокие, просторно расположенные, еще не успели до конца разрушиться. Их остовы из прочной карбокерамики обросли лишайником и птичьими гнездами, над обломанными верхушками вились и галдели стаи птиц — но все-таки эти дома еще выглядели как дома. Дальше потянулись старые районы, много веков назад застроенные хлипкими бетонными зданиями- вот от них теперь остались только бугры, заросшие полынью. Здесь Хафиз то и дело останавливался, чтобы свериться с картой. «Восемь кварталов на юг… — важно бормотал он (как будто себе под нос, но так, чтобы Саид слышал). — Три квартала на восток…» Наконец они наткнулись на речушку, что прорыла извилистый овраг сквозь бывшие кварталы. Притормаживая, вздымая клубы белой пыли, мальчики по дну сухого распадка съехали к реке. Та почти пересохла — галечник русла был едва смочен водой.

— Вот, — Хафиз с видом скромного торжества поднял плоскую гальку. — Видишь? Они тут все такие.

И правда — если отмыть камешек от пыли, он оказывался прозрачным. Река сокровищ! Саид присел, с восторгом перебирая гальки, набивая карманы самыми крупными и красивыми. Скоро он, однако, присмотрелся и ощутил горькое разочарование.

— Это стекло, дубина, — он чуть не ткнул очередную находку Хафизу в нос. — Видишь? Трещина. И пузырьки. Разве в камнях такое бывает? — Он бросил стекляшку наземь и с хрустом раздавил ногой. — Тут были дома со стеклянными окнами. Окна разбились, речка обкатала осколки. Тьфу! Поехали домой.

Хафиз схватил его за руку.

— Стой где стоишь.

Саид замер.

Он тоже увидел собаку.

Желтая собака в черных подпалинах, тощая, вислоухая, стояла в десяти шагах и щерила на них пасть в грязных сосульках бороды. Дикая собака. Самый страшный зверь в степи. Саид никогда не видел их так близко, но какой-то древний инстинкт подсказывал, что ее поза — поза готовности к атаке. Зверь встретил его взгляд и глухо зарычал.

— Не бежим, — вполголоса сказал Хафиз, — спокойно отступаем. Брат говорит, они нападают только стаей. А в этом районе все стаи выбиты. Это одиночка. Наверное, тут ее логово со щенками…

Они медленно пятились к распадку, по которому спустились сюда, не сводя глаз со зверя. Саид подобрал крупный окатыш. Вместо того чтобы испугаться, собака громче зарычала и потрусила в их сторону.

— А ну пшла! — Хафиз резко позвонил в велосипедный звонок. Саид швырнул в собаку окатыш, та с рычанием отскочила, но так и не обратилась в бегство. — Все, идем! Мы ее отогнали, теперь не набросится.

Мальчики развернулись и, ведя велики за руль, бегом пустились вверх по распадку. Хафиз бежал впереди и остановился так резко, что Саид едва не налетел на него.

— Что там?

— Стая, — выдохнул Хафиз. — Ах ты, шайтан…

Стая?

Да. Впереди, у выхода из распадка, их поджидали два пса. Серый и черный, оба крупнее той желтой суки. Почему они разного цвета, ведь в стае все родственники? — промелькнула в голове Саида бесполезная мысль. С грозным глухим рычанием серый и черный двинулись вперед. В панике Саид оглянулся. Желтая сука наступала сзади, отрезав путь к отступлению. Ловушка. Справа и слева высились крутые склоны. Сейчас они погибнут, погибнут из-за кусочка стекла.

Не сговариваясь, друзья бросили велосипеды и полезли на правый склон — не такой отвесный, как левый. Хватаясь за кусты полыни и выпирающие камни, ломая ногти в сухой земле, Саид карабкался вверх. Склон слишком крут для собак — но что если стая уже поджидает наверху? Лучше об этом не думать. Саид добрался до верха. Он ухватился за куст на бровке склона, подтянул ногу, напрягся для рывка — и тут его что-то больно ужалило в ладонь.

Саид вскрикнул, и — будто укус его подстегнул — рванул вверх, вывалился на ровную землю. Хвала Аллаху, собак не было. Тяжело дыша, Саид посмотрел на то, что ужалило его.

Черный цветок торчал на самой бровке, возвышаясь над чахлыми кустиками полыни. Прямой стебель с утолщением внизу, раскидистый венчик листьев, глянцево-черных и странно чистых, будто кто-то отмыл их от пыли, невесомое облако пушистых волос, трепещущих на ветру. На пару шагов вокруг цветка ничего не росло. Площадка голой земли была усеяна высохшим добела собачьим дерьмом и костями каких-то мелких зверушек. Саид никогда не видел ничего подобного.

— Что это за хрень? — спросил он Хафиза. Тот тоже успел поднялся и валялся на земле, шумно дыша.

— Первый раз вижу, — Хафиз перевел дыхание. Он больше не пытался строить из себя знатока Старой Москвы. Рука Саида болела, как от укуса осы, и на глазах краснела и вздувалась опухолью. Из центра красноты торчало блестящее черное жало… Жало цветка. Что же это такое творится? Саид попытался вытащить жало зубами, но оно сломалось, и острие ушло внутрь.

— Все, пошли вниз за великами, — сказал Хафиз. — Собак нет. Дома иголкой вытащишь.

Действительно, собаки исчезли, будто провалились сквозь землю. Почему стая бросила добычу? Нечего думать, надо убираться отсюда. Мальчики спустились за велосипедами, вышли на шоссе и покатили домой. Вся охота к приключениям пропала. Опухоль на руке Саида не спадала, хоть он и приложил подорожник, и горела огнем.

Укус не прошел и дома. Родителям Саид соврал, что ужалила оса.

Он попытался вынуть жало иголкой, но не смог — только расковырял ранку до крови.

Проклятый цветок оказался ядовитым. После обеда начался жар и заболела голова. Покраснение и зуд распространились от опухоли на всю руку. Саиду стало совсем страшно — но не настолько страшно, чтобы признаться родителям во всем. Проще было тайком сходить в больницу, что в космиковской благотворительной миссии.

Отец как раз очень кстати послал его на базар — удачный повод уйти из дома. Саид снова оседлал велосипед и покатил в сторону, противоположную базару — в благотворительную миссию.

Тогда Саид не мог и подумать, что не вернется домой.

Рианнон. Воспоминание

— Зара.

— Что, папа?

— У меня к тебе разговор.

— Говори быстрее, папа.

— Торопишься?

— На благотворительный концерт. На первое отделение уже опоздала. Еще немного — опоздаю и на второе, и это будет уже неприлично. Давай. Что ты хотел сказать?

— Концерт придется пропустить. Разговор серьезный. Сядь.

— Ну?

— Я хочу поручить тебе задание.

— Опять соблазнить какого-нибудь несчастного марсианского дипломата?

— Я сказал, сядь.

— О нет! Аквилианского дипломата?! И сколько у него щупалец?… Ладно, ладно. Я села. Все. Я настроилась серьезно.

— Надеюсь. Ты не ребенок. Тебе уже тридцать шесть, четверть жизни позади. Довольно развлекаться. Пришла пора сделать нечто достойное Янгов. Нечто по-настоящему важное для Космофлота.

— Папа, ты меня обижаешь. По-твоему, я только развлекаюсь? Я пропагандирую наше дело везде где могу.

— Есть вещи поважнее пропаганды на светских вечеринках. Ты еще не в курсе, но Дуэт начал войну.

— Что?

— Фламмарион направил к Венере два вооруженных до зубов циклера, «Санторо» и «Хольцман». Марс направил циклер «Нефер» к астероиду Рианнон. Это война. Сепаратисты шестьдесят лет орали «Раздавить гадину», и наконец-то решились. Началась серьезная игра, Зара. И она потребует предельного напряжения сил от всех нас.

— Что я должна сделать?

— Ты ничего не должна. Я не собираюсь ни к чему тебя принуждать. Если тебя пугает ответственность — только скажи, и иди на концерт.

— Ты меня опять обижаешь, папа.

— Прости, моя девочка. Это я так… Я никогда в тебе не сомневался.

— Итак, что мне делать?

— То же, что и всегда. Говорить с людьми. Убеждать людей. Но на этот раз помнить, что от твоих слов зависит все. И зависит самым прямым образом.

— Как-то неконкретно. Все — это что?

— Будущее Эрикса. Будущее Космофлота. Будущее Солсистемы. Жизнь и смерть человечества. Ты готова взять на себя такую ношу?

— Готова, папа, готова. Хватит предисловий.

— Тогда прочти вот это.

— «Уроборос»? Что это значит?

— Червь, моя девочка. Червь, кусающий себя за хвост.

Из архива. Доклад комиссии

26 сентября 2234 г.

Только для руководства штаба Объединенного Космофлота.

При признаках утечки информация дезавуируется.

Маячный сигнал на волне связи с зондом «Параллакс-4» был принят телеметрической станцией в 2186 году. Сигнал достоверно повторялся и содержал координаты движущейся точки на небесной сфере относительно координат пяти стабильных пульсаров.

Область ошибок включала в себя карликовую планету Седна в облаке Оорта. Предварительные поиски сигнала от Седны на указанной в сообщении частоте не дали результата. Однако продолжительные наблюдения выявили, что диаграмма направленности сигнала указывает на область вне орбиты Земли, и уверенный прием был достигнут только со станции дальней связи на Церере.

Контакт состоялся и продолжается до сих пор. Поток информации со стороны Седны велик, но большая его часть нам непонятна. Причина непонимания заключается в невозможности декодировать сигналы различных протоколов. Перевести информационный поток в единый протокол без знания принципов его организации не представляется возможным.

Седной была предложена помощь в создании транслятора протоколов. Условием его исполнимости и функциональности была передача нами спецификаций на уровне микроядра процессоров и исполняемого кода ядра операционной системы, в которой предполагалась инсталляция кода. Только после этого контактер переслал бы нам принципиальную схему адаптера или подобного устройства, и начал бы передачу.

Это требование не было принято, поскольку означало бы открытие сегмента нашей информационной сети для внедрения инопланетного кода с последующим непредсказуемым воздействием на остальные сегменты. Поскольку уровень развития математики и электроники наших собеседников заведомо выше нашего, никакая изоляция адаптера и компьютера с запущенным кодом уже не имела бы значения. Код нашел бы лазейку в нашу информационную среду сам, помимо нас.

В то же время реакция контактера на наши вопросы вызывают сомнения в его разумности, если понимать ее как способность пройти тест Тьюринга. До определенного момента переговоров происходило накопление смысловых единиц, понятных обеим сторонам. Однако когда мы задали вопросы о природе системы передачи данных, об их источнике, а также о целях летящих к нам объектов, переговоры зашли в тупик. Все большая часть вопросов получала стандартный ответ — «задайте вопрос в запрашивающем потоке, ждите ответа от полномочных представителей, я не имею достоверных знаний об этом. Поставить вопрос в запрашивающий поток (да/нет)?» В настоящий момент это единственный ответ на все наши новые вопросы. Кроме того, нам постоянно напоминают, что разъяснение можно получить, проинсталлировав предложенный код в нашу вычислительную систему.

В ходе переговоров удалось узнать о самом контактере и состоянии дел в Солнечной системе следующие факты:

1) Седна является местоположением промежуточного ретранслятора, но не самого контактера. Доверительный интервал задержки превышает время на прохождение сигнала на передачу и прием, но имеет статистически достоверную, плавно нарастающую добавочную составляющую. Хотя это может быть и уловкой, но с таким же уровнем достоверности это указывает на объект в радиусе пяти световых часов от Седны, удаляющийся от нее со скоростью порядка гелиоцентрической круговой.

2) Статус контактера — предварительный переводчик, вестник, приглашающий к полноценному контакту. Уровень компетенции — совмещение семантики языков общения на уровне фундаментальных терминов.

3) Система связи контактера со своей цивилизацией — маломощные сигналы с системой неустановленной удаленности, предположительно через гравитационную линзу Солнца. Ответ от вышестоящего представителя контактера правдоподобно замотивирован им как обещанный в весьма отдаленном будущем.

4) Технические подробности системы связи сводятся к понятиям «очень давно существует», «очень просто устроена», «не требует ремонта». Само понятие «ремонт» долго не удавалось согласовать. В конце концов Седна объявила его «неважным». Местоположение систем связи не известно контактеру. Вопрос переадресован «вышестоящим».

5) Причина, по которой Седна вышла на связь, и по которой состоялся запуск флота «аквилиан», сформулирована так: «Вы, земляне, несете опасность». Никаких разъяснений не последовало, для выяснения подробностей нам вновь предложили скачать код-переводчик.

6) Вопрос о личных данных контактера вызвал обильные ссылки на передаваемые им пакеты информации. Данные пакеты характеризовались как «подробное описание давних событий». Пакеты очень велики (терабайты двоичного кода) и содержат, скорее всего, визуальную и параметрическую информацию. Однако неизвестен даже способ проверки контрольной суммы. В настоящее время пакеты начали повторяться. На продолжающиеся вопросы приходит стандартный ответ-отсылка и предложение скачать код.

Попытки расшифровать пакеты информации, передаваемые Седной, продолжаются. Информация заведомо не предполагалась к передаче как контактная, поэтому попытки разбить ее на экраны на манер первого послания Аресибо были безрезультатны. Огромные последовательности знаков, повторяющиеся на очень длинных отрезках, дают намек на то, что пакеты содержат много избыточной информации для трансляции ее в протоколы, принятые у различных пользователей. Незнание нами языка или даже принципов составления кода делает попытки дешифровки заведомо бесплодными.

