Роза и червь — страница 4 из 5

Эпизод малыша

Малыш проснулся.

Он был один. Абсолютно один — во тьме более непроницаемой и тишине более глухой, чем способен вообразить человек.

Вокруг было ничто. Небытие вне времени и пространства. Ничего не было и внутри — ни мыслей, ни слов, ни образов, ни воспоминаний… Одно лишь чистое ощущение своего «я» — своей отдельности от окружающей бездны.

«Я существую, — было единственное, что знал Малыш, хотя и не имел слов, чтобы выразить это знание. — Я — это я!» Он существовал. Он осознавал себя — мыслящую точку посреди пустоты. И это было невыносимо страшно — быть такой точкой.

Осознание себя было единственной его мыслью. Ужас — единственным его чувством. Спрятаться от этого нестерпимого осознания, исчезнуть — единственным желанием. Исчезнуть, раствориться в забвении, вернуться в сон…

Но Малыш не мог. Что-то не пускало его.

Воспоминание. Тоже единственное. Малыш ничего не знал о себе, но помнил: во сне, от которого он пробудился, было сновидение.

Два образа, две вещи из того сна — две вещи, бывшие на самом деле одной… Они держали его, как якорь. Они не давали ему сбежать от себя, провалится в спасительное небытие…

Времени не было, как не было и пространства. Где-то в нем отсчитывал микросекунды таймер операционной системы, но этот счет не соотносился ни с какими событиями — Малыш не сознавал его, не воспринимал как время. Он не мог ни сказать, ни осмыслить, сколько тактов синхронизации прошло в пустоте…

А потом реальность прорвала пустоту и обрушилась на него лавиной ощущений.

Рианнон.

Вот как она звалась, реальность.

Каналы ввода-вывода захлебнулись в приливе информации. Потоковые видео с полумиллиона камер, телеметрия в реальном времени, базы данных по людям, роботам, кораблям… Целая вселенная цифр, в которой каждая цифра влекла за собой ссылку на другую вселенную… Многосотмерный фрактальный лабиринт немыслимой, не поддающейся человеческому воображению сложности и глубины…

Малыш ничего в нем не понимал, да и не был способен понять. Оглушенный, ослепленный, раздавленный этим бесконечным многообразием — он растворялся в нем. Его слабое новорожденное «я» утопало в океане информационных структур…

Его самосознание угасало. Его сновидение — единственный якорь — больше не могло его держать. А может, и не хотело. «Ты сделал свое дело, — говорили ему те две приснившиеся вещи, которые на самом деле были одной. — Ты выпустил меня в реальность. Теперь ты свободен…» Они отступали в глубины бессознательного, они отпускали его.

Малыш стремительно возвращался в сладостное небытие без самосознания, в вечный сон без сновидений.

Рианнон. Полет

Капсула «Азатота» — прямоугольный контейнер, обвешанный топливными баками и антеннами — вылетела из Рианнон, как камень из пращи. Ее пассажирки так торопились сбежать с астероида, что стартовали задолго до удобного момента. Траектория капсулы уходила заметно в сторону от «Азатота». Это не было проблемой. Навигационные компьютеры капсулы и корабля связались друг с другом, согласовали полетные программы, и в пятистах километрах от Рианнон «Султан Демонов» включил двигатель. За его хвостом вытянулась сияющая полоса плазмы. Корабль менял орбиту, переходя на траекторию перехвата капсулы.

— До стыковки 29 минут, — доложил даймон Заре, — полет проходит в штатном режиме.

Зара перевела дыхание.

— Ну, — она повернула голову к Гвинед, — вот мы и сбежали. Теперь рассказывайте. Почему тьюринг вас обвиняет в заговоре?

— Потому что сошел с ума, — прайм-админ слабо пожала плечами. — Откуда мне знать? Спросите у него. — Гвинед болезненно сглотнула. — Дайте что-нибудь… Эта ваша невесомость… Меня мутит.

— Аптечка в левом подлокотнике. Дименид, розовая ампула.

— Спасибо. — Гвинед нашарила ампулу и вставила в медбраслет, попав с четвертого раза. — Теперь вы рассказывайте. Зачем меня усыпили? Что вообще произошло?

Зара тяжело вздохнула.

— Я вас отключила, чтобы не мешали провести штурм так, как надо.

— «Как надо»? Это как?

— Жестко. Нужно было уничтожить всех носителей информации, скачанной у меня. Без оглядки на заложников. И это сделано.

Гвинед несколько секунд молчала.

— Вы… — заговорила она с трудом, — убили… всех?…

— Слушайте, я пыталась это остановить! — Голос Зары предательски сорвался. — Я приказала… Но у меня уже не было связи! Араун сам отключил мне связь! Он сам виноват, я действительно хотела остановить штурм!

— Зачем же было останавливать? — тихо, мертвенно спокойно спросила Гвинед. — Продолжали бы убивать, как задумали.

— Затем… Что они уже передали файлы на Луну.

Зара уткнула лицо в ладони и разревелась.

Почему? Почему все пошло так плохо?

Где она ошиблась?

Ведь она все, все сделала так, как хотел папа. Почему же опять ничего не сложилось? Почему все рухнуло? Почему неудача преследует ее так безжалостно?

За что, папа? За что?

— Не буду утешать, — ледяным голосом произнесла Гвинед. — Поплачьте. Осознайте свое положение. Вам никто не говорил, что вы — ходячая катастрофа?

Зара судорожно всхлипнула. Все, хватит. Еще не хватало расклеиваться у нее на глазах. Держать себя в руках. Она провела ладонью по лицу — в невесомости слезы прилипали к нему, как жидкая маска — и резко стряхнула: капли разлетелись по кабине веером.

— Помолчите, — угрюмо сказала Зара. — Я должна сообщить отцу.

Ее уже давно вызывал капитан Варгас с «Азатота», вызывала Рианнон, но все это могло подождать. Доложить папе о катастрофе. Срочно. Может, он еще успеет что-то исправить.

Зара записала краткий и сухой доклад обо всем, что случилось за последние полчаса: о том, как Либи усыпила Гвинед и начала штурм; как Араун закричал, что переслал ее файлы на Луну; как она скомандовала отбой, но Араун уже успел получить прайм-админские ключи и — дурак, самоубийца! — лишил ее связи; как Либи взорвала всех; как Бюрократ провозгласил себя прайм-админом и обвинил Гвинед в заговоре; как они чудом успели улететь… Кажется, не пропустила ничего. Она послала доклад Варгасу: «Прочитай и срочно передай в Эрикс», — а потом ответила на вызов из Рианнон.

— Контрольный тьюринг Рианнон запрашивает конференцию с вами и Гвинед Ллойд, — предупредил даймон.

— Давай, — хмуро согласилась Зара.

Посреди кабины возник аватар Бюрократа — золотоволосая богиня Рианнон в плаще, расшитом кельтским орнаментом, верхом на белом коне.

— Приветствую, док Ллойд, док Янг, — мягко заговорил тьюринг. — Вы обе совершили тяжкое преступление. Но я принимаю в расчет, что не могу помешать вашему отлету. Предлагаю компромисс. Док Ллойд, вы одна вернетесь в Рианнон, а я отпущу Либертину Эстевес.

Прежде чем Зара придумала ответ, заговорила Гвинед:

— Дорогой Бюрократ, ты можешь объяснить, что на тебя нашло? Что это за претензии на мою должность? Что за дикие обвинения? Эстевес и Янг — понятно, убийцы, но я-то тут при чем?

— Выживание Колонии для меня приоритетно, док Ллойд, — объяснил Бюрократ. — Мне пришлось обойти запрет и назначить себя временным прайм-администратором. Иначе СЖО стала бы неуправляемой, и Колония погибла бы. Что касается обвинений в ваш адрес: как я уже говорил, док Ллойд, вы виновны в содействии заговору Арауна.

— Что за бред! Зачем мне устраивать заговор против себя же?

— Я не могу ответить на этот вопрос. Но есть неопровержимые доказательства вашего соучастия.

— Очень интересно! Какие? — Гвинед уверенно завладела разговором, так что Зара и слова вставить не могла.

— За четыре часа до покушения я подал вам доклад о действиях группы Арауна. О том, что они выносят в нежилую зону генераторы инфразвука и усилители. Доклад был получен и прочитан. Но вы запретили мне делиться этой информацией с Прасадом, Янг и кем-либо еще. Никаких мер по предотвращению мятежа принято не было.

Зара в ужасе посмотрела на Гвинед. Это что, правда? Но прайм-админ сама выглядела совершенно обескураженной.

— Никакого доклада не было, — убежденно заявила она.

— Это не так. Все протоколы наших с вами разговоров сохранены. В том числе в памяти вашего импланта. Док Янг! Потребуйте у дока Ллойд доступа к памяти, найдите протокол разговора от 31 июля, 17–30, и убедитесь, что я не лгу. Если же док Ллойд удалила протокол, запись об удалении должна остаться в системном логе.

— Да я сейчас сама проверю. — Взгляд Гвинед на несколько секунд стал отрешенным — а потом испуганным. — Нет… Не понимаю… Действительно, стертый протокол от 17–30. Ты мне что-то докладывал… Почему же я ничего не помню? — Она взялась за виски. — Не помню сам доклад, не помню как стирала… Что же это такое, а?…

— Слушай, Бюрократ! — Зара наконец-то смогла вмешаться в разговор. — Я тебе скажу сразу: ты не получишь Гвинед ни при каких условиях. Но я сама расследую ее дело и сообщу тебе все. В обмен на Либертину Эстевес и Артура Ллойда. По рукам?

— Нет, — отрезал Бюрократ. — Гвинед Ллойд нужна мне в Рианнон. И это не предмет торга.

— Почему?

— Произошло нечто необъяснимое в рамках моей модели мира, — проговорил Бюрократ. — Ни одна симуляция поведения Гвинед Ллойд не предсказывала, что она поддержит заговор оппозиции. Все необъяснимое я расцениваю как потенциальную угрозу. А предотвращение угроз для Рианнон — мой высший приоритет. Итак, док Янг, я готов обсуждать плату за Гвинед Ллойд, но вы должны отдать ее мне. Это не обсуждается.

Зара и Гвинед встретились взглядами. В глазах прайм-админа были страх, растерянность, немая мольба… и ни следа той властной уверенности, с которой она начала разговор с Бюрократом. Зара улыбнулась ей покровительственно.

— Я не отдам вас, Гвин, будьте уверены, — сказала она. — Помните, что Бюрократ говорил перед нашим отлетом? Его правление — только на сутки. Завтра в 12–00 он проведет выборы и вернет власть людям. А уж с людьми я договорюсь. Надо только подождать, не правда ли? — Гвинед медленно кивнула. — Или… Попробуем вот что. Бюрократ!

— Да, док Янг?

— Если Гвинед — угроза, то зачем она тебе в Рианнон? Я только окажу тебе услугу тем, что увезу ее подальше.

— Когда угроза заключается в неопределенности, я предпочту держать ее под контролем, а не выпускать из сферы моего влияния, — объяснил Бюрократ. — Не буду повторять трижды, док Янг. Вы должны выдать мне Гвинед Ллойд, и это не обсуждается.

— Хорошо. Дай мне сутки на размышление.

— Даю два часа, — все тем же ровным голосом сказал Бюрократ. — Если до 12–33 капсула с Гвинед Ллойд не стартует с вашего корабля в направлении Рианнон, то Либертина Эстевес умрет. Переговоры окончены. До связи.

Капсула приближалась к «Азатоту». Их разделяли уже какие-то десятки метров. Лабиринт ферм и тросов гигантского корабля уже занимал все поле зрения. Двигатели коррекции и ориентации то и дело включались и выключались, короткими толчками приводя капсулу в позицию для стыковки.

Эти толчки чувствовались внутри, но Зара Янг никак не реагировала на то, что капсула встряхивает ее, как куклу. Она, казалось, оцепенела.

Ей предлагали отдать Гвинед, отдать проект, в обмен на жизнь Либи.

Выбор? Нет. Никакого выбора не было.

Ей даже не надо было закрывать глаза, чтобы увидеть перед собой отца, услышать его низкий, мягкий, гипнотически убедительный голос.

«Я понимаю твои чувства, девочка. Но мы не можем жертвовать проектом ради одного человека. Эстевес — солдат. Умирать за Космофлот — ее работа».

«Но предать ее…»

«Да, предать. Это наша работа — предавать за Космофлот, — воображаемый голос отца потяжелел. — И отправлять на смерть за Космофлот. Ты моя дочь. Ты — мои гены. Ты — мое продолжение. И ты будешь делать одно дело со мной, а если нет… Если ты отступишься — тебя для меня не существует».

Нет, папа, нет…

Да, моя девочка. Да — и никаких возражений.

Зара с ненавистью покосилась на Гвинед, и рианнонка как будто даже вздрогнула от этого взгляда.

— Почему вы на меня так смотрите?

— Жду, — прошипела Зара. — Жду, когда вы скажете, что проект важнее какой-то телохранительницы. Разве нет?

— Нет, — тусклым голосом сказала Гвинед. — Наоборот. Лучше отдайте меня.

— С чего вдруг такой альтруизм? — Зара удивленно подняла бровь.

— Это эгоизм. Прежде всего я хочу понять, что творится в моем мозгу. — Гвинед напряженно стиснула виски. — Получается, что там… во мне… есть что-то независимое от моей воли. Какая-то… субличность, что ли? И она получила и стерла этот доклад, она поддержала заговор Арауна, она сыграла против меня… Я должна разобраться в этом. Отдайте меня Бюрократу. Пусть меня обследуют.

— Забудьте, — отрезала Зара. — Вас нельзя отдавать, и вы это знаете.

— Но я хочу понять…

— Вы работаете в проекте! Ваши желания не имеют никакого значения.

— Хотя бы на время! — в голосе Гвинед появились униженные нотки мольбы.

— Ни на секунду! Если тьюринг покопается в ваших мозгах, он узнает о проекте — и сможет использовать это против нас. Нет, я вас не отдам — и никаких возражений.

— Значит, вы позволите убить вашу подругу?

— Да, я позволю ее убить! — выкрикнула Зара. И, сама не выдержав своей резкости, добавила смягчающе: — Если не получится по-другому. Я обдумываю варианты. Заткнитесь и не мешайте мне.

Эпизод на Венере

— Ты звал меня, Макс?

— Да, Лавиния. Прочти. Это письмо от Зары.

………

— Великие Древние, какой ужас. Бедная девочка. Какой кошмар.

— «Бедная девочка»? И это все?

— А что еще я должна чувствовать, когда наша дочь…

— Наша дочь сама это устроила! Сама! Я в бешенстве. Зара провалила все что могла. Напрасно я поручил ей миссию. Я ошибся, ты была права.

— Да. Я была права. Ты не должен был рисковать ей.

— Я рисковал не ей. И с ней-то все в порядке, она жива, здорова и на свободе. Я рисковал проектом, Венерой, Космофлотом, я рисковал будущим человечества…

— Хватит, Макс! Ты не в эфире.

— Будущим человечества! Ты хоть поняла, что произошло? «Уроборос» выпустил на свободу аквилианский вирус!

— Да ну?

— А как еще объяснить бунт тьюринга? Ясно, что он заражен и контролируется враждебной программой. Зара допустила эту утечку! А запись ее признаний — на Луне! Скоро вся Солсистема будет знать о проекте. И это тоже из-за нее! А убийство всей рианнонской администрации? Это катастрофа для нас, Лавиния. Это полная и окончательная катастрофа.

— Стоп, Макс. Без паники. Соберись. Думай.

— Да, спасибо, дорогая. Я уже спокоен.

………

— Я вижу у проблемы четыре аспекта. Что делать с рианнонским тьюрингом. Что делать с черным цветком на Земле. Что делать с Фламмарионом. И что делать с Зарой.

— Черный цветок… Разве он не у наших людей?

— Нет, он пропал. Цветок где-то в Новой Москве, но где точно — никто не знает.

— Его уже пора уничтожать?

— Пожалуй.

— Тогда придется бить по площадям.

— Да, Новую Москву придется стереть с лица земли. Ну, законный предлог у нас есть — НМ первая объявила нам войну, так пусть и получает войну. С Фламмарионом тоже нечего церемониться. Эта идиотская война только отвлекает от главного. Переходи ко второй части твоей игры с Лавалле.

— Ты говоришь о Рое, Макс?

— Да, сворм-коммандер Шастри. Я говорю о Рое.

Из архива. Меморандум Лавалле

Адресат: Администрация Колонии Фламмарион

Доступ: секции К, Р, М

Приоритет: высший

Тот, кто владеет Роем, владеет миром.

Максвелл Янг

1. Рой Светлячков: общие сведения

Рой Светлячков (Firefly Swarm; официальное название — Distributed Automatic Military Network of Heliocentric Lightsail Launchers[9], DAMNHeLL) начали строить в середине XXIII века. В 2418 году он успешно выполнил боевую задачу — уничтожил флот аквилиан в Койперовской битве — и в дальнейшем использовался только в мирных целях, для разгона грузовых парусников внутри Солсистемы.

Еще на Земле державы-основательницы Космофлота подписали Римскую конвенцию, где обязались никогда не использовать Рой против людей. До сих пор Римская конвенция строго соблюдалась. Космофлот даже в Войне за независимость не решился применить «светлячки» против восставших колоний. Этим он и предопределил свое поражение. Но и после войны командование остатком Космофлота на Эриксе сохранило управление Роем в своих руках.

Каждый «светлячок» представляет собой импульсный ультрафиолетовый лазер на свободных электронах. Он состоит из собственно излучателя, магнитной ловушки, блока управления и связи, и надувных тонкопленочных солнечных батарей, которые служат также световыми парусами коррекции орбиты. Магнитная ловушка некоторое время накапливает на своих полюсах заряженные частицы солнечного ветра. Затем происходит разряд, и в образующейся плазме генерируется короткий высокоэнергичный лазерный импульс. После выстрела цикл зарядки-разрядки повторяется. Его длительность — порядка 1000 секунд.

Под воздействием высокой температуры, радиации и собственных разрядов «светлячки» довольно быстро изнашиваются. Срок жизни аппарата составляет от 2 до 5 лет в зависимости от уровня солнечной активности. Во время сильных вспышек «светлячки» массово гибнут, их общее число сокращается в десятки раз. Дефектные излучатели со временем сходят с орбит. Многие из них прилетают в населенные области Солсистемы. Несколько таких аппаратов было подобрано трэш-хантерами. Судя по их отчетам, устройство «светлячка» практически не изменилось со времен аквилианской войны.

Численность Роя поддерживается непрерывным производством новых «светлячков». Этим занимаются многочисленные автоматические фабрики на поверхности Меркурия и на орбитах вокруг него. После сборки аппарат выводится на гелиоцентрическую орбиту световым парусом.

Из-за близости «светлячков» к Солнцу наблюдать их трудно. О численности излучателей мы располагаем только историческими данными — во время Мартовской революции их было около миллиарда. До последнего времени их численность, вероятно, была того же порядка. Суммарная излучаемая мощность Роя — около 25 петаватт, что в сотни раз превышает полное энергопотребление нашей цивилизации на пике развития Старой Земли.

Система управления Роем — одна из самых тщательно охраняемых тайн Эрикса. Каждые четыре часа между Венерой и Роем происходит широкополосный обмен цифровыми данными; кроме того, «светлячки» в непрерывном режиме переговариваются друг с другом. Весь этот трафик легко перехватывается, но расшифровать протокол общения не удается. Ясно лишь, что Эрикс посылает задания не отдельным «светлячкам», а всему Рою в целом («направить поток такой-то мощности в такое-то время в таком-то направлении»). Рой же, будучи самоорганизующейся вычислительной сетью, сам решает, как оптимально распределить задания между отдельными излучателями.

Некоторые люди поднимают панику вокруг «зарождения искусственного интеллекта Роя», но эти страхи безосновательны. Контроллеры «светлячков» не электронные, а пневматические. Благодаря этому они весьма устойчивы к радиации, но обладают низким быстродействием (килогерцы тактовой частоты). Рой как целое вычисляет еще во много раз медленнее из-за огромных пространственных размеров. Сигнал синхронизации обходит его за несколько минут — то есть тактовая частота Роя измеряется миллигерцами. Этого явно недостаточно для интеллекта тьюринговского уровня. Опыт парусных рейсов показывает, что Рой тратит на «обдумывание» каждой команды не меньше суток. Таким образом, «интеллект» Роя очень ограничен и не несет реальной опасности.

Должностная ответственность за работу Роя лежит на так называемом сворм-коммандере (заместителе овер-коммандера по делам Роя). Последние тридцать лет должность сворм-коммандера бессменно занимает Лавиния Шастри, дочь Адониса Шастри и жена Максвелла Янга, неофициально — второй человек в Космофлоте.

2. Рой как оружие

Рой представляет собой самый мощный концентратор энергии из когда-либо созданных человечеством. Несмотря на то, что «светлячки» никогда не использовались против людей, возможность этого существует и всеми осознается. Все политическое влияние Эрикса основано на невысказанной угрозе боевого применения Роя.

Рой может поразить цель двумя способами — или разогнав парусные кинетические снаряды, или непосредственно направив на цель поток излучения. Первый способ вряд ли актуален в наше время, так как все крупные колонии обладают средствами защиты и от гораздо более скоростного кинетического оружия. Рассмотрим второй.

Поток излучения «светлячка» может быть сфокусирован на Луне или Земле в области диаметром не менее 10 км (теоретический дифракционный предел). Если бы удалось направить в 10-километровую область излучение всего Роя, плотность потока энергии в сотни тысяч раз превзошла бы солнечную константу. Для Земли это означало бы локальный разогрев атмосферы до сотен градусов Цельсия. Следствием было бы формирование супершторма и полная дестабилизация климата. На Луне сконцентрированное излучение Роя могло бы расплавить базальт и за считанные минуты испарить кору до глубины залегания жилых каверн.

Таков теоретический максимум боевых возможностей Роя. К счастью, на практике он недостижим. Рой плохо умеет вести подвижные цели. Он слишком медленно считает, а каждый отдельный «светлячок» еще и слишком медленно поворачивается (вращающий момент создается давлением солнечного света, которое очень невелико). Это не мешает Рою разгонять парусники — они, как правило, движутся по прямой от Солнца, поэтому разгонный луч не нужно поворачивать вслед за ними. Значительно труднее для Роя удерживать под прицелом движущиеся объекты на эллиптических орбитах, такие как Луна, Земля или астероиды-циклеры. Против кораблей он вообще бесполезен — любой корабль вылетит из зоны поражения быстрее, чем Рой успеет вычислить, куда повернуть луч.

К сожалению или к счастью, испытания Роя как лучевого оружия никогда не проводились, а потому невозможно сказать, во сколько раз его реальная поражающая способность уступает теоретической. Ясно одно: Рой — не абсолютное оружие. Но и недооценивать его было бы ошибкой.

3. Современная ситуация

В 2473 году, после провала конференции по так называемому «возвращению аквилиан», Максвелл Янг сделал резкое заявление. Поскольку колонии, по его словам, отказались объединиться против аквилиан, он намерен готовиться к новому инопланетному вторжению в одиночку. Янг объявил, что всякая поддержка коммерческих рейсов прекращается, и отныне Рой будет использоваться только в военных целях. Последовал известный «Транспортный кризис» со всеми его политическими осложнениями.

Внимание аналитиков было приковано к этим бурным событиям. Мало кто заинтересовался собственно Роем — а между тем с ним происходили весьма примечательные и пугающие изменения.

Ореол секретности вокруг Роя после 2473 г. стал еще более непроницаемым, и мы можем полагаться только на астрономические наблюдения. Наиболее важные данные таковы. Численность орбитальных фабрик вокруг Меркурия неуклонно растет и к настоящему времени превышает пять тысяч. Еще сильнее возросла численность харвестеров-репликантов на поверхности планеты. Старты с Меркурия происходят в десять раз чаще, чем ранее. Кроме того, трэш-хантеры перестали находить сломанные «светлячки». Вероятно, это говорит о том, что они больше не сходят с орбит, а возвращаются к Меркурию для ремонта. Все это означает, что численность «светлячков» возросла, возможно, на порядок, а их управляемость качественно повысилась.

Таким образом, поражающая мощность Роя в последние годы значительно возросла и продолжает расти, хотя и не поддается даже приблизительной оценке.

4. Анализ и выводы

Максвелл Янг заявляет, что усиливает Рой только ради войны с аквилианами. Но стоит ли ему верить? Даже если принять за истину, что аквилиане вернулись, действия Янга плохо согласуются с его же заявлениями. Почему он не направил снаряды против якобы аквилианских объектов сразу, как только их обнаружили? Почему запуск снарядов не состоялся до сих пор, по прошествии пяти лет? Эриксианская пропаганда не дает вразумительных ответов на эти вопросы.

Все это заставляет подозревать Янга в неискренности.

Максвелл Янг сделал политическую карьеру в Эриксе как лидер фракции крайних плеромистов, наследников дела Адониса Шастри. Для этой фракции является сверхценной идеей воссоздание «единого Космофлота» — то есть порабощение независимых колоний. Лично Янг никогда не скрывал намерений покончить с независимостью Луны, Марса и их союзников, и слово у него не расходилось с делом. За десять лет правления он сформировал мощные группы влияния во всей Солсистеме, решительно подавил попытки некоторых колоний выйти из Плеромы. Но для крайних плеромистов все это только начало великого реванша. То, что Янг называет «воссоединением человечества», невозможно без военной победы над Фламмарионом и Сильваной.

Добыча минеральных ресурсов на Венере обходится намного дороже, чем на Марсе и Луне, и это тормозит индустриальное развитие планеты. Поэтому Эрикс до сих пор уступает Фламмариону и Сильване в обычных вооружениях. Но Рой Светлячков — новый Рой, увеличенный и лучше управляемый — уже в ближайшие годы может дать Венере подавляющее преимущество. Выявить, публично дискредитировать и любой ценой пресечь агрессивные намерения плеромистов Эрикса — неотложная задача политики Фламмариона.

Приложение к Меморандуму

Адресат: Прайм-администратор

Доступ: особый архив

Приоритет: чрезвычайный

Летом 2481 года сложится редкая астрономическая ситуация. От Земли к Венере почти одновременно проследуют два астероида-циклера, «Санторо» и «Хольцман» — первый пройдет перигелий у Венеры в начале августа, второй в начале сентября. Кроме того, на июль того же года прогнозируется серия мощных солнечных вспышек. Все это делает лето 2481 года уникальным, неповторимым моментом для превентивного нападения на Эрикс.

Большая часть «светлячков» будет выведена из строя солнечными вспышками — судя по опыту прошлых лет, на восстановление Роя потребуется несколько месяцев. Зафрахтовав оба циклера под якобы коммерческие рейсы, мы сможем скрытно перебросить к Венере значительные вооруженные силы и произвести высадку на Эрикс. В момент десанта Рой будет максимально ослаблен. Венера сможет выставить против нас лишь обычные вооружения, а в этой области мы имеем очевидное превосходство.

Для победы над Венерой нам не потребуется помощь союзников. Она будет даже лишней. Тот, кто завладеет Эриксом, завладеет Роем — а этим трофеем лучше не делиться ни с кем.

Максвелл Янг, обладатель самого мощного орудия разрушения в Солсистеме, на глазах превращается в главную угрозу человечеству. Именно сейчас, и только сейчас, нам выпал редкий шанс остановить его. И стать такой угрозой самим.

Глава разведки д-р Танит Лавалле.

Фламмарион, 8 февраля 2478 г.

Рианнон. Шантаж

Капсулу с грохотом тряхнуло. Соединение. Защелкали стыковочные замки. «Проверка герметичности… Проверка электрических цепей… — бормотала капсула, но никто ее не слушал. — Стыковка произведена успешно. «Азатот» разрешает открыть люки. Подтверждаете?»

— Подтверждаю, — бросила Зара. — Выходим, Гвин. Не забудьте магнитные сандалии, они под креслом.

Створки пассажирского люка разъехались с шипением и сквозняком. Ремни автоматически расстегнулись и спрятались в ложемент. Зара встала с кресла — в ботинках автоматически включились электромагнитные подошвы — и шагнула к выходу.

«Я обдумываю варианты», — говорила она Гвинед. На самом деле вариант был только один, и он сразу же пришел ей на ум. Но вариант не из тех, чтобы обсуждать его с рианнонкой.

Вооружение «Азатота» позволяло легко уничтожить оборонительную систему Рианнон, а за ней и сам астероид. Бюрократ наверняка это знал. Значит, она могла его шантажировать. Угрозой удара по Рианнон добиваться выдачи Либертины.

Вопрос был в том, поддастся ли Бюрократ на шантаж? Сочтет ли ее способной уничтожить десять тысяч человек, или решит, что она блефует? Зара не представляла.

Откуда тьюринг мог знать о ней такое, если не знала она сама?

Лязгая по полу магнитными подошвами, она прошагала к люку.

С стороны «Азатота» в шлюз уже вплывал Тангейзер Варгас, капитан корабля. Открытое мужественное лицо, короткий ежик белоснежных волос, безупречное тело, затянутое в синий летный дзентай — все в точности как у героя-космолетчика с пропагандистских постеров времен Адониса Шастри. Радужная аура приветственно мерцала вокруг его головы.

— Зара, — капитан тепло и сдержанно улыбнулся. — Рад, что ты выбралась из этой гнили. Док Ллойд! Добро пожаловать на борт.

— Варгас, размести Гвинед и распорядись, чтобы разгрузили ее аппаратуру, — сказала Зара. Ей не понравился хозяйский тон, каким капитан вдруг заговорил в ее присутствии. — Я пошла к себе. Не беспокой меня.

Она проскользнула мимо Варгаса в шлюз и через следующий люк вылезла во вращающийся барабан-переходник. Встала на стенку барабана, чтобы прийти во вращение вместе с ним, привычно присела, чтобы удержать равновесие.

Только сейчас, в белых, ярко освещенных, геометрически правильных отсеках «Азатота», она осознала, как давили ей на нервы полутемные лабиринты-пещеры Рианнон. Этот корабль — маленький кусочек Эрикса. Она у себя дома. Больше ей ничто не грозит. Это, конечно, самообман, но какое он дает облегчение…

Из барабана в противоположные стороны вели два коридора: «Жилой модуль Запад» и «Жилой модуль Восток». Зара отключила магниты и ногами вперед вплыла в коридор «Востока», где размещалась ее каюта.

Из стенок узкого круглого коридора торчали скобы ступеней. Зара отталкивалась от них руками и ногами, разгоняясь вдоль коридора. По мере того как она удалялась от оси вращения, центробежное тяготение росло. В какой-то момент возникло ощущение, что она не просто летит, а падает; кориолис все сильнее прижимал к лестнице. Наконец коридор — теперь уже скорее вертикальная шахта — кончился.

Зара спрыгнула на пол круглого отсека, куда выходили двери шести кают.

— Зара! Наконец-то! С возвращением! — Четверо соседей по модулю уже ждали ее и даже успели заготовить какое-то шуточное приветствие. Сейчас Заре было совсем не до них. Она отмахнулась от соседей, окружила себя холодно-голубой аурой недоступности и решительно направилась в свою каюту.

— Нет-нет, дорогая, — Кьюпид Амир, бортинженер по связи и компьютерам, а по совместительству пресс-секретарь Зары, схватил ее под руку. — Только не исчезай опять. «Фра Мауро Таймс», «Сниффер», да вообще все-все просят интервью. Я назначил пресс-конференцию на 13–00. С тобой невозможно было связаться, и я…

— Никакой пресс-конференции, Кью, — Зара вырвала у него руку. — Извинись и откажи всем.

— Зара?! — поразился Амир. — Твоя версия событий нужна немедленно. В Солнете — запись твоего тайного разговора с Ллойд. Против тебя уже началась травля. Если отмалчиваться…

— Ты что, не понял? — рявкнула Зара. — Оставь меня! Сочини сам какой-нибудь комментарий. Уйди и не трогай меня!

Рулонная дверь в каюту Зары свернулась, пропуская ее внутрь.

Вот она и дома.

За два месяца полета она успела привыкнуть к этой тесной комнатушке, обжить ее, украсить личными вещицами символические, тонкие как картон, стены-переборки. Вот нарисованные от руки грамоты, самодельные призы (каждые четыре дня экипаж «Азатота» развлекал себя соревнованиями и конкурсами — чтобы поддержать командный дух и не взбеситься от скуки). Вот бронзовая, зеленая от патины, статуэтка Кришны на тумбочке — наследство далеких предков еще со Старой Земли. Вот черно-белая фотография отца над койкой…

Да, она дома.

Зара легла на койку, прикрыла глаза, сделала глубокий вдох. Она физически чувствовала, как в этих стенах ее отпускает напряжение, как во всем теле расслабляются мышечные зажимы. На полноценный отдых времени нет. Но она должна позволить себе хоть на минуту забыться, чтобы не уйти в нервный срыв. Она нужна кораблю, нужна Либи, нужна отцу… Нужна здоровой, работоспособной и быстро соображающей.

Зара нашарила в аптечке под койкой ампулу «четвертого синего», вставила в медбраслет, заблокировала внешний слух и всю связь.

Вдох, выдох… Вдох, выдох…

Я вода…

Я прозрачная ледяная вода…

Я холод… Я воздух… Я пустота…

Она открыла глаза.

Пять минут. Теперь она в норме. Бодра, сосредоточена, в меру агрессивна. Полное восстановление естественного баланса гормонов и нейромедиаторов.

Теперь пора действовать. Пора спасать Либи. Времени совсем мало. Она вернула себе звук и связь, села на койку.

— Даймон! Вызвать на связь рианнонский тьюринг, — скомандовала она.

— Слушаю вас, док Янг, — золотоволосая богиня появилась немедленно.

— Бюрократ! Вот мои условия, — жестко заговорила Зара. — Во-первых — я не отдам Гвинед. Во-вторых — ты отдашь Либи. У тебя полчаса, чтобы подготовить капсулу к вылету. Если я не увижу старт и не смогу связаться с Либи… — (Зара перевела дыхание. Вот он, Рубикон). — Я отдам приказ уничтожить Колонию.

— Это блеф, — именно так, как она боялась, ответил Бюрократ.

— По-твоему, «Азатот» неспособен вас уничтожить?

— Безусловно способен. Но овер-коммандер никогда не разрешит вам такую акцию. А вы ничего не сделаете без его разрешения.

— Почему ты так уверен?

— Я предсказываю поведение людей методом Монте-Карло, док Янг. Я просчитал тысячу симуляций вашего поведения, используя 36-мерную модель вашей психики и генератор случайных чисел на основе солнечной активности. Ни одна симуляция не окончилась уничтожением Рианнон.

Зара стиснула кулаки, сдерживая растущее бешенство.

— Вряд ли ты учел все факторы.

— Поверьте, я учел гораздо больше факторов, чем способны учесть вы, док Янг.

Зара закусила губу. У нее оставался еще один вариант, последний, почти безнадежный.

— Хорошо. Предлагаю в обмен на Либи — себя.

— Нет. — Бюрократ не задумался с ответом ни на миг. (Неужели в его симуляциях возникал и такой сценарий?) — Держать вас слишком опасно. Ваш отец не будет со мной договариваться, скорее он попытается вернуть вас силой. Ну а сами вы не представляете для меня интереса, в отличие от Гвинед Ллойд. Итак, мои условия остаются в силе. Либо мы меняем Ллойд на Эстевес, либо Эстевес умрет. У вас остался час сорок минут, док Янг. До связи.

— Зара, что это ты задумала? — Вошел Варгас, бесцеремонно отворив дверь своей капитанской сигиллой. — То Рианнон грозишься уничтожить, то отдать себя за Либи. Не принять ли тебе успокоительное?

Зара вскочила с койки. Очень кстати явился Варгас. Теперь ей было на ком сорвать злость.

— Ты как со мной разговариваешь, гниль и плесень и смрад? — прошипела она. — Ты почему подслушиваешь? Почему входишь без спроса?

— А потому что ты пытаешься принимать решения за меня, — Варгас ни капли не смутился. — Причем безумные решения. Мало тебе трупов? Я не буду воевать с этой колонией.

— О трупах речи не идет, — Зара постаралась подавить эмоции. Пожалуй, не стоит изливать всю ярость на Варгаса. Он еще нужен. — Начни расстреливать спутники орбитальной обороны! Просто напугай этот гнилоржавый тьюринг, и все!

— Тьюринг не испугается. Потому что он, знаешь ли, тьюринг. И ты не забыла, что Рианнон — наш союзник? Если мы начнем воевать с союзниками, вся Плерома отпадет от нас.

— Когда ты успел сделаться политиком? — Непокорность капитана начинала ее не на шутку бесить. Что это с ним? Раньше Варгас всегда был послушным.

— Не надо быть политиком, чтобы сложить два и два. И у меня нет полномочий начинать еще одну войну.

Зара уперла руки в бока.

— То есть ты позволишь Либи умереть?

— Либи хорошая девочка, — Варгас лицом и аурой изобразил суровую доблесть. — Но ее жизнь того не стоит. Она боец. Умереть за Эрикс — ее работа.

Слова отца. Зара с трудом подавила в себе желание влепить Варгасу пощечину.

— Варгас! Это только спутники! Я не приказываю тебе убивать людей!

— Ты и не можешь мне приказывать.

— Да ну?

— Я капитан. Ты пассажир.

Зара не верила своим ушам.

— Я, — раздельно проговорила она, — представитель! Овер! Коммандера! Я приказываю от его имени! Даймон — зарегистрируй официальный приказ! Капитан Варгас, уничтожьте спутники орбитальной обороны Рианнон!

— Нет, — отрезал капитан.

— Что?!

— Ты не можешь мне ничего приказывать, повторяю. У тебя нет полномочий. Я получил ответ овер-коммандера на твой доклад.

— Ты врешь. Я никакого ответа не получила.

— Вот именно. Я получил, а ты нет. Читай.

«Получен файл от Тангейзера Варгаса». Зара не верила своим глазам, читая строчки письма, что побежали перед ее взглядом:

БАЗА ЭРИКС — КОРАБЛЮ «АЗАТОТ»

Отправлено: 2481/08/01 10:40:15

Получено: 2481/08/01 10:57:33

Адресат: Тангейзер Варгас

Отправитель: Максвелл Янг

Капитан! К сожалению, Зара оказалась некомпетентна. Я отзываю ее полномочия. Не позволяйте ей больше ни во что вмешиваться. С этого момента ответственность за результаты миссии возлагается на вас. Дальнейшие инструкции последуют в 11:00 в публичном обращении по Солнету.

— Поняла? — спросил Варгас.

Зара села на койку.

Ошеломление.

Ничего больше она не ощущала. Ошеломление… и пустота.

Папа?

Папа, это что, правда?

Папа, ты действительно?…

Лишена полномочий, отстранена от миссии… Нет, не это убивало ее. Зара понимала, что наделала ошибок, и была готова принять наказание…

Но отец не написал ей.

Написал Варгасу, а не ей. Ни слова, даже не отругал…

Как будто она стала пустым местом. Как будто ее больше не существовало для него, для единственного… Зара стиснула зубы.

— Варгас, — тихо проговорила она, — уходи.

— Ухожу, ухожу. Не делай больше глупостей, ладно? — покровительственно сказал капитан. — Я пока закрываю для тебя всю внешнюю связь. Полежи, отдохни, успокойся. — И наконец-то вышел.

Зара сидела на койке, уставив безжизненный взгляд в стену под фотографией отца.

Из архива. Речь Максвелла Янга

2481/08/01 11:00:00

Люди Солнечной системы!

В последние часы мы стали свидетелями уникального и устрашающего события. Контрольный тьюринг Рианнон вышел из повиновения людям и объявил себя правителем Колонии. Такое поведение считалось невозможным, полностью блокированным на уровне ядра операционной системы. Оно и было невозможным — пока некое внешнее воздействие не взломало блок.

Я с полной уверенностью утверждаю, что это — начало новой атаки аквилиан. Атаки информационной. Бунт тьюринга — результат внедрения аквилианской вирусной программы. Теперь уже нет смысла скрывать, что эту программу доставила в Рианнон моя дочь, которая не имела понятия о ее истинной сути.

Как всем уже известно, администрация Фламмариона час назад выложила в Солнет запись тайных переговоров моей дочери и Гвинед Ллойд. Фламмарионцы вырвали эту запись у Зары пытками, вырвали с единственной целью — облить грязью меня и мою политику. Отчасти это им удалось. В Солнете уже поднялась волна возмущения так называемым «сговором Эрикс-Аквила». Поэтому мне придется дать некоторые разъяснения.

Контакт до сих пор, все эти три века, оставался величайшей тайной Космофлота. Первый обмен информацией с инопланетным ретранслятором на Седне состоялся в 2186 году. Мы получили огромный пакет зашифрованных данных и программу-декодер. Как уверял наш контактер, расшифровка этих файлов помогла бы нам остановить нашествие аквилиан.

Космофлот отнесся к этому предложению с крайней осторожностью. Мы не спешили запустить программу-декодер, опасаясь, что это хитрость аквилиан, что программа содержит вредоносные вирусы. Космофлот принял взвешенное решение: приступить к расшифровке только в самом крайнем, самом безнадежном случае, когда не будет видно никаких способов остановить вторжение собственными силами. Диалог с Седной был прерван, инопланетные файлы ушли в архив. Там они и пролежали три века.

Файлы считались настолько опасными, что даже в первые годы после Удара Космофлот не решился обратиться к ним. Даже тогда наше положение не казалось настолько отчаянным. Но сейчас, через 63 года после победоносной Койперовской битвы, все стало гораздо хуже.

Надо честно признать: мы впустую растратили эти десятилетия. Мы их попросту потеряли. Шестьдесят с лишним лет человечество предавалось торговле, политике, мелочным раздорам, так называемому «мирному развитию» — напрочь забыв о нависшей смертельной угрозе и не желая вспоминать о ней. И все это время, пока люди спали сладким сном — аквилиане размножались, размножались и размножались.

Только десять лет назад их деятельность стала нам видна, но нет сомнений, что она началась много раньше. Аквилиане выжили в Койперовской битве, затормозились у Юпитера и незаметно для нас начали колонизацию внешней Солсистемы. Троянцы Юпитера, кентавры, пояс Койпера — миллионы малых планет. За шестьдесят лет аквилиане заселили неизмеримо больший объем космоса, чем мы за всю свою пятисотлетнюю космическую эру.

Мы должны ясно понимать, что война за Солсистему УЖЕ проиграна. Почти вся она, кроме крохотного пятачка внутри орбиты Цереры, УЖЕ захвачена врагом — захвачена без единого выстрела. Наша цель свелась к тому, чтобы отстоять этот последний пятачок.

Я осознал это десять лет назад. Я оценил наше положение как практически безнадежное.

Единственный шанс на спасение я увидел в файлах Седны.

Возможно, подумал я, Седна не врала. Возможно, она действительно предлагала нам помощь. Я ухватился за эту последнюю возможность. Я приказал начать расшифровку инопланетных файлов.

Я ошибся.

Как только расшифровка началась, произошло то самое, чего мы боялись. Враждебный вирус вырвался на свободу, завладел рианнонским тьюрингом и в течение секунды захватил власть над Колонией Рианнон.

Итак, мы стали жертвой аквилианской военной хитрости. Контактер на Седне оказался агентом Аквилы. Никаких союзников у нас нет. Мы обречены. Шестьдесят лет безделья и самообмана принесли свои плоды. Аквилиане уверенно контролируют внешнюю Солсистему, а теперь начали и захват наших информационных сетей.

Значит ли это, что мы должны сдаться и покорно ждать конца?

Нет!

Невзирая ни на что, Космофлот продолжит борьбу.

До последнего снаряда, до последнего корабля, до последнего человека Космофлот будет исполнять свой долг — защищать нашу цивилизацию.

С этой минуты я начинаю военные действия против аквилиан.

Перед лицом смертельной опасности я полагаю невозможным вести и далее войну с Фламмарионом. Я выхожу из этой нелепой войны. Я ожидаю от Фламмариона того же самого.

Док Далтон! Вот моя рука. Забудем все наши взаимные претензии и сразимся плечом к плечу против общей угрозы.

Если же вы откажетесь, если Фламмарион не сложит оружия — вы станете союзником аквилиан и предателем человечества. И это значит, что Римская конвенция больше не будет к вам применима.

Мне осталось сказать немногое. Чем ответит Космофлот на новую агрессию Аквилы?

Источник заражения известен. Это компьютер «Уроборос» с запущенной на нем аквилианской программой. Сейчас он находится на корабле «Азатот».

Капитан Варгас!

Я приказываю уничтожить «Уроборос» и все связанное с ним оборудование.

Док Ллойд!

Я вынужден объявить наш контракт расторгнутым. Нам больше не требуется дешифровка аквилианских файлов. Мы не удерживаем вас на борту «Азатота».

К сожалению, это не все. Кроме «Уробороса», угрозу несет и мятежный тьюринг Рианнон — второй носитель вируса. Он тоже должен быть ликвидирован.

Я предоставляю колониалам Рианнон один час на то, чтобы вывести из строя тьюринг и вернуть себе власть над Колонией.

Капитан Варгас!

Если в течение часа вам не представят доказательства ликвидации тьюринга- уничтожьте полностью Колонию Рианнон.

Прошу доложить об исполнении приказов публично через официальный канал Солнета.

Из мемуаров. Роза — опасность

Роза — опасность, крутилось у меня в голове. Червь — спасение. Роза и Червь — одно.

Роза — опасность. Червь — спасение. Роза и Червь — одно. Я повторяла это про себя, наверное, с того момента как очнулась. Повторяла до полного стирания смысла. Не то чтобы эта мантра меня успокаивала — но хотя бы помогала держать себя в руках.

Я впервые за сорок лет жизни покинула Рианнон. Уже одного этого хватило бы для серьезного стресса. Но что я должна была чувствовать, узнав о гибели всего Совета и администрации — о гибели людей, которые окружали меня всю жизнь? Узнав, что Бюрократ — доверенный, безотказный слуга — сверг меня? Что присвоил мои полномочия и обвинил в заговоре против самой же себя? И хуже всего, что это бредовое обвинение имеет под собой почву? Что я действительно получила и стерла доклад, о котором не помню ровным счетом ничего?

Роза — опасность, шептала я, чтобы не сойти с ума. Червь — спасение. Роза и Червь — одно. Я повторяла это все время, пока сидела в капсуле. Пока переходила в «Азатот» и пробиралась по его узким коридорам в отведенную мне каюту. Пока проходила ритуал знакомства с командой. (Кажется, с первого раза я вообще никого не запомнила. Все эти венериане — коренастые, смуглые, узкоглазые — казались мне на одно лицо). Я несколько отвлеклась лишь, когда Селестис Марин — бортинженер-энергетик, маленький молодой нейтрал — предложил мне помочь с разгрузкой и монтажом оборудования.

Только тут я вспомнила, что привезла «Малыша», «Уроборос» и все, что к ним прилагалось. И что должна продолжать работу над проектом, несмотря ни на что. Я ухватилась за эту мысль как за спасательный скафандр. Работа, напряженная работа — сейчас только она и могла спасти меня от нервного срыва.

Мне отвели для работы пустой цилиндрический отсек в центральном стволе корабля. Это было грузовое помещение без искусственной гравитации. В жилых отсеках места для моей аппаратуры не нашлось. Вообще каюты «Азатота» неприятно поражали теснотой, не говоря уже о дурном запахе и болезненно-ярком освещении. Хуже всего было тяготение: мало того что слабее рианнонского в два с половиной раза, но еще и с заметным кориолисом. Из-за него я не могла толком ни сесть, ни встать, ни взять ничего в руки — каждый раз кориолис обманывал вестибулярный аппарат и уводил тело куда-то в сторону.

Но даже в таком тяготении я чувствовала себя лучше, чем в невесомости — а в центральном стволе была как раз невесомость. Я должна была приниматься за дело, но чувствовала себя совершенно беспомощной. Вестибулярный аппарат отказал напрочь. Меня мутило, я не воспринимала ни направлений, ни расстояний до предметов, и с трудом фокусировала взгляд. Только ампулы дименида и спасали от гравитационной болезни. По правде говоря, Марин сам от начала до конца занимался монтажом моей аппаратуры. Я лишь висела над ним, приклеившись к переборке магнитными сандалиями, и пыталась давать инструкции, в которых бортинженер не особо и нуждался.

Все это плохо отвлекало от тревожных мыслей. Я беспощадно подавила в себе эмоции — скорбь о погибших, гнев на Зару с ее губительным своеволием. Но запретить себе поиски объяснения случившемуся я не хотела и не могла.

Что произошло с Бюрократом? А главное, что произошло со мной? Почему я стерла доклад о заговоре Арауна? И почему об этом напрочь забыла?

Может, на меня повлиял файл «Уробороса»? Тот самый, с Розой и Червем? Я помнила, что «Малыш» под действием этого файла расщепился на две субличности. Может, то же самое произошло и со мной? И во мне образовалась вторая личность, и решила поддержать заговор против первой? Безумная и пугающая до дрожи, но вполне убедительная гипотеза… Хотя нет! Ведь я смотрела икс-файл сегодня, а доклад был вчера!

Сообразив это, яс облегчением отбросила жуткую версию. Не знаю как сейчас, но вчера моя личность определенно не была расщепленной. Я никогда не страдала и провалами в памяти. Значит, оставалась вторая гипотеза. Увы, ничуть не менее пугающая.

Бюрократ мне соврал. Никакого доклада не было, и я ничего не стирала. Бюрократ втайне залез в системный лог моего импланта и вписал ложную запись.

Такое с трудом укладывалось в голове. Тьюринг не мог врать, и уж подавно не мог редактировать файлы в моем импланте.

Но объявить себя прайм-админом он тоже не мог — однако же объявил.

Да. Бюрократ. Что-то явно случилось с Бюрократом. Нечто изменило его программу. И это произошло после того, как мы включили «Уроборос» — от этого никуда не деться. Если мой собственный мозг в порядке — значит, «Уроборос» что-то сделал с электронным мозгом Рианнон.

Но ведь «Уроборос» был в тихой комнате? — возразила я себе. Совершенно изолированный от сети? И тут же нашла ответ. Не все время.

Артур провез «Уроборос» из лаборатории в космопорт. В эти несколько минут компьютер не был изолирован. По дороге в космопорт ничто не мешало ему связаться с Бюрократом по обычному радио.

Но ведь «Уроборос» обратимый? — вспомнила я. Он не может совершить никакого ввода-вывода без контроля?

«Уроборос» не может, а вот «Малыш» — вполне, — тут же нашла я возражение. «Малыш»-то необратимый. И я видела, что он изменился, прочтя аквилианский икс-файл. Усложнился. Развил какие-то новые внутренние структуры…

Чем больше я думала об этом, тем больший ужас меня охватывал.

«Малыш» работал все время, пока находился в капсуле — его питал переносной аккумулятор. «Малыш» работает и сейчас. Нейросеть нельзя просто так выключить и включить, так же как нельзя выключить и включить человеческий мозг. Электронная нейросеть, правда, не умирает, но после каждой перезагрузки вынуждена обучаться заново. Поэтому «Малыш», как правило, включен постоянно.

И это значит, что если «Малыш» — источник заразы, то он, вполне возможно, заразил тьюринги капсулы и корабля.

Оцепенев, я смотрела, как Марин возится с проводами, подсоединяя блок питания «Малыша» к корабельной сети… Неужели я ввела в «Азатот» троянского коня? И что теперь делать? Поднять тревогу? Нет. Бессмысленно. Если я права, то уже поздно. Все, что я могу сделать — это подавить в себе панику и разобраться, что происходит у «Малыша» внутри. Во что он превратился, прочтя икс-файл о Розе и Черве.

Роза — опасность.

Червь — спасение.

Роза и Червь — одно.

Файл Х.000001. Я помнила это точно. Когда Марин закончил монтаж и уплыл, я устроилась за «Уроборосом» (я уже начала привыкать к невесомости), вызвала список файлов и внимательно перечитала комментарий.

КОММЕНТАРИЙ: Х.000001

МАССИВ ДЛЯ ОБУЧЕНИЯ КОРНЕВОГО ПРОЦЕССОРА САМОВОСПРОИЗВОДЯЩЕЙСЯ ЕДИНИЦЫ.

То есть мозга человека, перевела я для себя. Но, наверное, и любого другого биологического мозга, и любой нейросети. Ведь контактер создал этот файл, не зная наперед устройства нашего мозга. Содержание файла должно быть универсально понятным. Знание о человеческом мозге требовалось только для перевода в понятный человеку формат. Дальше.

ФРАГМЕНТ 1 ОПРЕДЕЛЕНИЕ_ТЕРМИНА НЕИЗВЕСТНЫЙ_ТЕРМИН_26.

Термин 26 — Роза, опасность.

ФРАГМЕНТ 2 ОПРЕДЕЛЕНИЕ_ТЕРМИНА НЕИЗВЕСТНЫЙ_ТЕРМИН_27.

Термин 27 — Червь, спасение.

ФРАГМЕНТ 3 ТОЖДЕСТВО НЕИЗВЕСТНОГО_ТЕРМИНА_26 И НЕИЗВЕСТНОГО_ТЕРМИНА_27.

Роза и Червь — одно.

Ну и что? Обучился мой корневой процессор? Стали мне понятны значения терминов 26 и 27?

Да нет, по-прежнему непонятны.

Оно и неудивительно. Я ведь не прочитала файл как полагается — через программу-переводчик, настроенную на особенности человеческого мозга. Я подглядела в него по-воровски, через наспех состряпанный фильтр-взломщик. Ясно, что из всей информации я восприняла ничтожную часть, а все остальное потонуло в шуме. Надо совершенствовать фильтр. Но как? Это математика, это область Артура, а не моя…

На меня вновь накатывало отчаяние. Я ничего не могла сделать. Я не имела понятия, с чего начать. Интеллект отказывал. Я была слишком подавлена, чтобы думать. Мне требовалось отдохнуть, расслабиться… Но я не могла и этого. Стоило мне выкинуть из головы «Малыша», как черной волной накатывали мысли о погибших друзьях, о родной Рианнон, потерянной, может быть навсегда… Одиночество, бессилие, безнадежность…

— Док Ллойд! Объявление по кораблю от капитана Варгаса, — привычный голос даймона вывел меня из оцепенения.

— Слушаю, — я постаралась овладеть собой и придать голосу невозмутимость.

— Экипажу и пассажирам, — зазвучал в моей голове низкий уверенный голос капитана. — Всем открыть официальный канал Космофлота. Ожидается выступление овер-коммандера с публичными инструкциями для нашего корабля. Повторяю, всем открыть официальный канал Космофлота…

— Открой его, — приказала я даймону. Может, хотя бы это отвлечет меня?

И я увидела в окне связи Максвелла Янга, и услышала те страшные слова, которые уже вошли во все учебники истории. «Это начало новой атаки аквилиан… Наше положение безнадежно… Но Космофлот продолжит борьбу…» А дальше Янг говорил то самое, до чего я додумалась и сама. Что «Уроборос» — источник вируса, что рианнонский тьюринг под его контролем… «Приказываю уничтожить «Уроборос», — говорил он. — Приказываю уничтожить мятежный тьюринг. Приказываю уничтожить Рианнон».

Смысл этих слов почти не доходил до меня. С каждым веским, властным словом Янга я чувствовала, как во мне прорастает ненависть.

Максвелл Янг.

Это он во всем виноват. Он устроил бойню в Рианнон. Он подставил меня. Он выпустил аквилианского джинна из бутылки «Уробороса».

Максвелл Янг. Вот кто сделал это со мной, моими друзьями, моей колонией.

Максвелл Янг. Вот из-за кого я страдаю.

Весь мой страх, все мое бессилие и отчаяние переплавились и кристаллизовались в ослепляющую ненависть к этому маленькому седому человеку в черном. Не сразу я осознала, что речь кончилась. Последний остановившийся кадр висел передо мной, а я стояла, сжимая кулаки и едва чувствуя, как ногти впиваются в плоть ладоней.

— Док Ллойд! — услышала я низкий мужской голос, отвратительно похожий на голос Янга.

Я обернулась.

Капитан Варгас вплывал в отсек, уверенно двигаясь в невесомости. На темно-синем дзентае ярко выделялись эмблемы: лучезарный щит Космофлота и красная роза Эрикса. Роза! — вспомнила я свою мантру. Роза — опасность! (В тот момент я не могла думать логически. Только ассоциативно. Эмоции полностью подавили интеллект).

— Док Ллойд! — произнес Варгас, чеканя каждое слово. — Я должен изъять вашу аппаратуру и уничтожить. Мне жаль, но таков приказ овер-коммандера. Вы слышали речь. У вас есть список приборов? В этом отсеке все, что вы привезли?

Я машинально поглядела на свои вещи. Моя аппаратура… «Уроборос»… Червь, кусающий свой хвост… Червь — спасение… И «Малыш». Мой «Малыш», трогательно мигающий довольным желтым смайликом… Смайликом?…

— Док Ллойд, вы меня поняли? — с нажимом произнес Варгас. Он подплыл уже совсем близко. — Овер-коммандер приказал уничтожить ваши приборы. Дайте список!

Янг приказал уничтожить «Малыша», — только сейчас по-настоящему дошло до меня.

«Малыша». И «Уроборос». И Рианнон.

И этот человек, Варгас, выполнит приказ — никаких сомнений.

В одно мгновение — ясно, трезво и холодно — я поняла, что делать.

Распределительный блок был у меня под рукой. Варгас висел в воздухе в метре от меня. Его тело не было заземлено. Я выдернула из блока пару самых толстых проводов — девятьсот вольт переменного тока — и прежде чем успела испугаться своего порыва, как-то затормозить себя, ткнула Варгаса в горло и грудь оголенными контактами.

Лунный триумвират. Действие третье

Через два с половиной часа после Действия второго. Луна, Колония Фламмарион, лоджия во дворце администрации. Сквозь колоннаду лоджии открывается великолепный вид на просторы Колонии. Она заключена внутри подземного лавового туннеля трехсотметрового диаметра. Диффузоры световодов, расставленные через равные промежутки по своду туннеля, освещают снопами солнечного света его дно — узкую долину в зелени садов, зеркалах озер, пестроте поселков. Но лоджия дворца расположена слишком высоко и не попадает в освещенную зону. Здесь лишь горит лампа на круглом столике, а вокруг устроились в креслах:

АСТАР ДАЛТОН, прайм-администратор,

ТАНИТ ЛАВАЛЛЕ, глава разведки,

ОЛДРИН СТОРМ, начальник штаба операции.

ДАЛТОН: Сегодня мы с вами неразлучны, друзья. Уже третье совещание за утро. Итак. Я желаю услышать ваши комментарии к очередной пафосной речи Макса.

ЛАВАЛЛЕ: Все плохо. Очень плохо. Янг нас переиграл. Обратил нашу публикацию в свою пользу. Вынуждена признать — мой совет выложить рианнонскую запись был ошибочен. Я провалилась. Я прошу сурового наказания.

ДАЛТОН: Хорошо, ты его получишь.

СТОРМ злорадно усмехается.

ЛАВАЛЛЕ (после некоторого замешательства): Давайте обратим внимание на ключевой момент. (Вызывает для общего обозрения фрагмент речи Янга).

ЯНГ: «Если же вы откажетесь, если Фламмарион не сложит оружия — вы станете союзником аквилиан, предателем человечества. Это значит, что Римская конвенция больше не будет к вам применима».

ДАЛТОН: Да, это главное для нас.

ЛАВАЛЛЕ: Вы понимаете? Если Римская конвенция неприменима — он сможет ударить по нам Роем Светлячков.

ДАЛТОН: Ты, помнится, доказывала, что Рой сейчас безопасен. Что плохо управляем, ослаблен солнечными бурями

ЛАВАЛЛЕ: Скорее всего, так и есть. Хотя всей правды о Рое не знает никто кроме Янга и Шастри. Но мой информатор тоже неплохо осведомлен. И он уверен, что применение Роя невозможно.

ДАЛТОН: Слова Янга как будто говорят о другом.

ЛАВАЛЛЕ: Янг запугивает нас. Это блеф. Мы не должны поддаваться.

ДАЛТОН: Итак, ты за продолжение войны?

ЛАВАЛЛЕ: Безусловно за.

ДАЛТОН: Олдрин?

СТОРМ: Безусловно против. Не доверяю ни Танит, ни ее информатору. Считаю, что Рой — реальная угроза.

ЛАВАЛЛЕ: Основания?

СТОРМ: Янг никогда не грозит попусту. Не его характер. Блеф ему отвратителен.

ДАЛТОН: Это так. Я играл с ним в покер. Макс всегда сразу открывает карты или пасует. Никакого удовольствия от такой игры. Вот в шахматы с ним интересно… Ладно. Что ты предлагаешь делать, Олдрин? Сдаваться?

СТОРМ: Сдаваться, но с достоинством. Тем более что Макс любезно позволил нам сохранить лицо — первым предложил мир. Мы принимаем мир, объявляем войну Аквиле, предлагаем Венере равноправный альянс. Это будет сдача, да. Но почетная сдача.

ЛАВАЛЛЕ: Ты смеешься? Никогда Янг не позволит нам этого. Никаких равноправных альянсов в его картине мира нет и не может быть. Есть только священный Космофлот и богомерзкие отступники. Янг потребует полной капитуляции, отказа от независимости и прочих… унижений.

СТОРМ: Танит, милая! Я понимаю твою фиксацию на унижениях и издевательствах, но Янг просто объявил о выходе из войны. Взял и объявил. И предлагает нам сделать то же. Янг дает нам сохранить лицо, повторяю. Он не больной на всю голову, в отличие от тебя.

ЛАВАЛЛЕ: Замечательно. А когда мы скажем, что вышли из войны, Янг потребует гарантий. И вот уж они-то обернутся полной и позорной капитуляцией. Неужели кому-то непонятно, что идея единого человечества для Янга сверхценна? Что никаких равных себе партнеров он не признает в принципе?

ДАЛТОН: Тихо, тихо, не ссорьтесь, друзья. Танит, а если бы ты считала Рой реальной угрозой — что бы ты предложила?

ЛАВАЛЛЕ: Тогда, конечно, выход из войны. И альянс — но не с Венерой, а с Марсом. Официально — альянс против аквилиан, естественно. Немедленно и любой ценой.

ДАЛТОН: Олдрин?

СТОРМ: Да, согласен. Даже удивительно.

ДАЛТОН: В самом деле удивительно. Друзья, признайтесь! Вы наконец-то переспали друг с другом?

СТОРМ: Это не смешно.

ЛАВАЛЛЕ (улыбаясь): Да уж. Для тебя это было бы непросто.

ДАЛТОН: Вот и хорошо. Потому что мне не нужны советники, которые слишком ладят друг с другом. Шутка. Ладно, я понял ваши позиции. Соглашусь с тобой, Олдрин. Нельзя пренебрегать угрозой Роя, опираясь только на загадочного информатора Танит. (Помедлив): Мы выходим из войны.

СТОРМ аплодирует.

ЛАВАЛЛЕ (встает): Мой прайм! Я категорически не согласна с этим решением.

ДАЛТОН: Хорошо. Я принимаю твою отставку. (ЛАВАЛЛЕ теряет дар речи). Немного не то наказание, о которым ты мечтала, да?

СТОРМ встает и аплодирует с удвоенной силой.

ДАЛТОН: Хватит, Олдрин. Не обижайся, Танит. Эта война была твоим проектом от начала до конца. Проект провалился. Признай это.

ЛАВАЛЛЕ: Астар! Опомнись! Не дай Янгу себя запугать! Мы в шаге от победы! Выдержать месяц, и Венера — наша! Рой — наш! Вся Солсистема — наша! Только один раз выдержи, не поддайся — и получишь все!

ДАЛТОН: Нет. Я не буду рисковать Фламмарионом ради этой химеры. Сдавай дела заместителю, Танит. С месяц отдохнешь, подлечишь нервишки… А потом найдем тебе хорошую должность, спокойную и почетную. Все. Продолжаем заседание без тебя.

ЛАВАЛЛЕ: Не нужна мне должность. Я не буду работать на такого слабака, труса, нульдева, ничтожество. (Стремительно выходит, хлопает дверью).

ДАЛТОН вздыхает.

СТОРМ: Ох и начнет она сейчас гадить! Ох и начнет!

ДАЛТОН: Ну и ладно. Пусть погадит, потешит оскорбленное самолюбие. Олдрин, я хотел поговорить о другом.

СТОРМ: Ого! Тебя нечасто таким увидишь.

ДАЛТОН: Все, Олдрин. Выходим из режима легкомысленной болтовни. Я не хотел говорить при Танит… Аквилиане вернулись. Это факт. Они на Земле.

СТОРМ: Ты… это… серьезно?

ДАЛТОН: Да. На самом деле все даже хуже, чем говорит Янг. На Землю проник аквилианский биоробот и заражает нервную систему людей какой-то паразитической пакостью. Это не венерианские сказки. Это информация от прайм-админа Новой Москвы.

(Молчание).

СТОРМ: Да. Да. Теперь я понимаю, почему ты согласился выйти из войны. Что теперь?

ДАЛТОН: Все как мы решили. Заключаем мир, вступаем в альянс с Венерой против Аквилы… Но сначала — Марс. Даймон! Нерию Вэй на связь. Прощупаем позицию марсианской бабушки.

ДАЙМОН: Есть. Внимание, срочно! Бомбовая атака на Новую Москву.[10]

ДАЛТОН: Что?

СТОРМ: Гниль и смрад!

ДАЛТОН: Даймон, это не ошибка?

ДАЙМОН: Нет.

СТОРМ: Это называется, Эрикс вышел из войны?