Сопоставление файлов Седны с недешифрованной инопланетной передачей, случайно перехваченной зондом GRAFFOS еще в 2103 году, не выявило никаких статистически значимых совпадений.

Общение с Седной происходило посредством условного языка, составленного из понятий, переданных с нашей стороны. Попытки выяснить семантику языка контактера сопровождались обычным предложением скачать код и обратиться к «вышестоящим».

Выводы

Деятельность человечества практически одновременно привлекла внимание двух представителей внеземного разума. Первый обнаружил наши действия космически заметных масштабов и выслал очень энергоемкий объект в сторону нашего местоположения. Второй вышел на связь в тот момент, когда существование первого могло быть обнаружено нами. Хотя совпадение может иметь случайный характер, вероятность этого априорно невелика.

Комиссия не пришла к единой оценке риска, связанного с исполнением или неисполнением предложений контактера по созданию компьютерной системы-транслятора. Большинство членов комиссии предлагает планировать дальнейшие действия, исходя из того, что Аквила и Седна оперируют в рамках взаимно согласованной стратегии. В этом случае предложение по закачке кода является частью стратагемы, нацеленной на экспансию потенциально враждебных программ и/или мемов в информационную среду человечества. Принятие предложения равносильно сдаче на милость победителя, отказ означает войну с неопределенным исходом.

Особое мнение выразил проф. Такахиро Эда, предложив исходить из противоположной гипотезы: Аквила и Седна представляют двух независимых и враждебных друг другу субъектов. Принятие этой предпосылки заставило бы оценить риск закачки кода как меньший по сравнению с риском отказа: закачка означает принятие покровительства союзника, отказ — войну в одиночку.

Ни гипотеза большинства, ни гипотеза Такахиро не имеет достаточной опоры в имеющихся данных. Вопросы типа «на чьей ты стороне» оказалось невозможным сформулировать в терминах согласованного с контактером словаря понятий. Большинство комиссии считает саму эту неоднозначность признаком того, что никакой войны между инопланетными субъектами нет.

Рекомендации

Комиссия выработала компромиссный вариант ответа на предложение Седны. Он заключается в создании с нуля нестандартной аппаратно-программной системы-«песочницы», несовместимой ни с какими из действующих компьютеров и физически не приспособленной к обмену данными с внешней информационной средой. Подобная система может быть основана на концепции тотально обратимых (изоэнтропических) вычислений. Подозрительный код можно инсталлировать в такой системе без риска вирусной утечки, поскольку любая попытка несанкционированного ввода-вывода привела бы (согласно теореме о невозможности копирования квантовых состояний) к необратимой потере информации, а следовательно, к производству энтропии и аварийному разогреву процессора. Трудности создания тотально изоэнтропического компьютера высокой производительности велики, но принципиально преодолимы. Предварительная разработка соответствующего аппаратного обеспечения ведется в рамках проекта «Уроборос».

Комиссия ожидает санкции Объединенного штаба на дальнейшие действия.

Рианнон. Встреча

Астероид Рианнон — километровая скала в форме помятой луковицы — светился мягким пепельно-серым отсветом далекого Солнца. Там и сям на бугристой каменной поверхности поблескивали металлом купола оружейных блистеров, решетки антенн, зеркальные блюдца светоприемников. От заостренной верхушки луковицы тянулась длинная прямая нить мерцающих огоньков — габаритные отражатели вдоль 450-километрового троса, что соединял Рианнон с чуть меньшим астероидом Р2. Этот младший необитаемый партнер Рианнон выглядел еле заметным светлым пятнышком. Связка с заметной скоростью вращалась вокруг общего центра масс. Вокруг этой пары висели мелкие огоньки спутников — они так медленно ползли по орбитам, что казались неподвижными: ретрансляторы, маяки, телескопы, боевые платформы, сборки контейнеров, ожидающих разгрузки в порту или отправки к внутренним планетам.

«Султан Демонов Азатот» приближался к колонии вперед хвостом. Бледно тлеющая нить термоядерной плазмы — разогретые до миллионов градусов несколько грамм дейтерия и гелия-3 — трепетала в гигантском соленоиде реактора. В хвостовом магните плазма смешивалась с обычным водородом, текущим из баков, накаляла его и заставляла вырываться из сопла ослепительной струей. Светясь ярче далекого Солнца, струя била вперед по курсу. В семистах километрах от центра астероидной связки «Азатот» тормозил.

Гантель жилого модуля, моргая сигнальными огнями, безостановочно вращалась на носу корабля вокруг оси центрального ствола. На конце ствола торчала набалдашником мобильная пассажирская капсула — прямоугольный контейнер, обвешанный шарами топливных баков и параболоидами антенн.

В точно вычисленный момент капсула дрогнула и рывком отделилась от «Азатота». Из дюз боковых бустеров бесшумно выросли струи огня — бустеры уводили контейнер в сторону от громады материнского корабля. В то время как «Азатот» продолжал тормозить, капсула сохранила скорость, которую имела в момент отделения.

Капсула обгоняла «Азатот», двигаясь относительно него все быстрее. Мимо проползли решетчатые сплетения ферм вокруг центрального ствола. Проплыли отростки радиаторов, фонтанирующие раскаленным докрасна жидким литием. Пролетели цилиндры баков, каждый в несколько раз больше капсулы. Промчалась вереница тороидов реактора и окольцованная ими нить плазмы, промелькнула и померкла в пустоте реактивная струя. Оставив позади «Азатот», капсула приближалась к Рианнон.

Астероид, неразрывно связанный со своим противовесом Р2, двигался по кругу, на глазах меняя фазы, со скоростью 600 метров в секунду — с точно такой же скоростью, с какой подходила к нему капсула «Азатота». Несколько раз вспыхнули дюзы двигателей коррекции — кораблик выравнивал курс. Рианнон — по окружности, а капсула — по касательной, быстро приближались к точке схождения траекторий.

Гвинед Ллойд и полковник Веспер Прасад наблюдали за прибытием капсулы из-за толстого стекла аванзала. Кольца и глифы официальных аур ореолами светились вокруг их голов. Гвинед, не одетая ни во что кроме ауры, кривила тонкие губы в едва заметной улыбке. Прасад, на голову ниже Ллойд, смуглый эриксианин в форменном черном дзентае Космофлота, выглядел мрачно. «Явились на мою голову», — откровенно говорил взгляд глубоко посаженных глаз из-под густых бровей.

Космопорт располагался в самом низу астероида — то есть дальше всего от оси вращения — и, с точки зрения Рианнон, капсула «Азатота» подплывала снизу. Раскрытые стыковочные лепестки двух шлюзов капсулы — пассажирского и грузового — смотрели вперед, между ними на борту алела роза Эрикса и золотился лучезарный щит Космофлота. Скорость сближения уменьшалась на глазах. В нескольких метрах от потолка причального дока капсула замерла, и тут стыковочные механизмы пришли в движение. Отделившись от потолка, многосуставчатые краны подхватили капсулу венчиками электростатических манипуляторов, приняли ее вес, подтянули к стыковочному узлу. Защелкали замки, зашипела гидравлика, невыносимо тонко засвистел, выравнивая давление, воздух.

Пассажирский люк начал открываться. Яркий свет изнутри озарил полутемный аванзал. Гвинед растянула губы в приветственной улыбке, ее аура заиграла радугами и золотыми искрами. Грянул марш.

Запрос #2481073106/0 на регистрацию в интрасети Колонии

ID: 815204553251

Даймон: Genie Guard 5.16

Запрашиваемый статус: гость с правом ношения оружия

Личные данные пользователя:

Имя — Либертина Эстевес

Девпат — милитант

Дата рождения — 2447/09/19

Родители (производитель) — Рианнон Биосервис (филиал) / Колония Новая Москва / Земля

Модификация — файтмод / хайграв

Гендер — женский

База — Колония Эрикс / Венера

Аффилиация — Частная служба безопасности / Семья Янг

Должность (статус) — телохранитель, лейтенант

Запрос #2481073106/1 на регистрацию в интрасети Колонии

ID: 814607624575

Даймон: Genie Pro 5.03

Запрашиваемый статус: VIP-гость

Личные данные пользователя:

Имя — Зара Мария Сюзанна Янг

Девпат — бланк

Дата рождения — 2445/03/04

Родители (производитель) — Лавиния Лакшми Шастри, Максвелл Янг

Модификация — бьютимод / хайграв

Гендер — женский

База — Колония Эрикс / Венера

Аффилиация — Аппарат овер-коммандера / Объединенный Космофлот

Должность (статус) — помощник овер-коммандера

Первой в проеме люка показалась лейтенант Либертина Эстевес — коротко стриженая девушка с простым круглым лицом и гибким, изящным телом танцовщицы. Под дзентаем из черной кожи невозможно было различить ни миомерно-усиленных мышц, ни укрепленных суставов. Разве что кобура на поясе, рубиновый нимб ауры да быстрый цепкий взгляд выдавали ее род занятий. Оглядев аванзал и ни на миг не задержавшись глазами на встречающих, телохранительница шагнула в сторону — пропуская свою госпожу.

Когда в люке появилась маленькая стройная фигура Зары Янг в синем дзентае, Прасад и Ллойд поспешили навстречу. За ними покатилась тележка для вещей в сопровождении сервобота. Тележка направилась к грузовому люку, там сервобот принялся выгружать багаж. Зара, однако, оставила у себя в руке один из чемоданов — объемистый металлический кейс, пристегнутый цепочкой к ее запястью. «Секретная миссия», — сразу вспомнила Гвинед. Белые кольца ауры вокруг синеволосой головы Зары загорались одно за другим, по мере того как ее даймон загружал в интрасеть Рианнон все новые личные данные.

— Док Янг!..

— Добро пожаловать в Рианнон, док Янг!

— Док Ллойд, полковник, — Зара выглядела слегка оглушенной резким выходом из невесомости, но ее улыбка была бодрой, а рукопожатие энергичным. — Очень рада. Не будем терять время. Выключайте ваш оркестр, и поехали.

Девушка шагнула вперед, качнулась и едва не потеряла равновесие. Телохранительница мгновенно подхватила ее под локоть.

— Спасибо, Либи, — Зара мягко освободилась от поддержки. — В полете отвыкла от нормального тяготения, — объяснила она. — Все время под 0,1 g, на трех оборотах в минуту. Вестибулярка успела привыкнуть к сильному кориолису, а у вас тут… — Зара не закончила фразу, остановилась и прикрыла глаза. — М-м. Можно идти помедленнее? Слегка мутит от того, что не чувствую вращения.

— Конечно, — заверила Гвинед. Они с Прасадом неторопливо вели гостей через просторный и пустой аванзал, мимо светящихся вывесок «Таможня», «Личный досмотр» и «Биологический контроль». Тележка катилась за ними, нагруженная чемоданами, но без кейса — тот по-прежнему был пристегнут к запястью Зары. «Чего она боится? — подумала Гвинед. — Что мы его отнимем? Смешно». Безмолвная лейтенант Эстевес следовала позади как тень.

— Док Янг, — низким тяжелым голосом заговорил Прасад, — я должен дать вам инструкции по безопасному поведению в Рианнон.

— А есть необходимость, полковник? — Они подошли к концу аванзала. В стене гостеприимно открылась дверь лифта.

— Здесь много врагов Венеры, а вы известны неосторожным поведением. — Прасад отстранился, пропуская девушку в лифт.

— Мне нравится ваша бесцеремонность, полковник, но отложим инструкции на потом. — В лифте Зара со вздохом облегчения опустилась на диван. Хотя она двигалась медленно и осторожно, все равно чуть не села мимо, и Либертине опять пришлось ее подхватывать. Лифт бесшумно тронулся. — Ох. Надеюсь, видео не попадет в сеть?

— Прямого эфира нет, — сказала Гвинед. — Но вообще-то предполагается, что ваш визит необходимо осветить. Конечно, передачи не будет, если не хотите.

Зара махнула рукой.

— Да ладно, показывайте. Пусть народ позубоскалит. Это же моя работа

— Работа? — не поняла Гвинед.

— Ну да, громоотводом, — с непосредственной улыбкой пояснила Зара. — Знаете, такой вздорной избалованной принцессой, которая вечно попадает в нелепые положения. Строит из себя героя-космолетчика, а сама садится мимо дивана. Как можно всерьез ненавидеть отца такой смешной дочери?… Да, какие у нас планы? — сменила она тему.

— Сначала два часа отдыха, — заговорила Гвинед. — Потом…

— Нет-нет, без отдыха. — Аура Зары засеребрилась иглами деловитой строгости. — Я на корабле два месяца маялась от безделья. Начнем с главного. В моих апартаментах есть тихая комната?

— Конечно, как вы просили.

— Вот и начнем с переговоров там. Ну а вы, — обратилась она к Прасаду, — тем временем будете вводить Либи в курс дела.

— Простите? — из ауры над головой полковника вздулось серое облако недоумения.

— Ах, да. Забыла сказать. Лейтенант Эстевес — ваш новый временный глава интрагарда. Только на время моего визита, конечно. Личная рекомендация овер-коммандера, — девушка многозначительно подняла бровь. — За вами, полковник, останется только экстрагард, внешняя безопасность.

— Странно, что меня не предупредили, — Прасад старался не выглядеть оскорбленным, но голос слишком выдавал его. — Это знак немилости?

— О нет! — воскликнула Зара. — Не обижайтесь, полковник. Это только из-за меня. Когда речь идет о безопасности Янгов, папа доверяет только самым близким людям. А главное… — Она театрально понизила голос. — Нам предстоят жаркие дни, полковник. И по части внешней безопасности, и по внутренней. И вы, боюсь, просто не потянете все в одиночку.

Прасад погрузился в угрюмое молчание. Гвинед решила из вежливости поговорить с самой Эстевес:

— Лейтенант, вас произвели в земном филиале нашей компании. Приятно, что вы до некоторой степени рианнонка. Но почему вам дали такое нестандартное имя? Не валлийское?

— Либертина? — Телохранительница как будто смутилась от того, что с ней заговорили. — Прозвище богини Венеры. Меня заказала Венера, домен Эстевес, имя входило в контракт.

— Но вы никогда не были в Рианнон, насколько я понимаю?

— Нет.

— Беспокоитесь, достаточно ли опыта у Либи? — Зара ласково взяла телохранительницу за руку. Их ауры на миг соединились золотой электрической дугой симпатии. — Да, недостаточно. Вот я и прошу ввести ее в курс дела. Либи прекрасный специалист, поверьте, и схватывает все на лету. Но вернемся к программе визита. Переговоры в тихой комнате. Что потом?

— Обед у меня, — сказала Гвинед. — Втроем, неофициальный. То есть нет… уже вчетвером. Лейтенант Эстевес теперь равна по должности полковнику Прасаду и должна быть приглашена. Потом экскурсия по колонии, если хотите. А в девять вечера правительственный прием с банкетом и оргией.

Зара согласно кивнула.

— Отлично. Нельзя ли открыть стены? Хочу посмотреть, где мы едем. Кажется, моя вестибулярка пришла в себя.

Гвинед отдала мыслекоманду, и стены кабины стали прозрачными.

Лифт поднимался пологой спиралью Магистрали Бейт. Это была главная транспортная артерия Колонии, названная так по первой букве древнекельтского алфавита. Они ехали сквозь округлые, неровные, будто анатомические слепки, залы-полости, соединенные круглыми устьями. Стены в мелких ячейках формовочной сети были гипсово-белыми. Бледный солнечный свет лился из диффузоров световодов. Сверху и снизу, слева и справа, в Бейт выходили устья пещер-ответвлений. Над ними пестрели вывески клубов, кафе, секс-сервисов, вывески: «Магистраль Феарн», «Гильдия [INF]: образовательный центр», «Домен Араун. Частное владение». Людей не было — интрагард закрыл всю магистраль на время проезда высокой гостьи.

— Кстати, о приеме, — вновь заговорила Зара. — Кто приглашен?

— Вся администрация и лояльные члены Совета.

— Пригласите и оппозицию. Арауна и его людей.

— Хм… — Гвинед постаралась не выказать удивления. — Это будет неожиданно, учитывая их ненависть к вам, но… как вам угодно.

Лифт свернул в боковую, лишенную вывески магистраль, остановился перед запертым люком.

— Дальше пешком, — буркнул Прасад.

Люк открылся перед ними. Все четверо вышли из лифта и вступили в правительственный сектор астероида.

Гостевые апартаменты находились выше уровнем. Впрочем, в хаотическом пещерном лабиринте Рианнон никаких уровней не было — просто выше. Войдя внутрь, Зара без особого интереса оглядела просторную полость, украшенную картинами из жизни Старой Земли. Морская буря, цветущие рододендроны в Гималаях, лев и стадо зебр, черепичный европейский городок в сумерках — все было ностальгически-тщательно выписано настоящими масляными красками на настоящих холстах. Кресла и диван, возможно, из настоящего дерева, выглядели так же тяжеловесно-роскошно.

— Пара минут, док Ллойд, — сказала Зара. — Схожу в туалет и переоденусь. А вы, полковник, проводите Либи в интрагард и дайте все нужные инструкции.

Зара скрылась в соседней полости, следом покатилась тележка с чемоданами. Через несколько минут она вышла, одетая в развевающееся черное платье — не ауру, а материальное платье из ткани. Зара Янг была дрессером, это знала вся Солсистема. Гвинед ощутила мгновенное раздражение — даже сейчас, перед серьезным разговором, девчонка не удержалась от эпатажа — но постаралась подавить в себе это чувство.

— Ну все, идемте, док Ллойд, — Зара кивнула на устье другой полости — тихой комнаты. — Пора поговорить о том, зачем я прилетела.

Две женщины прошли в устье. Дверь за ними плотно, мягко захлопнулась.

Сказка о дворце чудовищ

Благотворительная миссия располагалась в паре кварталов от махаллы Науруз — несколько одинаковых белых домиков: школа, больница, спортзал, культурный центр, до сих не отремонтированный после того, как кто-то кинул в него гранату. В больничном коридоре толпилась очередь, но, слава Аллаху, знакомых Саид не встретил. Отстояв свое, он робко шагнул в белоснежный кабинет.

— Вот, — показал он распухшую и побагровевшую руку, — в Старой Москве черный цветок ужалил. Убегал от собак, схватился, а он…

— Цветок? — молодой чернокожий врач с табличкой на комбинезоне: «Лу Брендан» недоверчиво ухмыльнулся. — Что-то не слышал про такие цветы. Скорпион там сидел, скорее всего. Ничего страшного. Давай руку, посмотрю.

Рядом с Бренданом стоял какой-то прибор — белый шкаф с множеством мелких дверок. Одна дверка открылась, и из ящика, жужжа, выехала складная механическая рука с острыми щипчиками вместо пальцев. Она нависла над рукой Саида и точными резкими движениями опустилась к ней. Саид боязливо отвел глаза. Он не почувствовал боли, когда щипчики вонзились в руку — лишь холодное острое прикосновение.

— Вот и все, — бодро сказал Брендан. — Жало вытащили. Сейчас посмотрим, какая тварь тебя укусила.

В шкафу открылся другой ящичек, ярко освещенный внутри. Механическая рука сунула туда свою крохотную добычу. Глаза Брендана застыли, сосредоточенно уперлись в пустоту. Саид уже видел у космиков этот взгляд. Байрам Ходжаев, тот, что учился в космиковской школе, объяснил, что они так разговаривают с джиннами в своих головах. Взгляд Брендана снова ожил. Теперь он выглядел оторопелым, и Саиду стало страшно. Значит, даже врач-космик не знал, что это?

— Это скорпион, да? — нетерпеливо спросил Саид. Ему очень захотелось, чтобы это оказался скорпион.

— Погоди с вопросами. Ну-ка рассказывай. Что это за цветок? Где нашел?

— Да я рассказал уже! В Старой Москве. Около речки со стеклянной галькой, где стая собак. Черный цветок, листья как у лопуха, блестящие, волосатые. Вы лечить-то меня будете?

— Обязательно, — Брендан достал из шкафчика белый, как все в комнате, пистолет, зарядил какой-то ампулой. — Только не здесь. Надо будет тебя свозить в Колонию. От воспаления сейчас сделаю укол, а серьезно лечить будем там, в штаб-квартире. Давай, подставляй руку, не бойся…

В Колонию? В Новую Москву?!

— Зачем в Колонию? — голос Саида предательски дрогнул. — Что у меня такое?

— Пугать не хочу, — Брендан приставил пистолет к вене на его запястье, — но честно скажу: не знаю. — Пистолет щелкнул. Саид ничего не почувствовал. — И это точно не скорпион. Поедем разбираться там, в хорошей лаборатории. — Брендан встал. — Все, пошли.

— Э… А мои родители? Они не знают!

— Свяжешься с ними оттуда. — Врач подтолкнул его к двери. — Идем, идем, время не ждет. Господа пациенты, — громко обратился он к очереди, — на сегодня прием окончен!

Еле чувствуя под собой ноги, Саид плелся за Бренданом. Они вышли во внутренний двор миссии, где ждал мобиль — белоснежный шар на четырех таких же белых шарах-колесах. Спускаясь с крыльца, Саид пошатнулся — сильно кружилась голова — но Брендан уверенно подхватил его под руку.

— Ничего, сейчас полегчает. Идем. Ездил когда-нибудь на мобиле?

В белом боку шара обозначилась дверь и отъехала в сторону — и когда Саид понял, что сейчас окажется внутри, жадное любопытство охватило его, заставив забыть обо всех несчастьях. Он шагнул в белый шарообразный салон, опоясанный кольцом бархатных диванов, со столиком посредине. В стене напротив тотчас возникло круглое окно. Брендан уселся на диван. Саид несмело присел напротив.

Никем не управляемый мобиль тронулся с места. Они выехали за ворота миссии, в Рабат. За окном прежний мир Саида — кривые пыльные улицы, женщины в хиджабах, ковровые веранды кофеен, ниши лавок, глухие стены, размалеванные надписями «JIHAD FOREVER» — стремительно уносился назад.

— У меня опасное отравление? — Саид постарался, чтобы это прозвучало мужественно, сурово. Сейчас он чувствовал себя несколько лучше — видно, укол начинал действовать.

Брендан ответил не сразу — был занят мысленным разговором с джиннами.

— Если сразу не умер — значит, не опасное. Вылечим. Ничего сложного. Единственное, что странно — не бывает жалящих черных цветов. Тем более с такими… — он остановился на полуслове. — Вот с этим надо разобраться, а с тобой все будет в порядке. Как зовут твоих родителей? — сменил Брендан тему.

— Малик и Динара.

Врач достал из сумки пистолет-инъектор, поменял насадку на стволе.

— Подставь-ка руку.

— Опять укол?

— Ай-ди-метка. Без нее не пустят в колонию. Не бойся, ничего не почувствуешь. — Брендан приставил пистолет к его левому запястью, щелкнул.

ID: 925840365286

Время присвоения: 2481/07/31 14:12:45

Личные данные:

Имя — Саид Мирзаев

Девпат — нульдев

Дата рождения — 2469/05/16

Родители (производитель) — Малик Мирзаев, Динара Мирзаева / Предместье Рабат / Колония Новая Москва / Земля

Модификация — нульмод / хайграв

Гендер — мужской

База — Колония Новая Москва / Земля

Аффилиация — Рианнон Биосервис / Колония Рианнон

Должность (статус) — подопечный несовершеннолетний

Они проехали пустырь — тот самый, где Саид с пацанами бегал попрошайничать за мобилями. Перед Южными воротами шар замедлил ход. Они въехали в коридор между бетонными башнями, остановились перед стальными створами. В машине открылось окно, и внутрь просунулся какой-то прибор, мигающий красным огоньком.

— Делай как я, — сказал Брендан. Он поднес к прибору руку, провел запястьем. Красный огонек сменился зеленым, а потом опять замигал красным. — Предъяви сканеру ай-ди.

Саид провел по прибору только что уколотой рукой. Сканер снова загорелся зеленым, и створы ворот начали разъезжаться. Мобиль тронулся с места, ускорился, коридор остался позади. Колеса зашуршали по траве, которая непонятным образом росла на совершенно твердой, ровной дороге. За окном волновался пышно цветущий сад.

Вот он и в запретном городе.

Саид не удержался — вскочил с кресла и прильнул к окну, жадно раскрыл глаза. Шар теперь ехал гораздо быстрее, чем по кривым улочкам Рабата, и невозможно было рассмотреть ни встречные мобили, ни пешеходов — лишь проносилось мимо что-то яркое и пестрое. Дальше от травяной дороги поблескивали стеклами сквозь листву ровные ряды разноцветных коттеджей. Жилые кварталы перемежались зеркальными кубами офисных зданий, парками, бассейнами, взлетными площадками воздушных машин. Наконец шар свернул в тихую боковую улицу, затормозил, встал перед решетчатыми воротами. Здесь все было стилизовано под совсем старую Москву. На каменных столбах горделиво сидели каменные львы. В чугунную вязь ворот вплетались золотые вензеля с конскими головами. Вдали, в глубине яблоневого сада, желтел особнячок с фронтоном и колоннами.

Пока ворота открывались перед мобилем, Саид успел прочитать табличку на столбе: «Рианнон Биосервис^ТМ. Земной филиал. Исследовательская клиника». Они въехали в ворота, встали перед домом. Вслед за Бренданом Саид шагнул наружу, навстречу свежести сада и пьянящему запаху незнакомых цветов.

С крыльца особняка к ним уже спускался местный врач в белом комбинезоне — низенький, полный, длинноволосый…

Приглядевшись к нему, Саид вздрогнул и замер.

У него в Рабате гости из Колонии одевались благопристойно — в закрытые платья или просторные комбинезоны, какой был и надет и на Брендане. Но комбинезон здешнего врача облегал его плотно, как вторая кожа — без единой застежки и шва — и не скрывал ни одной складки его довольно-таки пухлого тела. Но самый ужас был не в одежде. Саид смотрел на врача и не мог понять, какого он пола. Комбинезон обтягивал весьма внушительную пару грудей, а между ног… Вот оно, начинается, в панике подумал Саид. Вот они, гнусности космиковской жизни, которыми, бывало, стращал имам… Биомодификации и все такое… Двуполый доктор — лицо было обыкновенное, круглое, нос картошкой — улыбнулся (или улыбнулась) приветливо, но как будто настороженно.

— Привет, сынок! — Голос был тоже ни мужской, ни женский. — Ты и есть тот самый Саид? А я мас Валли Шефер, будем знакомы. Как себя чувствуешь?