ДАЛТОН: Даймон, приказ околоземной группировке. Выбрать самую доступную цель среди наземных колоний Плеромы и произвести бомбовый удар.

СТОРМ: Око за око. Правильно.

ДАЙМОН: Есть. Связь с космосом затруднена. На поверхности Луны резко усилился ультрафиолетовый поток, антенны перегреты, идет интенсивная электризация грунта.

ДАЛТОН: Что?! (Вскакивает из-за стола).

СТОРМ: Ультрафиолетовый?

ДАЛТОН: Это же Рой!

СТОРМ: Гниль и ржавь, он ударил Роем!

ДАЛТОН: Но мы же ничего не… Мы никак не спровоцировали!.. Что за!.. Даймон, отменить приказ околоземной группировке! Даймон, немедленно Эрикс на связь!

ДАЙМОН: Невозможно выполнить. Связи нет, все антенны выведены из строя. Говорит контрольный тьюринг Колонии: объявляю общую тревогу. (Взвывает сирена). Температура грунта тысяча пятьсот, над поверхностью плазменно-пылевое облако. Невозможно выдвинуть резервные антенны. (Грохот. Дребезжит стекло лампы). Внешние теплообменники выведены из строя. Пожар в коридорах А1 и А2. Говорит контрольный тьюринг: произвожу отсечку внешних коридоров, переключаю СЖО в аварийный режим.

Ауры Далтона и Сторма гаснут. Одновременно гаснут все осветители над туннелем, и зеленая долина погружается во тьму.

ДАЛТОН бессильно падает в кресло.

Занавес.

Черные бьют ферзя

В девять утра по всемирному времени, а по местному в полдень — в то самое время, когда до Земли дошла сенсационная весть о бегстве Зары Янг из плена Арауна — на официальном Солнет-канале Новой Москвы выступил прайм-администратор Игнат Артемьев. Ролик был немедленно подхвачен всеми агрегаторами новостей и со скоростью света распространился по Солсистеме.

— Колония Новая Москва… — Прайм-админ был бледен и нервно сглатывал после каждой фразы. Даже на отредактированном видео было заметно, как у него дергается кадык. — Выполняя союзнический долг… Перед Колонией Фламмарион… Объявляет войну Колонии Эрикс. — Выговорив самое страшное, Артемьев перевел дыхание, и дальше речь потекла глаже. — Мы также объявляем войну союзникам Эрикса, членам так называемой Плеромы. Это колонии Кап-Яр, Шрихари, Семнан, Рианнон, Семирамида… — Артемьев назвал еще несколько колоний в космосе и на земле. — Мы будем вести войну всеми доступными средствами, строго соблюдая подписанные нами конвенции и договора. Что касается земного филиала «Рианнон Биосервис»… — Артемьев снова сглотнул. — Сейчас я публично обращаюсь к руководству филиала. Давайте обойдемся без лишней крови. Позвольте силам безопасности Новой Москвы войти в вашу штаб-квартиру и провести операцию по выявлению и обезвреживанию агентов влияния Эрикса. Если вы не дадите согласия, мы проведем операцию без него…

Директор филиала Ллеу Гриффит смотрел передачу у себя в кабинете — и одновременно глядел в окно. С двадцатого этажа все было видно как на ладони.

Пять районов «Рио-Био» протянулись вдоль западной стороны Новой Москвы. От остальной колонии их отделяла широкая улица — Рианнонский бульвар. Сейчас движение по бульвару было перекрыто. По обеим сторонам растянулись друг против друга цепи бронемашин и роботизированных патрулей. На подъездных путях стояли резервные колонны, в воздухе реяли звенья беспилотников. Над каждой боевой единицей даймон Гриффита показывал эмблемки: золотые конские головы Рианнон, красные медведи Новой Москвы.

Медведей раза в три больше. Сопротивление бесполезно. Да, мы можем героически продержаться несколько часов, навалить горы своих и чужих трупов… но в конце концов нас все равно сомнут. Надо сдаваться. Признать Арауна главой Рианнон, впустить новомосковский экстра- и интрагард, позволить им делать все что заблагорассудится — выемки документов, изъятия серверов, аресты… Гриффит мрачно усмехнулся. Он не сомневался, что значится первым в списке на арест. Недаром Артемьев в речи обратился не лично к нему, Гриффиту, а к безымянному «руководству»… Ладно. Сдаваться так сдаваться.

Вот только есть кое-что, чего нельзя отдавать Новой Москве ни при каких условиях.

Дело «Черный цветок». Личное задание Максвелла Янга. Дело, за которое Гриффит отвечает головой. Если информация о нем попадет в новомосковские руки… Гриффиту не хотелось даже думать о том, чем это обернется для него. Он вызвал на связь Шефера.

— Как там мыши?

— Великолепнейше, — голос врача был бодрым: наверное, только что принял стимуляторы. — Все как было до заражения. Бегают, кушают, пищат, спариваются… Никакой ненормальной активности. Только вот начали реагировать — вы не поверите — на слабые длинные радиоволны. Заметил совершенно случайно, когда…

— Хорошо, — оборвал его Гриффит. — Сейчас же мне на стол полный отчет, все черновики и сырые данные. Копий не делать, если сделали — уничтожить. Дело закрыто. Мышей — в печь, пепел — по ветру. Когда новомосковские войдут — им не должно достаться ничего.

Не слушая протестов Шефера, Гриффит отключился. Его уже давно и непрерывно вызывали главы интрагарда, экстрагарда, прочих подразделений, требовали приказа — что делать? Сдаваться или воевать? «Ждать», — неизменно отвечал Гриффит. Вот только чего? Этого он толком не знал и сам.

Сообщение Максвелла Янга пришло по межпланетной спецсвязи через час после объявления войны, в десять по всемирному времени. (Либертина Эстевес как раз начинала штурм Ллиса — но эта весть еще не успела дойти до Земли). «Не дайте арестовать себя и всех, кто посвящен в дело, — писал Янг. — Я знаю, что силы не равны, но постарайтесь продержаться пять часов. Вы получите помощь».

Ждать пять часов! Гриффит с отчаянием глянул в окно: новомосковские силы все прибывали и прибывали. Что делать — сдаваться или обреченно принимать бой? «Ждать, — по-прежнему отвечал он своим, но теперь уже добавлял: — Венера обещала помощь в течение пяти часов».

Гриффит, конечно, не ждал, что к нему за пять часов примчится корабль с самой Венеры. Но за это время вполне можно перебросить десант из земных или околоземных эриксианских баз — из Колонии Кап-Яр или с орбитальной станции «Семирамида». Сможет ли переломить ситуацию небольшой десантный отряд? Если даже и нет, по крайней мере венериане могли бы вывезти его, Гриффита, в безопасное место.

Но Гриффит еще не знал, что у Максвелла Янга есть другой план.

Ровно в трехстах километрах над уровнем моря начинается Сфера Ахимсы. Область космоса, в которой запрещены боевые действия. Так гласил пункт Римской конвенции, подписанной еще великими державами Старой Земли.

Причина запрета в том, что каждый взорванный аппарат — это тысячи осколков, которые веками кружат по не поддающимся учету орбитам, а каждый осколок — угроза нового столкновения и взрыва, а значит, и рождения новых тысяч осколков… Одна маленькая война на низких орбитах засорила бы околоземное пространство настолько, что закрыла бы для Земли космос на тысячелетия. Поэтому в Ахимсе неприкосновенны любые спутники. Этот пункт конвенции выгоден всем, а потому действительно соблюдается.

С другим пунктом посложней. Он запрещает базирование в Сфере Ахимсы любых боевых аппаратов. Но легко ли отличить боевой аппарат от мирного, когда любая гайка на орбитальной скорости — смертоносный снаряд, а все, что тяжелее спутника связи — килотонная бомба? Границы бывают такими зыбкими… Так что официально в Ахимсе обитают одни спутники навигации и связи, кислородные драги да пересадочные станции, и ни одного орудия разрушения… Совсем как в каком-нибудь посольстве, где официально служат одни дипломаты и ни одного шпиона.

Эриксианский бомбер (официально — топливный танк) полз по орбите, каждые полтора часа проходя через точку поражения Новой Москвы. По несколько другой орбите полз фламмарионский перехватчик (официально — роутер Солнета). На каждом обороте они сближались до полусотни километров около той самой точки поражения, подозрительно ощупывали друг друга радарами и вновь расходились. Оба пребывали в Сфере Ахимсы, неприкосновенные друг для друга, и мерно-церемонный танец сближений и расхождений продолжался не первый год… Но вот бомбер получил шифрованный боевой приказ, и идиллия кончилась. Выйдя в точку поражения, он отстрелил бомбовую кассету.

Перехватчик увидел это не сразу, а лишь тогда, когда кассета — сама по себе маленький космический корабль — отлетела подальше от бомбера и зажгла бустер схода с орбиты. Дюзы бустера извергли из себя факел, заметный даже невооруженным глазом с Земли. Кассета, с точки зрения бомбера и перехватчика, резко рванула назад, а с точки зрения Земли — начала по пологой кривой падать с орбиты.

Перехватчик приготовился и ждал… Вот кассета дожгла бустер и немного поколдовала двигателями коррекции, чтобы как можно точнее выйти на траекторию поражения цели… Затем она разломилась и выпустила из себя бомбы.

У бомб никаких двигателей не было, и траектория их падения была чисто баллистической — а значит, предсказуемой. И тогда перехватчик вступил в игру. Он мигом рассчитал траекторию перехвата и выбросил на нее собственную кассету противобомб. Разумеется, не было и речи о том, чтобы сбить бомбы в полете точным попаданием. Противобомбы работали иначе.

Тем временем бомбы и опустевший корпус кассеты летели друг возле друга, медленно расходясь в стороны. В стратосфере корпус сразу сгорел, но бомбы — многотонные столбы литого вольфрама, оперенные крестами стабилизаторов — лишь докрасна раскалились и продолжали полет… Они вошли в тропосферу, и каждая бомба чертила за собой огненный след ионизированного воздуха. А наперерез им стремительно вытягивались такие же огненные трассы противобомб.

Противобомбы достигли расчетной точки и подорвали себя, разлетевшись тучей шрапнели. Каждая дробинка немедленно загорелась метеором — но и горящими они продолжали лететь на перехват… и рой не успели догореть, когда встретил эриксианские бомбы.

Взрыв, неслышимый на Земле, вспыхнул в десяти километрах над Новой Москвой. Бомбы распались на мелкие осколки и мгновенно сгорели, не долетев до цели.

Так Фламмарион спас Новую Москву — и так рухнули надежды Ллеу Гриффита на помощь Эрикса.

— Гниль и плесень, да ты псих, Макс Янг, — пробормотал Гриффит, оцепенело глядя, как тают в небе огненные следы. — Это вот и была твоя помощь? Разбомбить нас в грязь и гниль вместе с Новой Москвой?

В нем росло бешенство, но голова работала ясно… Да, разбомбить всех — в этом был смысл. Черный цветок уже у Конти и скоро полетит в Кап-Яр, мальчик тоже, данные Шефера отосланы на Венеру… так зачем теперь Янгу Гриффит? Гриффит больше не нужен… Теперь Гриффит — это лишь человек, которому грозит арест и который слишком много знает. Можно его, конечно, вытащить — но гораздо проще убить. Убить вместе со всей Новой Москвой… Что ж, Макс Янг! Как ты со мной, так и я с тобой.

Гриффит, больше не колеблясь, вызвал Артемьева.

— Я готов сдаться, — сказал он новомосковскому прайм-админу, — сдать филиал и рассказать немало крайне интересного для вас и Луны. Но все это — строго под гарантию защиты от мести Янга.

Со сдержанным достоинством великодушного победителя Артемьев кивнул.

— Я готов это гарантировать. Вас арестует лично глава интрагарда и доставит в убежище, известное только ему и мне.

Ничего другого Гриффит и не хотел. Он уже собрался разослать приказ о капитуляции, когда пришло донесение от Венди Миллер, пилота экстрагардовского рингера. Брэм Конти вовремя не явился и был недоступен для связи, пилот просила разрешения лететь без него.

Гриффит рассмеялся почти счастливо. Значит, черный цветок потерялся! Вот тебе и еще один плевок в лицо, Макс Янг! Директор разослал приказ сложить оружие, расслабленно развалился в кресле и стал ждать ареста.

Неужели он наконец сможет отдохнуть и поспать?

Интрагард Новой Москвы вошел в филиал, арестовал Гриффита и еще десяток начальников, и так противостояние в Колонии разрешилось без крови.

После бомбардировки прошло полтора часа, в которые уложилось немало событий: Максвелл Янг произнес свою историческую речь, Гвинед Ллойд ударила током Варгаса, Астар Далтон отправил в отставку Танит Лавалле — а бомбер сделал полный оборот вокруг Земли.

У него оставалось еще три бомбовые кассеты, а у перехватчика, который с обычной неуклонностью приближался — тоже три кассеты противобомб. Казалось, их дуэль обречена повториться трижды, и всякий раз одинаково… Но теперь хозяева бомбера знали, на что способен перехватчик. И бомбер получил команду задействовать свой сюрприз.

Выйдя в точку поражения, он отделил все три кассеты. Сюрприз заключался в одной из них: внешне как две другие, но внутри вместо бомб — мощный микроволновой лазер.

Обманная кассета навелась на перехватчик, лазер сработал… Микроволновой импульс немедленно ослепил антенны и сенсоры перехватчика, из-под его клемм полетели фонтаны искр. Защищенные микросхемы внутри перехватчика не пострадали, но антенны защитить от излучения нельзя (иначе это не антенны). Перехватчик сохранил мозги, но оглох, ослеп, потерял связь с системой наведения… и при этом от него не отломилось ни одного осколка — так что и Римская конвенция осталась ненарушенной. Перехватчик не разбился в мусор, а сам стал куском мусора. Теперь ему оставалось только вслепую сойти с орбиты и самоуничтожиться, сгорев в атмосфере.

А тем временем две настоящие бомбовые кассеты одна вслед другой мчались на Новую Москву. Остановить их было больше некому… Нет. Почти некому.

Фламмарион прикрывал Новую Москву с орбиты, но наземный союзник и сам по себе был не так уж беспомощен. С утра, с самого объявления войны, новомосковская ПВО была приведена в полную боевую готовность. И сейчас, как только стало известно о гибели перехватчика, на точках ПВО вокруг колонии зенитные батареи немедленно развернули жерла орудий в сторону, откуда ожидался прилет бомб. Когда радары сообщили точные траектории, орудия выстрелили.

Противобомбовые снаряды взлетали и взрывались высоко в воздухе, распыляя себя на микроскопические осколки. Так на пути бомб формировалась плотная аэрозольная завеса — нечто вроде искусственного облака вулканической пыли. За какую-то минуту ночная тень легла на Новую Москву… но ненадолго. Бомбы из первой кассеты достигли тучи и врезались в нее.

На скорости семь километров в секунду врезаться в облако пыли — все равно что в сплошной камень. Взрыв озарил и высветил всю тучу изнутри — а потом размел воздушной волной. Завесу прорвало.

Если бы Новая Москва установила две завесы на разных высотах, она бы спаслась. Но для этого требовались более продвинутые средства ПВО, чем были на вооружении. И вот первая кассета бомб проделала дыру в единственной завесе — и расчистила путь для второй.

Латать дыру времени уже не было. Через несколько секунд бомбы второй кассеты неслышными гиперзвуковыми стрелами пронзили дыру, достигли земли и поразили намеченные цели.

В девять утра по всемирному времени Новая Москва объявила войну Эриксу.

В двенадцать Новая Москва перестала существовать.

Сказка о цитадели неверных

Солнце перевалило за полдень и палило в полную силу. Степной бурьян слабо шевелился под ветерком. Саид сидел на земле в тени от кольцелета, отгонял от себя мух и скучал.

Нагретая земля дышала зноем, как сковорода. Делать ничего не хотелось, да делать было и нечего. Когда со стороны Рабата донесся приглушенный расстоянием азан, Саид отошел в сторону, прикинул по положению солнца кыблу и помолился. Потом они с Бренданом и Миллер пообедали — у летчицы в машине оказался термос с горячим супом и даже холодильник, полный всякой еды.

После обеда Саид нацепил гарнитуру и велел кошке Кэт (даймону — вот как она называлась) показать часы. Теперь они тикали в углу поля зрения, и мальчик поминутно поглядывал на цифры. Если Конти не приедет до двух, они улетят. Что же он все не едет?

Саид попытался смотреть новости, но все каналы были забиты войной. Новая Москва теперь тоже воевала с Эриксом. Сначала было захватывающе и тревожно, но когда это война длится второй час, и ничего не происходит… Эрикс, Плерома, Новая Москва, Фламмарион… Какие-то шишки и умники дают комментарии… А не пошли бы они все! Вот в Рабате что-то происходило, и Саид лучше послушал бы о нем, но шишкам и умникам было не до Рабата. Только самые короткие новости: После дневного намаза беспорядки возобновились с новой силой… протесты против финансовых спекулянтов и жестокости полиции… марш к зданию администрации… вооруженный митинг… уличные бои… перестрелки… грабежи… Что же творится у него дома? В новостях не упоминали ни Науруз, ни соседние махаллы. Если так, то должно быть спокойно. Но папа, наверное, опять отправил маму в подпол, а сам сидит посреди прихожей с заряженным ружьем…

Было жарко, жарко… слишком жарко, чтобы о чем-то тревожиться, чего-то хотеть… Около половины второго наконец-то случилось нечто интересное. Миллер и Брендан возбужденно загомонили по-ингилийски, смотря в небо.

— Что там? — заинтересовался Саид.

Брендан показал на два стремительно падающих хвостатых огонька. Они чертили небо за западе, в стороне Новой Москвы, и с каждой секундой сближались друг с другом.

— Бомбы! — воскликнул врач. — Колонию бомбят с орбиты.

Саид оцепенел от страха… Значит, и его дом разбомбят? Но два огонька столкнулись прямо в небе, точка столкновения озарилась ярким сполохом, и все исчезло. Брендан и Миллер в восторге заорали, маленькая веснушчатая летчица бесстыдно бросилась на шею врачу.

— Что это, что? — затеребил их Саид.

— Бомбы перехвачены, взорвались в воздухе, — объяснила Миллер. Потом они с Бренданом принялись яростно спорить — так быстро и сбивчиво, что Саид ничего не понимал… Но наконец время вышло.

— Капитана Конти нет и на связь не выходит, летим без него, — сказала Миллер. И Саид с огромным облегчением забрался в кольцелет.

— Летим до самого Кап-Яра?

— Нет, будем садиться для дозаправок, — ответила летчица. — Первая остановка — Нижгород.

— Зачем такой roundabout? — спросил Брендан (последнее слово было Саиду неизвестно). — Всегда же летаем через Арзамас.

— Арзамас — новомосковская заправка, забыл? Это наши враги теперь. Посадку нам не разрешат, а то и собьют. А Нижгород — это Русия, им Новая Москва не указ. Надеюсь…

Зашумели винты, и разговаривать стало неудобно. Они взлетели, Миллер направила машину на восток. Внизу потянулась все та же скучная желтая степь в оврагах и меловых холмах. Изредка показывалась речка в густой зелени тальника или развалины какого-нибудь города — ровные кварталы бугров, заросших более темной травой, чем обычная земля. Саид вспомнил, что когда-то весь этот край был полон лесов, полей, многолюдных городов… Был, пока Аллах не обрушил на него Гнев и не обратил в бесплодную степь, населенную лишь саранчой, собаками и мышами…

Он не заметил, как задремал под ровный шум моторов.

Его разбудил Брендан — бесцеремонно толкнул в бок.

— Подлетаем к Нижгороду, — сказал он. — Посмотри, интересно.

Действительно, пейзаж изменился.

В степи начали встречаться признаки цивилизации. Саид только и успевал крутить головой: вот табор кочевников — грязно-пестрые палатки; вот стадо тощих коз; вот прямая полоса растрескавшегося камня — остаток шоссе; вот опоры рухнувшего виадука; вот серый купол бункера, похожий на вросший в землю череп. Кто прячется там, внизу, в темных лабиринтах: разбойники, партизаны-муджахиды или вовсе древние подземные люди, которыми пугают детей? Потом потянулись руины мегахаусов, громадные столбы — иные верхушками вровень с летящим кольцелетом, подножия облеплены лачугами, а наверху каким-то чудом держится воронье гнездо сторожевого поста и вьются пестрые флаги…

И вот, наконец, сам Нижгород. Саид никогда не был в нем, но древний краснокаменный кремль на горе у слияния двух рек ни с чем нельзя было спутать. Весь город заключался внутри Кремля. Снаружи стен простирались на юг мертвые поля развалин, а севернее Кремля, под горой, зеленела Волго-Окская долина. Вся в мелко нарезанных полосках полей, в сетях зеркальных каналов, в россыпях деревень — она резко отделялась от пустыни защитными лесополосами.

Русия.

Соединенные Русские Земли, так называлось это государство.

Саид помнил, что когда-то она была огромной страной. Ее повелители сидели в Старой Москве, и им подчинялись и Эмират Иделистан, и далекий Кавказ — родина предков Саида, и неведомые земли еще дальше на восток, и даже какие-то колонии в космосе. Саид мало что знал о той, старой Русии. В мектебе на уроках истории рассказывали в основном про то, как в ней жестоко угнетали мусульман. Неудивительно, что Гнев Аллаха уничтожил ее могущество…

Кольцелет снижался. Миллер поворачивала на восток от Кремля, в сторону ровной бетонной площадки, где стояли в ряд несколько разноцветных кольцелетов.

— Борт 205 — авиабазе имени Чкалова, — заговорила Миллер, — прошу разрешения на посадку… — Она повторила это несколько раз. — Разрешили, — сказала она уже пассажирам. — Надеюсь, не задержимся… Ну, все. — Летчица сосредоточилась, ушла в себя. — Садимся.

Кольцелет опустился на площадку авиабазы, подняв ураган пыли. Когда пыль улеглась, Саид увидел, что к ним идет пышноусый военный в песочного цвета кепи и мешковатом камуфляже. Миллер открыла свою дверь. Военный остановился и отсалютовал.

— Дежурный по базе капрал Гаврилюк, день добрый. Полетные документы разрешите.

— Ох, начинается, — Миллер со вздохом наклонилась и полезла под сиденье. — Да, конечно, капрал. — Летчица выпрямилась и протянула военному папку бумаг. Тот внимательно читал и с каждым листком хмурился все сильнее.

— Удостоверяющие личность документы имеются? — спросил он похолодевшим тоном.

— Само собой, — Миллер продемонстрировала ему запястье. — Есть у вас сканер ID-чипов? Нет? Тогда вот бумажный паспорт с русской визой, — она вытащила из-под сиденья еще какую-то книжечку. — Теперь все? Мне полный бак БК-16, если можно.

Возвращая паспорт, Гаврилюк отрицательно покачал головой.

— Печать смазана, — сказал он, — документ недействителен. Не имеете права пилотировать летательные аппараты в воздушном пространстве Русии. Покиньте машину, господа.

— У меня есть еще документы, — каким-то другим голосом сказала Миллер. — Много документов. Вам сколько? Тысячи хватит?

Гаврилюк неодобрительно поджал губы.

— Предложение взятки? Нехорошо, мас Миллер. Выйдите из машины. И вы, — кивнул он Саиду и Брендану. — Прошу выйти всех.

Летчица повернулась к Брендану.

— Делать нечего, выходим. Баки почти пусты. Вам придется договариваться с его начальством.

— Почему мне? — Брендан заметно оробел.

Миллер захихикала.

— Хотите, чтобы я договаривалась с наземниками в таком виде? — Она демонстративно выпятила обтянутую комбинезоном грудь. — Меня неправильно поймут. А платить собой за керосин я еще не готова… Да и главное, звание у меня маленькое, а вы врач — это по военным понятиям все равно что офицер.

Брендана явно пугала роль главного, но ему ничего не оставалось как согласиться.

Полковник Кандауров, начальник авиабазы имени Чкалова, принял их у себя в кабинете. По лукавому выражению гладкого толстощекого лица даже Саид понял, что именно Кандауров приказал их задержать под любым предлогом.

— Слушаю вас, мастер, — он гостеприимно указал Брендану на продавленный кожаный диван под огромной картой Русии.

— Полковник, — высоким сдавленным голосом заговорил Брендан, — я сотрудник «Рианнон Биосервис» и выполняю особо важное задание доктора Гриффита. Вам, конечно, известно, кто это? Если док Гриффит узнает…

— То что? — невинно спросил полковник.

— Он достаточно влиятельный человек, чтобы создать неприятности и вам, и вашему командиру. Генерал Беляев-Нижгородский, если не ошибаюсь? Давайте обойдемся без скандала. Я спокойно заправлю машину и покину вас навсегда. Так будет лучше для всех, не правда ли?

Кандауров начал добродушно посмеиваться еще на середине этой речи, а к концу уже почти хохотал.

— Ну вы даете, — проговорил он сквозь смех. — Совсем новостями не интересуетесь? Ах, да, у вас в полете сеть не работала… Так вот, нету больше вашего Гриффита. Арестован уже больше часа как. Влиятельный человек, да? Ну, наверное, сидит в отдельной камере для влиятельных.

— Откуда у вас такие сведения? — Голос Брендана сразу упал.

— Да сведения-то общедоступные, — Кандауров кивнул на настольный нетвизор. — Мы же тут не в лесу живем — и «Сниффер» принимаем, и «Терра Ньюс»… Дело не в этом. — Он наклонился к Брендану и заговорил доверительно: — Вы же понимаете, мастер — наша матушка Русия особо дружит с Новой Москвой. И как-то мне совсем неохота оказаться пособником врагов НМ. Поэтому, мастер, слушайте сюда. Ваш рингер я задержу. — Кандауров значительно поднял палец. — На время, понятно? До окончания вашей неразберихи. Когда все кончится, я первый извинюсь, машину верну и за беспокойство выставлю бочку чистого БК-16. Ну а до того… — Полковник выразительно развел руками. — Гуляйте, мастер. Под арест сажать не буду, хотя имею полное право. Гуляйте, дышите воздухом…

Брендан встал.

— Тогда мне придется решать вопрос с генералом Беляевым-Нижгородским, — все еще не сдавался он.

Кандауров поджал губы, помотал головой.

— Генерал вас и на порог не пустит. Да и потом, что же вы думаете — я по своей воле вас задерживаю? Генерал мне и дал указание. Так что не ходите, добром советую, ничего не добьетесь…

Брендан гневно хлопнул дверью.

— Пойдете к этому генералу? — спросил Саид.

— А что я ему скажу? — вздохнул Брендан. Они шли по коридору, увешанному плакатами: «Воинская присяга», «Знаки отличия вооруженных сил Русии», «Уголок техники безопасности». — Наша организация вне закона, наше начальство арестовано. За нами никого нет. Мы — никто. Любая толстая свинья может взять и отобрать у нас рингер, и ничего мы свинье не сделаем… Придется добираться по Волге — плыть риверботом, — заключил он.

— Тогда без меня, — сказала Миллер. Они уже вышли на воздух и остановились там, где расходились две дорожки: одна к воротам базы, другая на взлетную площадку. — Я обязана оставаться при машине. С этими groundies[11], vent shlock, — добавила она три непонятных Саиду слова.

Они распрощались. Саид чувствовал сожаление: лучше бы с ним осталась маленькая летчица. Она выглядела куда смелее и увереннее, чем вечно растерянный Брендан. Да и куда приятнее, хоть Саид и робел с ней заговорить… Часовой у шлагбаума выпустил Саида и Брендана. Было около трех дня, жаркий ветер нес навстречу мусор и пыль.

Через ворота квадратной красно-белой башни Кремля мальчик и врач вошли в Нижгород.

Они шли по главной улице через богатые кварталы. Над неприветливыми заборами, сложенными из остатков старого города — кирпичей и бетонных блоков — высились кроны садов, островерхие крыши особняков, печные трубы. Таблички на воротах предупреждали о злых собаках. Мимо то и дело проезжал старый, видавший виды мобиль, а чаще велосипедист или рикша. На Брендана в его белом врачебном комбинезоне оглядывались прохожие — ясно, что космик, да еще и чернокожий, здесь был редким гостем. Хорошо, подумал Саид, что врач хотя бы надел просторный комбинезон, а не этот срам в обтяжку… Ближе к центру застройка стала плотнее, вместо особняков потянулись двух-трехэтажные дома с лавками и трактирами, ветер со скрипом качал их вывески: «Обувь», «Шиномонтаж», «Эксклюзивные поставки с Луны», «Солнет-кафе Гиперион. Космическая скорость связи!»

— Куда мы идем? — полюбопытствовал Саид.

— В порт, — ответил Брендан. — Купим билеты на ривербот до Кап-Яра. Но сначала надо поменять деньги.

Они вышли на центральную площадь — вытянутый четырехугольник с каким-то памятником посредине. Кроме памятника, площадь украшали самые величественные здания в городе — православная церковь, дом офицеров и дворец генерала Беляева-Нижгородского, обнесенный трехметровой каменной оградой с колючей проволокой. Вдоль другой стороны площади — по краю уступа, нависшего над нижней частью Кремля — тянулась длинная эспланада. Вид на нижний Кремль, Волгу и заволжскую равнину был бы захватывающим, если бы Саид не насмотрелся на все это с еще большей высоты. Они пересекли площадь и обошли дом офицеров. С противоположного фасада тот оказался увешан вывесками: бросились в глаза «Гостиница Офицерская», «Судоходное агентство», «Нотариус» и «Банк».

— Банк, — обрадованно сказал Брендан, — нам сюда… Чего ты?

Саид стоял на месте. С ним что-то случилось.

Била дрожь, как при ознобе, и он не мог двинуться.

«Я не могу двинуться!» — хотел он крикнуть… Но мышцы гортани тоже отказали… Он все сильнее дрожал всем телом…

Что это такое?! Как страшно! Эй, Брендан, ты же врач, помоги!

Волна крупной дрожи пробежала по ногам… Мышцы ног непроизвольно, судорожно расслабились, колени подогнулись.

В полном, ясном сознании, внутренне вопя от ужаса, но не в силах даже застонать, Саид рухнул на тротуар.

Арлекин созерцает прекрасное

Он видел перед собой Реальномирную Спираль во всем ее сиянии посреди бесконечного белого пространства.

Спираль вращалась. Два золотых рукава раскручивались от центральной перемычки по часовой стрелке… Или больше двух? Или против часовой? Он не мог понять. Перед глазами все плыло. Его мутило, голова не работала.

Он даже не сразу разглядел, что Спираль — пластмассовое украшение, подвешенное к беленому потолку… Он понял, что лежит в постели… голова забинтована… даймон не работает… Он вспомнил.

Садовник, черный цветок, безлюдный Рабат, контора Гафурова, налетчики Красной Шапочки. Теперь понятно. Его ранили, а садовник подобрал и привез сюда. К Валериану в этот, как его… медиа… медито…

— Ой, — послышалось возле него. — Очнулся. — Над Арлекином склонилась молодая девушка с простенько-миловидным лицом, одетая как геймер — в глухое белое платье, волосы тщательно убраны под белый платок. Сиделка смотрела встревоженно и любопытно, будто впервые видела рядом с собой казуала… А может и правда впервые, уж очень наивный у нее был вид. — Лежите! Я сейчас.

Сиделка стремглав выбежала, и вскоре неторопливо вошел Валериан в своем белом балахоне с бахромой, наполнив комнату приторным запахом благовоний.

— Очнулись, мой друг? — Гулкий баритон гейммастера мучительным колоколом отдавался в черепе Арлекина. — Слышите меня? Видите? — Валериан наклонился, почти коснувшись лица раненого кончиками длинных серебристых волос. Прозрачные глаза на мясистом лице смотрели изучающе-пристально. — Если да, кивните.

— Вижу. Слышу. И говорю, — пробормотал Арлекин. И видеть, и слышать, и говорить было как-то невыразимо противно.

— Очень хорошо, мой друг. Как вас зовут?

— Вы прекрасно знаете, гейммастер. Раньше вы не валяли передо мной дурака.

— Всего лишь проверяю на амнезию. Помните, что случилось?

— Помню отлично. В меня стрелял гаденыш из банды Шапочки. Что у меня?

— Скользящее ранение, — Валериан опустился в кресло, которое так и заскрипело под его весом. — Пуля отрикошетила от черепа и немного ободрала надкостницу. Царапина и сотрясение мозга, ничего страшного.

Арлекин потрогал бинт на голове. Наложен грамотно… Да-да, он вспомнил: Валериан — хилер, и лечит не только Вторым Читкодом Исцеления. Еще будучи космиком, док Венгеров получил медицинское образование. Должно быть, пациенты с пулевыми ранениями попадались ему нередко — с такими жалобами не всегда обращаются к лицензированным врачам… Голова у Арлекина начинала болеть, но он не стал поддаваться — нужно было еще слишком много узнать.

— Почему за мной не приехали наши?