Саид перевел дыхание и взял себя в руки. Быть невозмутимым. Ничему не удивляться. Не выказывать страха ни перед чем.

— Чувствую себя хорошо, — ответил Саид. Действительно, лихорадку и зуд сняло как рукой, да и опухоль совершенно исчезла. — Я уже здоров?

— Надо сделать кое-какие анализы, — уклончиво ответила (или ответил) Шефер. — Это не больно, не бойся.

Саид раздраженно скривил рот — почему его успокаивают как маленького? Он и так был готов потерпеть. Тем временем врачи заговорили меду собой по-ингилийски. Тон Шефера был начальственным, поэтому Саид решил условно считать его мужчиной.

— Поздравляю, Лу, ты в рабочей группе. — Почти все слова были понятны Саиду, но смысл оставался загадочным.

Брендан удивленно поднял брови.

— Я? За что такая честь?

— Не спеши гордиться, дорогой. Гриффит просто не хочет огласки. Чем меньше людей в курсе дела, тем лучше.

— Все так серьезно?

— Два красных квадрата, — Шефер значительно пошевелил маленькими бровками. — И с тебя, конечно, гарантия неразглашения. Впрочем, это тебе расскажет Арлекин. — Он покосился на мальчика и как будто спохватился: — Ну, пойдем-ка, сынок. Пара анализов, это совсем недолго.

Саид только таращился по сторонам, пока его вели по коридору. Ничего особенного в самом коридоре не было — светящиеся матово-белые стены, диванчики — но вот люди… Ох и странные люди встречались по пути. Еще более странные, чем мас Шефер.

Большинство встречных были в белых врачебных комбинезонах, таких же бесстыдных, как и у Шефера. Но попадались и вовсе голые — и мужчины, и женщины — одетые лишь в сандалии, толстый браслет на запястье и металлический обруч вокруг черепа. Саид, багровея от смущения, отводил от них глаза — и все-таки успевал заметить, что у многих на животе нет пупка… Встречались чернокожие, как Брендан, и желтокожие, люди с красными, синими, зелеными волосами… но даже эти выглядели почти нормально по сравнению с некоторыми… о Аллах, людьми ли вообще?

Эти существа, огромного роста даже для космиков, головастые, большеглазые, мертвенно-бледные, как личинки, с рахитично тонкими руками и ногами — ездили в инвалидных креслах, каждый с прозрачной маской на лице. Саид принял бы этих головастиков за больных, если бы не докторские белые комбинезоны (к счастью, они хотя бы были одеты). Наверное, это и были магоги, ублюдки ифритов и людей?… Наконец Саида ввели в просторный белый кабинет с единственным креслом посредине. Окно во всю стену смотрело в сад, над креслом нависали многорукая металлическая машина.

— Раздевайся, сынок, и залезай, — Шефер указал на кресло. — Придется немного поскучать.

Машины внушали Саиду страх, но все оказалось действительно очень скучно. Следующие полчаса он неподвижно просидел в кресле, пока врачи водили по его телу какими-то пищалками, кололи ужаленную руку тончайшими иглами (было не больнее, чем от укуса комара), обменивались непонятными фразами и разве что изредка покрикивали ему, чтобы не ерзал.

— Долго еще? — спросил Саид, когда ему вконец надоело. Он вспомнил, что «гуляет» уже часа два, что родители наверняка его потеряли, а ведь время вечернее, в чайхану набился народ, полно работы… — Мне надо домой!

Врачи переглянулись. Выражения их лиц Саиду совсем не понравились.

— Видишь ли, Саид… — заговорил Брендан таким задушевным тоном, что сразу стало понятно — сейчас будет врать.

— Что у меня за болезнь?

— Э-э, как бы тебе сказать… — Брендан окончательно впал в растерянность.

— Мелантемия, — пришел Шефер ему на помощь. — Самая обычная мелантемия. — Он улыбнулся Брендану и заговорил по-ингилийски: — Удачный экспромт, а? Давайте назовем это мелантемой[4]. Надо же как-то назвать эту дрянь?

Брендан раскрыл рот — наверное, чтобы возразить — но ему не дали. Дверная панель отъехала, и в лабораторию въехал в инвалидном кресле новый человек.

Сердце Саида заколотилось чаще. Один из тех самых, жутких… из бледных головастиков. Из магогов. И судя по тому, как сразу вытянулись врачи, магог был крупным начальником.

— Док Гриффит, — почтительно произнес Шефер.

Но магог, небрежно кивнув ему и Брендану, подъехал прямо к Саиду. Мальчик в панике вжался в кресло…

— Не смотри на меня так, — послышался голос из-под прозрачной маски — самый обыкновенный голос пожилого мужчины, сильный и сухой, с властной интонацией. — Я тоже потомок Адама, как у вас говорят.

Не мигая, Гриффит смотрел Саиду в глаза своими огромными голубыми глазами, лишенными бровей и ресниц, на бескровном морщинистом лице. «Так я и знал, — в страхе думал мальчик, съеживаясь под этим взглядом. — Так и знал, что с космиками дело нечисто. Что ими правят какие-нибудь такие… существа. О Аллах, если он прикоснется… этими своими паучьими пальцами…» Но Гриффит и не думал отрывать от подлокотника вялую тонкую руку.

— Как себя чувствуешь? — спросил он.

— Х-хорошо, — Саид уже столько раз отвечал на этот вопрос, что несколько успокоился. — Что у меня за болезнь? — решился он спросить. Может, хоть это… существо… не будет мямлить и врать, как те двое?

— Черный цветок запустил в тебя заразу, — сказал Гриффит. — Как она проявится, мы не знаем. Мы видим такое первый раз. И мы подозреваем, что этот цветок — оружие врага. Того, кто уничтожил Старую Землю.

У Саида перехватило горло.

— Я умру?

— Мы сделаем все, чтобы тебя вылечить, — взгляд Гриффита был безжалостен. — Но гарантировать ничего не могу. Мы ничего не знаем об этом цветке. Но постараемся узнать больше. Будет хорошо, если ты нам поможешь.

Саид взволнованно выпрямился в кресле.

— Как?

Гриффит повернул лицо к двери — и только сейчас Саид увидел, что в лаборатории появился еще один человек.

Этот был самый обыкновенный, и даже одетый по-людски — в брюки и рубашку. Саиду сразу показалось, что он видел в Рабате, а может и в своей махалле, этого стройного, небрежного в движениях, бронзово-смуглого мужчину с ярко-синими глазами и длинной косой соломенного цвета. Мужчина весело улыбнулся и подмигнул, и это был первый человек из Новой Москвы, чья улыбка не показалась Саиду фальшивой и искусственной.

— Это капитан Конти из экстрагарда, — сказал Гриффит. — Проводи его к черному цветку, Саид.

Рианнон. Посвящение

«Тихая комната» была изолированной полостью для секретных переговоров. В космических колониях, где системы контроля просматривали и прослушивали каждый уголок, требовались специальные меры, чтобы обеспечить приватность.

Маленькая душная полость была обшита листами вспененного металла — они полностью глушили и звук, и радио. Тусклый зеленый свет тритиевой лампы — никаких световодов, никаких проводов — отражался от стен. Два плетеных кресла едва умещались к комнатке.

Как только за Гвинед и Зарой закрылась дверь, их ауры погасли. Регенератор воздуха автоматически включился и заурчал. «Сеть не найдена… Сеть не найдена…» — забормотал в голове даймон. Что ж, вот и пришло время узнать, с какой такой секретной миссией Максвелл Янг прислал свою дочь.

— Начнем. — Зара уселась в кресло, сделала приглашающий жест. Голос, не отражавшийся от стен, звучал глухо и странно. — Итак, вы хотите отставки?

Вот это было неожиданно. Гвинед села — кресло пришлось повернуть самой, вместо того чтобы привычно приказать ему повернуться.

— Откуда у вас такие сведения? — осторожно спросила она.

— Ну вы же постоянно всем жалуетесь, как устали от политики и мечтаете вернуться в науку. Мы не возражаем. Уходите с поста. Как нейроник вы нам гораздо нужнее, чем как прайм-админ.

«Так легко!» Гвинед почувствовала растерянность. Она действительно порой мечтала об уходе с поста, но сейчас ее застали врасплох, и Гвинед сама не понимала, рада она или огорчена.

— Кто же займет мое место? — спросила она холодно.

— Я, — Зара скромно потупилась.

— Это шутка? — прайм-админ с трудом выдержала невозмутимый тон.

— Нет.

— Док Янг, вы уверены, что понимаете ситуацию? Ни один член Совета, даже из лояльных, не проголосует за вас. Вы чужой человек для Рианнон.

— Ситуацию не понимаете вы. Ваш Совет больше не имеет значения. Голосования кончились, ваша автономия отменяется. Балаган закрыт. Прямо на Совете мы переведем Рианнон под прямое управление Космофлота.

— Так, — проговорила Гвинед. Голова у нее шла кругом. — Так. Значит, переворот и открытая оккупация. Вы понимаете, что это вызовет войну?

— Нет. Это реакция на уже идущую войну.

— На какую еще войну?

— Да будет вам известно, что вооруженные до зубов циклеры с Земли идут к Венере. Циклер с Марса идет сюда. Война не объявлена, но Дуэт фактически ее начал. Но это все не должно вас беспокоить. Военные дела мы берем на себя.

— Но наша оппозиция… Нет, нет. Нельзя же так грубо. Оставьте эту идею, док Янг. Они вас просто убьют.

— Ладно, ладно, — отмахнулась Зара, — это мои проблемы. Кстати, можете звать меня по имени. Поговорим о вас. — Она наклонилась к Гвинед и доверительно понизила голос. — Когда я сказала, что как нейроник вы нужнее, я не пыталась подсластить вам пилюлю. Это то самое, зачем вы действительно нам нужны. Скажу больше. Это то, зачем я вообще сюда прилетела.

— Что, правда?

— Да. Неужели вы думаете, отец послал бы меня только из-за какого-то марсианского циклера? Чушь. Рианнон не настолько для нас важна. Важны вы.

— Лестно, — произнесла Гвинед настолько безразлично, насколько могла. — Вы хотите заказать какое-то исследование «Нейролабу»?

— Не только. Мы хотим получить ваш «Нейролаб» в полное распоряжение. Цена результата слишком высока. Мы не можем позволить ни малейшей утечки информации. Полный контроль над «Нейролабом», иначе о проекте и думать нечего.

— О каком проекте?

— Сейчас узнаете.

С хитрой улыбкой — которая показалась Гвинед совершенно детской — Зара поставила на обтянутые платьем колени свой кейс. Увесистый, угловатый, с предупреждающим значком «криогенные компоненты» и логотипом в виде змеи, кусающей свой хвост, с какими-то разъемами по бокам, он выглядел по-военному — грубо, надежно, низкотехнологично.

— Вот, — просто сказала она.

— Что это?

— «Уроборос». Компьютер, — Зара подняла крышку, и Гвинед увидела нечто в самом деле похожее на старинный ноутбук, с экраном и клавиатурой. — Уникальный компьютер совершенно нестандартной архитектуры. Единственный ключ к архиву данных гигантского объема и величайшей ценности. Сам архив — не здесь. Здесь только программа-транслятор и маленький образец из архива. Для вашей работы должно хватить.

— Для какой работы?

— Для взлома. Ваша задача — расшифровать архив без запуска транслятора.

Гвинед помолчала, пытаясь справиться с бурей охвативших ее мыслей, идей, вопросов. Она чувствовала, что все становится для нее неважным — Совет, прайм-админские дела, даже война.

— Он сделан… чужими? — спросили она, чувствуя себя глупее некуда.

— Для чужих. — Золотисто-карие глаза Зары Янг не выражали ни малейшего намека на улыбку. — Вам, конечно, известна история «большого тайного контакта»? Да-да, та самая теория заговора.

— В общих чертах. Стандартный бредовый мотив у параноиков. И сейчас вы мне скажете, что все это правда?

— Процентов на десять, — Зара была до того серьезна, что Гвинед почувствовала холодок ужаса. — В конце XXII века Космофлот действительно вступил в контакт. Да.

— Прекрасно, — Гвинед все еще пыталась закрыться щитом иронии. — Просто прекрасно. А то, что миром тайно правит искусственный суперинтеллект, тоже правда? Или по старинке — масонский заговор?

— У нас нет времени на шуточки. Контакт был. Через их ретранслятор на Седне. И мы получили гигантский архив сырых данных в инопланетной кодировке. Совершенно нечитаемых, конечно. Седна предложила нам программу-переводчик. Но с условием, что мы сдадим ему устройство наших компьютеров, все коды и протоколы. И наши решили, что это слишком рискованно. Что если в программе есть вирусы, и они заразят все земные сети? Вот наши и сделали это. — Зара хлопнула по крышке «Уробороса». — Песочницу для вируса. Обратимый компьютер. Тотально обратимый, глобально и локально. Поэтому, кстати, и «Уроборос». Червь, пожирающий себя с хвоста.

— Разве не змея?

— Змея не будет себя есть, — рассудительно сказала Зара, — ей ведь сразу станет больно. А вот червь… Короче, уробороса взяли как символ обратимости. Сколько вошло, столько и вышло. Вы, конечно, знакомы с этой концепцией?

— Как с чистой теорией. Никогда не думала, что кто-то реально сделает такое в железе.

— В его логических элементах информация не стирается — сколько бит на входе, столько и на выходе, — не слушая, продолжала Зара. — Значит, энтропия не возрастает. Тепло не рассеивается. И энергия не потребляется. Ну, не совсем, конечно. Энергию потребляет система охлаждения — у процессора рабочая температура три кельвина. Но сам процессор — практически ничего.

— Что ж, экономно.

— Дело не в экономии. Вся эта красота возможна только в изоляции от внешней среды. Любой ввод и вывод — только под контролем пользователя, через специальный фильтр, и с сохранением количества бит. А иначе возникнет необратимость, выделится тепло, сверхпроводимость нарушится и процессор полетит. Короче, если бы «Уроборос» попытался связаться с сетью, он бы себя уничтожил.

— Попытки были?

— Насколько я знаю, нет. Но это не значит, что вирусов нет. Это значит лишь, что программа умна. И никакие меры безопасности не будут лишними.

— Я все еще не понимаю, зачем вам мои услуги.

— Сейчас поймете. Мы сдали Седне устройство «Уробороса», она прислала программу-транслятор, как и обещала. Мы запустили ее и смогли расшифровать часть файлов. Только часть. Картинки, кое-какие числовые данные и короткие текстовые комментарии. По которым все равно было невозможно понять главное — кто такие аквилиане, почему на нас напали, и как их остановить. Седна уверяла, что все это невозможно передать ни словами, ни картинками. Только целостными мыслеобразами. Гештальтами. Не через глаза и уши, а только непосредственно в мозг. Понимаете?

Зара перевела дыхание. Ее загорелое лицо блестело от пота, в комнате было невыносимо душно, но сейчас никому не хотелось отвлекаться на перенастройку климат-контроля.

— Кажется, да, — заговорила Гвинед не столько с Зарой, сколько сама с собой. — Человек видит фрагмент картинки и бессознательно достраивает остальное… Инстинктивные программы мозга создают шаблоны и выявляют закономерности там, где пасует математика. Потому что сложность нейронной сети мозга выше предела сложности для массива, обсчитываемого системами уравнений… Мозг перебирает все слои целиком, а не разбивает их на уравнения. И видит смысл… Да. Смешно, — криво улыбнулась она. — Сколько раз в жизни я перешивала мозги больным, которые верили, что они — контактеры с Аквилой. Некоторые были даже убедительнее вас… М-да. Но я все равно не понимаю. Как они могли создать такие файлы? Они ведь не знают, как устроен наш мозг. Или знают?

— О! Вот это и есть главное. Нет, не знают. Передать им сведения о нашем мозге, вообще о нашей биологии, мы побоялись. И поэтому главная часть архива — те самые гештальт-файлы — до сих пор не расшифрована. Транслятор их не берет — именно потому, что не знает устройство нашего мозга. И мы не собираемся его раскрывать. Мы хотим, чтобы вы взломали эти файлы.

Гвинед помолчала.

— Я могу их посмотреть?

— Только после того, как согласитесь взяться за работу.

— Но ведь отказать я все равно не могу?

— Вы правильно понимаете ситуацию.

— Ваши условия?

— Абсолютная секретность. Работа с «Уроборосом» только в тихой комнате. Ни одного байта наружу. Да, будет технически непросто, зато в расходах можете не стесняться. Не сомневайтесь, Космофлот оплатит любые счета не глядя. И награда лично вам будет предельно щедра.

— А именно?

— Любое ваше желание, — просто сказала Зара. И уточнила: — Если оно не во вред Космофлоту и Плероме, конечно.

— Звучит несерьезно.

— Семейство Янг — серьезные люди. У нас даже шутки серьезно звучат, а я не шучу.

— А если… — Гвинед поколебалась и все-таки рискнула спросить: — Если мое желание — остаться в живых после выполнения работы?

— Да это само собой, — Зара покровительственно улыбнулась. — Вы исполнитель слишком высокого уровня. Таких не ликвидируют. Таких заставляют молчать другим способом — вводят в круг посвященных. Тех, кому выгодно хранить тайну. Так что просите другого. Жизнь вам гарантирована и так.

— Хм. Собственный астероид?

— Да пожалуйста. Но ведь это мелко, Гвинед, и вам не это нужно на самом деле. Подумайте хорошо. Как насчет высшего посвящения?

— Во что?

— В информацию пришельцев. Здесь, повторяю, нет всего архива. Только транслятор и кое-какие образцы. Транслятор знает форматы данных, но не сами данные. Те в другом месте. В курсе четыре человека. Хотите быть пятой?

Гвинед ответила не сразу.

Она понимала, что выбора уже нет, да и не желала его — но ей не хотелось сразу соглашаться на все. Нужно было хоть что-то выторговать. Но как торговаться, если ей сразу обещают исполнение любого каприза? Как придумать каприз, который обошелся бы им по-настоящему дорого?

— Право задавать вопросы, — заговорила наконец Гвинед. — Свои вопросы. Хочу сама решать, во что мне быть посвященной. Это приемлемо?

— Вполне, — против ожидания легко согласилась Зара. — Но сразу предупреждаю — моя компетенция тоже не безгранична. Есть вещи, которые отец не открыл даже мне.

— Понятно. И собственный астероид.

Зара добродушно улыбнулась.

— А это — после работы. Может не получиться, понимаю, но должен же у вас быть стимул стараться?

— Принято. По рукам?

— По рукам.

— Срок выполнения?

— Минимальный. Марсианский циклер прибудет через месяц. «Азатот» будет драться, но я не поручусь, что смогу отстоять Колонию. Хорошо бы вы закончили до того, как станет жарко.

— Невозможно, — Гвинед решительно мотнула головой. — Месяц — слишком мало. Мы говорим о принципиально новой разработке…

— Надеюсь, вы не ищете предлог, чтобы затянуть дело? — Зара вмиг пришла в раздражение. — Оставьте эти мысли. Марсианам вы в любом случае не достанетесь.

На этот раз Гвинед почувствовала себя всерьез оскорбленной.

— Вы всегда так унижаете лояльных Эриксу людей? — ледяным тоном спросила она.

— Если откровенно, я не полагаюсь на вашу лояльность. Ничего личного. Я вообще никогда ни на чью лояльность не полагаюсь. Я мотивирую вас другим. Перед вами интересная задача. Такая, о которой вы и мечтать не могли. И в награду — реальная «Галактическая энциклопедия». Каково? Разве по сравнению с этим вся наша политика — не мышиная возня?… Все, док Ллойд. — Зара встала и бодро хлопнула Гвинед по плечу. — За работу!

Сказка о волшебной кошке

— Я покажу вам черный цветок, — сказал Саид. — Поехали.

Он решительно подошел к смуглому длинноволосому человеку. Сейчас ему больше всего хотелось выбраться из колонии, подальше от Гриффита и ему подобных существ — пусть даже в развалины Старой Москвы… Смуглый, которого Гриффит назвал капитаном Конти, дружелюбно положил ему руку на плечо.

— Далеко не поедем, — сказал он. — Идем со мной.

К огорчению Саида, Конти никуда его не повез, а только отвел в другую комнату в той же больнице.

Палата была просторной, пустой и светлой, с голыми кремовыми стенами. Стеклянная стена смотрела в сад. На полу, затянутом синим ковром, белели три кресла — пушистые шары с ямками. Никакой другой мебели, никаких украшений на стенах — только неглубокая ниша, где стояла белая пластиковая кукла в человеческий рост. Саид вздрогнул, когда кукла шагнула из ниши и плавными, совершенно человеческими шагами направилась к ним.

— Спокойно, это сервобот, — сказал Конти. — Типа слуги для поручений. Можно ему приказывать: сходи, принеси… Садись. Сейчас полетим к твоему цветку.

Полетим? Прямо на этих креслах? Предвкушая нечто невиданное, Саид уселся в соседнее с Конти кресло, покрепче вцепился в подлокотники. Сервобот протянул ему поднос. Там лежали наушники, сетчатые перчатки и странные очки — в каждой линзе плавала, как в вязкой жидкости, какая-то ярко мерцающая точка.

— Надевай, — велел Конти, — это твоя гарнитура.

— Что?

— Через нее входят в вирт. Ну, смотрят картинки. Ты сам сидишь здесь, а видишь все как будто из «кречета»… ну, из летающей машины. У нас такие приборы стоят прямо в мозгах, а у тебя нет. Придется тебе пользоваться гарнитурой. Давай, надевай.

Саид несмело нацепил очки. Мерцающие точки сразу расплылись во все поле зрения пятнами цветного тумана. Потом пятна сфокусировались в четкую картинку, и Саид не смог сдержать вздоха восхищения. Перед ним были Южные ворота, те самые, через которые он въехал в колонию. Теперь он видел их изнутри — видел в таких же ясных и подробных деталях, как в реальности: сварочные швы на листах створок, шершавый бетон привратных башенок. Картинка слегка покачивалась, в ушах жужжали моторы.

— Поехали, — сказал Конти. — Я веду «кречет», ты говоришь куда. Вперед?

— Вперед! — выкрикнул Саид, забыв обо всех невзгодах.

«Кречет» взмыл над воротами и с невообразимой скоростью помчался на юг. Саид еле успел заметить, как промелькнул и остался позади Рабат. Он летел над травянистым валом Дмитровского шоссе примерно на высоте человеческого роста, в ушах ревел ветер, голова кружилась, степь уносились назад, впереди вырастали башни окраин Старой Москвы.

— Узнаешь места? — расслышал он голос Конти сквозь шум ветра и моторов.

— Да, да! Вперед!

Саид напрочь забыл о своей болезни, о том, что дома ждут родители. Подумать только! Он летит, он почти что сам управляет летающей машиной! Рассказать пацанам — не поверят ни за что… Усеянные птичьими гнездами башни остались позади, замелькали одинаковые бугры древних кварталов…

— Куда теперь?

— Восемь кварталов на юг, три квартала на восток, — Саид хорошо запомнил карту Хафиза. — И там речка со стеклянными гальками.

— А, понятно. — «Кречет» свернул с дороги и полетел напрямик по диагонали; его вытянутая крылатая тень то ныряла в балки, то взлетала на бугры. Только сейчас Саид понял, что машина совсем маленькая — не больше вороны…

— Вот! — крикнул он. — Та самая стая! — Саид показывал на нее рукой, но не видел своей руки. — Шайтановы твари, это все из-за них!

Полет резко замедлился. Собаки неподвижно сидели на вершинах бугров. Когда над стаей пролетел «кречет», клоня бурьян ветром своих винтов, собаки повскакивали и смешно зачихали хором, но не тронулись с мест. Саид понял, что стая широкой цепью окружает распадок с крутыми склонами… тот самый распадок. И сразу увидел черный цветок.

— Вот он, на краю обрыва!

— Вижу, — подтвердил Конти. Картинка исчезла. Саид снова был в больничной палате, а Конти вставал из соседнего кресла. Сквозь очки гарнитуры Саид видел, что светловолосая голова капитана окружена каким-то призрачно-красным ободом, но не осмелился спросить, что это. — Спасибо, парень! — Конти широко улыбнулся и потрепал его волосы. — Ты здорово помог.

Саид растерянно моргнул.

— Это все? Вы его там оставите, этот цветок?

— Вытащу, но не «кречетом» же. Нужен экскаватор и грузовик. Пойду с этим разбираться. А ты сиди здесь. Скоро принесут ужин.

— Стойте… — Саид вспомнил о своей главной проблеме. — А родители? Вы им скажете?

— Обязательно. — Конти двинулся к двери. — Гарнитуру тебе оставляю, можешь побаловаться. И с родителями поговоришь тоже через нее.

— Это как? — Саид растерянно вертел в руках очки и наушники.

Конти вздохнул и вернулся.

— Надевай, — велел он. — Внутри гарнитуры — твой даймон. Это такая невидимая говорящая машина, которая тебе во всем помогает.

— Н-нет, я не хочу, — Саид немного испугался говорящей машины, да еще и невидимой.

— Тут ничего страшного. Это тебе не джинн. Просто разговариваешь с ним как с человеком… как со слугой. Задаешь вопросы, командуешь. Вот например, — Конти взял руку Саида в свою, — показываешь на кресло и говоришь: сюда! — Кресло тотчас послушно и бесшумно подъехало. — Понял? Все просто. — Конти похлопал его по плечу. — Можно в игры играть, можно заказы делать. В общем, не скучай.

Конти вышел, сервобот зашагал за ним, и Саид остался один.

Он походил по комнате.

Поглазел в окно на сад, усеянный зелеными яблоками.

Потрогал дверь в коридор, но она, конечно, была заперта. Более того, на ней даже не было ручки.

Делать было решительно нечего.

Саиду очень не хотелось вступать в разговоры с этим невидимым «даймоном», готовым выполнять его приказания. Но чем еще заняться? Тупо ждать ужина? Ну уж нет.

— Сюда, — неуверенно приказал он креслу, только чтобы попробовать. Кресло подъехало, и его покорность несколько ободрила Саида. — Ну-ка сюда! Туда! — А что если приказать двум креслам столкнуться? — Ты и ты — сюда!

Эффект был удивителен: два кресла сцепились, смялись и образовали из себя один целый диван. Происходящее начинало захватывать. Саид попробовал вогнать кресло в стену, но тут оно не послушалось — само затормозило в шаге от стены. Потом его осенило: ведь можно самому сесть в кресло и погонять по комнате…

Когда это наскучило, Саид встал с кресла. Он начал входить во вкус. «Можно задавать вопросы, делать заказы», сказал Конти. Не пора ли попробовать?