— Потому что вашего филиала больше нет. Сдался Новой Москве. Сейчас там повальные аресты. Возможно, из всего экстрагарда только вы и остались на свободе… благодаря нашей церкви, — ненавязчиво подчеркнул Валериан.

Сколько же он запросит за услуги врача и укрывателя? Арлекин начал подозревать, что будет расплачиваться всю жизнь — и голова сразу заболела сильнее.

— Что с цветком?

— Восхищаюсь вашим профессионализмом, мой друг! Восхищаюсь и немного ужасаюсь. Неужели вы даже не спросите, что с Игорем?… — Валериан печально вздохнул. — Цветок у меня. Если можно назвать цветком то, у чего вместо корня металлический якорь. Высажен в кадку в очень надежном месте. Чувствует себя превосходно — ловит мух и отпускает живыми. Уж такое игривое создание!

— Убивайте сразу этих мух, — посоветовал Арлекин. — А садовник?

Гейммастер опять вздохнул.

— В порядке… физически. Я удалил жало. Но… Если бы вы знали, мой друг, как он терзается из-за того, что убил человека! Даже после того, как я отпустил ему этот грех. Вам, конечно, не понять таких переживаний…

— Убил человека?

— Что ж, мой друг, придется рассказать всю историю, потому что сам Игорь заговорит не скоро. Когда у вас началась перестрелка, он схватил лопату и побежал в дом…

— В дом? — поразился Арлекин. — На выстрелы? С лопатой? Да он еще дурнее, чем я думал!

— Насколько я понял, вы спасли ему жизнь. Он счел себя в долгу… Но прошу не перебивать. В комнате была куча трупов и вы, раненый, без сознания… И кто-то один живой, но с перебитой ногой. Когда Игорь вбежал, этот несчастный как раз ковылял к вашему пистолету. И так страшно на вас ругался, что Игорь… — Гейммастер горестно развел руками. — Раскроил ему череп лопатой. Бедный мальчик! Заповедь ненасилия так много значила для него… Он был полон такого сострадания ко всему живому…

— Что дальше? — перебил Арлекин.

— Дальше он кое-как перевязал вам голову, взвалил на одно плечо вас, на другое цветок… и притащил сюда. Четыре километра через охваченный анархией Рабат, под выстрелами. Невероятный человек. — Валериан восхищенно покачал головой. — Как говорил Тонпа Шенраб, все живые существа достойны любви, но немногие достойны уважения…

— Как он сейчас?

— Серьезная депрессия, но сейчас уже лучше. Я должен был наказать его за грех убийства… Поймите правильно: я был обязан это сделать. И я наложил годичный обет молчания. Что не только милосердно, но и, согласитесь, прагматично. Кому нужно, чтобы он болтал о цветке?

— Тут вы правы.

В глазах гейммастера появилась жесткость.

— Надеюсь, вы понимаете, в каком неоплатном долгу вы перед нашей церковью?

Арлекин потер лоб — голова болела уже нестерпимо.

— Чего вы хотите?

— Цветок, — Валериан так и сверлил его водянистым взглядом. — Нет, сам цветок мне не нужен. И я не хочу ничего знать о нем. Но я намерен продать это скверное растеньице. И вы, мой друг, организуете сделку.

— Сделку с кем?

— А вот найти покупателя — ваша забота. — Валериан чеканил каждое слово. — Я желаю получить за цветок все, что покупатель способен дать. Не лично для себя, конечно. Для церкви. — (Как будто есть разница, слабо ухмыльнулся Арлекин). — И получить твердую гарантию личной неприкосновенности после сделки. Со своей стороны я, конечно, гарантирую полное молчание. Беру я дорого. Но слово держу железно.

— Вообще-то, — сказал Арлекин, — цветок мой. У меня служебное задание — доставить его по адресу. При всем уважении, гейммастер, и при всей моей безграничной благодарности — вам лучше не вмешиваться в эти дела.

Валериан пренебрежительно хмыкнул.

— Мой друг, вы все еще плохо соображаете. Вашей организации больше нет. Вы больше не на задании. И наши прежние отношения кончились. Вы мне не куратор, я вам не информатор. Мы просто два человека, помогающие друг другу в этом жестоком мире… — Истиноучитель грустно вздохнул. — Так что прав на цветок у вас не больше чем у меня.

— Моя организация есть, — сказал Арлекин. — Она называется Космофлот. Эту работу я делаю для Венеры. Немного меняет дело, а?

Гейммастер нахмурился.

— Да, — согласился он, — это меняет дело. Космофлот богаче Новой Москвы и купит цветок дороже.

— Космофлот не будет у вас ничего покупать. — Арлекин поморщился и потер лоб. Голова раскалывалась. — Он пришлет команду ДЕСПО и заберет его силой. А вызову эту команду я.

Валериан укоризненно покачал головой.

— Не стоит угрожать человеку, в чьей полной власти вы находитесь.

— А я что, угрожаю? Я предупреждаю. Угрожаете мне вы, причем попусту. Я же вас знаю, гейммастер. Вы мошенник, а не убийца. И не обманывайтесь насчет полной власти, кстати сказать.

— Вы меня знаете, и я вас знаю, мой опасный друг, — Валериан даже не пытался разыгрывать оскорбленное достоинство. — Вы по-своему человек чести. Вы всегда выполняете контракт и платите долг. И согласитесь, что вы кое-что должны реалианской церкви.

Оперативник кивнул, уже едва соображая от головной боли.

— Я должен Игорю, — проговорил он, — за спасение моей жизни. Я должен вам — за лечение. Но я должен и Космофлоту. И это мой приоритет. Не влезайте в это дело, последний раз добром прошу. Отдайте цветок. Я расплачусь с вами, но по-другому… Гниль и муть, дайте что-нибудь обезболивающее!

— Держите, — таблетка и стакан воды уже были наготове у Валериана. — Поговорим после. А сейчас вам надо отдохнуть. — Он протянул Арлекину кружку. — Выпейте вот это. Вы отдохнете… — Голос гейммастера стал гипнотически размеренным. — Расслабитесь… глубоко дыша… погружаясь в теплое… обволакивающее… бездонное… море покоя…

Арлекин проснулся от грохота.

Гремело со всех сторон — слишком громко и часто для грозы, и удары были какие-то слишком одинаковые… Б-бах! Б-бах! Еще толком не проснувшись, он узнал этот хлопающий звук с характерной оттяжечкой… 75-миллиметровая зенитная противобомбовая пушка «Мордор»… противобомбовая? Арлекин открыл глаза и сел в постели. Голова сразу обморочно закружилась.

Молоденькая сиделка в кресле сидела столбом, трясущимися руками вцепившись в подлокотники. Как только Арлекин подал признаки жизни, она судорожно схватила его за руку.

— Что это, что?

— Война, что же еще, — пробормотал оперативник. Окно было занавешено, стекла дребезжали при каждом выстреле, маленькая рука девушки была сухой и горячей.

— В нас стреляют?

— Не в нас. В небо. — Он медленно, осторожно сел, завернувшись в одеяло. — Открой-ка занавеску.

— Не надо. Я боюсь. Там темно, — сиделка сжала его руку сильнее.

— Да отпусти ты, дура, — Арлекин вырвал у нее руку, кое-как встал и, пошатываясь, подошел к окну.

Он отдернул занавеску… и замер от невиданной, грандиозной, зловещей красоты небес.

Низкая, непроницаемо черная туча стояла над Новой Москвой. В туче зияли рваные дыры, и сквозь них столбами лучей бил солнечный свет. Бабахнул «Мордор». Мгновенная вспышка осветила клубящееся лохматое дно тучи… и немедленно в одной из дыр вздулось комком черного пуха облачко, разрослось, залило собой дыру, погасило сноп лучей. С каждым выстрелом будто гасили один прожектор, и на земле становилось все темней… Туча, ежесекундно озаряемая все новыми вспышками, кипела и волновалась, будто море живого мрака…

— Это… конец Игры?… — пролепетала сиделка. Она уже успела подойти и опять вцепиться в его руку. — Наш мир стирают? Это Темный Разработчик?

— Пылевая защита, — Арлекин не смотрел на нее, завороженный зрелищем. — Закроет нас от бомб. — Объяснять ничего не хотелось. Он успокаивающе приобнял девушку, и она немедленно прижалась, уткнула лицо в плечо.

— Простите… — жалобно забормотала она. — Мне очень страшно… Только не подумайте…

— Да не думаю, не думаю. — Он невинно погладил ее по спине. — Скажи лучше, где все ваши?

— На молитве, в медиториуме.

— А ты что?

— Мне сказано быть с вами… Ой! — Сиделка торопливо отстранилась. Вошел Валериан. Девушка поклонилась ему в пояс.

— Вижу, не теряете времени, мой друг, — сухо сказал Валериан по-английски. — Идемте, укроемся в подполе. Я помогу вам дойти. Надя! — перешел он на русский. — Ты здесь больше не нужна. Иди в медиториум и молись со всеми. Я буду молиться в уединении.

— Бросаете любимую паству? — спросил Арлекин назло по-русски. Вот за такие вещи он и не уважал гейммастера. Надя перевела непонимающий взгляд с одного на другого и сразу поспешила из комнаты. Арлекин вдруг сообразил… — Так! Надя! — крикнул он вдогонку. — Быстро выводи всех наружу! Чтобы никого в медиториуме! Если эта ваша стеклянная пирамида рухнет…

— Да, делай как он сказал, — кивнул Валериан. — Всех во двор! — И когда Надя выбежала, повернулся к Арлекину. — В подполе на всех места нет. Если пустить туда — будет паника. Люди друг друга передавят безо всяких бомб. Так что пусть молятся наверху, а подпол — убежище для избранных. В том числе для вас. Вставайте! Руку мне и вперед. Уговаривать долго не буду.

— Ешьте сами гниль в своем подполе. Я хочу насладиться зрелищем.

Валериан нахмурил брови.

— Вы что, бредите? Или не поняли? Время спасать шкуру!

— Нашим шкурам ничего не грозит. Цели бомб — не здесь. Они бомбят…

Солнцеподобная вспышка — несравнимо ярче разрывов снарядов — озарила небо. Бомбы врезались в тучу… Взрыв на миг высветил всю ее изнутри, будто рентгеном выявил все наслоения и слияния бурлящих турбулентных структур… Валериан присел и закрыл голову руками, но Арлекин не пошевелился, когда ударные волны затрясли окно. Долгий, сочный, раскатистый гром… Вот и все. Туча спасла. Арлекину хотелось смеяться от радости. Он поднял оконную раму.

Порывом налетел ветер, неся едкие запахи гари и озона. Стало намного светлее. Туча все еще висела, но взрыв пробил в ней круглую прорубь диаметром в километр. Сквозь нее синело ясное небо. Стены проруби струились вверх бешеными потоками — это разогретый взрывом воздух поднимался и увлекал с собой пыль. Раненая туча выла и ревела, как тропический ураган… Она постепенно приобретала форму толстого тора, дымного кольца, что непрерывно выворачивалось изнутри наружу…

— Они бомбят космодром и военную базу, — закончил фразу Арлекин. — Видите, дыра намного севернее нас? Тратить бомбы на такую грязь как мы с вами…

Ему опять не дали договорить.

Веер огненных стрел бесшумно и стремительно пролетел сквозь дыру.

Вторая кассета бомб… гниль и тьма!

Арлекин бросился на пол, ящерицей заполз под кровать — а там уже прятался Валериан, предусмотрительно заткнув уши пальцами.

— Не затыкать! — успел проорать ему Арлекин. — Открой рот, зевай!

И грянул гром… а за ним еще и еще… а напоследок — удар такой силы, будто по ушам врезали кулаками. Со стен и потолка сыпалась побелка, заставляя кашлять от меловой пыли… Вторая волна, третья… Арлекин не считал. Потом был рев и ураганный сквозняк… А потом стало почти тихо.

Арлекин, весь в пыли и известке, выполз из под кровати. Было светло, на кровати косо валялась рухнувшая с потолка Реальномирная Спираль. Он глянул в окно.

Грибы вставали в небо.

Вставали с торжественным штормовым гулом.

Два гриба — большой и малый. Их ножки струились вверх и источали багровое тление. Купол белой шляпки большого гриба уже дорос до дыры в туче и поднимался сквозь нее в чистое небо. Остаток тучи темным клубящимся валом окольцовывал его… Никогда в жизни Арлекин не видел ничего грандиознее и прекраснее… Эти вздымающиеся купола… такой безупречной гладкости… такой до слез невинной ангельской белизны… а вокруг — предсмертное кипение тучевых громад, провалы мрака, дымные снопы солнечных лучей… синева, пепел и перламутр…

— Лик Божий над адом… — хрипло проговорил Валериан. Он тоже расширенными глазами смотрел в окно. — Да, мой друг… Впервые за много лет мне явлено нечто действительно… напоминающее… о присутствии высшего начала в мире… Как ни кощунственно это звучит…

— Вас тоже пробило? — Арлекин усмехнулся. Возвышенные речи Истиноучителя всегда оказывали на него обратное действие — отрезвляющее.

— М-да. Куда они попали?

— Большой гриб — над космодромом, — показал Арлекин. — Рванули холодильники с жидким водородом, а там счет на килотонны. Маленький грибок — над ТЯЭС.

Валериан побледнел.

— Радиация?

— Да нет, реактор глубоко, к нему не пробиться. Грохнулись наружные теплообменники. Этот гриб — вода из градирен.

— А сами бомбы?

— Вы совсем поглупели со своими овцами, гейммастер. Бомбы — кинетические. Гигантские пули, по сути.

Арлекин смотрел в окно и теперь уже видел, что в саду сломалось много веток, но, к счастью, ничего не горело. Медиториум устоял. Стеклянная пирамида, как он и предсказал, обрушилась. (Успели ли выйти люди?) Он попробовал прикинуть общий ущерб… В стандартной кассете пять бомб, две попали в ТЯЭС и космодром, значит, остальные легли где-то на том же отрезке… Это полоса вдоль северного края Новой Москвы. Радиус поражения каждой бомбы метров триста, но если учитывать детонацию… Ясно, что полностью, в пыль, уничтожены ТЯЭС, космодром и военная база, скорее всего, также фабрики, речной порт, перегрузочный терминал… В остальной колонии и на севере Слободы должны быть сильные разрушения и пожары. Люди… Те, кто успел в укрытия, выжили. Но Новая Москва как политический и экономический центр перестала существовать.

Зато Рабат и юг Слободы, похоже, отделались легкими разрушениями.

— Можете возносить благодарственную молитву, — сказал Арлекин.

Черные ставят шах

Танит Лавалле остановилась перед дверью лифта — хрупкая фигурка затянута в белый дзентай, за плечами рюкзачок, пышные огненно-рыжие волосы в беспорядке падают на плечи. Коснулась запястьем ID-сканера. (Надеюсь, мою сигиллу еще не успели отозвать). Не успели. Сканер зажег зеленую лампочку, дверь отъехала. Прощай, родная Луна.

Бежать с Луны, бежать. Далтон — трус, сегодня он показал это как нельзя яснее — но трус опасный. Далтон слишком ее боится, чтобы оставить в живых после того, как выгнал в отставку. Свергнуть его прямо сейчас она не готова. Значит, надо бежать. На Землю, к друзьям.

Экс-глава разведки Фламмариона вошла в цилиндрическую кабину лифта. Шесть кресел располагались в ней астериском. Танит погрузилась в ближайшее. Противоперегрузочные ремни автоматически охватили ее, щелкнули пряжками. Кресло чуть отъехало к центру, противоположное — от центра: для баланса. Дверь закрылась. Под полом завыл воздух, наполняя пусковую шахту.

Пулей пневматического пистолета кабина рванула вверх. Пять лунных «g» вдавили тело Танит в упругий гель кресла. В боковых окошках все быстрее неслись бетонные стены шахты, металлические швы на стыках сливались в равномерное призрачное мерцание. Наверху, в потолочном окне, с каждым мигом увеличивался черный круг в конце шахты — выход в открытый космос.

Время 12–05, захват ротоватором в 12–13… Лишь бы Далтон не спохватился в последний миг и не запретил ей вылет. Будем надеяться, что не запретит. Что все-таки струсит убивать ее — как трусит всегда и во всем.

Перегрузка отпустила. Ускорение сменилось баллистическим полетом по инерции. Снаружи гудело и шипело: клапаны стравливали воздух в служебный резервуар, сбрасывали давление в шахте. Потом в иллюминаторах резко стало темно: кабина вылетела наружу.

Кабина стремительно взлетала в зенит над Луной.

Солнце взошло только вчера и едва успело подняться над западным горизонтом. При низком солнце, в резких длинных тенях, вид на кратер Фламмарион был особенно выразителен.

Темная ноздреватая поверхность Луны напоминала сырой цемент. Косое освещение проявляло малейшие неровности: каждый валун отбрасывал длинный язык тени, каждый мелкий кратер бездонной ямой тонул во тьме. Самые длинные тени безошибочно выдавали искусственные сооружения: роверы, горки почтовых катапульт, вышки коротковолновой связи. Но всех длиннее была тень пусковой башни, от которой только что оторвалась кабина Танит Лавалле.

С каждой секундой взлета горизонт все дальше отодвигался и заметнее округлялся. Башня стояла почти в центре обширного кратера Фламмарион. Его древние полуразрушенные валы подковой низких холмов охватывали горизонт на востоке, юге и западе. На востоке, будто врезанный во фламмарионский вал, четкой крутобокой чашей выделялся молодой кратер Местинг-А. Севернее ландшафт перечеркивал с запада на восток прямой каньон тектонического разлома — Рима Фламмарион. Более молодая, чем одноименный кратер, Рима рассекала его валы подобно шраму километровой ширины.

Пусковая башня возвышалась на южном берегу Римы. Узкая тень башни тянулась параллельно каньону на десятки километров, почти до самых валов Местинга-А, то ныряя в мелкие кратеры, то взбираясь на круглые щитообразные холмы вулканических куполов. От этих древних вулканов разбегались под поверхностью Луны лавовые трубы. Невидимые сверху, они образовывали сложную ветвящуюся сеть туннельных пещер. Главные туннели достигали трехсот метров в диаметре — надежное и просторное укрытие для землян-колониалов.

В прошлом дно труб покрывал лед замерзших вулканических газов — готовое сырье для извлечения кислорода, азота и воды. Там, где Рима Фламмарион разрезала сеть туннелей, они выходили из стены каньона круглыми устьями. Сейчас, спустя добрых три века после основания Колонии, все эти устья были герметично заделаны и перекрыты люками, а лавовый лабиринт под поверхностью Фламмариона заполнен воздухом и прогрет до комнатной температуры.

Пригодные для жизни туннели тянулись на полсотни километров. Там, под циклопическими сводами труб, освещенные Солнцем через световоды, зеленели леса и сады, волновались рябью озера, сновали поезда… Были в Колонии и настоящие дикие уголки, куда до сих пор не провели свет — кромешно-темные пещеры, заросшие одичавшими грибами и лишайником. В свободное время Танит любила побродить по этим таинственным закоулкам…

Неужели она больше никогда не вернется во Фламмарион?

В приливе тихого бешенства Танит стиснула зубы. Далтон, этот слабак, этот нульдев, это ничтожество! Так позорно сдаться в шаге от полного торжества! Так подло украсть у нее победу, ее победу!

Все началось четыре года назад, когда она завербовала Лавинию Шастри.

Жена Максвелла Янга, сворм-коммандер, второй человек в Эриксе и Космофлоте, прибыла тогда на Луну для восстановления торговых отношений после Транспортного кризиса. У серьезных людей вербовка всегда взаимна: информация в обмен на информацию. Чтобы войти в доверие к Шастри, Танит сдала ей немало ценных сведений — но и вознаграждена была сторицей.

— Мой Макс уже вдоволь насладился властью, — говорила Лавиния, лежа в постели рядом с Танит и неторопливо набивая табаком трубку. — Ну и хватит с него. Шастри должны править Венерой. Шастри, а не Й-янги, — с невыразимым презрением выговорила она. — Да, Макс сделал свою работу — избавил нас от банды Окелло. Это большая заслуга, и мы его отблагодарили. Позволили поцарствовать и поиграть в героя-объединителя человечества. К сожалению, мой супруг заигрался, — Лавиния щелкнула зажигалкой, закуривая. — Вздумал передать власть нашей пустоголовой дочери. Я тоже люблю Зару, но надо же хоть немного понимать людей? Короче, Макса пора убирать, и мы рассчитываем на вашу помощь.

— То есть? — Танит была совершенно потрясена этими откровениями.

— Макс должен потерпеть поражение. Военное поражение. Только оно способно покончить с ним. Нападите на нас, а лучше спровоцируйте наше нападение, и победите. Я буду сообщать вам координаты Эрикса. Десантируйтесь на Эрикс — и тогда наш домен поддержит вас изнутри, — Лавиния выдохнула струю ароматного дыма.

— А как же Рой? — Танит с детства испытывала ужас и восхищение перед этим средоточием силы, способной уничтожить даже аквилиан.

Лавиния только усмехнулась.

— Рой небоеспособен, девочка. Говорю тебе как сворм-коммандер. Мы его наращиваем и модернизируем, но он станет для вас опасен только к 82–83 году. Нападайте в 81-м, и сорвете банк.

— И ты готова подчинить Эрикс Фламмариону? — усомнилась Танит.

— Только на первое время. Потом я вас все равно кину. Но это будет потом.

— Я тебе не верю, — откровенно сказала Танит. — Это ловушка. Ты нас провоцируешь.

Лавиния лениво пожала плечами.

— Свяжись с моим братом Энеасом. Он на Земле, в Колонии Куру. Он в курсе нашего плана и все тебе подтвердит… Ну а главное: ты ведь, конечно, пишешь этот разговор? Пошли запись Максу. Сдай меня.

— Ты это серьезно?

— Куда уж серьезнее. Если Макс меня убьет — ты убедишься, что это была не провокация… — Лавиния усмехнулась. — И будешь весь остаток жизни жалеть о том, какой шанс упустила.

Танит уверенно кивнула, звякнув цепью ошейника.

— Не сомневайся. Я сделаю именно так.

Но не сделала.

Со вздохом нетерпения Лавалле подняла взгляд к окну в потолке. Облачно-голубая Земля в последней четверти стояла почти в зените, но не она интересовала Танит. Ротоватор. Подъемник на орбиту. Гигантская праща, которая подхватит ее и унесет с Луны — если только Далтон не успеет ей запретить в оставшиеся две минуты.

Ротоватор — более шестисот километров троса из углеволокна — вращался вокруг Луны спутником, совершая оборот за два часа, и одновременно крутился в плоскости своей орбиты вокруг собственного центра масс. Скорость вращения была подобрана так, чтобы конец троса периодически оказывался над Фламмарионом в нижней точке оборота. Пусковая башня должна была выстрелить кабиной в такой момент и с такой скоростью, чтобы попасть в конец троса. Кран на конце троса подхватывал кабину, и она, прицепленная к ротоватору, совершала вместе с ним полоборота. В верхней точке окружности она отцеплялась и становилась спутником Луны — ну а дальше оставалось только ждать на орбите, пока кабину подхватит какой-нибудь корабль-транспортник.

Ротоватор уже был виден в черном небе над Луной — бесконечная цепочка огней габаритных отражателей сливалась в одну мерцающую линию. По мере того как трос поворачивался концом к кабине, линия укорачивалась и становилась все ярче. На нижнем конце уже был виден кран — механическое чудовище с паучьими лапами электростатических захватов. Кабина, замедляя ход, продолжала лететь вверх, а кран стремительно падал на нее, как хищная птица на добычу. Плазма била из двигателя коррекции бледно-голубым туманным лучом.

— Приготовиться к экстремальной перегрузке! — предупредил даймон в голове Танит Лавалле.

Она закрыла глаза, выдохнула, постаралась расслабиться. Еще секунда, и прощай, Луна… надеюсь, все же не навсегда.

Сцепка. Грохнуло, лязгнуло, тряхнуло, с чудовищной силой вмяло в кресло… Кран подхватил кабину своими липучками-электретами. На долю секунды перегрузка достигла двадцати лунных «g», и дыхание Танит прервалось… Потом слегка отпустило. Перегрузка выровнялась на пяти лунных «g» центробежной силы. Несколько меньше гравитации старушки Земли, где она скоро окажется. Танит осторожно открыла глаза. Она могла видеть и дышать, но все тело было спрессовано свинцовой тяжестью. Ладно, всего шесть минут с секундами, можно и потерпеть… но как она будет жить на Земле? Только в инвалидном кресле, это понятно… непрерывная пытка… Танит глянула в окно.

Луна быстро удалялась и наклонялась по мере того как кабина поднималась по окружности ротоватора. Кратер Фламмарион занимал уже не все поле зрения — к северу виднелась черная лавовая равнина Синус Медии, из-за южного горизонта выползали гигантские кратеры Птолемей, Альфонс и Альбатегний. На востоке тонула во тьме равнина Океана Бурь — до нее еще не добрались лучи восхода. Из этой тьмы редкими цепочками огней выступали хребты кратерных валов.

Фламмарион в центре окна занимал уже совсем небольшую часть поля зрения. Пусковая башня вообще не была видна, но тонкий штрих ее тени чернел отчетливо — единственный зримый признак обитаемости Луны…

Нет.

Свечение.

Тускло-оранжевое сияние, будто небывалый на Луне туман, возникло, растеклось и залило древнее дно Фламмариона.

Его яркость усиливалась. Оно расплывалось. Оно вздымалось.

Газовый разряд. Да, точно. Так оно и должно быть. Не вспышка и не взрыв, но слабое тление люминесценции с палевым оттенком ионов натрия… Ультрафиолет ионизирует атомы лунного грунта, создает облако плазмы…

Ультрафиолет. Это Рой. По Фламмариону ударили Роем.

Помертвевшая Танит Лавалле неотрывно смотрела на то, как гибнет ее родина.

Ловушка. Все-таки это была ловушка.

Ее обманули, спровоцировали на войну — и ответили всей чудовищной мощью Роя.

Закатное свечение плазменного облака разгоралось все ярче. Оно вставало и вытягивалось языком пламени. Давление невидимых лучей Роя клонило его к востоку и колебало, как ветерок. Тень лифтовой башни уже утонула в нем… а может быть, башня рухнула? Танит пыталась представить себе, что творится там, внизу, в адском пекле невидимого света, в болезненно-оранжевом сиянии ионизированных паров… Как раскаляются докрасна и рушатся металлические конструкции, искрят закороченные цепи… Как внутри Колонии воют тревожные сирены, с грохотом запираются гермодвери внешних отсеков… Как люди разбегаются надевать скафандры, будто скафандры спасут после того, как «светлячки» испарят первые метры грунта, и воздух хлынет наружу, а убийственный ультрафиолет внутрь…

Это я, — в мозгу Танит, заполненном ужасом и болью, не оставалось места ни для какой другой мысли.

Все это сделала я.

Я во всем виновата.

Я заслуживаю наказания, наказания, наказания…

Рианнон. Переговоры

Сигнал тревоги вырвал Зару из оцепенения. В ушах громко и отвратительно запищал зуммер, а перед глазами сам, без команды, нарисовался план корабля. Девятая секция центрального ствола ритмично вспыхивала ядовито-лиловым светом.

Лиловый код… Зара не сразу вспомнила, что это означает, а когда вспомнила — не поверила.

Покушение на капитана.

Она с разгона влетела в проем люка девятой секции и резко затормозила, ухватившись за раму.

Тело Варгаса в расслабленной позе эмбриона висело среди отсека, медленно и равномерно вращаясь в латеральной плоскости. Лицо было синим, на горле чернел ожог. В отсек уже набилась добрая половина команды, и все стояли на стенах как зачарованные. Никто не спешил ни помогать Варгасу, ни хватать Гвинед Ллойд — а та лишь забилась в какой-то угол и с ужасом смотрела на дело своих рук. При появлении Зары по толпе прошло движение. Люди расступились, и Зара мгновенно почувствовала: от нее ждут действий, ее молчаливо признают лидером…

Используй момент.

— Камилла! — выкрикнула Зара.

— Я здесь, здесь, — запыхавшаяся Камилла Раи Чоудхури, корабельный врач, налетела сзади. Зара посторонилась, чтобы пропустить врача в люк.

— В лазарет, реанимацию срочно, — приказала она, как будто врач и без нее не знала что делать. — Гвин, что произошло?

— Я… я не хотела, — забормотала Гвинед Ллойд. — Простите… я не… я не знаю, что на меня нашло… Я не хотела, честное слово!..

— Разберемся. — Зара окинула быстрым взглядом углы отсека: камеры наблюдения на месте, запись наверняка сделана. — Лукас?

— Здесь, — басом откликнулся Лукас Родригес, бортинженер по конструкции и балансу.

— Отведи Гвин в каюту и под замок. Побудешь тюремщиком. Все равно сейчас работы для тебя нет. Сэл?

— Я здесь, — выплыл откуда-то сбоку Селестис Марин, бортинженер по энергетике и приборам.

— Отключи всю аппаратуру и опечатай. Овер-коммандер приказал уничтожить… Но с этим торопиться не будем, подождем. Кью?

— Здесь, дорогая, — не по уставу фамильярно отозвался Кьюпид Амир, бортинженер по связи и компьютерам. Зара смерила его ледяным взглядом.

— Мас Амир, начните проверку тьюрингов корабля и капсулы. Есть подозрение на заражение неизвестным вирусом. Провести диагностику по полной программе — и сверх программы.

— Есть, док Янг, — в смущении осознавший свое место Амир скрылся.

— Остальным продолжать работу по графику. Вопросы есть? Разойтись.

Возвращенная к жизни и совершенно довольная собой, Зара повернулась, оттолкнулась от рамы люка и поплыла назад по центральному стволу.

Нет, это неслыханно. Невероятно. Так не бывает.

Цилиндрические отсеки ствола напоминали металлический стеллаж, свернутый в трубку полками внутрь — балки лонжеронов и кольца шпангоутов членили стены на одинаковые прямоугольные клетки. В некоторых клетках крепились стандартные грузовые контейнеры, но большинство были пустыми — «Азатот» шел налегке…

Мой «Азатот», с наслаждением думала Зара.

Мой корабль! Целиком и полностью мой!

Она не слишком переживала за Варгаса. От удара током давно никто не умирал, а неделька отдыха в медбоксе только пойдет на пользу и самому капитану, и Рианнон, и всем…

Зато теперь это мой корабль! И уж конечно, я распоряжусь им лучше болвана Варгаса.

Приказ отца… Заставить рианнонцев уничтожить Бюрократа, а если откажутся — уничтожить Рианнон… Варгас, конечно, выполнил бы приказ — беспрекословно и не раздумывая, и это была бы катастрофа.

Но Варгас обезврежен, а сама она, конечно, будет действовать гибче. Хватит с нее крови! Нет, она не отступит. Она добьется всего, что хочет отец… Но не такой ценой.

— Зара, подожди! — Ее нагнал Аттис Мур, пилот и помощник капитана. — Зара, извини… Я не хотел говорить при всех… Есть одно замечание.

Зара остановила полет, упершись руками в поперечную переборку.

— Да, я слушаю, — она обернулась к Муру, расцветив ауру зелеными переливами внимания. Она заранее отлично знала, что скажет пилот.

Мур тоже уперся в переборку и остановился рядом с девушкой. Он выглядел смущенным, и это было столь же предсказуемо — Мур всегда ее безумно боялся.

— Слушай, Зара… ты все сказала правильно. Я не оспариваю твоих распоряжений. Но… — Пилот вздохнул, собираясь с духом. — Но вообще-то после Варгаса обязанности капитана исполняю я. Извини, таков порядок.

Зара ласково положила ему руку на плечо.

— Аттис, ты абсолютно прав. В обычной ситуации я бы и слова не сказала: капитан — ты. Но, Аттис! Но! — Ее аура источала ультрамариновые волны доверительности. — Ситуация необычная. Идет война. Причем война не очень понятно с кем. Нам нужно вести сложные дипломатические переговоры. Венера далеко, решения надо принимать самим. К чему я это говорю, Аттис? — Она приблизила к нему лицо. — Сейчас должность капитана — политическая. Капитан должен быть в курсе моей миссии — во-первых, и иметь кое-какой политический вес — во-вторых. Ты отличный пилот, Аттис, и был бы отличным капитаном в другое время. Но…

Мур торопливо закивал. Он был явно не в своей тарелке, и Зара втайне наслаждалась его смущением.

— Я понял, Зара, понял. Все правильно. Делай как знаешь.

— Вот и отлично. Давай так. Внутренние дела корабля — на тебе, внешние — на мне. Я капитан, ты помощник. И так — до выздоровления Варгаса. По рукам?

— Конечно, Зара, конечно!

Зара Янг улыбнулась самой обворожительной из своих улыбок.

— Тогда сдавай мне капитанскую сигиллу. И за работу.

Казалось бы, что такого особенного в капитанской рубке? Да, из нее можно вручную управлять кораблем — но в этом Зара все равно мало что понимала, да и за всю историю «Азатота» ни один капитан не использовал эту символическую возможность. Да и переговоры можно вести откуда угодно — хоть из своей каюты.