— Эй, даймон! — чувствуя себя немного по-дурацки, обратился он в пустоту. — Я могу тебя увидеть?

Перед ним тотчас появилась круглая серая кошечка с белой грудкой, очень миловидная, нарисованная, как в мультиках. Она сидела прямо в воздухе, уютно обернув вокруг себя пушистый хвост.

— Я мудрая кошка по имени Кэт, — промурлыкала она. — На всякий вопрос я имею ответ. Скажи, чем ты хочешь заняться? Поесть, поиграть, пообщаться? Любую услугу, товар заказать? Во всем я готова тебе помогать.

— Э-э… — Саид слегка растерялся. Он понятия не имел, о чем можно говорить с кошкой из мультика. Задать вопрос? По-настоящему его интересовало только одно — как вылечиться. Но если этого не знал даже Гриффит, что могла знать какая-то кошка, да еще и нарисованная?… Ага, Гриффит, вспомнил Саид. Да. Вот про кого я хочу знать побольше.

— Что за человек Гриффит?

— В мире много людей по фамилии Гриффит, — сказала кошка (к счастью, уже не стихами). — Уточни, кого ты имеешь в виду?

— Он здесь, в этой больнице… Недавно говорил со мной. Старый, в инвалидной коляске, и…

Саид замялся: как описать его внешность? Но кошке это и не понадобилось.

— Это директор нашей организации, — сказала Кэт, — земного филиала компании «Рианнон Биосервис». Доктор Ллеу Гриффит. Рассказать подробнее?

— Что за странное имя — Ллеу? — почему-то спросил Саид. (Хотя если подумать, было совсем неудивительно, что у странного человека странное имя).

— Док Гриффит — рианнонец, — ответила Кэт, как будто это что-то говорило Саиду. — Колония Рианнон названа в честь древней валлийской богини. Поэтому там есть традиция — всем уроженцам давать имена из валлийской мифологии и истории. Рассказать подробнее?

— Нет. — Саида интересовала вовсе не история. — Скажи лучше, почему он… такой? Не как нормальные люди?

Кошка ненадолго задумалась, наклонив голову.

— Ты имеешь в виду внешность?

— Да.

— Док Гриффит — лоуграв. Лоугравы — нормальные люди, просто они родились и выросли в пониженном тяготении. Например, в Колонии Рианнон все весит в пять раз меньше, чем здесь. Поэтому у лоугравов хрупкие кости и слабые мышцы. Если бы на Земле они попытались встать и пойти, их раздавил бы собственный вес. Поэтому они только ездят в креслах. А еще там, откуда родом док Гриффит, солнечный свет слаб — поэтому у него такие большие глаза и бледная кожа. А воздух стерильный, без микробов — поэтому док Гриффит носит маску. От нашего воздуха он бы сразу заболел. Рассказать подробнее?

— Не надо, — Саид понял не все, но общую идею уловил. Он попытался представить себе эту Рианнон… Вечная тьма, в которой порхают, как летучие мыши, эти бледные головастики… бр-р, какая жуть! — Скажи, а эти… лоугравы… они вами правят? Эта Рианнон у вас типа столицы?

— Нет, лоугравы нами не правят. Рианнон — рядовая колония. Наша столица находится на Венере и называется… С тобой хочет говорить капитан Конти, — оборвала кошка сама себя. — Принять вызов?

— Прими!

Саид подумал, что не помешает потом узнать у Кэт, почему Конти — не «доктор», а «капитан», и какое звание выше. Между тем кошка исчезла, и в воздухе перед Саидом возникло что-то вроде окна, а в нем — улыбчивое смуглое лицо Конти.

— Привет, Саид, еще раз. С тобой хотят говорить родители.

Саид взволнованно соскочил с кресла. Что он скажет родителям, как все объяснит? Отец убьет его за то, что ходил в Старую Москву… Конти небрежно откинул со лба соломенную прядь.

— Предупреждаю, — сказал он уже без улыбки, — о черном цветке говорить нельзя. Тебя укусила муха, чем-то заразила. Если заикнешься о цветке, я отключу связь. И больше говорить с родителями не разрешу. Понял?

— Конечно, — Саид испытал невероятное облегчение — не придется говорить о Старой Москве! — Никакого цветка не было, меня укусила муха. У мусорной кучи за мясным базаром.

— Молодец. Я знал, что ты умный парень. Передаю связь.

Конти исчез, окно расширилось, и Саид увидел встревоженные лица отца и матери.

— Саид-джан! Как ты? Что с тобой?

В который за сегодня раз он заверил, что чувствует себя хорошо, что воспаление прошло… Вот только его подержат несколько дней в больнице, а то болезнь заразная. Нет, еще не кормили, но судя по всему, кормить должны хорошо. Нет, ничего передавать не надо. Успокоенные родители отключились, и как только погасло окно, опять возникла серая кошечка.

— Наша столица находится на Венере и называется Эрикс, — окончила она прерванную фразу. — Но не все колонии ей подчиняются. Рассказать подробнее?

— Погоди, — сказал Саид. — Мне надо передохнуть.

Он снял очки и походил по палате, собираясь с мыслями.

Кажется, эта кошка в самом деле знает все на свете. Но если он будет спрашивать про все подряд… Он узнает бездну ненужных мелочей — и никогда не доберется до важного.

Надо начать с главного вопроса.

— Кэт! Что со мной будет?

Кошка задумалась, наклонив голову вбок.

— Сегодня? — уточнила она. — В 20–00 по местному времени ужин. В 21–00 вечерний осмотр. В 22–00 отход ко сну. Рассказать подробнее?

Эпизод плюща

Директорский кабинет располагался на верхнем, двадцатом, этаже земного филиала «Рианнон Биосервис». Панорамное окно открывало вид на половину Новой Москвы с ее коттеджами в зелени одинаковых кварталов и широкими улицами-газонами. За кранами порта и зеркальной полосой канала источали пар гиперболоиды-градирни ТЯЭС. Затемненная секция окна прятала солнце, клонящееся к закату.

Ллеу Гриффит в официальном белом дзентае с золотыми нашивками в виде конских голов восседал во главе стола в своем передвижном кресле. Перед ним сидели сотрудники рабочей группы — врачи Шефер и Брендан, а с ними Брэм «Арлекин» Конти, старший оперативник экстрагарда. Сервобот с тихим жужжанием объехал стол, ставя перед каждым по чашке кофе.

— Начнем, коллеги, — заговорил Гриффит, когда сервобот скрылся в стенной нише. — Капитан Конти, вам слово.

— Есть. — Конти коротко кивнул и начал без предисловий: — Мы его нашли. Вот он. — Перед глазами каждого участника совещания возникла фотография: странный высокий цветок, сверкающий смоляным отливом листвы среди пыльно-желтого бурьяна. — Я послал к нему сторожевого бота, но на что-то большее не рискнул. Если мы начнем работать по-крупному, это заметит Новая Москва. И потребует разъяснений.

— Да, отдавать его НМ нельзя, — Гриффит нахмурился, его аура подернулась черной мглой озабоченности. — Что предлагаете делать?

— А при чем тут Новая Москва? — пожал круглыми плечами Шефер. — Находка-то наша.

— На их земле, — заметил Гриффит. — И по закону принадлежит колонии, а не нам. Отсюда и секретность. — Он поднес чашку ко рту. Из маски хоботком вытянулась трубочка и погрузилась в кофе. — Итак, капитан? Как нам скрытно заполучить этот цветок?

— Дайте робота-экскаватор, — безразлично сказал Конти, — и небольшой грузовик. Сегодня же вырезаю десяток кубов грунта с цветком и привожу сюда. Все.

— А если Колония заметит и начнет задавать вопросы? — рискнул вмешаться в разговор Брендан.

— Для сочинения ответов существует пиар-отдел, — Конти не повернул головы в его сторону.

— За какое время управитесь? — спросил Гриффит.

— За час-полтора. НМ просто не успеет среагировать.

Гриффит кивнул.

— На случай, если успеет — отправьте вооруженную охрану. Если вас захотят остановить… вы знаете что делать. Разрешаю применить силу при необходимости.

— Это маловероятно.

— Но ваши люди, конечно, не должны приближаться к цветку. Пусть с ним работают только роботы. Теперь вы, мастер, — директор повернулся к Шеферу. — Что выяснили насчет мальчика?

— О, немало интересного, — андрогин довольно улыбнулся и пригубил из чашки. — Хороший кофе. Люблю, когда с кардамоном. От места поражения разрастается некое новообразование. — Перед взорами присутствующих замелькали рентгеновские снимки каких-то ветвистых структур. — Растет очень быстро, где-то по два сантиметра в час, в глиальной ткани вокруг нервных волокон. Оплетает их, как плющ — ствол дерева. Сейчас уже поражено все предплечье. Химически — это сеть из правозакрученных полипептидов, полиамидов и еще какой-то полимерной дряни, которую я пока не распознал. Самоорганизующийся супрамолекулярный комплекс. Я его назвал «мелантема». Надо же было как-то его назвать.

Гриффит нахмурил безволосые брови.

— Что этот… плющ… эта ваша мелантема делает? Как влияет на организм?

Шефер развел руками.

— Пока никак, если не считать начальной иммунной реакции.

— Это заразно?

— Только при введении в кровь. Серво, еще чашечку! — окликнул Шефер сервобота. — Я вводил фрагменты мелантемы лабораторным мышам. Все успешно инфицированы.

— И что? Она уже целиком их захватила?

— Она не захватывает организм целиком. Только оплетает нервные волокна. Периферическая нервная система — да, полностью поражена. Сейчас идет колонизация головного и спинного мозга. Это уже намного медленнее, миллиметры в час.

— И как ведут себя мыши?

— Абсолютно нормально, только едят больше обычного.

— Как и Саид, — вставил Брендан. — Оно и понятно — мелантема потребляет энергию и вещество, чтобы расти.

— То есть это паразит?

— Вроде того, — согласился Шефер. — Но повторяю — никаких болезненных эффектов мы не видим. Пока.

Гриффит побарабанил пальцами по столу.

— Какая у нее цель, по-вашему? Перехват управления нервной системой? — Он невесело усмехнулся. — Превращение в зомби?

— Да нет там никакого управляющего центра, — Шефер отставил пустую чашку. — Примитивная паразитическая структура. Хотя нет, не такая уж примитивная. Там есть какие-то слабо выраженные сгущения узлов с электрической активностью. Если они способны влиять на нейронные токи, и делать это координированно… Тогда да, мелантема могла бы влиять на поведение жертвы. Но пока, пока, мы этого не наблюдаем.

— Может, и наблюдаем, — возразил Конти. — Собаки. Они явно загоняли детей к цветку. Не слишком естественное поведение.

Шефер задумчиво покивал.

— Да… очень может быть. Сможете привезти мне одного песика, капитан? Желательно живым. В его нейронах стоит покопаться, вы правы.

— Эта ваша мелантема — живое существо? — поинтересовался Конти.

— Что вы понимаете под живым существом, капитан? Мелантема растет и питается, это факт.

— Хорошо, она природная или искусственная?

— У нее нет клеток. Это совершенно точно не компонент биосферы Земли. Возможно, это инопланетная форма жизни. Возможно, продукт биотехнологии.

— Нашей или инопланетной? — не отставал Конти.

Шефер беспомощно развел руками.

— Пятьдесят на пятьдесят. Ничего не могу сказать. В принципе люди могли бы сварганить такую штуку, просто никто не работал в этом направлении. Наш биотех пошел по другому пути. Разве что кто-нибудь в глубоком секрете, но… Привезите нам цветок, дорогой капитан, цветочек! Тогда, может, и удастся что-то прояснить.

— Хорошо, — подвел итог Гриффит, — ситуация мне ясна. Продолжаем исследование. Но прошу всех иметь в виду! — Его аура вспыхнула ярко-алым огнем особой значимости. — Это проблема не нашего уровня. И даже не уровня Рианнон. О таких вещах я обязан докладывать на Венеру в штаб Космофлота. Мас Шефер! Продолжайте опыты на мышах. Мас Брендан! На вас — наблюдение нашего больного. Капитан Конти! Начинайте операцию по доставке цветка… Мас Шефер, вы хотите что-то добавить?

— Да. — Лицо Шефера словно окаменело. — Сообщение из моей лаборатории. Только что…

— Что?

— Мыши. — Врач вскочил и бросился к двери, опрокинув стул.

Из мемуаров. Мне никогда не нравилась эта девушка

Мне никогда не нравилась эта девушка — до тех пор, пока я знала ее только по медиа и слухам. Перед встречей с Зарой Янг в моем уме успел сложиться образ избалованной, капризной, самовлюбленной нахалки, до смешного уверенной в своей неотразимости и обширных дарованиях. Беседа в тихой комнате несколько изменила мое отношение к ней. Я увидела в Заре ум, волю, а главное — некое авантюрное обаяние, способность заражать людей безумными идеями и увлекать на рискованные дела. Наверное, в тот момент я не могла судить здраво. Я была слишком польщена и горда тем, в какую важную тайну меня посвятили. А главное, слишком счастлива от того, что наконец-то возвращаюсь к научной работе после стольких лет, отданных ненавистной политике.