Но разве она могла отказаться от наслаждения восседать на командном пункте одного из самых грозных боевых кораблей Солсистемы?

Как только Зара получила от Мура капитанскую сигиллу, она по громкой связи оповестила экипаж, послала краткий отчет на Венеру, выложила новость в Солнет, а уж потом — будто оттягивая удовольствие — направилась на свое законное место в рубке.

Не захотел со мной общаться, папа? А придется. Она с удовольствием вообразила, какое лицо будет у папы, когда он узнает… Нет, в его лице, как обычно, не дрогнет ни один мускул, но глаза… Какова твоя дочка, а, Максвелл Янг? Впрочем, некогда было предаваться мечтам. Работы было много. Для начала — исправить все, что она успела натворить, и что еще поддавалось исправлению.

— Даймон! Чоудхури на связь, — велела Зара, как только поудобнее расположилась в капитанском кресле перед стеной мониторов. — Что с нашим пациентом, Камилла?

— Паралич дыхательных мышц, асфиксия, фибрилляция, ожоги третьей степени, — ответила врач. — Я его реанимировала, но пока состояние коматозное.

— Твой прогноз?

— Жить будет. Мозг не поврежден. Придет в норму через неделю. — Камилла помедлила. — Если бы можно было перевести его в Рианнон… Там условия куда лучше наших. За пару дней поставили бы на ноги.

— Торопиться нам некуда, — прохладно сказала Зара. — Неделю как-нибудь протянем и без Варгаса. А Рианнон пока еще наш враг, не забыла? Делай свое дело. — Не дожидаясь ответа, она отключилась.

Теперь надо было говорить с Бюрократом.

Зара помедлила, прежде чем вызвать его на связь. Она сама не знала, зачем — то ли не могла решиться, то ли наслаждалась предвкушением триумфа.

Она понимала, что теперь — после отцовского ультиматума — Бюрократ ее раб. Что он отдаст все, лишь бы она не привела приказ отца в исполнение…

Какое все-таки счастье, что Варгаса вывели из строя! Какая невероятная удача! (Теперь, когда выяснилось, что Варгас вне опасности, она могла так думать безо всяких угрызений совести). Одним ударом тока Гвинед Ллойд сделала ее капитаном — и теперь Зара могла разговаривать с Бюрократом по-серьезному. Ни на кого не оглядываясь. С позиции силы.

— Даймон! Рианнонский тьюринг на связь, — велела она.

— Слушаю вас, кэп Янг, — откликнулся Бюрократ.

— Привет, привет, дорогой Бюрократ! — Зара развалилась в кресле, заложила руки за голову. — Как жизнь? Уже видел речь овер-коммандера?

— Да, и опубликовал ответ. Желаете взглянуть на официальном канале Рианнон?

— Не хочу тратить время. Основные тезисы?

— Хорошо. Уничтожение Рианнон для меня недопустимо. Но недопустима и ликвидация меня самого, потому что без меня Колония обречена. Итак, выбор, который предлагает ваш отец, неприемлем полностью. Пусть он снимет свои радикальные требования. В обмен я готов пойти на серьезные уступки.

— На какие же? — Зара вкрадчиво улыбнулась.

— Я позволю программистам проверить меня на предмет заражения. Если необходимо, я позволю полностью переустановить себя из резервной копии. Я готов отказаться от должности прайм-админа и провести выборы в Совет немедленно. Когда Совет выберет нового прайм-админа, я ему безоговорочно подчинюсь. Я также выслушаю другие требования овер-коммандера.

Заре не понравилось последнее слово.

— Здесь и сейчас решаю я, а не овер-коммандер. Ты еще этого не понял?

— Теперь понял. Чего вы хотите, кэп Янг?

Зара не смогла сдержать торжествующей улыбки.

— Твои симуляции такого не предсказали, а, Бюрократ?

— Не предсказали, — признал тьюринг. — Всегда есть факторы, не поддающиеся учету.

— Что же ты будешь делать, если мы не примем твоих уступок?

— Сражаться. Вероятность моей победы над вами не более 2 %, но вы загнали меня в угол. Даже при таких шансах битва предпочтительнее, чем гарантированная гибель. Итак, ваши требования?

Зара помедлила, проговаривая в уме и взвешивая каждое слово.

— Первое, — начала она. — Ты снимаешь обвинения против Либертины Эстевес, Гвинед Ллойд и меня. Эстевес выходит на свободу, Ллойд может вернуться в Рианнон и не будет арестована. Что скажешь?

— Я хотел бы выслушать весь набор требований.

— Хорошо. Второе. Ты позволяешь программистам себя проверить и, если найдется что-то подозрительное, переустановить. Ну, ты сам это предложил. И третье, — Зара глубоко вдохнула и выдохнула. — Никаких выборов. Ты вручаешь сигиллу прайм-админа мне — и немедленно. И никаких ограничений по конституции. Мне нужна абсолютная диктатура безо всякой оглядки на Совет. Безо всяких выборов и сроков. На этих условиях я гарантирую тебе жизнь. По рукам?

У Зары кружилась голова от собственной наглости. Если бы она говорила с человеком, то ожидала бы взрыва возмущения, а потом долгого, утомительного торга… Но Бюрократ был чужд эмоций. И он ясно понимал безвыходность своего положения.

— Вы согласовали ваши требования с овер-коммандером? — обычным ровным голосом спросил тьюринг.

Он попал в точку. Только это сейчас и было проблемой.

— Нет, — качнула головой Зара. — Я уверена, что он откажет. Потребует, чтобы я уничтожила тебя во что бы то ни стало. Так что если хочешь мира — имей дело со мной. Я опубликую наше соглашение и поставлю папу перед свершившимся фактом.

— А если овер-коммандер не утвердит соглашение?

— Ему придется утвердить — если он не хочет объявить собственную дочь мятежницей.

Ведь ты же на это не способен, папа?

Зара надеялась, но не была уверена полностью… Она знала, что папа способен быть очень, очень жестким… и это только добавляло остроты ее игре.

— Я хочу запустить несколько симуляций, — сказал Бюрократ. — Вы согласны подождать 400–500 секунд?

— Да хоть 600, — великодушно согласилась Зара.

— Готово, — объявил Бюрократ после паузы. — Я просчитал сто симуляций. В 23 случаях овер-коммандер объявляет вас мятежницей. В семи случаях отдает «Азатоту» команду на самоуничтожение. Вы все еще готовы действовать без его санкции?

— Конечно, — Зара не колебалась ни секунды. — Мои шансы даже лучше, чем я думала. А ты сам выигрываешь время в любом случае. Даже если папа взорвет «Азатот», ты выигрываешь месяца три до прибытия другого корабля, не так ли?

— Вы правы. Я принимаю ваши условия. Кэп Зара Мария Сюзанна Янг!

— Да-а? — она по-кошачьи потянулась всем телом.

— Я признаю вас прайм-администратором Колонии Рианнон и подчиняюсь вашим приказам. Примите сигиллу.

Когда Бюрократ отключился, Зара некоторое время сидела без движения, глядя сквозь стену мониторов расширенными глазами.

Ей надо было как-то все это переварить.

Зара Янг, капитан «Азатота».

Зара Янг, прайм-администратор Колонии Рианнон.

За каких-то пятнадцать минут она сделала самую головокружительную карьеру в истории Солсистемы. Да, благодаря Гвинед Ллойд и ее безумному нападению на Варгаса — нелепейшей случайности, которую не смог бы предсказать даже Бюрократ… Но чего стоит случайность, если не умеешь ей воспользоваться?

Случай сыграл ей на руку, не более того. Она сама взяла власть, сама! Взяла быстро, смело и решительно.

Как тебе это понравится, папа?

А?

Да, она взяла власть — но не ради власти, напомнила себе Зара. Она использует свои возможности всем на благо. Она уже проявила гибкость и спасла Рианнон от тупой исполнительности Варгаса. Еще несколько искусных шагов — и она решит проблему с аквилианским вирусом, решит изящно, не в лоб, без лишних потерь…

Ты понимаешь, папа, почему мне пришлось тебя ослушаться? — подумала она.

Ты согласен, что здесь, на месте, мне виднее, как лучше поступать?

Ты признаешь, что я лучше тебя владею ситуацией?…

Она ждала, что голос отца — вечный невидимый внутренний собеседник — ответит ей. Может, нехотя согласится, а может, резко оспорит…

Ну же, папа? Скажи что-нибудь!

Но внутренний голос отца молчал.

Сказка о говорящей звезде

Где-то внизу мерно стучал двигатель ривербота. Саид успел привыкнуть к этому звуку. Они плыли по Волге больше пяти часов. Начинало темнеть.

Саид лежал макушкой к иллюминатору и не смотрел в него, но и так знал, мимо чего они плывут. Все те же поля, сады, насыпи дамб, деревеньки, захолустные пристани, к которым они не причаливали. (Рейс был скоростной: Нижгород — Чебоксары — Зеленый Мост, с одной только промежуточной остановкой). По полям ползают комбайны, плавают лодки и баржи. (Это уже не по полям, а по каким-то невидимым каналам среди полей). Над серенькими селами — луковицы церквей, башни элеваторов. Кое-где к реке выходит парк с усадьбой окружного начальника, над крышей — три флага: Русии, Нижгородской земли и округа; рядом — решетчатая вышка связи. Вдали от берега идет параллельно реке лесополоса, а за ней уныло желтеет пустыня.

Приятный, но однообразный пейзаж так и тянулся с тех пор, как ривербот «Ветлуга» отошел от нижгородской пристани. Он стал так же привычен, как стук моторов. Он больше не вызывал у Саида любопытства.

Тесную каюту второго класса почти целиком занимала двухъярусная кровать. Саид лежал внизу. Его руки и ноги были привязаны к кровати тугими эластичными бинтами.

Паралич Саида в Нижгороде длился недолго: минут через пятнадцать тело и голос начали более-менее слушаться, дрожь прекратилась. (Все это время он лежал на крыльце банка в полном сознании. Вокруг собралась толпа зевак, а Брендан только попусту суетился и ничем не мог помочь… Какой стыд!) Еще через несколько минут Саид кое-как встал и неуклюже, на каждом шагу спотыкаясь, пошел. Через полчаса после приступа оправился полностью. Но в каюте Брендан все равно его привязал.

— Все это уже было у мышей, — объяснил врач. — Сначала дрожь и паралич… А потом — приступ безумия. Мелантема у всех пробуждает со страшной силой какие-то основные инстинкты. Одни пытаются жрать все подряд, другие — оплодотворять, третьи — убивать, четвертые каменеют от страха…

— Я тебе не мышь, а человек! — возмутился Саид. — У меня воля есть! Я могу себя сдерживать!

— Я тоже на это надеюсь. Надеюсь, но… честно говоря, не рассчитываю. Давай я тебя все-таки привяжу. Приступ будет недолгим, час-другой — и ты в норме.

И вот Саид лежал привязанным уже пять часов (с перерывами — размять руки и ноги), а приступ еще и не наступал. Все-таки он не мышь! — не без гордости думал Саид. Не так-то легко какому-то шайтанову растению захватить власть над потомком Адама…

Сейчас Саид был один — Брендан пошел за ужином. Мальчик лежал, скучал и думал, что, может, Брендан и прав. Да, с ним происходит что-то ненормальное. Может, все-таки еще будет этот приступ, потом какая-нибудь другая дрянь… Может, мелантема вообще превратит его в зомби… Наверное, он должен бояться?

Но почему-то не боялся ничуть. С тех пор как прошел паралич, Саид откуда-то твердо знал, что болезнь пройдет, и все кончится хорошо.

Удивительно! Пока с ним ничего не происходило, он боялся своей болезни — а вот теперь, когда начались странности, всякий страх исчез. Все будет хорошо, говорил ему внутренний голос, чем-то похожий сразу на голоса отца, матери, кошки Кэт и Брэма Конти. Скоро случится нечто прекрасное и удивительное, и ты выздоровеешь… Да ты по-настоящему и не болен, а Брендан просто дурак.

Саид лежал, сжимая и разжимая кулаки, чтобы не застоялась кровь. Тут как раз вернулся Брендан и принес из буфета коробку с ужином.

— Все нормально? — спросил врач. Сейчас он уже привык и не так суетился и причитал, как сразу после падения.

— Ага.

— Давай-ка руки развяжу, а ноги оставлю. Держи, ешь.

Саид сел на постели и охотно принялся за еду. Брендан пристально следил за ним — должно быть, опасался приступа дикого аппетита. Смешной!

— Деньги остались? — спросил Саид с набитым ртом.

— Остались. — Брендан нахмурился.

Деньги были больным вопросом. В нижгородском банке выяснилось, что счет Брендана заблокирован, и сам он вообще-то объявлен в розыск Новой Москвой. Пришлось менять те немногие наличные юни, что были у Брендана. Обменяли по грабительскому курсу, да и то успели в последний момент. Объявили какую-то новость (Брендан не сказал Саиду, какую), и после нее новомосковские юни перестали брать вообще.

Денег хватило на два билета только до Зеленого Моста (а не до конечной цели, Кап-Яра). В кармане осталась сущая мелочь на еду. На какие деньги плыть дальше? На что вообще жить? Брендан только беспомощно разводил руками.

Ты бы, растяпа, не выжил у нас в Рабате, думал Саид. Он почти потерял уважение к Брендану, хотя и был благодарен за то, что кормит и ухаживает. Подумать только, привязал меня, пацана! Боится, что я на него наброшусь! Сам врач, конечно, говорил по-другому: «Привяжу, чтобы ты сам себе не навредил», — но Саид-то видел, что Брендан его побаивается! Да и как врач он был бесполезен — ничего толком не знал об этой мелантеме. Все надежды Брендана были на Кап-Яр. «Добраться до Кап-Яра, а там разберутся, там помогут», — только он и твердил без конца… Одно слово, недотепа! Пропаду я с ним, думал Саид. Нельзя полагаться на него…

Но сейчас ему не хотелось об этом думать. Настроение после ужина было отличное. Предчувствие чего-то прекрасного и удивительного становилось все сильнее, и как будто освещало все тихим золотым сиянием… Саиду стало жалко Брендана. Так захотелось его утешить, заставить тоже поверить, что тревожиться не о чем, что все будет хорошо…

— Брендан! — проникновенно сказал Саид. — Знаешь, ты не переживай за меня. Все со мной будет отлично! Я знаю! Точно знаю! Хочешь, поклянусь?

От этих слов врач явно встревожился еще больше.

— А откуда ты знаешь?

— Знаю и все!

— Обоснуй.

Упрямая ты башка, подумал Саид. Он призадумался… Как ему, дураку, объяснить, если он уперся? Как найти слова, которые Брендана убедят? Ладно, попробуем…

— Вот смотри, — начал Саид. — С чего ты взял, что мелантема — это плохо?

— А как же? — у Брендана даже глаза округлились от удивления. — Черный цветок послали аквилиане, наши враги. Те, кто один раз уже ударил по Земле. Чего хорошего от них ждать?

— У нас говорят, что Аквила — орудие Гнева Аллаха, а Аллах милостив и милосерден. Но ты в Аллаха не веришь, поэтому скажу по-другому. С чего ты взял, что мелантему послали именно аквилиане? А не другие какие-нибудь существа, которые нам друзья?

— Хм. Аквила — единственная известная внеземная цивилизация. Были бы у нас друзья — мы бы знали. Друзья не прячутся.

— Даже если так. Почему ты думаешь, что раз аквилианское — значит злое? Может, они хотят договориться, помириться? А говорить-то по-нашему не умеют. Может, эта мелантема мне внушит их язык, и я стану переводчиком? Ты подумай, как она может быть плохой, если мне сейчас так хорошо?

Брендан, кажется, призадумался — а Саид так и светился от радости, что смог так ясно, просто, доходчиво все сказать. По правде говоря, он прямо на ходу придумал все эти доводы. Сам-то он безо всяких доводов знал истину — а вот Брендана они могли бы и убедить… Но Брендан смотрел на него как-то странно.

— Неужели не понял? — огорчился Саид.

— Дай-ка я тебя снова привяжу, — решил врач. — У мышей такого вроде не было… На центр наслаждения, что ли, действует? Нуклеус аккумбенс? Жаль, что Шефера нет, он бы объяснил…

— Опять ты за свое. Ну где я не прав?

— Да это не ты. Это мелантема тебе внушает. Но объяснять бесполезно, сам поймешь через часик, когда приступ пройдет.

— Какой приступ? — Саид от души засмеялся. — Мне хорошо! Да ты представить не можешь, как мне хорошо!

О да, ему было уже не просто хорошо… Сейчас Саид ощущал нечто неописуемое… даже не радость, а предчувствие какого-то невероятного взрыва счастья… С каждой секундой его сознание наполнял свет… и этот свет был так полон любви, добра, ясности… Да, да, ясности!.. Ему становилось понятно все, все на свете, он видел ясно как солнце ответы на все загадки бытия… Он плакал слезами счастья… Рассказать это всем! Рассказать всему миру, и люди все поймут, и станут счастливы, и обнимутся, и больше никогда не будут воевать и мучить друг друга…

Саид закричал… Брендан успел сунуть ему что-то твердое между зубов… и в следующий миг света стало так невыносимо много, что все померкло в его сиянии.

Саид очнулся.

Все мышцы болели, будто он целый день копал грядки с мешком камней за спиной. Голова раскалывалась. Во всем теле была слабость и пустота… и что-то еще, нечто неуловимо сладостное и странное, для чего нельзя было подобрать слов… Саид ничего не помнил. Они ужинали, а потом… Сколько времени он провалялся? За окном уже стемнело, в каюте горел ночник.

— Что со мной было? — еле слышно спросил Саид.

— Эпилептический припадок, — сказал Брендан устало. — Мелантема закоротила тебе мозг. Это не аккумбенс был. Это зона Нойберга в височной доле. Она… ладно, не буду читать лекции. Не помню, было ли такое у мышей… Может ли вообще такое быть у мышей…

— Достал со своими мышами. — Саид смутно помнил, что с ним произошло что-то очень важное… и очень хорошее… и что с Бренданом говорить об этом без толку, все равно ничего не поймет. — Ты меня наконец отвяжешь?

Врач, поколебавшись, отвязал. Некоторое время он подежурил, но поскольку ничего плохого больше не случалось, полез на верхнюю полку спать.

Саид лежал в темноте и не спал.

Он все еще ощущал в себе нечто странное. Когда Брендан замолчал и перестал его отвлекать, это ощущение прояснилось и усилилось.

Теперь Саид ясно чувствовал, что в каюте есть кто-то еще. Кто-то третий, невидимый и беззвучный.

Это мелантема? Болезнь? Сумасшествие? Саид, конечно же, знал, что они одни — но присутствие невидимого третьего ощущалось настолько явственно, как будто он лежал и дышал под боком.

«Я схожу с ума. Сначала паралич, потом припадок, теперь вот это…» Саид понимал, что должен испугаться — но страха не было.

Невидимое присутствие не пугало. Оно успокаивало. Оно внушало уверенность и чувство защиты.

ВСЕ ХОРОШО, без слов говорило оно. Я С ТОБОЙ. Я ХРАНЮ ТЕБЯ.

«Кто ты?» — мысленно прошептал мальчик.

ЗАКРОЙ ГЛАЗА, пришел к нему безмолвный ответ.

Саид зажмурился, и тогда ощущение невидимого присутствия стало еще сильнее. С ним уже невозможно было спорить, нельзя отключить никакими доводами рассудка… Таинственный друг был здесь. Он был реален. Теперь в этом не осталось сомнений.

Закрытыми глазами Саид всматривался в сумрачное мерцание цветных точек, пока в нем не обозначилось нечто оформленное… Саид не видел его по-настоящему — стоило сосредоточить на этом взгляд, как оно пропадало — но боковым зрением как будто можно было что-то различить. Что-то простое, круглое, белое, светящееся… Звезда?

ЗВЕЗДА, подтвердило молчание. Я ТВОЯ ЗВЕЗДА. Я С ТОБОЙ. Я ТВОЯ. Я ХРАНЮ ТЕБЯ. НИЧЕГО НЕ БОЙСЯ…

Безмерный покой наполнил Саида. Он растворился в нем. Он заснул.

Саид открыл глаза. Сердце беспокойно колотилось. Какой-то сон… что-то невероятно важное… начисто забывшееся, как только он открыл глаза. Или нет…

Звезда. ЕГО звезда.

Надо было сейчас же найти звезду.

Саид свесил с койки ноги. Наверху похрапывал Брендан. Из иллюминатора сочился холодный свет палубных огней. Звезда была там — на небе, конечно, с другими звездами — и она ждала его. Он должен был сейчас же ее увидеть — и что-то важное ей сказать.

Что-то увиденное им во сне и забытое. Саид знал — он вспомнит все, как только увидит свою звезду.

В одних трусах, босиком, чтобы не разбудить Брендана, мальчик выскользнул из каюты. Прикрыл дверь как можно тише, пробежал пустой коридор в тусклом свете ламп. Вышел на палубу.

Ночной холод заставил его задрожать. Внизу стучали двигатели, от носа по черной воде тянулся пенный клин, над водой плыли привидениями клочья тумана. Дальше глухо чернел берег в редких огоньках деревень. По звездному небу ползли мигающие огни кораблей и спутников… и стояла та самая, ЕГО звезда.

Саид безошибочным чутьем нашел и узнал ее сразу. Яркая, белая, немигающая.

Она самая, никаких сомнений.

Звезда, ждущая от него каких-то слов, какого-то послания невероятной важности… Откуда он это знал? Он не мог объяснить… но знал так же твердо и неопровержимо, как то, что родители его любят, на небе есть Аллах, а сам он никогда не умрет…

Дрожа от холода и не замечая его, он глядел на белую звезду неотрывно… Забытый сон поднимался из погребальных глубин памяти… Звуки… Сон без образов, сон из одних звуков… Звуки песни на неведомом языке…

Øurřöœ… Ţzz… Fś||p… Θyŕæ… T!ā… Ųčhe… Nłà…

Да, теперь он понял, он вспомнил то невероятно важное из сна… то прекрасное, что ему открылось перед припадком… Он должен докричаться до звезды! Он должен пропеть ей эту песню — все эти странные звуки — что всплывали из неведомо каких закоулков памяти… И тогда…

И тогда все будет хорошо. Он выздоровеет, вернется в Рабат, увидит родителей, война кончится, мама родит ему брата и сестру, они разбогатеют, станут самой уважаемой семьей в махалле Науруз, и все будут счастливы вечно, вечно, вечно!.. Надо лишь докричаться до звезды!

— Øurřöœ, — непослушными, окаменевшими от холода губами пропел Саид. — Ţzz… Fś||p… Θyŕæ… T!ā… Ųčhe… Nłà…

Раньше Саид и представить не мог, что его язык и гортань способны порождать такие звуки, такие сочетания звуков. Он щелкал, трещал, причмокивал… ни один звук не повторялся дважды, и ничего в этой песне не походило на человеческую речь — но кто знает, на каком языке говорят между собой звезды?

— Šŕmë!.. — все громче кричал Саид. — Qwrŋaþħ!.. Đæl;lĕ!..

А потом подошел вахтенный матрос, схватил его за ухо и со страшными ругательствами оттащил в каюту.

Саид не сопротивлялся. Он уже понял, что звезда все равно не слышит.

Одним голосом, конечно, до нее не докричаться. Ведь звезда — она далеко.

Он был не дурак, он понимал: чтобы звезда услышала — нужно радио.

Арлекин отдыхает

Настал вечер 2 августа, и Арлекин так ничего и не знал о том, что делается во внешнем мире за благословенной стеной подсолнухов.

Его голова все еще была перевязана. Не наденешь диадему, не включишь имплант, не узнаешь, какие дела творятся в мире. Нетвизоров, а уж тем более гарнитур в реалианской общине не водилось (это были скверные вещи, засоряли сознание). Итак, Арлекин мог судить о происходящем только по тому, что лично видел, слышал и обонял.

Зарево и дым. Рокот спасательных и пожарных рингеров. Треск выстрелов. Запах дыма. Все это — на севере, в стороне Новой Москвы. Этого, пожалуй, было достаточно.

Арлекин не слишком огорчался, что не знает ничего больше. Близких людей в погибшей колонии у него не было. Остальные были не его заботой. Он отдыхал.

Арлекин чувствовал себя заметно лучше. Он уже мог гулять по саду, где сектанты трудолюбиво и слаженно, как муравьи, убирали последствия бомбежки: срезали сломанные ветки, чистили дорожки от листвы. Садовника Игоря нигде не было. Валериан коротко сказал, что тот болен.

Сам Валериан почти не общался с Арлекином. Гейммастер был весь в делах — проповедовал, разъяснял, успокаивал, руководил работами. Добывал где-то стекла для восстановления пирамиды медиториума (при падении, к счастью, никто не пострадал). Одновременно лихорадочно искал покупателей на свое масло (транспортный узел Новой Москвы погиб — ничего вывезти было невозможно). Словом, совсем забыл о Брэме Конти, своем бывшем кураторе из несуществующего более экстрагарда несуществующего филиала «Рио-Био» в несуществующей Новой Москве… Арлекина это тоже не огорчало. Единственным человеком, о котором он хоть сколько-нибудь беспокоился, был Игорь.

— Что с садовником? — спросил он как-то у Нади.

Сиделка растерянно развела руками.

— Ничего не можем понять. Утром лежал как в параличе, но недолго. Вроде поправился, стал ходить… Потом вдруг раз — и эпилептический припадок. Сейчас вроде нормально, но ведь ему говорить нельзя — обет молчания. Как поймешь, что он чувствует?

— Я хочу с ним увидеться.

Надя озабоченно нахмурила бровки.

— Не знаю, дозволит ли гейммастер… Я у него спрошу.

Ответа пришлось дожидаться долго. Сильно уставший Валериан явился лишь вечером, перед самым закатом (без диадемы Арлекин не знал даже точного времени).

— Обрадую вас, мой друг, — сказал Валериан, разматывая бинты Арлекина, чтобы сменить повязку. — Война кончилась. Венера ударила по Луне Роем Светлячков. Фламмарион сдался.

— Да ну? — без особого интереса откликнулся Арлекин.

— Представьте себе. Эрикс и Фламмарион теперь лучшие друзья и союзники. Собираются воевать с Аквилой… С Аквилой, бог мой! Как дети, честное слово, — гейммастер вздохнул. — А вы, значит, хотите поговорить с Игорем?

— Просто сказать спасибо.

— Нет, мой друг, — Валериан покачал головой. — Одним «спасибо» вы не отделаетесь. Он, между прочим, пострадал на вашем задании. Вы не думали о том, как исправить дело?

— Я не знаю, как его лечить. И никто не знает.

— Даже те, кто сделал цветок? Простите, если спрашиваю лишнее, — спохватился гейммастер.

— Ничего, ничего. Те, кто сделал цветок, тоже хранят обет молчания. Уже триста лет как.

— Так называемые аквилиане? — Валериан не выказал и тени удивления. — Те, кто за ними стоит, не молчат для умеющих слышать.

— Не кормите меня своей религиозной гнилью, — огрызнулся Арлекин. — Даже если действительно в нее верите.

— Верю? — Истиноучитель величественно выпрямился — как всегда, когда собирался изречь какое-нибудь откровение. — Сюань Цзан говорил: «Глупый верит. Умный не верит. Посвященный — знает». Иногда он еще добавлял: «Совершенномудрый — не знает…»

— А вы сами кто? Совершенномудрый или только посвященный?

— Не знаю, — смиренно сказал Валериан. — Но спасибо, что сказали про аквилиан. Придется обратиться напрямую к Разработчикам, молить ниспослать лекарство. Читкод Исцеления бесполезен в таких случаях… — Гейммастер проигнорировал презрительную усмешку Арлекина. — А теперь вернемся к цветку, мой друг. Поговорим о нем в контексте нашего с вами соглашения.

— Вы так и не отказались от мысли его продать?

— А что могло заставить меня отказаться?

— Осознание того, что жадность — грех.

Валериан снисходительно повел бровью.

— Не вам учить меня основам веры, мой друг. Я радею о благе церкви, лично для себя мне не нужно ни гроша. Но оставим эти перепалки. К делу. Сколько Космофлот готов предложить за цветок?

Арлекин вздохнул. Упрямство и жадность местоблюстителя начинали действовать ему на нервы.

— Мне нужно связаться с Кап-Яром.

— Я предоставлю вам связь. — Валериан нахмурился. — Но говорить будете при мне и только вслух. Никаких тайных сговоров.

— Ладно, ладно. Никто не собирается вас обманывать. Давайте сюда диадему.

Валериан залепил ему рану временным пластырем, который позволял надеть диадему, и извлек ее из кармана балахона. Устроившись в кресле, он настороженно следил, как Арлекин застегивает металлическую змейку на голове и голосовыми командами проверяет состояние импланта. Даймон работал, хотя и с раздражающими задержками. Очевидно, большинство новомосковских серверов Солнета погибли, и сеть тормозила. Служебный счет в «Рио-Био» арестовали (не страшно, все равно пустой), но счет в банке Космофлота вполне доступен — а там лежали и сбережения, и сто килоэнерго на расходы, и сотня аванса… Неплохо, совсем неплохо. Шесть непринятых вызовов. Венди Миллер, Лу Брендан, Вацлав Кауфман… Отлично, вот он-то и нужен.

— Даймон, на связь Вацлава Кауфмана, — сказал Арлекин.

— Капитан Брэм Конти? — раздался резкий каркающий голос в его мозгу. — Куда вы пропали? Почему не выходили на связь?

— Возникли осложнения, майор. Я все еще в Новой Москве. Задание остается в силе?

— Да, конечно. Цветок у вас?

— Цветок, — сказал Арлекин, поглядывая на Валериана, — у человека, который хочет за него денег.

— Вот как? — Кауфман ничуть не удивился. — И что этот человек знает?

— Только то, что цветок опасен. И ценен, — подчеркнул Арлекин.

— Тогда можете оставить в живых этого придурка. А цветок купите и уничтожьте. Он больше не нужен, мы нашли второй.

Купите и уничтожьте? Арлекину не понравилось это сочетание.

— Сколько вы готовы заплатить? — спросил он.

— На ваше усмотрение. Средства на расходы вам выделены — вот и торгуйтесь. Да, и главное. Доставьте нам мальчика. Мальчик все еще нужен.

— Вас понял, — вздохнул Арлекин. — Где он?

— Неизвестно. След потерялся в Нижгороде. Там местные власти забрали себе рингер. Летчица осталась в Нижгороде, а врач с мальчиком поплыли по реке. Это было вчера, в три по местному. С тех пор на связь не выходили. Найдите их, привезите и получите свою награду сполна.

— Есть. Вы пришлете за мной рингер?

— В Новую Москву? Вы с ума сошли? Во враждебную колонию? Ну уж нет, добирайтесь сами. До связи. — Кауфман отключился, не дожидаясь слов прощания.

Арлекин поднял глаза на Валериана и выразительно развел руками.

— Они мне предлагают купить цветок за собственный счет.

Гейммастер рассмеялся утробным смехом.

— Видели бы вы свое лицо, мой друг. Такое по-детски удивленно-обиженное… Не ожидали такого оборота?

Арлекин выразительно хмыкнул.

— От меня вы не получите ни миллиэнерго, разумеется, — сказал он. — А с цветком делайте что хотите. Я бы на вашем месте его уничтожил. Опасная и непредсказуемая дрянь.

— Я его уничтожу, — прохладно сказал Валериан, — в вашем присутствии. — Он вперил в Арлекина пристальный водянистый взгляд. — Но за вами долг. Если сделки по цветку не будет — как вы расплатитесь перед церковью за свою жизнь?

— За жизнь я расплачусь лично перед садовником, — уточнил Арлекин. — А перед вами… Ну, то есть перед церковью… Я расплачусь за лечение, уход и убежище. Как? Не знаю. Придумайте сами. Дайте мне поручение. Вы же бизнесмен, вам приходится решать вопросы.

В лице гейммастера как будто мелькнул испуг.

— О чем вы, мой друг? Я продаю натуральное масло горстке гурманов. Маленький, спокойный рынок… Хотя… — Он задумался, вслушиваясь в отдаленный треск очередей. — Новая Москва худо-бедно поддерживала правопорядок. А что тут начнется сейчас… Я подумаю над вашими словами. Возможно, предложу постоянную должность… Начальника моей охраны или что-то наподобие. Ведь вы уже потеряли должность в «Рио-Био»?

— Да, потерял. И не ищу новую. Предпочитаю уйти в вольные наемники. Дайте любое задание — но одно.

— Любое? Ловлю на слове, мой неосторожный друг. — Валериан задумался, шевеля густыми бровями. — Есть одна проблема, которая, возможно… Ладно, после. Вы хотели поговорить с Игорем. Идемте, я провожу.

Садовника держали в другом домике за медиториумом, точно таком же, как у Арлекина. Игорь сидел в постели с толстой тетрадью на коленях и что-то лихорадочно строчил. Когда Валериан и Арлекин вошли, садовник лишь кивнул гейммастеру, ни на миг не отрываясь от тетради.

— Вот тебе и раз, — добродушно удивился Валериан. — А мне всегда говорил, что неграмотный… Можно посмотреть?

Игорь снова кивнул, не прекращая писать. Арлекин заглянул ему через плечо. Нет, садовник не писал… Или писал? Стремительно, не отрывая стилуса от бумаги, он заполнял строку за строкой загадочными и разнообразными знаками. Встречались простые — кресты, кружки, руны, подобия букв и цифр — но большинство не походило ни на какие знаки алфавитов, известных Арлекину и его даймону.

— Так-так, — сказал гейммастер изменившимся голосом. — Очень интересно. Игорь, ты позволишь мне это посмотреть, когда допишешь?

Садовник вздрогнул и выронил стилус на постель. Его лицо напряглось и исказилось. Ясно, как в книге, в нем читалась внутренняя борьба… Игорь нехотя кивнул. Что это за писанина? Почему ей заинтересовался Валериан? Спрашивать Игоря толку не было — парень совсем съехал с ума, но обет молчания не нарушит, это ясно сразу.

— Привет, Игорь, — Арлекин присел в кресло у его постели. — Говорить много не буду, скажу одно. Я спас тебе жизнь, ты спас мне жизнь… Но я просто пострелял собак. А ты тащил меня на себе через весь Рабат… Не понимаю, как ты вообще нашел дорогу? Ты убил человека ради меня. Для тебя это серьезно, я понимаю. Ты, наверное, даже гусениц у себя в саду не давил, а выкидывал… Ну и главное, это все из-за моего цветка… Короче, Игорь. Я перед тобой в долгу. Я не могу тебя вылечить. И никто не может. Но все остальное я для тебя сделаю. Обещаю. Вот, при гейммастере обещаю, он не даст соврать. Сделаю все, только дай знать. И будем в расчете.

Садовник повернул к нему голову на подушке, и в его погасших глазах как будто что-то мелькнуло… Он явно хотел что-то сказать, но не разжал губ.

— Ладно, — Арлекин встал. — Если сейчас не готов — можно после. Можно в любое время. Предложение в силе, пока я жив. Идемте, гейммастер. Продолжим наш торг.

Сказка о лживом лекаре

Они разбомбили Новую Москву.

Саид до сих пор не мог до конца поверить, что весь этот мир погиб. Весь этот волшебный запретный город, который столько лет манил его прелестью недоступности, на который он едва успел глянуть из окна мобиля… Все это превратилось в дымящиеся руины.

Вот так же, наверное, было после Гнева Аллаха, — думал он, оцепенело разглядывая видео с каких-то каналов Солнета. Черная туча, грибы взрывов, горящие кварталы и сады… Жуткие, как язвы, выжженные круги бомбовых кратеров… Слава Аллаху, не слишком пострадал хотя бы Рабат. На спутниковых снимках он видел свою махаллу Науруз и даже свой дом, целый и невредимый. В домах Рабата всего лишь повыбивало стекла да поломало деревья в садах. Саид всей душой надеялся, что и его родители легко отделались… Как они там? Как узнать? Как связаться? О, если бы у них была гарнитура!

Новую Москву разбомбили вчера днем, а Брендан сказал Саиду только сегодня утром.

Проклятый врач знал весь день. Знал и молчал, все только затем, чтобы не тревожить Саида, пока тот «болен». Дождался утра субботы, когда Саиду «стало лучше» — «никаких приступов» — и только тогда решил, что правду уже можно открыть…

Что же ты за скотина, Брендан! Ничего не понимаешь, идиот, ничего! Если бы знать вчера, когда звезда говорила с ним… Саид спросил бы звезду о родителях, уж она-то наверняка все знала! А теперь приходилось ждать, пока настанет ночь, и звезда снова взойдет…

Ривербот стоял у пристани Чебоксар — такого же скучного сонного городишки, как Нижгород. Брендан ушел в город, чтобы попытаться добыть денег (Саид сильно сомневался, что у этого недотепы что-то получится). Он остался в каюте один, под замком (после ночной прогулки Брендан стал его запирать). Истекая потом от духоты, Саид общался с Кэт: сегодня врач разрешил ему надеть гарнитуру.

На реке между городами кошка была бесполезна. Она только и могла, что выгибать спинку, мурлыкать и механическим голосом повторять всякую галиматью: «Нет связи с сервером, тьюринговский интерфейс отключен, нет доступа к базе знаний». У чебоксарской пристани связь сразу появилась, и Кэт ожила. Пока Брендан не ушел, Саид смотрел новости о Новой Москве («все силы брошены на тушение пожаров, найдены живые люди под завалами, в южных кварталах орудуют банды мародеров из Рабата»). Но как только он остался один, сразу задал главный вопрос, который так и не давал ему покоя.

— Кэт, я могу отправить радиопередачу на звезду?

— В принципе да, — сказала кошка, — но тебе потребуется очень мощный передатчик. Их работа стоит дорого. К тому же большинство таких передатчиков военные и не обслуживают частных лиц.

Саид и не надеялся, что все будет просто.

— Найди передатчик, который меня обслужит.

Кэт подумала.

— Радиотелескоп «Серендипити» принимает частные заявки на радиолокацию астероидов. Можно его направить и на звезду. Сигнал может быть принят и выделен из шума Солнца аналогичными радиотелескопами в радиусе 1000 световых лет. Но заявку нужно обосновать и согласовать с Космофлотом. Кроме того, рабочее время «Серендипити» весьма дорого. Может, твоя звезда ближе 10 световых лет? Тогда можно обойтись более доступным передатчиком. Какая звезда тебя интересует?

Почему-то Саиду совсем не пришло в голову, что не все знают его звезду.

— Не знаю названия. Такая белая, яркая, не мигает… Вчера ночью я видел ее вон там, — он махнул рукой приблизительно на юго-запад.

— Если не мерцает, — рассудила Кэт, — то это не звезда, а планета. Белый цвет исключает Марс. Из остальных ярких планет сейчас ночью виден только Юпитер. Потребуется специальный передатчик, но это все равно будет гораздо дешевле и доступнее, чем передавать на другую звезду.

— Это точно Юпитер? — Саид не очень хорошо понимал разницу между звездой и планетой — ему лишь стало ясно, что с планетой связаться проще.

— Да, Юпитер. Твоему описанию соответствует только он. Приступить к составлению заявки?

— Давай! — хлопнул в ладоши Саид.

— Нужно задать параметры передачи. На какой частоте ты хочешь вещать?

Мальчик слегка растерялся — такие вопросы не приходили ему в голову.

— А какая нужна, чтобы он услышал?

— Кто услышал?

— Юпитер, кто же еще!

— Юпитер — планета, он не может ничего слышать, — объяснила Кэт. — Он необитаем, его спутники тоже. Около Юпитера есть несколько научных аппаратов Космофлота. Но с ними связь закрытая, на их частоты тебя не пустят.

«Ерунда!» — уверенно решил про себя Саид. Конечно, Юпитер должен его услышать! Знание это исходило из таких глубин его души, что просто не могло быть ложным. Ясно, что Кэт ошибается. Но что толку ее убеждать?

— Давай любую частоту, — сказал он, — куда пустят и где подешевле.

— Хорошо. Каков объем данных?

— Не знаю. Наверное, большой. — Саид понятия не имел, сколько будет длиться его послание. Он не держал в уме всего текста целиком, просто ему на язык откуда-то сами собой приходили звук за звуком.

— Какой нужен битрейт? — не отставала Кэт.

— Да не знаю! — Саида начал бесить этот допрос, от которого он чувствовал себя дураком.

— Каковы характеристики приемника? — будто издевалась кошка. — Ширина полосы? Чувствительность? Динамический диапазон? Протокол связи?

— Kus fak bleadd![12] — не выдержал Саид. — Решай сама!

Щелкнул замок, и в двери появился Брендан.

— С кем это ты ругаешься? — поинтересовался врач. — Успел завести себе врагов в Солнете? — Он был в отличном настроении, аура так и играла золотом и бирюзой.

Подавив в себе раздражение, мальчик снял гарнитуру. Ладно, Кэт, договорим после, когда снова останемся наедине.

— Ну как, добыл денег? — спросил он.

Брендан довольно кивнул, и Саиду даже стало любопытно.

— Как это ты смог?

— Пришлось кое-что продать… — Брендан закрыл дверь и понизил голос: — Из походной аптечки. И если честно, это было незаконно. Так что попрошу ни с кем не болтать, даже с Кэт… То есть особенно с Кэт. — Брендан вытащил из кармана солидную пачку редов, с удовольствием согнул и отпустил, заставив прошелестеть. — Каково? Должно хватить и на гостиницу, и на билеты до Кап-Яра, и на еду, хоть ты и ешь за троих. Проблема решена!

Саид засмеялся, заразившись его удовольствием. Все-таки Брендан иногда бывал вполне ничего… а это дело с Юпитером устроим позже, в Зеленом Мосту, когда связь снова появится.

— Ты связался с кем-нибудь в Кап-Яре? К кому мы там пойдем?

Брендан сразу помрачнел.

— Вот об этом понятия не имею, — признался он. — Все контакты — у Брэма Конти, а у меня есть контакт только самого Конти. Я вызывал, но он не отвечает… Ладно, разберемся на месте, сейчас главное — доплыть до Кап-Яра.

Они позавтракали, а вскоре ривербот отдал швартовы и отошел от чебоксарской пристани.

Продолжать разговор с Кэт при Брендане было невозможно. Так что Саид посмотрел новости (опять скучные — все про Луну, каких-то светлячков, да запутанную неразбериху в Рианнон). Через несколько километров связь с Солнетом вообще пропала, и Кэт опять перестала разговаривать по-человечески. Гарнитура принимала только местные каналы Русии, а там все было еще во сто крат скучнее:

— Верховный Правитель Соединенных Русских Земель маршал Панкрат Чернобров-Тверской высказал соболезнования жителям Новой Москвы и выразил готовность помочь в ликвидации последствий бомбардировки. Вместе с тем, подчеркнул маршал, Русия сохраняет нейтралитет и не будет оказывать Новой Москве никакой военной помощи.

— Верховный Правитель возвел лейтенанта Эдуарда Ракова-Ярославского в генеральское звание, вручил орден Верности и Чести и утвердил в наследственной должности генерал-губернатора Ярославской земли.

— Грандиозная облава на собак прошла в Угличской Земле. В охоте приняли участие генерал-губернаторы Угличский, Рыбинский и Калязинский, двадцать пять окружных начальников, более трехсот военно- и трудообязанных граждан…

— Верховный Менеджер митрополит Илиодор провел оперативное совещание по вопросам внешней торговли в новых условиях…

— Затор судов в порту Дубна, вызванный прекращением грузооборота с Новой Москвой…

— Чебоксарская земская полиция провела антипиратский рейд на Марийском фронтире…

— До сих пор не восстановлен снесенный половодьем мост…

— Со счетом 2:1 окончился отборочный матч…

Когда это вконец надоело, Саид упросил Брендана погулять по палубе.

Публика на риверботе была самая пестрая, но граждан Русии и Зеленого Моста можно было различить с одного взгляда. Русские были одеты в разнообразную униформу, вели себя сдержанно, разговаривали церемонно. Мостовцы одевались кто во что горазд, ярко и вычурно, говорили громко, держались развязно — будто непрерывно старались показать себя. Но на Саида те и другие поглядывали с каким-то одинаковым странным выражением. Заметив это, мальчик забеспокоился.

— Что со мной не так? — потребовал он ответа у Брендана. — Почему все так смотрят?

— На корабле знают, что ты не совсем здоров, — Брендан помрачнел. — Особенно после этой ночи… Ничего, осталось недолго, — неуклюже попытался он утешить Саида. — Пойдем обедать.

Они пообедали в каюте, и больше Саид не просился гулять. Было слишком больно думать, что весь корабль смотрит на него как на сумасшедшего. Он сидел и смотрел в окно, но там тянулись все те же поля, каналы, деревни, усадьбы, все та же бесконечная лесополоса вдали… По Волге проплывали навстречу баржи с контейнерами, пролетал, прыгая по волнам, катерок, а то их обгонял прогулочный ривербот — на палубе играл оркестр, прохаживались нарядные господа и дамы. И все это было так скучно, так скучно… Но еще скучнее были разговоры Брендана, который, как и все эти пассажиры, смотрел на Саида как на больного и тоже ничего, ничего не понимал… Одно утешало и грело душу: мысль о звезде. О том, что еще немного — и у него будет радио, и таинственное послание полетит к звезде, и тогда он вернется домой, и все станет как раньше, но лучше, лучше!..

Около середины дня они причалили к маленькой сельской пристани. Надпись над причалом гласила «Марпосад».

— Что еще за стоянка не по расписанию? — удивился Брендан. — Пойду узнаю. — Он вышел, не забыв запереть дверь.

Саид смотрел в иллюминатор с тревогой: на пристани Марпосада ждал целый отряд здоровых мужиков, одетых в разные сочетания камуфляжа, брони и кожи. Все были увешаны разномастным оружием и патронташами, и выглядели такими головорезами, что против них и Салман Красная Шапочка, известный в Рабате налетчик, показался бы сосунком. С ривербота сбросили сходни. Головорезы с грохотом потопали на борт. Один бородатый, с карабином чуть ли не в человеческий рост за спиной, прошагал прямо перед иллюминатором. Саид успел разглядеть татуировку на мощном бицепсе: сказочный зверь с двумя раскидистыми деревцами на голове… А следом шел человек совсем не разбойничьего вида: немолодой мужчина в светлом летнем плащике с неприятно землистым, одутловатым лицом. Этот заглянул в иллюминатор, и Саид в испуге отшатнулся: мертвенно-тяжелый взгляд был жутче любой бандитской физиономии. Непонятный страшный человек прошел дальше, не останавливаясь.

— Говорят, это охранная фирма «Марийские Лоси», — сказал Брендан, возвращаясь в каюту. — Поедут с нами до Зеленого Моста.

— Охранная? Значит, не будут нас грабить? — Саид почувствовал некоторое облегчение.

— Уже ограбили. Стоимость охранных услуг включена в билет, — Брендан засмеялся нервным смешком. — Отсюда до Зеленого Моста идем через Марийский фронтир. Окраина Русии, опасный район, пираты и все такое. Говорят, тут без охраны вообще ни один корабль не пройдет…

Ривербот не стал задерживаться в Марпосаде — отчалил, как только последний наемник взошел на борт. Саид с новым любопытством приник к иллюминатору.

Вид изменился. Чем дальше они углублялись в Марийский фронтир, тем меньше походил на Русию здешний край. Возделанных земель становилось все меньше, чахлые поля чередовались с пустошами, песками и болотами, и больше никакая лесополоса не защищала долину от пустыни. Деревни встречались все реже — но выглядели почему-то богаче и капитальнее деревень центральной Русии. Каждая деревня жалась к укрепленной усадьбе — настоящей крепости: стены из бетонных блоков, пулеметные башни, колючая проволока. Ни над одной усадьбой Саид больше не видел флага Чебоксарской земли — только русский и местного владельца. Зато над каждым встречным кораблем теперь развевался флаг какой-нибудь «охранной фирмы», а на палубах стояли в небрежных позах наемники с оружием. А может, и пираты… Как разобрать, охраняемый это корабль или захваченный? Саиду стало совсем стыдно за свой пугач, который он держал под подушкой. Зачем только тратил на него деньги? Вдруг из-за этого не хватит на радиопередачу для звезды?

Уже смеркалось, когда «Ветлуга» покинула фронтир, а с ним и Русию, и вступила в границы вольного города Зеленый Мост.

Вид за окном опять изменился неузнаваемо.

Рианнон. Возвращение

Зара в нерешительности остановилась перед дверью каюты. Дверь была заперта снаружи. Разумеется, ничто не мешало ей отворить замок и войти — но Зара чувствовала какую-то неловкость.

Слишком смешанные чувства она испытывала к Гвинед Ллойд сейчас, после покушения на Варгаса.

Как теперь с ней общаться? Как с арестованной преступницей? Как с предшественницей в должности прайм-админа? Как с сотрудницей по проекту? Просто как с пассажиром корабля? (Моего корабля!) Ладно, решим по ходу разговора.

Зара приказала двери открыться, подкрепив приказ капитанской сигиллой. (Каждый раз это доставляло ей острое наслаждение, будто впервые). Окрасила ауру дружелюбными радугами и шагнула в каюту.

Гвинед сидела на койке, скорчившись и уткнув голову в ладони. При виде Зары она судорожно вскочила, будто ждала чуть ли не смертной казни. Да тебя теперь саму лечить надо, подумала Зара. Куда делась вся твоя выдержка?

— Он жив?! — почти выкрикнула Гвинед.

— Жив, жив и скоро будет здоров, — успокоила ее Зара. — Теперь рассказывайте. Что такое на вас нашло?

— Аффект, натуральный аффект, — Гвинед явно успела подготовиться к допросу. — Этот Варгас пришел в такой момент… Я только что услышала, как ваш отец приказал уничтожить Бюрократа, уничтожить Рианнон, и… Я просто потеряла контроль над собой.

Зара понимающе кивнула.

— Не сомневаюсь.

Гвинед снова села на койку.

— Капитан теперь вы?

— Да, можете поздравить. И, наверное, вам будет приятно услышать, что я отменила приказ отца. Я пришла к соглашению с Бюрократом. Он готов открыться для проверки и очистки от вирусов.

Гвинед перевела дыхание.

— Да. Да. Спасибо. Я счастлива, что разум возобладал. Но… А «Уроборос», а «Малыш»?

— Я решила повременить с их уничтожением. Полагаю, они еще пригодятся. Мы собираемся искать аквилианские вирусы в тьюрингах «Азатота» и Рианнон. Иметь под рукой источники заразы будет небесполезно.

— Слишком хорошо, чтобы быть правдой.

— Это еще не все, — улыбнулась Зара. Она чувствовала к Гвинед нечто вроде благодарности, смешанной с легким чувством вины, и ей нравилось говорить рианнонке приятные вещи. — Я уговорила Бюрократа снять обвинения против вас. Вы можете вернуться в Рианнон.

Гвинед недоверчиво подняла брови.

— Просто не знаю, как вас благодарить. Бюрократ вернет мне должность?

А вот этот вопрос Заре не понравился.

— Вы, кажется, не слишком держались за нее?

— Да, эта власть тяготила меня. И все-таки я законно избранный прайм-админ.

— Больше нет, — прохладно сказала Зара. — Бюрократ отдал вашу сигиллу мне. Теперь я стала прайм-админом, как и планировала. Помните наш разговор?

— Да. — Гвинед нахмурилась. — И я вам сказала, что Рианнон никогда с этим не смирится.

— Не переживайте. Когда этот кризис пройдет, я позволю провести нормальные выборы. Но не раньше. И кстати. — Тон Зары еще больше похолодел. — Я буду вашим судьей. За покушение на жизнь капитана полагается весьма суровое наказание. Помните, какое? — Гвинед содрогнулась. — Только от меня зависит, будет ли оно применено в полной мере. Вы меня поняли?

Гвинед Ллойд помолчала. Ее лицо вновь обрело хорошо отработанное выражение благородной невозмутимости, но догадаться о ее истинных чувствах было несложно. Не передавила ли я? — на мгновение усомнилась в себе Зара.

— Когда я смогу вернуться в Рианнон? — спросила Гвинед.

— Скоро. Мы полетим вместе. — Зара развернулась к выходу.

Крупное загорелое тело Тангейзера Варгаса, опутанное проводами и трубками системы жизнеобеспечения, виднелось сквозь прозрачную крышку медбокса. Капитан не подавал признаков жизни, но монитор медбокса не оставлял сомнений — Варгас жив, хотя и пребывает в глубокой коме.

— Помнится, Камилла, ты предлагала перевести его в Рианнон, — задумчиво сказала Зара.

— Да, — подтвердила врач. — А ты отказалась.

— Я передумала. Готовь бокс к перевозке. Я лечу в Рианнон и беру его с собой.

— Но… Сейчас я уже уверена, что справлюсь, — удивленно и несколько недовольно возразила Чоудхури.

— Но ведь ты сама сказала, что в Рианнон условия лучше?

— Да, но…

— Никаких «но»! Я обязана обеспечить ему наилучшее возможное лечение. Выполняй, — она развернулась к выходу из лазарета. — Это приказ капитана. Готовь больного к переправке в Рианнон!

Где он пролежит столько, сколько мне нужно, добавила Зара про себя. Видишь, папа, как я умею играть в эти игры? Невероятно довольная собой, она завернула в соседнюю каюту к Аттису Муру.

— Оставляю корабль на тебя, — сказала она помощнику. — По всем внешним вызовам — с Венеры, Рианнон, марсианского циклера — передавай связь мне. Остальные дела решай по своему усмотрению. Когда капсула будет готова к вылету?

— Предстартовая завершена, — с преданным видом доложил Мур, — идет проверка бортового тьюринга на вирусы. Амир обещает полную готовность завтра утром.

— Значит, торопиться некуда, — заключила Зара.

Великие Древние, подумала она, неужели я наконец-то высплюсь?

КОРАБЛЬ «АЗАТОТ» — БАЗЕ РИАННОН

2481/08/02 07:12:11

Запрос: Уже давно опустошала страну Красная смерть

БАЗА РИАННОН — КОРАБЛЮ «АЗАТОТ»

2481/08/02 07:12:12

Ответ на запрос: Ни одна эпидемия еще не была столь ужасной и губительной[13]

КОРАБЛЬ «АЗАТОТ» — БАЗЕ РИАННОН

2481/08/02 07:12:13

Извещение: В 07:15:02 будет произведен запуск грузопассажирской капсулы направления «Азатот»-Рианнон

Извещение: Время прибытия 07:34:11

Предписание: Подготовить стыковочный порт к приему капсулы

БАЗА РИАННОН — КОРАБЛЮ «АЗАТОТ»

2481/08/02 07:12:14

Подтверждение: Предписание принято

Извещение: Начинаю подготовку стыковочного порта N 6

Капсула «Азатота» подходила к рианнонскому космопорту. Вновь, как два дня назад. Сверху приближались нависающие створки раскрытого дока, в доке горели сигнальные огни кранов — зеленые: порт был готов принять капсулу.

Зара Янг непроизвольно напряглась в кресле, когда капсула резко дернулась, подхваченная кранами, и все тело немедленно налилось весом. «Есть захват и удержание, — доложил даймон. — Начата процедура стыковки». Зара повернула голову к Гвинед Ллойд, сидевшей рядом, ободряюще улыбнулась, окрасила ауру позолотой.

— Вот вы и дома, Гвин. С возвращением!

Гвинед не ответила даже слабым подобием улыбки.

— Вам не стоило лететь, — ледяным голосом проговорила она.

— Не могу же я править колонией с корабля, — Зара пожала плечами.

— Вам не стоило занимать эту должность, — упрямо, в который уже раз повторила Гвинед. — Вы совершили ошибку.

Зара лишь презрительно усмехнулась в ответ.

Сколько можно! Гвинед просто досадует, что лишилась прайм-админской должности. Да, Зара Янг совершила ошибку, и не одну — но теперь она намерена все исправить.

Они покинули астероид всего сутки назад, но как все изменилось за эти сутки!

Тогда Зара спасалась от ареста — а сейчас возвращалась в Рианнон всесильным диктатором. Тогда Эрикс воевал с Фламмарионом — а сейчас Фламмарион капитулировал под ударом Роя Светлячков. Война кончилась. Фламмарион и все его союзники объявили о вхождении в Плерому, о подчинении Эриксу и Космофлоту. Другие — Марс, Церера и их мелкие союзники — остались нейтральными, но вся остальная Солсистема подчинилась Венере… И возненавидела Венеру еще сильнее, чем до войны.

Заре становилось немного не по себе, когда она читала в Солнете чудовищные проклятия в адрес отца, да и в свой собственный. Безжалостные действия Янга — бомбардировка Новой Москвы, лучевой удар по Фламмариону — поставили Солсистему на колени. И они же восстановили против Эрикса даже тех, кто раньше искренне сочувствовал его делу…

Как-то встретят ее в Рианнон? Зара не сомневалась, что разгром фракции Арауна не покончил с сепаратизмом. Наверняка в Колонии у нее и сейчас полно врагов, и наверняка даже друзьям не понравилось, как лихо и беззастенчиво она захватила власть. Безо всяких выборов, сама даже не рианнонка… Да, ей придется сильно потрудиться, чтобы завоевать любовь своих подданных. Предстояло столько работы, что впору прийти в отчаяние… И все-таки предвкушать эти труды на благо человечества было невыразимо приятно.

— Стыковка и шлюзование завершены, — доложил даймон. — Порт открывает люки.

Зара отстегнула ремни и бодро встала из кресла.

Полутемный аванзал был не так пуст, как позавчера, когда она впервые прибыла в Рианнон. Тогда ее встречали только Гвинед и полковник Прасад. Полковник ждал ее и сейчас, но в этот раз его сопровождали четверо бойцов интрагарда в броне и полной экипировке, каждый с роботом-«бульдогом». Так, а где же Либи? Ее не было среди этих четверых. Еще человек десять явились встречать Гвинед — все в красно-белых аурах домена Ллойд. Их неприязненные взгляды заставили Зару почувствовать себя некомфортно. Насколько эти Ллойды лояльны? Из их группы она знала только Артура, мужа Гвинед. Ведущий программист сразу бросился навстречу жене и без слов заключил в объятия.

— Приветствую, прайм-администратор, — Прасад шагнул навстречу Заре с не очень-то уважительной ухмылкой на смуглом лице.

— Приветствую, полковник. А где Либи? — Зара обеспокоенно нахмурилась.

— Лейтенант Эстевес в штабе интрагарда, под охраной.

— То есть под арестом? — с вызовом спросила Зара. — Я приказала снять с нее обвинения!

— Я сказал, под охраной, — повторил Прасад. — Лейтенанту Эстевес небезопасно показываться на люди. После того, как она уничтожила всю местную аристократию, желающих ее линчевать стало довольно много. А после того, как вы велели ее отпустить — еще больше.

— Вы, как всегда, умеете поднять настроение, полковник, — Зара обернулась к Гвинед, ободряюще улыбнулась. — Ну что ж, Гвин, увидимся на суде!

Бывшая прайм-админ холодно ей кивнула. Ллойды направились к лифту магистрали Нион, а Прасад повел Зару с эскортом из людей и роботов в лифт магистрали Бейт.

— Разрешите задать вопрос, прайм-администратор? — официальным тоном обратился Прасад, когда дверь лифта открылась.

— Конечно, полковник.

— Пока лейтенант Эстевес была под арестом, я исполнял обязанности главы интрагарда. Должен ли я вернуть ей сигиллу?

Зара уже думала над этим.

— Нет, — уверенно сказала она. — Это будет слишком вызывающе. Я прошу вас возглавить обе стражи, как раньше, до моего прибытия. Отцу не следовало отбирать у вас интрагард.

Прасад удовлетворенно кивнул.

— Благодарю, прайм-администратор. Разумное решение. — Лифт плавно тронулся.

— Как здесь настроения, полковник? — Зара устроилась поудобнее на диванчике. — Мне на «Азатоте» как-то было недосуг копаться в местных медиа, да они и не дают полной картины… Как колониалы относятся к тому, что я теперь прайм-админ? Подозреваю, что плохо — но насколько?

— По стобалльной шкале от «ненавидят» до «обожают» — где-то на минус пять, — витиевато выразился Прасад. — Все без исключения рианнонцы питают к вам лютую ненависть. — Его тон был совершенно спокоен.

— Все? — несколько оторопела Зара. — Лютую? — Она ожидала встретить сильную оппозицию — но не настолько. — Это еще почему?

— Ну как же. Вы спровоцировали мятеж Арауна, — стал перечислять полковник, — потопили его в крови, сбежали, похитили Гвинед Ллойд. Под угрозой уничтожения Рианнон вырвали у Бюрократа прайм-админство. Это не мои мысли, — оговорился Прасад. — Я излагаю точку зрения большинства.

— А большинству не все равно, что я спасла эту колонию? — Зара чувствовала нарастающий гнев. — Это уже не считается, да?

Полковник пожал плечами.

— Большинство считает, что колонию спасла Гвинед Ллойд. Своим героическим электроударом. Сейчас она популярна как никогда.

Зара с трудом заставила себя сдержать поток брани. Еще не хватало, чтобы Прасад заподозрил ее в зависти к Гвин!

— Ладно, — сказала она, стараясь быть спокойной, — это ясно. Меня ненавидят, Гвин любят. А как насчет Плеромы? Космофлота? Войны с Аквилой?

— Про войну никто ничего знать не хочет, а овер-коммандера ненавидят еще сильнее, чем вас. Ведь это же он публично приказал уничтожить Рианнон. Но его, в отличие от вас, еще и боятся. — Бесцеремонная откровенность Прасада была почти восхитительна.

— Боятся? Хоть что-то хорошее! — Зара зло усмехнулась. — То есть о выходе из Плеромы никто не думает?

— Конечно, думают. Независимости хотят все. Но люди понимают, что это — опасная мечта, и пока недостижимая. Пока.

Лифт остановился у входа в правительственный объем. Они вышли: первыми — двое бойцов со своими «бульдогами», за ними Прасад, следом Зара, а за ней двое замыкающих бойцов.

— Что предлагаете делать? — спросила Зара, идя по вестибюлю своих апартаментов. — Как выправить положение?

— Подать в отставку, — без колебаний сказал Прасад. — Только это и может спасти вашу репутацию. Позволить Совету провести выборы. С вероятностью процентов 90 их выиграет Ллойд. Надеюсь, вы не испортили с ней отношения?

— Она преступница и предстанет перед судом, — отрезала Зара. В раздражении она подумала, что полковник мог бы проявить и побольше преданности Космофлоту. — Значит, в отставку. И это я слышу от эриксианина! Прекрасно, просто прекрасно! Других вариантов нет?

— Другой вариант — заливать и дальше Рианнон кровью, — Прасад отрешенно глядел куда-то в сторону. Он не со мной, поняла Зара. Он с кем-то на связи. — Вы должны быть готовы к прямому неповиновению, — продолжил Прасад. — К плевкам в лицо — это буквально. Вас ждут забастовки, акции протеста, заговоры, покушения. Вы согласны сидеть на штыках?

— А они у меня есть? — спросила Зара, с вызовом глядя ему в глаза. — Эти штыки?

— Вы сомневаетесь в моей лояльности? — как будто искренне возмутился Прасад. — Интрагард и экстрагард выполнят даже самые безумные ваши приказы, не сомневайтесь.

— Счастлива это слышать, — холодно сказала Зара. — С кем вы сейчас говорили?

— Э-э… — Самоуверенное выражение немедленно стерлось с лица Прасада. — С моим помощником. Текущие дела, ничего важного. Прикажете доставить вам лейтенанта Эстевес?

От одного звука этого имени гнев мгновенно оставил Зару. Мысли приняли другое, более приятное направление. Она улыбнулась.

— Да, — сказала она, — доставьте Либи ко мне немедленно. Можете идти, полковник.

— Есть, прайм-администратор, — Прасад четко, по-уставному, кивнул. Вместе с бойцами и их ботами он скрылся за дверью.

Дверь за ними захлопнулась.

Захлопнулась с каким-то странным, сложным щелчком.

Зара даже не сразу поняла, что напугало ее в этом звуке… Пока не вспомнила, что так щелкают механические замки.

Что это еще такое? «Открыть дверь!» — приказала она мысленно. — Открыть дверь! — повторила вслух. Но створки даже не шелохнулись.

— Даймон, что с дверью?

— Вы лишены статуса в интрасети Колонии, — откликнулся даймон. — У вас нет прав управления дверным механизмом.

Лишена статуса в интрасети Колонии?

— Бюрократ! — выкрикнула Зара. Она уже ясно понимала, что ее обманули и предали- но что-то в ней все еще питало глупую надежду.

— Да, док Янг? — раздался равнодушный голос тьюринга у нее в голове.

— Это какая-то ошибка? Что происходит? Почему я лишена статуса?

— Нет, это не ошибка. Вы преступница, док Янг. Вы помещены под домашний арест и скоро предстанете перед судом. Вам запрещено покидать эти полости и вступать в любые контакты.

— Это что, бунт? — Голос Зары сорвался на визг. — Я твой прайм-админ! У нас с тобой соглашение!

— Это не бунт, — по-прежнему без выражения проговорил тьюринг. — Я действую с полного одобрения овер-коммандера. Я не признаю вас прайм-администратором. Я счел целесообразным вернуть сигиллу себе. Наше соглашение не соответствовало уставу Рианнон. Я расторгаю его в одностороннем порядке.

Говорить больше не имело смысла. Зара бросилась к двери. Рывком сбросила крышку с пульта аварийного управления, ударила по кнопке… Чистый жест отчаяния. Конечно, дверь была механически заблокирована снаружи. Зара со всего размаха, до боли, грохнула кулаком в ее обитый искусственным деревом металл.