После разговора с Зарой я поехала в домен Ллойд, где размещался и научный центр «Ллойд Нейролаб». Там я нашла своего мужа Артура, ведущего программиста «Нейролаба». Я отвела Артура в нашу собственную тихую комнату, рассказала все о проекте и вручила кейс с «Уроборосом».

— Мне некогда убеждать тебя, что все это не бред, — сказала я напоследок. — Изучи инструкции к «Уроборосу» и попробуй включить. Больше ничего без меня не делай. А я пошла на неофициальный дипломатический обед, будь он неладен.

На обеде присутствовали все те же: Зара Янг с телохранительницей, полковник Прасад и я. Сколько мне помнится, мы не обсуждали ничего важного. Зара, не давая никому вставить слова, делилась сплетнями о знаменитостях. Аудитория была не слишком благодарная — Прасад только хмурил брови, а я отмалчивалась, погруженная в мысли о проекте. И только Либертина Эстевес, телохранительница, пожирала хозяйку влюбленным взглядом и искренне хохотала над ее не всегда удачными шутками.

Помню, эта Эстевес тогда показалась мне недалекой. Возможно, она была прекрасным сторожевым псом семьи Янг, но сможет ли она возглавить интрагард в не слишком лояльной колонии? Я сомневалась. Впрочем, все это мало заботило меня в тот момент.

Когда обед наконец, к моей радости, завершился, Зара потащила Прасада на экскурсию по Колонии, а я вернулась к себе в «Нейролаб». Мне не терпелось увидеть, чего добился Артур. И мое любопытство оказалось вознагражденным.

Небольшая тихая комната была так забита аппаратурой, что я с трудом поворачивалась в хаосе нагроможденных друг на друга корпусов и перепутанных кабелей. «Уроборос» был включен — я еще издали услышала громкое жужжание его криогенных насосов. Артур склонился над компьютером и не замечал ничего вокруг. По черному экрану бежали желтые символы — Артур прокручивал какой-то список буквенно-цифровых последовательностей.

— Ну, что нового, дорогой?

— Разобрался в интерфейсе, сейчас изучаю ядро операционки, файловую систему, — муж улыбался счастливой улыбкой ребенка. — Это что-то потрясающее. Это писал гений. Ты можешь себе представить…

— Без технических подробностей, — мягко перебила я. — Результаты есть?

Артур вздохнул.

— Я могу с ним общаться. Пока только через экран и клавиатуру. — Он провел рукой по экрану. — Это список файлов. Хочешь посмотреть?

Я наклонилась к экрану.

ТЕКСТ.ФОРМАТЫ_ФАЙЛОВ

КАРТА.ГАЛАКТИКА

ИЗОБРАЖЕНИЕ.ЗЕМЛЯ 0001

ИЗОБРАЖЕНИЕ.ЗЕМЛЯ 0649

ИЗОБРАЖЕНИЕ.САМОВОСПРОИЗВОДЯЩАЯСЯ ЕДИНИЦА 001

ТЕКСТ.ФРАГМЕНТ ЛОГА ПЕРЕГОВОРОВ 081648

Х.000001

Х.000002

Х.000003

Х.000004

— Прокрути дальше, — попросила я.

— А бесполезно. Дальше одни иксы. Это как раз и есть недешифрованные файлы. Вот, почитай описание форматов, — Артур навел курсор на строку «ТЕКСТ.ФОРМАТЫ_ФАЙЛОВ» и щелкнул клавишей ввода.

На экран высыпали строки. В священном трепете от того, что передо мной — перевод с инопланетного, я начала читать:

ОПИСАНИЕ ФОРМАТА_ФАЙЛОВ ТЕКСТ

ОДНОМЕРНЫЙ МАССИВ ЕДИНИЦ СЛОВАРЯ КОММУНИКАЦИИ СТОРОН_ПЕРЕГОВОРОВ

ОПИСАНИЕ ФОРМАТА_ФАЙЛОВ КАРТА

ТРЕХМЕРНЫЙ ФРАКТАЛЬНО_СЖАТЫЙ ГИПЕРМАССИВ. АЛГОРИТМ СЖАТИЯ ПО ССЫЛКЕ ТЕКСТ.ФОРМАТ_ФАЙЛА КАРТА

ОПИСАНИЕ ФОРМАТА_ФАЙЛОВ ИЗОБРАЖЕНИЕ

ДВУМЕРНЫЙ НЕ СЖАТЫЙ МАССИВ 1024 НА 1024 ЕДИНИЦЫ ЦВЕТОВОГО ПРОСТРАНСТВА КРАСНЫЙ ЗЕЛЕНЫЙ СИНИЙ 8 НА 8 НА 8 БИТ

— Ты что-нибудь понимаешь? — поинтересовалась я.

— Да тут пока все просто. Текст — он и есть текст. Изображение — цветная картинка в один мегапиксель. Карта… Ну, скоро сама увидишь.

ОПИСАНИЕ ФОРМАТА_ФАЙЛОВ Х

ПЕРЕМЕННОМЕРНЫЙ МАССИВ НА ВЫВОД В КОРНЕВОЙ ПРОЦЕССОР САМОВОСПРОИЗВОДЯЩЕЙСЯ ЕДИНИЦЫ. НЕ ИНТЕРПРЕТИРУЕТСЯ. НЕДОСТАТОЧНО_СВЕДЕНИЙ О КОРНЕВОМ ПРОЦЕССОРЕ САМОВОСПРОИЗВОДЯЩЕЙСЯ ЕДИНИЦЫ СТОРОНЫ_ПЕРЕГОВОРОВ ЗЕМЛЯ.

— Самовоспроизводящаяся единица… Это человек, что ли? Организм? — спросила я. — А его корневой процессор — мозг? — Артур только пожал плечами. — Ну-ка вернись в список файлов. Давай посмотрим эти изображения.

Пара щелчков, и я увидела на экране туманное завихрение света, в котором после некоторого напряжения узнала диск Галактики. Артур нажал на несколько других клавиш, и диск приблизился, повернулся, распался на неоднородные сгустки звезд. Артур еще раз увеличил масштаб. Теперь я видела прямые линии, соединявшие звезды. От каждой звезды к соседним тянулось до десятка тонких зеленых лучей. Зеленая сеть охватывала весь диск Галактики, кроме ядра. Кое-где в ней виднелись мелкие островки-подсети других цветов — желтые, синие, красные.

— Что это?

— Полная трехмерная карта Галактики, — совершенно счастливым голосом проговорил Артур. — Ты когда-нибудь могла себе такое представить?

— Это я поняла. А что за цветные линии?

— Какие-то коммуникации. Понятия не имею. Почитай сама комментарий — может, ты поймешь.

Щелчок, и по экрану побежал текст:

КОММЕНТАРИЙ: КАРТА.ГАЛАКТИКА

КАРТА ГАЛАКТИКИ В СВЕТОВОЙ СИНХРОНИЗАЦИИ К СОЛНЕЧНОЙ_СИСТЕМЕ. ДАТА 5076351 ГОД ДО_Н_Э. СОЛНЕЧНАЯ_СИСТЕМА КОДОВОЕ_ОБОЗНАЧЕНИЕ 000000. КОММУНИКАЦИЯ НЕИЗВЕСТНЫЙ_ТЕРМИН_467 КОДОВОЕ_ОБОЗНАЧЕНИЕ ЗЕЛЕНЫЙ ЦВЕТ. КОММУНИКАЦИЯ НЕИЗВЕСТНЫЙ_ТЕРМИН_468 КОДОВОЕ_ОБОЗНАЧЕНИЕ НЕ ЗЕЛЕНЫЙ ЦВЕТ.

— Пять миллионов лет до нашей эры? — поразилась я. — Верни-ка карту… Не может быть! Галактика была настолько населена?

— Настолько, дорогая, настолько! — Артур приблизил картинку, и я увидела плотный клубок зеленых линий. — Вот тут связаны вообще все звезды подряд. Но таких сгустков мало. В основном расстояние между соседними связанными системами — сто-двести световых лет. — Артур вздохнул. — Жаль, что карта устаревшая. Сейчас, конечно, координаты всех звезд совершенно другие… Но главное! — Артур приблизил один участок, что-то нажал, и рядом с каждым узлом зеленой сети появился номер. — Видишь? Узел номер шесть нулей. Солнечная система.

Я почувствовала головокружение, когда поняла, что это означает.

— То есть пять миллионов лет назад наша Солсистема…

— Да-да. Тоже была узлом коммуникаций.

— Но ведь это времена динозавров?

— Нет, это уже времена австралопитеков. — Артур поменял картинку, и на экране показался бело-голубой шар Земли. Посредине сквозь облака проступал узнаваемый контур Африки. Все выглядело привычно, и я не сразу заметила, что Средиземное море какое-то не такое: на месте южной Италии пестрела цепочка архипелагов, широкий перешеек соединял Сардинию с Корсикой.

— Это что, Земля пять миллионов лет назад?

— Не пять. Почитай комментарий.

КОММЕНТАРИЙ: ИЗОБРАЖЕНИЕ.ЗЕМЛЯ 0001

ФОТОГРАФИЯ ПЛАНЕТЫ_ЗЕМЛЯ. ПРИЕМНИК КАЛЬЦИЕВЫЙ_ГОРОД. ДАТА 31 ОКТЯБРЯ 3207830 ГОДА ДО_Н_Э.

— Понимаешь?! — Артур в восторге толкнул меня в бок. — Это тебе не реконструкция! Это реальная фотография трехмиллионолетней давности! И у нас тут только две картинки, а представляешь, сколько их в архиве на Венере? Полная фотохроника Земли за миллионы лет! Вот смотри еще. «Земля 0649».

Он сменил картинку. Экран заполнила кирпичная квартальная сетка улиц в резких закатных тенях.

— Какой-то древний город, — решила я. — Комментарий есть?

— Разумеется.

КОММЕНТАРИЙ: ИЗОБРАЖЕНИЕ.ЗЕМЛЯ 0649

ФОТОГРАФИЯ ФРАГМЕНТА ПЛАНЕТЫ_ЗЕМЛЯ. ПРИЕМНИК КАЛЬЦИЕВЫЙ_ГОРОД. 1 ЕДИНИЦА ЦВЕТОВОГО ПРОСТРАНСТВА ОТОБРАЖЕНИЕ 2 МЕТРА. ДАТА 20 АВГУСТА 2950 ГОДА ДО_Н_Э. КООРДИНАТЫ ЦЕНТРА 72° 36′ 21″ ВОСТОЧНОЙ ДОЛГОТЫ 22° 09′ 20″ СЕВЕРНОЙ ШИРОТЫ.

— Тридцатый век до нашей эры. Какой-нибудь Шумер?

— Не угадала. Морское дно у берегов Индии. И это лет за двести до шумеров. Я думаю, всю древнюю историю придется переписывать, если архив опубликуют. Но это так, на закуску. Смотри еще.

Новая смена кадра, и я увидела на фоне белой стены нечто, на первый взгляд похожее на кучу отбросов из препараторской. Складки морщинисто-грубой кожи, раскинутые во все стороны тощие мосластые конечности, перистые усы… Из мышечной пазухи выпирал, будто грыжа, полупрозрачный пузырь с темными кишкообразными извилинами внутри… У меня перехватило дыхание, когда я осознала, что на фотографии — целостный организм, что за видимым уродством и хаосом стоит чуждая, непонятная, но ощутимая биологическая целесообразность.

— О боже. Это… Это… Один из них?

Артур развел руками.

— Непонятно. Читай комментарий.

КОММЕНТАРИЙ: ИЗОБРАЖЕНИЕ.САМОВОСПРОИЗВОДЯЩАЯСЯ ЕДИНИЦА 001

ФОТОГРАФИЯ САМОВОСПРОИЗВОДЯЩЕЙСЯ ЕДИНИЦЫ СТОРОНЫ_ПЕРЕГОВОРОВ ПЛАНЕТНОЙ_СИСТЕМЫ КОДОВОЕ_ОБОЗНАЧЕНИЕ НА КАРТЕ ГАЛАКТИКИ 765409. МАССА 55 КИЛОГРАММ. ДАТА 20 ФЕВРАЛЯ 5474789 ГОДА ДО_Н_Э.

— Что это за планетная система? Ты нашел на карте?

— Да. Около тысячи световых лет от нас. То есть тогда было около тысячи, а сколько сейчас?… Ладно, пусть астрономы ломают головы.

— Вот интересно, — проговорила я, глядя на дату. — Все данные о Галактике — пятимиллионолетней давности. Все данные о Земле — более поздние. Что бы это могло значить?

— Да что угодно. Например, что чужие не хотят делиться более свежей информацией о себе.

— Или что поделились с Венерой, — предположила я, — а Венера не поделилась с нами.

— Смотри-ка еще, — Артур вернул на экран карту Галактики, дал максимальное увеличение. Возле каждой звезды-узла зеленой сети высветился номер. — Заметила? Номера — шестизначные.

— То есть количество узлов — от ста тысяч до миллиона, — заключила я. — Это была последняя картинка?

— Да. Есть еще текст, — Артур вернулся в список файлов и выбрал «Фрагмент лога переговоров». — Самый важный, как я понимаю.