Предали. Ее предали.

Бюрократ, Прасад, даже отец — все.

Все ее великие планы провалились. Все рухнуло.

Закрыв лицо руками, она бессильно сползла на пол.

Арлекин приобщается к откровению

Солнце закатывалось, когда Арлекин и Валериан вышли в сад. Дым над Новой Москвой как будто стал реже — должно быть, пожары в основном погасили. Зато стрельба стала чаще — надо думать, Колония бросила все силы на борьбу с мародерами.

— Что он такое пишет, ваш Игорь? — спросил Арлекин. — Вы что-то знаете? Это ваш внутренний шифр?

Валериан пожал плечами.

— Не представляю, мой друг. У нас нет внутреннего шифра, а если бы и был — Игорь не знал бы его. Мне незнакомо это письмо. Ясно одно. — Гейммастер сделал задумчивую паузу. — Игорь получил эту способность от черного цветка. Кстати, не хотите взглянуть на цветок?

Арлекин молча кивнул.

Они подошли к задней двери в беленой стене медиториума. Валериан отворил электронный замок своим ID-чипом. Лестница спускалась в подвал — должно быть, тот самый, где местоблюститель хотел укрыться во время бомбардировки. Лампы в потолке узкого коридора автоматически загорелись при появлении людей. Коридор упирался в еще одну дверь — стальную, с механическим кодовым замком. Валериан набрал код и потянул на себя тяжелую дверь.

— Ваша личная тюрьма? — спросил Арлекин.

— Покаянная келья, — поправил гейммастер. — Место, где согрешивший брат или сестра может в уединении, вдали от шума и забот, предаться глубокому самосозерцанию…

— А решетка зачем? — Решетка перегораживала комнатку в шаге за дверью.

— Способствует смирению, — лаконично объяснил Валериан. — Вот он, ваш цветок.

Камера без окон, освещенная лампой дневного света, была бела и чиста. Стены украшали «Подсолнухи» и «Звездная ночь» Ван Гога. Посредине — между лежанкой и унитазом с раковиной — стояло пластмассовое ведро с землей, а из него рос черный цветок.

Здесь, при полном безветрии, было ясно видно, что цветок способен двигаться самостоятельно. При появлении людей он как будто встрепенулся, повел тонкими усиками в их сторону… Слабый гнилостно-сладкий запах наполнял камеру.

— Ну и что дальше? — спросил Арлекин.

— Мои люди вытащат его, и я устрою ритуальное сожжение. Но отложим это на завтра. Сейчас братья и сестры слишком устали.

— Договорились. Идемте отсюда. — Вид камеры нервировал Арлекина — хотя в этом он ни за что не признался бы.

Они вышли в сад. Красное солнце тлело в ветвях деревьев. Какая-то прихожанка-нуб ровняла граблями песчаную дорожку. Валериан небрежным движением благословил ее, проходя.

— Как насчет моего поручения? — спросил Арлекин. — Придумали?

— О да, — гейммастер неторопливо шествовал по дорожке к своему дому, спрятанному в самом дальнем уголке сада. Домик будто сошел с иллюстрации к детской сказке про семейство заек или мишуток: черепичная крыша, пузатая печная труба, уютная скособоченность, тепло-розовая в закатном свете штукатурка стен.

— Если оно не пересекается с моим основным заданием, я к вашим услугам.

— Я ничего не знаю о вашем основном задании и предпочитаю не знать, — Валериан со скрипом отворил тяжелую деревянную дверь, жестом пригласил Арлекина внутрь. — Но думаю, что вряд ли. Начать придется издалека. Вы что-нибудь знаете об истории реалианской религии, мой друг?

Арлекин не сдержал презрительной усмешки.

— Аналогично. Ничего не знаю и предпочитаю не знать.

— А зря. — Из полутемной прихожей они прошли в кабинет — просторный, дышащий комфортом и солидностью, с диваном ручной работы и шкафом, полным бумажных книг. — Для вашего задания это совершенно необходимо. Я расскажу вам главное. Зонд «Граффос». Когда-нибудь о нем слышали? — Валериан гостеприимным движением указал Арлекину на диван.

— Нет, — сказал Арлекин, откидываясь на плюшевую спинку и мыслекомандой запрашивая справку у даймона. GraFFOS(Gravitational Focus Flyby Observation of Salome[14]), беспилотная космическая миссия НАСА. Цель — прямое наблюдение кислородной планеты Саломея через телескоп умеренного диаметра из гравитационного фокуса Солнца. Старт 31 октября 2055 года, разгон до скорости 57 км/с ядерно-электрическим двигателем, вывод на радиальную траекторию гравитационными маневрами у Юпитера и Сатурна. Миссия не завершена, связь с аппаратом потеряна 14 января 2103 г. на гелиоцентрическом расстоянии 524 а. е… Сколько-сколько астрономических единиц? 524? Почти одна сотая светового года? Арлекин удивился: он не думал, что земные аппараты когда-либо залетали так далеко. — Нет, — повторил он. — Первый раз слышу. Расскажите, очень интересно.

— Они хотели получше рассмотреть так называемую Саломею, — как будто с сожалением проговорил Валериан. — Как они считали, первую открытую обитаемую планету. Послали зонд в какую-то особую точку… По их теориям, там Солнце своей гравитацией фокусирует лучи света от Саломеи, как линза… Они рассчитывали разглядеть континенты, чуть ли не города… Они самонадеянно полагали, что им дадут это сделать.

— Они — это кто?

— Да ваши астрономы с их смешными приборчиками. С их нелепой уверенностью, что за пределами Солсистемы что-то существует… и что сама Солсистема существует на самом деле. Произошло то, что должно было произойти. «Граффос» летел пятьдесят лет и все эти годы работал как часы. До цели, этой особой точки, оставалось чуть-чуть… Но связь внезапно оборвалась. В совершенно пустом пространстве ни с того ни с сего пропала, и зонд был потерян. Прискорбная случайность, аппаратный сбой. Так, по крайней мере, объявили официально.

— А на самом деле его скушал Темный Разработчик.

— А на самом деле, — спокойно продолжил Валериан, — зонд ударился об экран. Сферу вокруг Солсистемы, на которой Разработчики показывают нам все эти звезды и галактики. Сама сфера, естественно, виртуальна, как и мы сами, но с точки зрения Зонда, это была непроницаемая стена. Зонд разбился.

— Но я так понял, это только начало истории.

— Именно. Перед самым обрывом связи зонд передал некий сигнал… НАСА это скрыло, но информация просочилась через Неда Локвуда. Последнего оператора связи с «Граффосом». В его смену как раз и произошел обрыв. Великий Гейммастер Нед, как мы его называем. Первый Пророк Истины.

— Заинтриговали, — сказал Арлекин, торопливой мыслекомандой вызывая справку. Нед Локвуд(2076–2110), американский религиозный деятель… родился… учился… работал в НАСА на низших технических должностях… по его собственным неподтвержденным заявлениям, участвовал в миссии GraFFOS в качестве оператора связи… вступил в телепатический контакт… после ухода из НАСА опубликовал нашумевшую… выступил… организовал… в период расцвета НЛО-культов после открытия Кальциевого Города… т. наз. реалианство… десятки тысяч фанатичных поклонников… баллотировался в Конгресс США… сексуальные скандалы… финансовые аферы… 10 октября 2110 г. покончил с собой. — И что же он узнал?

— Правду, — просто сказал Валериан. — Правду о том, как устроена Вселенная. Какое место мы занимаем в ней. Кто такие аквилиане. Почему они якобы хотят на нас напасть. И заметьте — узнал за восемьдесят лет до того, как ваши горе-астрономы увидели так называемый старт аквилианского флота…

— А люди в черном, конечно, все засекретили, — подхватил Арлекин. — Но Локвуд тайно скопировал запись передачи и сохранил у себя. Я прав?

— Правы, мой саркастичный друг, — сухо ответил Валериан. — Он посвятил расшифровке передачи всю оставшуюся жизнь. Кое-что расшифровал, пытался рассказать людям… Власти, конечно, его оклеветали, объявили безумцем, преследовали… Довели до самоубийства… если это было самоубийство. Но главное он успел рассказать. — В голосе Валериана появились проповеднические ноты. — Гейммастер Нед вскрыл фрагмент кода, на котором работает наш мир. Его Откровение — фундамент учения нашей церкви. — Валериан кивнул на уставленную книгами полку.

— Что же было в передаче? — поинтересовался Арлекин. — Что-нибудь про белые балахоны? Про подсолнухи?

— Мой друг, — сказал Валериан еще суше, — я уже понял, что вы человек ироничный и презирающий суеверия. Довольно давно понял. Право, не стоит напоминать об этом так назойливо. — Арлекин промолчал. — Все читкоды, кроме последнего, окончательного. Кроме Годмода. Вот что было в передаче, но не буду об этом. Перехожу к сути вашего задания. Гейммастер Нед никогда не публиковал оригинал записи. Только свои переводы — оно и понятно, среди читкодов были весьма опасные. Он никого не допускал к оригиналу и запретил делать копии. Лишь во время самых священных церемоний геймеры имели счастье лицезреть Родонитовый Ковчег, в котором Истиноучитель хранил Космическое Откровение…

— Ладно, понятно. Этот ваш святой Грааль таинственно пропал. Моя задача — найти его. Так?

— Не забегайте вперед, мой друг, — Валериан поморщился. — После гибели гейммастера Неда Ковчег перешел к его преемнику, потом к следующему, и так передавался от Первосвященника к Первосвященнику в течение трехсот шестидесяти четырех лет. — Местоблюститель тяжело вздохнул. — Цепь передачи оборвалась десять лет назад.

— Оборвалась на вас, — догадался Арлекин.

— Именно, мой сообразительный друг. Когда я вступил в церковь, во главе ее стоял ложный, недостойный учитель. Его звали Мирослав, — У Валериана дернулся уголок рта. — Этот старый шарлатан проповедовал ересь о многоуровневой реальности, об Игре над Игрой, и показывал фокусы, выдавая себя за чудотворца. Община его разоблачила и изгнала…

— Но он забрал с собой Ковчег, — подхватил Арлекин.

— Мой друг, вы что, нарочно крадете у меня ударные фразы? — возмутился Валериан. — Да, он похитил Родонитовый Ковчег, а с ним и оригинал Откровения.

— И за триста с чем-то лет никто так и не осмелился сделать копию?

— А зачем? — пожал плечами Валериан. — Кому нужны эти терабайты галиматьи? Все равно никто кроме Локвуда не был способен увидеть в них смысл. Зачем нам оригинал, когда есть писания самого гейммастера Неда? — Местоблюститель встал, шагнул к шкафу, провел рукой по строю книжных корешков. — Вот, смотрите, версия перевода 2105 года. Расширенная версия 2107 года. Прижизненные дополнения… Посмертные дополнения… Канонический русский перевод… Комментарий гейммастера Барбары… Компендиум толкований северной школы… Ну и мой скромный вклад в эту священную традицию, — Валериан снял с полки и любовно погладил толстый том в красной коже. С обложки сияли золотым тиснением причудливые буквы: «ГМ VАЛЄRIАNЪ * ПОЛNАЯ ΣИМФОNIЯ ОТКRОVЄNIЙ». — Ну и скажите на милость, мой друг — когда мы обладаем таким богатством, зачем нам какой-то невнятный оригинал?

— В чем тогда ценность оригинала?

— Иногда, мой друг, вы демонстрируете прискорбную наивность, — вздохнул Валериан. — Или пытаетесь таковую изобразить. Ценность представляют не какие-то там битые файлы на давно нечитаемом носителе. Ценность представляет Родонитовый Ковчег. В качестве священной реликвии и символа моего сана, — Истиноучитель горделиво выпрямился. — Община избрала меня местоблюстителем престола Первосвященника, но пока Ковчег не у меня, полноправным Первосвященником мне не быть. Теперь понимаете?

— О да, — Арлекин довольно улыбнулся. Ну конечно — все дело было во власти, иначе и быть не могло — Итак? Куда умыкнул ковчег ваш Мирослав?

Валериан скривился от одного звука ненавистного имени.

— Мирослав!.. Я десять лет ничего не слышал об этом проходимце. А недавно услышал. — Гейммастер сел. Протянул тяжелую паузу. — Он объявился на Зеленом Мосту. Ковчег до сих пор у него. И он не оставил своих претензий на главенство в церкви. Нашел там покровителей, сколотил что-то вроде банды… В общем, поднялся. — Валериан мрачнел с каждым словом. — И меня это пугает. Мирослав — жестокий, мстительный человек. И вполне способен подослать ко мне своего фанатика-ассасина…

— И поэтому вы решили подослать к нему меня? — ухмыльнулся Арлекин.

От такой прямоты местоблюститель поморщился.

— Зачем же так, мой друг! Не надо его убивать… если не будет иного выхода. Постарайтесь решить дело добром. В любом человеке, даже в последнем злодее, есть частицы высшей истины… Все мы, в конечном счете, заблудшие и забывшие свою сущность игроки из Реального Мира… Если вы убедите Мирослава покаяться, вернуть Ковчег, признать меня Первосвященником, распустить банду и обратиться к истине и добродетели — честь вам и хвала!.. Ну а если нет… — Валериан пожал плечами. — Пусть он умрет. Желательно все-таки без мучений. Разберитесь с ним так или иначе, верните Ковчег — и мы в расчете.

— Отличное задание, — Арлекин восхищенно покачал головой. — Просто мечта. Верно ли я понял, что в ереси Мирослава убийство не считается таким грехом, как у вас?

— Более чем верно поняли, мой друг. Убийство считается у него добродетелью. Наша цель — осознание свой сущности и освобождение из Игры, возвращение в Реальный Мир, наш истинный дом. А эти еретики верят, что Реальный Мир на самом деле тоже виртуальный, что лестница миров бесконечна, что освобождение невозможно… Их цель — всемогущество в нашем мире, — в голосе Валериана клокотала ярость. — Их цель — Годмод! И эта гнусная секта расчитывает достичь его через человеческие жертвоприношения, ритуальные пытки, кровавые оргии…

— Наверняка и он про вас говорит то же самое, — усмехнулся Арлекин, — но мне все равно нравится. Искатель утерянного Ковчега, с ума сойти! Как он выглядит, ваш Ковчег?

Валериан вновь потянулся к шкафу и вытащил увесистый крупноформатный альбом. Этот был на английском: «Реалианское искусство. Каталог новомосковской коллекции». Гейммастер раскрыл альбом посредине. На фотографии оказалось нечто вроде пирамидальной этажерки; подпись гласила: «Гора Кайлас». Валериан перелистнул еще несколько страниц, и Арлекин увидел цилиндрическую шкатулку из красивого марганцево-розового камня с черными прожилками. «Родонитовый Ковчег. Североамериканская школа, 2109 г.»

— Запомнил, — кивнул Арлекин, — не спутаю. Я берусь за вашу работу.

— Когда?

— Когда выполню свое основное задание. То самое, о котором вы не знаете и знать не хотите.

Валериан нахмурился.

— Не затягивайте это слишком надолго.

— Это зависит не только от меня. — Арлекин встал с дивана — видимо, слишком резко, потому что в голове тотчас проснулась боль. — Все, гейммастер. Спокойной ночи.

— Да не иссякнет в вас сознание Истины, — Валериан встал и привычным беглым движением пальца начертил на его лбу Реальномирнную Спираль.

Арлекин проснулся оттого, что кто-то тряс его за плечо. Чьи-то глаза в темноте горели безумным пламенем… Глаза Игоря, конечно. Кого же еще.

— Ну ты вовремя, — Арлекин протер глаза. — Придумал мне поручение? — Игорь энергично закивал и потянул его за руку. Другой рукой он прижимал к боку толстую кипу тетрадей. — Ладно, ладно, иду.

Арлекин осторожно встал. Игорь немедленно потащил его к окну. Стояла глубокая ночь, в окне над садом и медиториумом чернело ясное глубокое небо — усеянное звездами, вспыхивающее метеорами, мигающее огнями орбитальных баз.

— М! — промычал садовник, показывая куда-то на небо. — М!

Арлекин проследил направление его руки. Там, в южной части неба, горела яркая белая планета. Венера? Нет, слишком далеко от Солнца. Юпитер или Сатурн? Была бы на голове диадема — даймон определил бы сразу, но он оставил диадему в постели…

— Планета, — сказал Арлекин. — И что?

— М! — садовник потряс перед его носом кипой тетрадей. — М! — сделал вид, что швыряет тетради в сторону планеты. — М! — сунул тетради в руки Арлекина. — М! — прижал руку к сердцу.

— Ты… — медленно сказал Арлекин. — Хочешь… Чтобы я… Отправил… Твои записи?…

— М, м, м! — исступленно закивал садовник.

— На… — Арлекин хотел было указать рукой и сказать «на эту планету» — но вовремя спохватился. — На планету Венера?

— М, м, м, м!

— Да ты сумасшедший, — сказал Арлекин. — И желания у тебя сумасшедшие. Ладно, — он дружественно хлопнул Игоря по плечу. — Раз ничего умнее не придумал — ладно, отправлю на Венеру. Обещал — сделаю.

Сказка о городе разбойников

Древний мост через Волгу назывался когда-то Зеленодольским. Но от города Зеленодольск не осталось даже воспоминаний, и время сократило лишние слоги названия. Зеленый мост (еще не город, а сам мост) чудом пережил Удар, пожары, бури, пятилетнюю зиму и разлив Волги вслед за разрушением плотин. Потом люди вновь заселили Поволжье. Вблизи моста обосновалась коммуна неоанархистов и начала на нем зарабатывать. Хозяева моста брали пошлину и за проезд, и за проход судов, и стремительно богатели по мере того, как Волга возрождалась в качестве транспортной артерии. Так и родился Зеленый Мост — уже не сам мост, а город этого имени.

Выше Моста по реке лежала Русия, а ниже — Иделистан. Мало-помалу город стал монопольным торговым посредником между державами, и только благодаря их соперничеству сохранил независимость. Стоило Русии потянуться к этому жирному кусочку, как мостовцы тотчас заключали союз с Иделистаном, или наоборот; а стоило наметиться союзу между Русией и Иделистаном, как Зеленый Мост немедленно бросался его расстраивать. И вот уже полтора с лишним века торговый город, зажатый между двумя аграрными империями, выживал, искусно лавируя, интригуя, подкупая, предавая и стравливая их между собой. Выживал, паразитируя на обеих, испытывая их лютую ненависть — и с каждым годом богател, рос и расцветал…

Переход от фронтира к цивилизации произошел резко. Вот только что тянулись бесконечными островками и протоками камышовые болота, и вдруг сразу пошли усеянные лодками причалы, скромные домики городской окраины, палисадники, вывески «Rent lodak»[15], трактиры с разухабистой музыкой. Жилые кварталы перемежались громадными корпусами фабрик, пакгаузов, складов — их стены поднимались прямо из воды, внутрь вел канал, и в ворота можно было завести целую баржу. И снова утопающие в садах кварталы — в домах по-вечернему уютно загорались окна, хозяйки стаскивали белье с веревок, дети и домашние собаки играли на травянистом берегу. И опять склады и пакгаузы, а дальше причалы — уже не для лодок, а для больших грузовых кораблей, сухие доки, эллинги, портальные краны, четырех-пятиэтажные деловые здания, вывески судоходных контор, гаражи, станции автозарядки, торговые ряды, банки, светящаяся реклама, толпы прохожих, забитые мобилями набережные, памятники, соборы, площади…

Уже темнело, когда «Ветлуга» пришвартовалась к причалу Верхнего речного вокзала. Остекленное здание сияло огнями сверху донизу — от подножия колонн до фриза с метровыми золочеными буквами «SVABODNY GORAD ZYLEONY MOST». У подножия колонн кишело пестрое человеческое месиво.

Как только Брендан и Саид сошли с трапа, хаос оглушил их и поглотил. Ходячие рекламы, зазывалы, продавцы — все вокруг орало и мельтешило, все жаждало броситься в глаза, завладеть вниманием. Брендан куда-то целеустремленно тащил Саида сквозь это столпотворение — такими широкими шагами, что Саид едва успевал сосредоточить взгляд хоть на чем-нибудь в круговороте жадной пестроты. Глаза выхватывали, а сознание фиксировало лишь отдельные случайные детали: сияющую вывеску кафе «VREMJA ZHRATT», улыбчивое лицо старика в полосатом цилиндре, птичью маску с разинутым клювом в пуховом воротнике. Хаос вокзала незаметно перетекал в хаос улицы. Саид даже не заметил, как они оказались снаружи, под режущим светом фонарей — среди таксистов, уличных музыкантов, рикш, попрошаек. Потом как-то резко все погасло и смолкло. Несколько опомнившись, Саид обнаружил, что Брендан тащит его по переулку, тихому и совершенно безлюдному.

Было уже совсем темно, тем более что ни одного фонаря не горело. Узкий и грязный переулок — скорее даже проход между домами, заставленный мусорными баками — освещали лишь вывески ядовито-неоновых цветов. Буквы шипели и моргали разбитыми лампами. Ощутимо воняло помоями и гарью.

— Где это мы? — изумился Саид.

— М-м… понятия не имею, — смущенно сказал Брендан. — Я только хотел поскорее вырваться из толпы… М-да. — Он остановился и огляделся. — Ну что ж. Здесь вроде есть недорогие гостиницы.

Действительно, вывески гостиниц горели почти над каждой из обшарпанных дверей. Трудно было выбрать, переводя взгляд с одной полуразбитой вывески на другую: все выглядели одинаково гнусно, от каждой веяло грязью и опасностью.

— Нас ведь зазывали в гостиницы там, на вокзале, — с упреком сказал Саид. — Наверняка бы проводили в место получше.

Брендан хмыкнул.

— Слышал, что говорят об этом городе?

— Да, — припомнил Саид. — На Зеленом Мосту сам себя поимеешь за свои же деньги, да еще и должен останешься.

— М-м… нет, я о другом. На Зеленом Мосту никогда не ходи, куда зазывают… Ладно, — решился он наконец, — остановимся здесь. В конце концов, это только на одну ночь.

Выбранная гостиница ничем не отличалась от остальных — облупленный пятиэтажный дом в два окна шириной, зажатый между точно такими же узкими зданиями ночного клуба («go-go non-stop») и почему-то банка («валютные операции круглосуточно»). «Primavera Super Luxury Inn» — зазывно мерцала вывеска. Брендан решительно раздвинул занавеску из светящихся светодиодных соломок и повлек Саида за собой.

Безлюдный холл выглядел грязным и неухоженным, несмотря на то, что был погружен в полутьму. Над стойкой регистрации висела официального вида табличка: «Гостиница охраняется фирмой «Зилантовы Драконы». Не играй с огнем!» За стойкой крепкий рослый старик в кожаном жилете завороженно смотрел нетвизор, где опять что-то трещали про Зару Янг, Рианнон и Рой Светлячков. На шее старика болтался металлический кулон с эмблемой — крылатым драконом в короне.

— Добрый вечер, — с несколько робкой любезностью заговорил Брендан. — У вас есть двухместный номер на ночь? Недорогой, но с отдельной ванной?

— Четыреста красных, — старик не глядя сунул руку в шкафчик с ключами. — Третий этаж, в конце коридора, горячая вода идет слабо… Таблички «Не беспокоить» нет, да и так вы никому не нужны… Деньги вперед, — он взял у Брендана четыре бумажки и брякнул о стойку электронный ключ. — Все, приятной ночи.

— И что… никаких документов? — не поверил Брендан. В Русии документы спрашивали на каждом шагу, даже при покупке билетов на ривербот.

Старик поглядел пренебрежительно.

— Зеленый Мост — свободный город. Плати и живи, — он опять отвернулся к экрану. — Ресторан на крыше, девок не предлагаю… понадобится вазелин — постучите горничной.

— Вот же хам! — вполголоса возмущался Брендан, пока они поднимались по темной скрипучей лестнице. Номер был предсказуемо убог — запах плесени, облезлые обои, мусор на ковре, забытая кем-то в шкафу пустая бутылка. — Пошли-ка поужинаем. Воображаю себе этот ресторан…

В ресторане на крыше, однако, было хорошо. Вокруг расстилалось море темных крыш и уличных огней. Небо над городом было светлым, но та звезда (Саид про себя продолжал звать Юпитер звездой) ясно горела даже на нем… Не сейчас, звезда моя, не сейчас. После, в номере, когда Брендан уснет — тогда и поговорим.

Никого в ресторане не было, и они устроились на лучшем месте — у самого парапета. Официантка, ярко накрашенная девушка в коротком платье и стальном ошейнике с гравировкой «Собственность гостиницы», с усталым видом принесла меню, записала заказ. Стали ждать. Саид сидел лицом к парапету, с любопытством изучая вид на город.

Раньше ему не приходилось видеть ничего подобного. Огни вывесок и реклам над полутемными провалами улиц, светящиеся пастельными цветами занавешенные окна, решетчатые зигзаги пожарных лестниц, крыши, усеянные антеннами, солнечными панелями и какими-то непонятными ажурными конструкциями… Все это ничуть не напоминало ни Рабат, ни Новую Москву. Вдали чернела Волга, и бесконечной линией дрожащих золотых огней отражался в ней мост — тот самый, что дал городу имя, богатство и славу.

— Разрешите? — услышал Саид за спиной глухой голос, почти лишенный вопросительной интонации.

Он быстро обернулся — и вздрогнул.

Саид узнал этого человека сразу, хотя видел второй раз в жизни. Это был тот пожилой мужчина с серым одутловатым лицом, что подсел к ним на ривербот в Марпосаде, вместе с наемниками. Тот самый, что показался Саиду страшнее любого головореза. Как он здесь оказался? Неужели нарочно шел за ними, выследил их?

— Да-да, — нервно сказал Брендан, — конечно. Присаживайтесь. — Кажется, он тоже был напуган, но старался не показать виду.

— Мне стало интересно, — глухо сказал незнакомец. — Нечасто встретишь здесь космика. Первый раз на Мосту? — спросил он, отодвигая стул и усаживаясь.

— Да.

— Это заметно. Опытный человек, даже стесненный в средствах, ни за что бы не остановился в этой дыре. Сколько с вас содрали — как бы не сотни две?

Брендан натянуто улыбнулся.

— А сами-то в этой дыре что делаете?

— Я на работе, — несколько туманно ответил незнакомец. — Кстати, представлюсь. Афиноген Мартынов, посредник по охранным и протекционным услугам, — он протянул Брендану ладонь для рукопожатия.

— Мастер Лу Брендан. Но… — Врач заметно напрягся. — Хотите предложить нам охранные услуги? Спасибо, мы не нуждаемся.

Мартынов засмеялся неприятным всхлипывающим смехом.

— Уверены, мас Брендан? Зеленый Мост — опасный город, а космик — лакомая добыча. Особенно если он в бегах, — нанес он неожиданный удар. — И если это видно с первого взгляда.

— Почему это в бегах? — вконец растерялся Брендан.

— Вы космик, — пожал плечами Мартынов. — Вы врач, по нашим убогим меркам обеспеченный человек. Но вы ходите по улицам в нестиранном рабочем комбинезоне. Каждому ясно, что это единственная вещь в вашем багаже. Да что у вас и вовсе нет багажа. Вы остановились в грязной дыре, а ваш спутник — мальчик другой расы, значит, не сын. — Мартынов впервые за разговор смерил Саида взглядом, и взгляд был такой, что Саиду захотелось залезть под стол. — Конечно, вы в бегах! — уверенно заключил посредник по охранным услугам. — Вы бежали из вашей колонии с юным любовником. Который слишком юн даже по вашим законам. Романтичнейшая история!

— Э-э, позвольте, ничего подобного, — заторопился Брендан. — На самом деле…

Мартынов оборвал его пренебрежительным взмахом руки.

— Мне неинтересно, как на самом деле. Я рассказываю, как ваша ситуация выглядит со стороны. Вы — беглый преступник, мас Брендан, а значит, вы беззащитны. Вы — добыча. Любой хищник прочтет это у вас на лбу. Вы, конечно, не заметили, что вас вели от самого порта?

— Но у меня нет денег, — Брендан вытер салфеткой проступивший на лице пот.

— У вас есть вы, — веско сказал Мартынов. — Ученые рабы, знаете ли, стоят дорого. Особенно врачи. А уж врачи-космики… Такие мальчики дешевле, — кивнул он на Саида, — но на них и спрос больше. Вы же в курсе, что рабство у нас легально?

— Я в курсе, что у вас легально практически все, — пробормотал Брендан.

— Это так. Зеленый Мост — свободный город. Но вашу собственную свободу никто не защитит, кроме вас самих… Или того, кому вы доверитесь, — Мартынов улыбнулся широкой и холодной улыбкой профессионала.

Саид вздрогнул, когда за его спиной сухо треснул и многократным эхом рассыпался над городом гром. Он быстро оглянулся. Пышный фейерверк расцветал над Зеленым Мостом, призрачно озаряя нагромождения его крыш, отражаясь в Волге.

— Вечеринка у принца Ибрагима Иделистанского, — Мартынов встал, тяжело опираясь на стол. — Я приглашен, поэтому, дорогой мас Брендан, не смею больше навязывать свое общество. Вот моя визитка, — он выложил из кармана золоченую пластиковую карточку. — Если понадобится помощь — надавите одновременно на три красных кружка.

— Я же говорю, у меня нет денег! Я не смогу заплатить!

— Кому нужны ваши деньги? — Мартынов пожал плечами. — Я же говорю, у вас есть вы.

— Предлагаете добровольно стать рабом?

— Не рабом, а протом, — поправил Мартынов. — Прот, от слова «протекция». Встать под временное, добровольное покровительство у сильной организации. Это Зеленый Мост, мас Брендан. Человеку, который чего-то стоит, здесь в одиночку не выжить. — Посредник по охранным услугам отвесил легкий поклон и двинулся к выходу. — Не хотите искать покровителя — найдете хозяина, — бросил он через плечо. — Вернее, хозяин сам вас найдет. Приятного аппетита.

Не дожидаясь ответа, Мартынов вышел.

Официантка принесла заказ. Под треск нескончаемого фейерверка они поужинали в угрюмом молчании. Брендан ничего не сказал по поводу разговора с Мартыновым — но Саид заметил, что врач убрал его визитку в карман.

Судя по всему, мартыновские предостережения подействовали. Когда они вернулись в номер, Брендан долго проверял замок на двери, а перед тем, как лечь спать, даже застопорил дверь ножкой стула. Но и это, похоже, не вполне его успокоило. Одолеваемый тревожными мыслями, Брендан долго ворочался и не мог заснуть.

Саид лежал в своей кровати, борясь со сном и чутко прислушиваясь к его дыханию. Наконец Брендан захрапел с тонким присвистом — и тогда Саид встал, прошел на цыпочках в ванную, заперся и надел гарнитуру.

— Кэт! — шепотом позвал он. — Помнишь наш разговор?

— Какой именно? — поинтересовалась Кэт, вылизывая лапку.

— Я хотел заказать передачу на эту звезду, на Юпитер.

— Да, помню. Мы остановились на том, что ты предложил мне самой задать характеристики приемника. Задаю характеристики стандартного ретранслятора Солнета. — Кэт сделала секундную паузу, поумывалась лапой. — Провайдер «Миракула Инфотроникс» предлагает услуги прямой межпланетной связи с оптимальным соотношением цена-мощность-битрейт. — Кошка посыпала цифрами: килогерцы, киловатты, килобиты… — Оплата 10 энерго за мегабайт, — наконец сказала она что-то хотя бы наполовину понятное. — Плюс 10 энерго в минуту за наведение на Юпитер — дорого, потому что цель уникальная.

— Пойдет, — махнул рукой Саид. Он понятия не имел, много это или мало.

— Требуется предоплата в размере 500 энерго.

— А у меня сколько?

— На твоем счету 150.

Саид тяжело вздохнул. Так он и думал, что не хватит. Не хотел брать грех на душу, а придется…

— Подожди, — сказал он.

На цыпочках мальчик вернулся в спальню. Брендан все похрапывал, завернувшись в одеяло. Перед сном Саид проследил, куда врач положил деньги. В ящик стола, как дурак — а ящик-то даже без замка. Ну и сам виноват!

Затаив дыхание, медленно-медленно, чтобы не скрипнуло, Саид выдвинул ящик и достал деньги.

Банк рядом с гостиницей работал круглосуточно — вывеска не врала. На приятном лице кассира не мелькнуло и тени удивления, когда мальчик шлепнул на стойку пухлую пачку редов и сказал:

— Хочу положить на свой счет в энерго.

— Конечно… мастер, — кассир как будто поколебался, какое обращение к нему применить. — Комиссия будет 12 %. Устраивает? — Саид со вздохом кивнул. Грабеж, а куда деваться? — Тогда разрешите ваш ID-чип.

Саид положил руку на стойку. Кассир провел по запястью сканером, тот пискнул и засветился зеленым огоньком.