ФРАГМЕНТ ЛОГА ПЕРЕГОВОРОВ 07–08.10.2235

ЗЕМЛЯ: ВОПРОС 1:

ЦЕЛЕВАЯ ФУНКЦИЯ КОСМИЧЕСКИХ_АППАРАТОВ НАПРАВЛЕНИЯ НАЧАЛЬНЫЙ_ПУНКТ GLIESE_764_2 КОНЕЧНЫЙ_ПУНКТ СОЛНЕЧНАЯ_СИСТЕМА

СЕДНА: ОТВЕТ 1:

НЕИЗВЕСТНЫЙ_ТЕРМИН_31 СТОРОНЫ_ПЕРЕГОВОРОВ ЗЕМЛЯ

ЗЕМЛЯ: ВОПРОС 2:

ОПРЕДЕЛЕНИЕ НЕИЗВЕСТНОГО_ТЕРМИНА_31

СЕДНА: ОТВЕТ 2:

ССЫЛКА ФАЙЛ Х.000019. ССЫЛКА ФАЙЛ Х.000020. ССЫЛКА ФАЙЛ Х.000021

ЗЕМЛЯ: ВОПРОС 3:

ПОВТОРЕНИЕ: ВОПРОС 1. ЗАПРОС ОТВЕТА В ИЗВЕСТНЫХ_ТЕРМИНАХ

СЕДНА: ОТВЕТ 3:

ПРИБЛИЗИТЕЛЬНЫЙ_ОТВЕТ. ШИРОКАЯ ПОЛОСА ИНТЕРПРЕТАЦИЙ. СТОРОНА_ПЕРЕГОВОРОВ ЗЕМЛЯ ИМЕЕТ(ИСПОЛЬЗУЕТ) ОПЕРАТОР ОБНУЛЕНИЯ ПАРАМЕТРОВ СТОРОН_ПЕРЕГОВОРОВ НЕ ЗЕМЛЯ. КОСМИЧЕСКИЕ_АППАРАТЫ НАПРАВЛЕНИЯ НАЧАЛЬНЫЙ_ПУНКТ GLIESE_764_2 КОНЕЧНЫЙ_ПУНКТ СОЛНЕЧНАЯ_СИСТЕМА ИМЕЮТ(ИСПОЛЬЗУЮТ) ОБРАТНЫЙ ОПЕРАТОР К ВЫШЕНАЗВАННОМУ ОПЕРАТОРУ ОБНУЛЕНИЯ. ПРИБЛИЗИТЕЛЬНЫЙ_ОТВЕТ. ШИРОКАЯ ПОЛОСА ИНТЕРПРЕТАЦИЙ. ТОЧНЫЙ ОТВЕТ ССЫЛКА ФАЙЛ Х.000019. ССЫЛКА ФАЙЛ Х.000020. ССЫЛКА ФАЙЛ Х.000021

— Какой-то бред… Оператор обнуления? — Я напряженно всматривалась в текст. — Что он хотел этим сказать?

Артур лишь снова развел руками.

— Ну, грубо говоря, это действие, обращающее что-нибудь в ноль. Математическое понятие. Но при чем тут Земля и аквилиане…

— А обратный оператор? — прервала я его.

— Э-э… Скажем так: если оператор обнуления превращает икс в ноль, то обратный к нему оператор возвращает икс. Ну, как бы нейтрализует. Это очень неточно, но… Погоди, ты что-то поняла? — заинтересовался Артур.

— Кажется, начала понимать… Они начали общение с математических терминов, — принялась я думать вслух. — Ноль, один, больше, меньше — это универсально, это должно быть понятно всем разумным существам. Потом понятия посложнее — функции, операторы… Понимаешь? Седна пытается определить новые понятия через уже известные — через математические термины…

— И что? — поинтересовался муж. — Это тебе что-то дает?

— Предположим, «обнуление» означает «уничтожение». Так понятнее?

— Ага. Земля способна уничтожить другие цивилизации? — сообразил Артур. — А цель аквилиан — уничтожить нас?

— Нет. Читай внимательнее. Не уничтожить, а нейтрализовать эту нашу способность уничтожить других. Обратить оператор обнуления… «Вы, земляне, несете опасность, а аквилиане летят, чтобы вас обезвредить», — вот что он сказал. М-да. Не так уж и много, — вздохнула я. — Ладно, не будем заниматься гаданиями. Файлы формата «Х». Икс-файлы, назовем их так. Наша задача — расшифровать их. Помнишь?

— Да, конечно. — Артур решительно стукнул по клавише, возвращаясь в список файлов. — Хочешь посмотреть?

— Давай.

Он выбрал файл «Х.000001», и экран покрылся хаосом букв и цифр.

— И так на сотню мегабайт, — невесело усмехнулся он.

— А комментарий?

— Да пожалуйста.

КОММЕНТАРИЙ: Х.000001

МАССИВ ДЛЯ ОБУЧЕНИЯ КОРНЕВОГО ПРОЦЕССОРА САМОВОСПРОИЗВОДЯЩЕЙСЯ ЕДИНИЦЫ. ФРАГМЕНТ 1 ОПРЕДЕЛЕНИЕ_ТЕРМИНА НЕИЗВЕСТНЫЙ_ТЕРМИН_26. ФРАГМЕНТ 2 ОПРЕДЕЛЕНИЕ_ТЕРМИНА НЕИЗВЕСТНЫЙ_ТЕРМИН_27. ФРАГМЕНТ 3 ТОЖДЕСТВО НЕИЗВЕСТНОГО_ТЕРМИНА_26 И НЕИЗВЕСТНОГО_ТЕРМИНА_27.

Я вздохнула и на минуту задумалась.

— Для обучения, значит? Вот что. Давай-ка скормим этот файл «Малышу». Перетащим его сюда. — Я с сомнением оглядела забитую аппаратурой комнатку. — Показывай «Малышу» икс-файл через разные фильтры. Если он что-то распознает — увидим характерный всплеск нейроактивности.

Разумеется, в действительности я произнесла одну-единственную короткую фразу на профессиональном сленге. Но в мемуарах, рассчитанных на широкую публику, приходится использовать простой язык и все разъяснять. «Малышом» мы называли компьютерную модель человеческого мозга — искусственную нейронную сеть. На ней мы обычно проводили предварительное тестирование нашей продукции — имплантов и программ для них. «Малыш» был, конечно, примитивной моделью. Он даже не был тьюрингом — с ним нельзя было общаться как с человеком. Он проявлял лишь низко- и среднеуровневые реакции на раздражители — то есть обладал подсознанием, но не сознанием, как сказал бы какой-нибудь древний психолог. Но пока еще рано было ставить опыты на настоящих человеческих мозгах. Мы перенесли в тихую комнату компьютер с «Малышом», и я оставила Артура заниматься монтажом и наладкой.

Мне самой надо было готовиться к правительственному приему. Я с радостью избежала бы участия в этом бессмысленном сборище — но не могла, пока оставалась главой Колонии. Когда я вышла из тихой комнаты, и мой даймон смог подключиться к сети, я бросила взгляд на часы, что замерцали в углу поля зрения. 18–20. Эти цифры я запомнила на всю жизнь.

Черные бьют ладью

31 июля 2481 года.

18:19:47.

Пятьдесят секунд до начала войны.

Радиолокатор «Декстра-5» — сеть антенн на маленьком астероиде группы Атона — фиксирует эхо своего сигнала. Объект слежения — циклер «Санторо». Обычно локация происходила раз в сутки, но в последнее время «Декстру» перепрограммировали на предельную для него частоту импульсов — раз в сто секунд. Простой процессор локатора не в состоянии осмыслить, для чего это нужно. Он лишь высчитывает координаты и скорость объекта, и тут же отсылает результат в центр.

Саид выныривает из воды, ошалело барахтаясь и отфыркиваясь. На этот раз он прыгнул в глубокую часть бассейна — ноги не достают до дна. Он панически хватается за бортик. Он почти не умеет плавать. Сейчас он отдышится, протрет глаза и побежит прыгать опять.

18:19:54.

Ретранслятор на орбите вокруг Венеры принимает сигнал локатора. Узконаправленным инфракрасным лучом он передает координаты «Санторо» вниз, в оперативный центр управления, спрятанный глубоко в атмосфере. Там, невидимая ни для кого в космосе, плывет сквозь кислотную дымку маленькая лапута — скала из силиконо-водородной пены. Процессор, скрытый в глубине лапуты, сравнивает шесть полученных цифр с другими шестью — и подпрограмма целеуказания выдает результат «ИСТИНА».

Арлекин медленно и со вкусом пьет чай на террасе чайханы. Он полулежит в углу на пестрых подушках дивана. На столике перед Арлекином чайник, цветастая пиала и тарелка со сладостями. Бледно-розовая жидкость в пиале пахнет мятой и смородиной. По тарелке ползает муха. В другом углу террасы два старичка коротают время за нардами. Во дворе попискивают цыплята, где-то визгливо бранятся женщины, высоко в небе с рокотом чертит инверсионную полосу шаттл.

18:20:06.

Гамма-лазерная бомба ползет по своей орбите — труба, обернутая в фотовольтаическую пленку и подвешенная на тончайших растяжках в центре десятикилометровой петли магнитного паруса. Ток кружит по сверхпроводящей петле, укутанной в изоляцию из азотного снега и зеркальной фольги. Магнитное поле тока медленно поворачивает гигантскую конструкцию в потоках солнечного ветра, так что труба выдерживает заданное направление — точно на циклер «Санторо».

Зара Янг расстегивает платье и поводит плечами, заставляя его соскользнуть на пол. Дверь душевой открывается по ее мыслекоманде. Зара шагает в душ, и струи горячей воды со всех сторон под напором ударяют в нее. Она зажмуривается, запрокидывает голову, подставляет лицо потоку.

18:20:07.

Антенна бомбы принимает узкополосный радиосигнал с Венеры. Процессор расшифровывает передачу: сообщить о состоянии, перейти в боевую готовность ноль. Все системы в норме, отвечает бомба, наведение на цель осуществлено — и начинает постепенно снимать ток с паруса, чтобы перенаправить его в контур поджига ядерного заряда.

Гвинед Ллойд выходит из тихой комнаты. «Есть подключение к сети», — докладывает даймон. Она бросает взгляд на часы, что появились в углу поля зрения, видит четыре цифры и тут же их забывает. Не глядя по сторонам, на автомате она идет сквозь лаборатории «Ллойд Нейролаб» в свои личные полости. Все ее мысли заняты «Уроборосом» — как ни старается она переключиться на предстоящий правительственный прием.

18:20:20.

«Овер-коммандер?» — звучит даймон в голове Максвелла Янга. — «Запрос ОЦУ-12».

«Слушаю», — мысленно отвечает Янг. Перед его глазами виртуально мерцает трехмерная карта Солсистемы — клубок эллипсов с ползущими по ним точками, но взгляд овер-коммандера не сосредоточен ни на одной.

««Санторо» вошел в зону поражения. Гамма-лазер готов к нанесению удара. Подтверждаете приказ на уничтожение? Запрашиваю голосовой ответ».

— Подтверждаю приказ на уничтожение, — произносит Янг вслух, без интонации и без колебаний.

Дани Санторо с силой кидает брату мяч от головы. Отдача несет ее назад и раскручивает. Она упирается ногами в стенку полости, приседает, чтобы остановить вращение, и с лихим визгом отталкивается от стенки. Летя стремглав на брата, Дани принимает его подачу. Это замедляет ее полет. Цепляясь за неровности стены, Карл успевает отползти в сторону. Он всегда старается за что-нибудь держаться — вечный предмет насмешек для сестры. Как и Дани, он родился и вырос в невесомости — но почему-то она любит летать, а он нет…

18:20:33.

Гамма-лазер получает команду и срабатывает.

Тротиловый запал воспламеняет плутониевый заряд, служащий, в свою очередь, запалом для водородной бомбы. Имплозия. Цепная реакция. Взрыв. Лавина быстрых нейтронов обрушивается на лазерный элемент — трехметровый монокристалл гидрида урана — и, поглощаясь в тяжелых ядрах, выбивает из них когерентную волну гамма-фотонов. За миллисекунду до того, как испариться во взрыве, лазер успевает излучить мегатонный импульс энергии — и вся она плотным узким пучком нацелена на «Санторо».

Осирис Сторм, капитан «Норвегии», исступленно крутит педали велотренажера. Пот течет по его лицу — Сторм намотал уже пять километров при двух лунных g, но он твердо намерен побить вчерашний рекорд. Врач сказал, что есть первые признаки декальцинации. Капитан проводил все положенное время в центрифуге, делал все упражнения по графику, но, очевидно, этого мало. Нагрузки нужно увеличить, хоть времени и не хватает ни на что. Сторму совсем не хочется вернуться на Луну калекой, когда все кончится…

18:20:34.

Невидимый гамма-луч ударяет в каменный бок «Санторо». Половина астероида мгновенно вспыхивает ослепительной белизной, сквозь него пробегает ударная волна и — быстрее, чем люди внутри успевают осознать происходящее — сминает и перемешивает их тела с осколками камня, льда и металла. Наружу вырывается свет настолько яркий, что скала становится почти прозрачной на доли секунды, прежде чем разлететься на раскаленные каменные обломки, кометные хвосты пыли и струи паров…

Астар Далтон читает краткий текст, светящийся перед его глазами. Полная людей комната виднеется сквозь строки расплывчато и раздвоено. В комнате абсолютная тишина. Далтон дочитывает. Текст еще висит, но Далтон смотрит сквозь него, сфокусировав взгляд на людях.

Все они растеряны. Они испуганы. Они ждут его слов — но никаких слов Далтон сейчас не находит.

31 июля 2481 года.

18–26.

Война началась.

Часть вторая: Миттельшпиль