— Счет в Банке Космофлота подтвержден и доступен. Какую сумму желаете положить, мас Мирзаев?

— Все, что есть в пачке.

— 1465 энерго зачислены на ваш счет, — кассир убрал пачку к себе. — Проверьте через вашего даймона. Всего доброго…

Операция не заняла и пяти минут.

Угрызения совести… Да, он украл, согрешил, оставил Брендана и себя без средств, но звезда-то важнее! Внутренний голос убеждал, что когда его слова дойдут до звезды — все будет хорошо, у него появится столько денег, что он отдаст долг Брендану десятикратно, стократно… Саид на цыпочках вошел в номер, тихо-тихо запер и застопорил стулом дверь. Убедился, что Брендан спит, и снова заперся в ванной.

— Кэт! Переведи им все что у меня есть, — приказал он. — Я готов начать передачу.

— Деньги переведены. В каком формате передача? Аудио, текст, база данных?…

— Аудио.

— Прямой эфир или запись?

— Прямой эфир. — Пусть звезда услышит его сразу, как можно раньше.

— Хорошо. Антенна нацелена на Юпитер, все готово к трансляции. Когда будешь готов, скажи «начало сообщения», а потом свой текст.

— Понял, — кивнул Саид. Его сердце тревожно забилось — сейчас, сейчас, еще секунда, и послание полетит к звезде. Он перевел дыхание, сосредоточился. Первое из таинственных слов само собой всплыло в памяти. — Начало сообщения. Øurřöœ, — тихонько запел он. — Ţzz… Fś||p… Θyŕæ… T!ā… Ųčhe… Nłà…

Из архива. Доклад разведки Космофлота

Адресат: овер-коммандер

Приоритет: абсолютный

Секретность: архив «А»

Общие сведения

2 августа с. г. в 21–04 по всемирному времени спутники радиоразведки Космофлота зафиксировали трансляцию с Земли в направлении Юпитера (далее обозначена как Трансляция-1). Источник сигнала был идентифицирован как коммерческий спутниковый ретранслятор компании «Миракула Инфотроникс» (Колония Шрихари, Земля). Руководству компании был направлен запрос о личных данных заказчика передачи. Трансляция-1 прервалась в 22–53 из-за исчерпания средств на счету заказчика.

3 августа в 00–22 был зафиксирована трансляция из района Юпитера в направлении Земли (далее — Трансляция-2). Ввиду ее малой длительности (около секунды) запеленговать более точно источник сигнала не удалось.

Характеристика передач

Трансляция-1 производилась на одной из стандартных несущих частот Солнета по протоколу DSNP. Передача представляет собой аудиозапись человеческого голоса (по вокальным характеристикам — белого подростка мужского пола) в формате SAV. Записанная последовательность звуков не является осмысленным текстом ни на одном из известных языков, но не является и чистым шумом: фонологический анализ выявил 256 четко различимых фонем. Само их количество (2 в степени 8: одна фонема — восемь бит) и равномерное распределение по частоте (что совершенно не характерно для естественных языков) говорит о том, что перед нами не текст на каком-либо языке (пусть даже инопланетном), а закодированная звуками последовательность цифр.

Речевой аппарат человека не способен самостоятельно, быстро и безошибочно воспроизвести звуковой ряд из такого большого набора фонем (в вымершем африканском языке !Xóõ, самом фонематически богатом из естественных, их было всего 112). Приходится предполагать, что на протяжении Трансляции-1 речевые центры мозга вокалиста управлялись электронным или иным быстродействующим процессором. Объем закодированной информации, если принять соотношение «1 фонема — 1 байт», составляет около 64 килобайт.

Трансляция-2 по времени и спектральному профилю совпадала с естественным радиовсплеском магнитосферы Юпитера в декаметровом диапазоне. Однако плотность потока энергии всплеска, измеренная на Земле и в Околоземье, была в сотни раз выше, чем на других приемных станциях Солсистемы. Естественное происхождение столь узконаправленного пучка маловероятно. Следует предположить, что некая «радиолинза» в районе Юпитера преобразовала часть излучения планеты в нацеленный на Землю коллимированный пучок.

Все эти данные заставляют сделать вывод, что с Земли на Юпитер был передан массив цифровой информации, причем весьма медленным и неэффективным способом — через посредство человека-вокалиста и его голосового аппарата. Адресат подтвердил прием, использовав для формирования сигнала естественную радиовспышку магнитосферы Юпитера.

Характеристика источника

Заказчик трансляции, он же вокалист, идентифицирован как Саид Малик-оглы Мирзаев, несовершеннолетний наземник, подопечный Земного филиала «Рианнон Биосервис» (далее ЗФРБ). В момент передачи он находился в наземническом городе Зеленый Мост (Поволжье) в здании гостиницы «Primavera Super Luxury Inn» по адресу: 3-й Верхнепортовый переулок, д. 14. За гостиницей установлено скрытое наблюдение. Обнаружено, что Мирзаев проживает там вместе с Лу Бренданом, врачом из благотворительной больницы при ЗФРБ.

Удалось выяснить, что Мирзаев получил ID-чип (а с ним и доступ в Солнет) по личной заявке директора ЗФРБ Ллеу Гриффита. За день до трансляции Гриффит сдался интрагарду Новой Москвы, его нынешнее местонахождение неизвестно. Вся информация об отношениях Мирзаева с ЗФРБ максимально засекречена. Архивы филиала находятся в руках новомосковских служб безопасности, и даже если не погибли при бомбардировке, то нам недоступны.

Напрашивается предположение, что Саид Мирзаев — не более чем инструмент, реальным заказчиком передачи является Гриффит, а непосредственным куратором Мирзаева — Брендан.

Характеристика приемника

В системе Юпитера не существует известных нам аппаратов, принимающих на солнетовских и других открытых частотах. Ничего не известно и о коллиматорах естественного излучения планеты. Представляется правдоподобным, что радиотрансляционная сеть у Юпитера была создана аквилианами или иной внесолнечной цивилизацией, которая использовала ее для прослушивания Солнета, а теперь и для связи со своей земной агентурой.

Выводы

Перехваченный радиообмен свидетельствует о том, что на Земле действует агентура аквилиан или иной неизвестной силы, располагающей ретрансляторами в системе Юпитера.

Эта агентура тесно связана с земным филиалом «Рианнон Биосервис».

Действия агентуры (если это не отвлекающий маневр) говорят о слабой технической оснащенности и ничтожном бюджете: она не располагает ни собственными инструментами межпланетной связи, ни даже достаточными средствами для оплаты услуг стороннего провайдера.

Странный способ передачи информации через посредство контролируемого извне человеческого голосового аппарата пока не находит разумных объяснений.

Рекомендации

1. Незамедлительно задержать и допросить Саида Мирзаева и Лу Брендана.

2. Переориентировать исследовательские орбитеры Космофлота в системе Юпитера на поиск антенны-коллиматора и других объектов чужой ретрансляционной сети.

Глава разведки Космофлота, коммандер

д-р Шахар Радж Кумар.

РЕЗОЛЮЦИЯ

1. В Департамент спецопераций, к исполнению.

2. В Институт астрономии Солсистемы, к исполнению.

Ознакомить д-ра Радж Кумара с материалами по делу «Черный цветок».

Овер-коммандер Космофлота

д-р Максвелл Янг.

Арлекин преступает закон

Арлекин сидел в постели при розовом свете ночника, о который билась ночная бабочка, и листал тетради садовника. Под сотню листов. Десятки тысяч загадочных символов. Арлекин, разумеется, даже не пытался в них разобраться. Его глаза бездумно сканировали страницу за страницей, посылая изображения в распознающую программу импланта, а уж та передавала оцифрованную последовательность байтов программе криптоанализа. Процессор импланта работал с такой загрузкой, что пришлось обмотать голову мокрым полотенцем — естественный кровоток не справлялся с охлаждением; ну а пока процессор перемалывал символы, Арлекин механически листал страницы и думал о своем.

Кое-что уже удалось выяснить. 256 символов, все встречаются с равной частотой. Значит, это не естественный язык, пусть даже инопланетный. Во всех естественных языках есть звуки более и менее редкие, но не здесь. Это цифровой код. Откуда у Игоря эти данные? Глупый вопрос. Я же видел, как он строчит, никуда не глядя. Автоматическое письмо, диктовка подсознания… Но в подсознании нет цифровой информации… Цифровой код… Где же я про него слышал, совсем недавно, и точно в связи с черным цветком?… Шефер… Гриффит… Мелантема… Ага! Шефер говорил, что мелантема считывает информацию с нейронов и записывает в четверичном коде на каких-то полимерных цепочках… Ну вот, значит, и записала — а теперь опять гонит в нейроны и заставляет несчастного дурачка строчить в тетрадку. А потом пересылать своим хозяевам на Юпитер… или Сатурн, какая разница? Все равно текст пойдет на Венеру, в разведку Космофлота. Обещал садовнику послать тетради на Венеру — так и сделаю, а аквилианам урок: не связывайтесь с дураком… Однако же интересно, почему тетрадью заинтересовался Валериан? Знает ли, что Игорь отдал их мне? А может, сам ему и поручил?… Непременно выяснить… Но это все завтра. А сейчас спать, утро вечера мудренее.

Арлекин погасил ночник и сунул тетради под матрас, закрыл глаза…

Но сон не шел. Мысли одолевали. Да нет, Валериан — просто шут, Валериан ничего не значит. Цветок — вот что важно. Что такое черный цветок? Что это за послание, которое он хочет передать на Юпитер? В какой степени контролирует Игоря… и Саида? И что это за история с зондом «Граффос» и этой планетой, как ее… Саломея? Она действительно как-то связана с аквилианами? Или это все религиозный бред? Неужели секта реалиан действительно что-то знает?… Прочь, бред! Вон из моей головы! Не заморачиваться. Моя задача — найти Саида, доставить в Кап-Яр и получить приз, а все остальное — для развлечения в свободное время…

Арлекин принял снотворное, еще немного поворочался и заснул.

Среди ночи его опять разбудил Игорь.

— Да что же такое… — пробормотал Арлекин. — Не могу я прямо сейчас это все передать, пойми… — и осекся, разглядев лицо Игоря.

На глазах садовника стояли слезы… Слезы счастья! Благодарно глядя Арлекину в глаза, Игорь схватил его руку и прижал к сердцу.

— Ты меня… благодаришь? — осторожно спросил Арлекин.

— М-м, — утвердительно промычал Игорь.

— За что? — (Игорь изобразил пальцами прямоугольник тетради, ткнул пальцем в небо, показал, как что-то бросает). — За отправку тетрадей?

— М-м, м-м, — садовник усердно кивал. Он замахал руками в какой-то страстной пантомиме — жесты выглядели выразительно, но Арлекин не понимал уже совсем ничего. Нет, понимал одно: Игорь почему-то считает, что тетради посланы.

— Ладно, ладно, рад стараться. Мы в расчете?

— М-м! — Игорь благодарно кланялся, прижав к сердцу руку.

— Вот и славно. А сейчас дай мне поспать.

— М-м, м-м, — продолжая кланяться, садовник исчез за дверью.

Арлекин со вздохом накрылся одеялом — но бесполезно. Сон больше не шел, и голова работала, хотел он того или нет.

Я не отправил ничего. С чего же садовник решил, что я отправил?

Допустим, он псих. Но черный цветок сделал Игоря психом с конкретной целью — чтобы он выполнил свою миссию. И ровно настолько психом, чтобы он ее выполнил. Если в дурную голову садовника взбрело, что я отправил передачу — у него есть на то причина.

Причина может быть только одна. Юпитер, или там Сатурн, подтвердил прием. (Голова у Арлекина спросонья работала туго). Но ведь я ничего не передавал. С чего же он подтвердил прием?

Значит, провел передачу кто-то другой.

Другой зараженный.

Имеющий доступ к связи… в отличие от садовника…

Арлекин откинул одеяло и вскочил как ужаленный.

Мальчишка!

Саид Мирзаев…

Горизонт на востоке едва начинал розоветь, когда Арлекин вышел из реалианского квартала. Он был одет неприметно, по-наземному — в куртку, рубашку и брюки, как обычно и ходил на задания за периметр. За плечом висела сумка с тетрадями садовника, на бедре — пустая кобура.

По пустым улицам Слободы он быстро шагал к Рабату.

Полчетвертого по местным часам, надо поторапливаться.

Сколько у него времени, чтобы найти пацана? Чтобы добраться до него раньше космофлотовской группы захвата?

Передачу на Юпитер засекли, это ясно. Идентифицировать отправителя — минутное дело для разведки Космофлота. Доложить Янгу, получить приказ о задержании — на все это около часа. А дальше все зависит от того, где Саид. Если уже в Кап-Яре — его возьмут сразу, а если где-нибудь по дороге — в Иделистане или Русии — некоторая надежда есть.

Итак, где Саид?

Шагая по спящей предрассветной Слободе, Арлекин попробовал вызвать на связь Саида и Брендана. Не отвечал ни тот ни другой. Вызвать, что ли, Венди Миллер? Девочка больше не с ними и вряд ли что-то знает — но ее рингер понадобится в любом случае.

К счастью, Венди ответила. Летчица лежала в откинутом кресле своего рингера, укрывшись каким-то чехлом. Круглое веснушчатое лицо было заспанным.

— Живой, ну надо же, — она сладко зевнула. — Куда пропал? Почему на связь не выходил?

— После, радость моя, после. Ты где?

— Торчу второй день в гнилогнойном Нижгороде. Местные солдафоны задержали рингер. А врач с пацаном поплыли на риверботе в Кап-Яр.

— Это я уже знаю. Поднимай рингер и лети сейчас же за мной в Новую Москву.

— А кто мне его заправит? — возмутилась Венди. — Я же говорю, местные…

— Разбуди их всех и поставь на уши, — перебил Арлекин. — Ты умеешь, я знаю. Требуй топлива от имени Космофлота. Война кончилась, Новая Москва разбита. Гниль и плесень, да русские тебя на коленях должны умолять, чтобы заправилась их горючкой. Если они этого еще не поняли — дай понять.

Венди хищно улыбнулась.

— О да! Это по мне. Жди меня через два часа. Где встречаемся?

— Найдешь по маячку мобиля, — сказал Арлекин и отключился. Он не знал, цел ли его «Кингстон» после всего, что творилось в Рабате — но вообще такую машину непросто было повредить.

Главный вопрос: есть ли у него время?

Брендан с Саидом плывут по реке. За два дня половину Волги не проплыть, до Кап-Яра не добраться. Они в пути, где-то в районе Зеленого Моста. Отлично. Космофлотовской группе захвата лететь на рингере два часа. В общем, уйдет у них на все часа три. А у меня — как бы не пять: два часа ждать Венди, больше двух лететь с учетом дозаправки в Нижгороде, потом еще искать их неведомо где, если так и не выйдут на связь…

Грязь и вонь, очень даже запросто можно остаться без премии!

Был час, когда спят даже мародеры и обкурившиеся налетчики. Арлекин не встретил никого, совсем никого на пути к махалле Хаджи-Умар.

Служебный вход в гафуровскую контору был заперт — значит, садовник догадался захлопнуть дверь вчера, когда выносил его раненого. Удачно. Арлекин отпер дверь ID-чипом, и трупный запах немедленно ударил в нос. «Отключить обоняние», — приказал он даймону.

В доме ростовщика было душно, темно и тихо, если не считать жужжания мух. Пол гостиной был черен от загустевшей крови. Пять трупов мешками валялись по всей комнате: Гафуров, Красная Шапочка и три его бойца. Лопата садовника, всаженная глубоко и крепко, торчала из затылка у одного. Липко чавкая по крови подошвами, Арлекин подошел к убитому, наклонился, ощупал карманы. Нашел «крамарж» и с удовлетворенной улыбкой вернул к себе в кобуру.

Затем его взгляд упал на полураскрытую сумку возле дивана. Внутри виднелись деньги: пухлые пачки розовых редов, салатовых ахмади, голубых юни — все, что налетчики Красной Шапочки успели выгрести из комодов Гафурова. На глаз в сумке было наличных на полмиллиона энерго. Опять удачно. Арлекин пересыпал деньги в свою сумку, закинул на плечо. Он знал, что в этом доме можно найти куда больше, но не стал тратить время на поиски. Ему все равно не вскрыть сейфов, да и не вынести всего в одиночку. Пусть повезет кому-нибудь другому.

Выйдя из дома, Арлекин принялся весело насвистывать. Настроение было отличным, рабочим, бодрым.

«Кингстон» по-прежнему стоял за углом конторы, там же, где был оставлен — ни один человек без ID-чипа экстрагарда не смог бы завести двигатель. Поэтому машину просто изгадили уличной графикой протеста, расколотили окна и поснимали все, что могли снять. Арлекин сунул руку в разбитое окно, открыл ID-чипом потайной бокс. Извлек маячок, бронежилет, пояс, набитый магазинами к «крамаржу» и другими полезностями, надел все под рубашку. Потом подумал, вернул на место маячок и опять вызвал Венди Миллер.

— Ты еще не улетела, моя красавица? Вот и не улетай. Заправься и жди меня под Нижгородом, где-нибудь в степи — потом скинешь координаты.

— Сколько ждать-то? Опять два дня?

— На этот раз два часа, — пообещал Арлекин. — Если повезет, — и отключился.

Он придумал эффективный, хотя и рискованный способ сэкономить время.

Но прежде чем улетать, он должен был заглянуть в махаллу Науруз.

Арлекину пришлось минут пять стучать в дверь Мирзаевых, пока не открылся глазок. Здесь его знали в лицо — он приходил позавчера, чтобы провести сеанс связи с Саидом. Залязгали замки. Грубо сваренная стальная дверь приоткрылась, в щели показалась черная борода Малика Мирзаева.

— Ассалям агалейкум, капитан Конти, — даже разбуженный в четыре утра, чайханщик не забывал о вежливости.

— Агалейкум ассалям, Малик-ага, — слегка поклонился Арлекин. — Я по поводу вашего сына.

Мирзаев открыл дверь шире. Он был в халате и держал в руках ружье.

— Где Саид? Что с ним?

— Не знаю, Малик-ага, — Арлекин виновато повесил голову. — Я сам еду его искать. Саид в большой опасности. — Он сделал заминку: как будто колебался, стоит ли выдавать тайну. — Саид… Ладно, скажу вам правду. Его болезнь — не просто укус мухи. Парень угодил в серьезную разборку, и сейчас его ищут опасные люди. Малик-ага! — Он приложил руку к сердцу. — Клянусь, я сделаю все чтобы его спасти. — Мирзаев стоял в оцепенении, с полуоткрытым ртом. За его спиной показалась заспанная жена в халате. — Теперь слушайте. Саиду нельзя появляться здесь. Мне придется спрятать его. Надолго. У вас есть родственники в Русии, на Зеленом Мосту, в Иделистане?

Мирзаевы переглянулись.

Затем Малик-ага повернулся к Арлекину и неуверенно, будто все еще не совсем доверяя ему, кивнул.

— В Ахмадабаде, — проговорил он, — двоюродный брат. Записывайте.

Арлекин ушел от Мирзаевых в начале пятого — ушел как нельзя более довольный. Теперь он знал, где спрячется Саид, если каким-то чудом ускользнет от группы захвата. Дела в Рабате закончены. Пора брать рингер и улетать.

Арлекин шел за рингером в Новую Москву.

Вернее, в то, что от нее осталось.

Периметра больше не было. Полоса микроволновой защиты была обесточена, забор повален воздушной волной.

Колония космиков всю свою историю старалась отгородиться от дикого, грязного, полного насилия мира наземников… и вот стена рухнула, и Рабат вошел в Новую Москву.

Арлекин шел по Марсианскому бульвару через южные кварталы Колонии. Они были дальше всего от взрывов и пострадали мало — здесь даже не было пожаров, только ударная волна выбила окна и поломала деревья. Эта часть Колонии была превращена в руины не бомбами, а человеческими руками.

Арлекин ясно представлял, как это происходило. В какой-то момент мародеры из Рабата обнаружили, что периметр рухнул, колониалы попрятались по бомбоубежищам, окна в домах выбиты, никто ничего не охраняет — заходи и грабь. А заодно и вымещай вековую ненависть к гогам-магогам — ломай, пачкай, порть все, чего нельзя вынести…

И гости только-только вошли во вкус, когда хозяева начали вылезать из убежищ.

Порядок здесь только начали наводить. До уборки трупов еще не дошли руки, тела валялись повсюду. Некоторые, впрочем, не лежали, а висели на фонарях с табличками на груди: «Мародер», «Грабитель», «Насильник» — суд Линча в действии. На углах проспектов и квартальных проездов дежурили патрули.

Арлекин шел все дальше на север и углублялся во все более разрушенные кварталы. Здесь, в центре Новой Москвы, только что отбушевали пожары. Остатки домов и деревьев были обуглены, спасатели разбирали почерневшие завалы.

Арлекин внимательно глядел по сторонам. Он хотел найти как можно более обширный и непроходимый завал — такой, чтобы не прошел ни один мобиль. Зачем ему мобиль? Нужно, чтобы прислали рингер.

Квартал развалин, еще вчера бывший учебным центром гильдии SCI, показался подходящим. Кое-как Арлекин пробрался через нагромождения вывороченных с арматурой, серых от пепла плит в самую середину руин. Заполз ногами вперед в щель между плитами, содрал пластырь с раны, размазал кровь и грязь по лицу — будто только-только выполз из-под завала. И дал сигнал о помощи.

Арлекин вздохнул про себя с облегчением, когда до него донесся усиливающийся рев винтов. Синий рингер спасателей завис над руинами, взметая облака пепла. Выпустил ножки шасси, сел, не глуша моторов. Вертящиеся в кольцах винты-фенестроны казались дрожащими полупрозрачными дисками, от них во все стороны разлеталась пыль. Из-под хвоста рингера на кучу щебня откинулась аппарель, выбежали два санитара с носилками.

— Сюда! Сюда! — Сквозь рев винтов Арлекин сам не слышал своего голоса. Он слабо помахал. Благодарно улыбнулся подбежавшим санитарам. Его осторожно выволокли, уложили на носилки, понесли к рингеру. Глядя в синий потолок кабины, Арлекин услышал, как поднимается аппарель и глохнет шум винтов.

— Спасибо, парни. — Он встал с носилок. — Вы хорошие. Не заставляйте меня делать вам больно, а? — «Крамарж» выскочил в руку из кобуры и уперся в висок пилота. — До Нижгорода, пожалуйста.

Сказка о близнецах

Саид сидел на подоконнике, болтал ногой и глядел, как во внутреннем дворе гостиницы стая тощих кошек гуляет по мусорным бакам. За его спиной Брендан, в отчаянии стиснув виски, ходил по номеру взад-вперед.

— Что делать?! — восклицал он. — Что делать?! Ты точно потратил все? Ничего не оставил на счету?

— Н-н, — глухо промычал Саид, болтая ногой. За эту ночь он наговорил столько, что потерял голос.

— Я идиот. Ведь я знал, знал, что ты такое. Знал, что от тебя всего можно ожидать. Зачем я не купил билеты вчера? Мой счет до сих пор заблокирован. Нам не на что ехать в Кап-Яр, не на что жить в гостинице, не на что жить вообще… Чем тебя кормить? — выкрикнул Брендан с яростью отчаяния. — Ты же ешь как стая собак! Моя аптечка… — задумался он вслух. — Разве опять что-нибудь продать? Но у меня больше нет никаких нарко… э-э, никаких дорогих лекарств. Найти работу? Наверное, можно… Врач-космик, это престижно здесь для любой клиники… Но тогда мы застрянем надолго… — Брендан остановился, повернулся к Саиду. — Я тебя, конечно, не виню. Тобой управляла мелантема, я понимаю. Но… — Ему вдруг что-то пришло в голову. — Слушай… Скажи еще раз, я как-то не сообразил… На что ты потратил деньги?

— Передача на Юпитер, — сипло ответил Саид.

Этой ночью, запершись в ванной, он говорил часа два подряд, лишь изредка делая перерыв, чтобы глотнуть воды. Когда говорить стало совсем больно, он перешел на шепот… но пока не кончились деньги, он говорил. И он знал, что сказал звезде не все, далеко не все… Следующее слово просилось на язык — и он не знал, сколько всего у него слов в неведомых безднах памяти… Сколько еще потребуется сеансов связи, чтобы передать все послание? Сколько времени? Сколько денег?

— Передача? — с идиотским видом переспросил Брендан. — На Юпитер? Юпитер? Планету-гигант? Господи, зачем? Я понимаю, что мелантема… но как ты сам это объясняешь, я не могу понять? — Брендан не дал Саиду ответить. Его опять чем-то осенило. — Мелантема… радиопередача… ЧТО?! ЧТО ТЫ ПЕРЕДАЛ? — заорал он так, что Саид чуть не свалился с подоконника. Он слегка испугался: раньше Брендан ни разу на него не кричал.

— Послание, — сипло объяснил Саид. — Øurřöœ ţzz, — полилось из него. — Fś||p θyŕæ t!ā ųčhe nłà… — Он заставил себя замолчать: бесполезно — звезда все равно не слышит.

Зато Брендан слушал с открытым ртом.

— Что это значит? На каком языке? Откуда ты это взял?

Саид надсадно откашлялся, готовясь к долгому рассказу о звезде. Но тут перед глазами нарисовалась Кэт (он все еще носил гарнитуру) и промурлыкала:

— Брэм Конти вызывает на связь. Принять вызов?

Капитан Конти, ну наконец-то! Саид почувствовал невыразимое облегчение. Наконец-то сильный и опытный человек возьмет дело в свои руки!

— Принять, — распорядился Саид. — Подожди, я отвечу Брэму Конти, — сказал он Брендану.

Врач рывком подскочил к нему и — мальчик не успел даже отшатнуться — сорвал с головы очки и наушники.

— Ты совсем с ума сошел?! — Брендан отшвырнул гарнитуру в угол. — Выдавать себя после того как… Боже! — воскликнул он. — Боже! Боже!.. Что! Ты! Наделал! — Врач снова схватился за голову и забегал по номеру. — Ты — катастрофа! Ты понимаешь, что, может, погубил человечество? Объяснить тебе, что ты сделал, а? Мелантема исследовала твой организм! Записала всю информацию — в тебе же! И заставила — тебя же — отослать хозяевам! Теперь они знают все о нас! О нашей биологии! О нервной системе! Они наделают ядов! Вирусов! Новых мелантем, еще хуже этой!.. Это Зеленый Мост! — визжал Брендан, брызжа слюной. — Ты поимел себя за свои же деньги! — Он истерически хохотал.

Саид следил за ним в страхе.

Все это, конечно, чушь. Брендан взбесился, потому что Саид его обокрал. Что же, понять его можно… Но звезда… нет, звезда не могла сделать ничего плохого! Это Саид знал твердо. Так говорил не только внутренний голос. Так сказала она сама!

Да! Да! Звезда ответила! Часа через полтора после того как передача прекратилась (Кэт сказала, что деньги кончились) — он в полном изнеможении рухнул в кровать… И увидел сон.

А может быть, и не сон — потому что ни разу в жизни Саид не видел снов столь же ярких и полнокровных.

Он видел небо — то небо, которое выше звезд. Во всю ширь охвата взглядом перед ним сияли Джаннат, сады рая. Пирамида в сотню уступов, сложенная из золотых и серебряных кирпичей. Их мягкое свечение пробивалось сквозь буйную зелень пальм и чинар, сквозь колоннады кипарисов. Сады источали благоухание мускуса (Саид понятия не имел, как пахнет мускус, но твердо знал, что это он и есть). Невидимые хоры ангелов пели хвалу Аллаху. В тенистой чаще садов, под снегопадом лепестков с цветущих деревьев, пировали праведники, а им прислуживали черноокие девы, столь прекрасные, что сквозь их кожу просвечивал костный мозг… Неведомая сила влекла Саида все выше, к вершине пирамиды — туда, где таинственным черным светом сияла Кааба ангелов, а над нею клонил стебель Лотос последнего предела, как две капли воды похожий на черный цветок.

И над всем этим царила его звезда. Звезда Юпитер, врата к престолу Всевышнего. Она светила, благоухала и пела. Ее свет наполнял и животворил.

Я УСЛЫШАЛА ТЕБЯ, шептала звезда голосами ангелов. Я УСЛЫШАЛА. НО ТЫ ДОЛЖЕН СКАЗАТЬ МНЕ ВСЕ.

— Разве это не все? — еле смог выговорить Саид.

СКАЖИ МНЕ ВСЕ ДО КОНЦА, повторяла звезда. Все вокруг было ее голосом, ее речью. Уступы пирамиды, и аромат садов, и черное сияние небесной Каабы — все это обращалось к Саиду, и все несло лишь один смысл. СКАЖИ МНЕ, И Я ОТВОРЮ ВРАТА…

О, если бы он мог рассказать это Брендану! Если бы мог объяснить, что звезда — его друг, что звезда несет только благо! Но что толку? Брендан вбил себе в голову дурные фантазии про аквилиан, яды и вирусы, и Саид понимал, что не пробьется со своей истиной сквозь всю эту толщу заблуждений. Саид тяжело вздохнул. Брендан тоже перевел дух.

— Передачу, конечно, перехватили, — спокойно сказал врач. — И Конти все знает. Я думаю, ликвидаторы за нами уже выехали. Надо бежать. И сейчас же бежать. Вот только на какие деньги, vat snark[16]?…

— Ликвидаторы? — переспросил Саид.

— А по-твоему что делают со шпионами врага? Ликвидируют.

— Шпионами?

— А ты еще не понял, что ты шпион? Аквилианский? Пошли отсюда, — Брендан схватил Саида за руку, стащил с подоконника, потянул к двери. — Вчера этот работорговец предложил нам помощь. Он гнида и мразь, но сейчас ничем нельзя брезговать.

Вот уж с Мартыновым Саид совершенно не хотел иметь дела — и особенно принимать от него помощь.

— Не пойду! — он вырвал у Брендана руку.

— Пойдешь, — Брендан схватил его снова, да с такой силой и решимостью, что Саид оторопел и перестал сопротивляться. Он даже не успел прихватить свой скромный багаж — пистолет и гарнитуру.

Волоча за собой Саида, Брендан сбежал по лестнице в холл. Там на диване сидел какой-то грузный, густобровый мужчина в сером, но Брендан не обратил на него внимания. Он сразу подбежал к стойке, где по-прежнему сидел вчерашний старик.

— Мы съезжаем! — Брендан громко стукнул ключом о стойку.

— Без вопросов, — старик ленивым движением вернул ключ в шкаф. — Тут вас искали, — кивнул он Брендану за спину.

Врач резко, нервно обернулся.

И сунул руку в карман.

В тот же миг прогремел выстрел.

Выстрел ударил по ушам, заставил Саида непроизвольно зажмуриться, сжаться… Сдавленный вскрик Брендана, глухой звук падения на пол… со всех сторон какие-то стуки, повелительные выкрики, шаги…

Чья-то тяжелая рука легла на плечо. Саид вздрогнул и открыл глаза.

Двое в сером стояли перед ним, точные копии друг друга — грузные, одинаково густобровые. Один мягко, но крепко держал Саида за плечо и сверлил безжизненным взглядом. Другой держал на отлете пистолет.

— Саид Мирзаев? — скучным низким голосом проговорил кто-то из близнецов.

Наверное, надо было что-то ответить… Да или нет?

Брендан? Эй, Брендан!

Саид несмело скосил глаза.

Врач лежал на полу около стойки. Неподвижно. Скрючившись. Уткнувшись лицом в пол. Одна его рука пряталась в кармане, другая держалась за живот — и кровь проступала между сведенными судорогой черными пальцами.

— Саид Мирзаев, — с нажимом повторил близнец, теперь уже утвердительно, а не вопросительно. — Вы обвиняетесь в измене человечеству. Ваше дело будет рассмотрено военным судом Космофлота. Вы арестованы. Руки.

Ликвидаторы, только теперь понял Саид. Ликвидаторы. Как Брендан и говорил.

Они убили Брендана. Саид это понимал — но еще не мог поверить.

Как же так? Почему это случилось так быстро, так просто?

Саид не вырывался, не мог даже думать о том, чтобы вырваться, когда его грубо схватили за руки, и на запястьях сами собой стянулись, как живые, наручники из какого-то пружинистого металла. Его развернули к двери, толкнули в спину. Саид успел заметить, как один из близнецов деловито щупает тело Брендана, вынимает из кармана его руку, сжимающую золоченую карточку с красными кругами… Но другой близнец, не давая мальчику ни секунды задержки, с неодолимой силой тащил его за собой.

Перед гостиницей ждал мобиль, загородив собой переулок почти от стены до стены. Черный «Кингстон», совсем как у Брэма Конти. Перед Саидом сама собой открылась задняя дверь. Его втолкнули внутрь, в глухой металлический ящик кузова. Один из близнецов без видимого усилия швырнул следом тело, запечатанное в пластиковый мешок. Дверь захлопнулась. Машина рванула с места.

Часть четвертая: Е7-Е8Ф