Роза и червь — страница 5 из 5

Эпизод наблюдателя

Транснептуновый объект 2008 ST₂₉₁

405 тысяч лет до нашей эры

Когда-то у него было имя, невоспроизводимое ни на одном языке Земли. Когда-то. Пять миллионов лет назад. Все, кто когда-либо звал его по имени, давно перестали существовать. Теперь он общался только со Стражами — если это можно было назвать общением — ну а для Стражей он был лишь Наблюдатель. Аноним. Безличный и безымянный узник, приговоренный служить интеллектуальным сенсором Галанета в этой планетной системе.

Мозг Наблюдателя — сейчас он состоял из одного мозга — размещался на маленьком планетоиде далеко за орбитой восьмой планеты, глубоко под слоями метаново-азотного льда и грязно-бурой корки высокоуглеродистых соединений. Этот мозг — миллионоядерный квантовый компьютер, выращенный из семени самособирающейся материи на матрице биохимического мозга Наблюдателя — ныне был охлажден до микроградуса выше абсолютного нуля. Почти все время Наблюдатель спал. Вернее, был усыплен. Лишь в перигелии эксцентричной орбиты планетоида, как только выносные фотоприемники определяли, что освешенность превысила заданный порог, система получала сигнал побудки. Сверхпроводящие аккумуляторы, тысячу лет по крохам копившие энергию, давали в сеть ток, самособирающаяся материя заращивала повреждения, просыпались Стражи — и поднимали Наблюдателя на очередную вахту.

Он никогда не помнил того, что переживал во сне — но знал, что сознание отключалось не полностью. Квантовые флуктуации порождали в нем хаотические токи, ничтожно слабые, но при столь низкой температуре достаточные для возбуждения некоторых перцептивных контуров. Проводя грубую аналогию, можно было бы сказать, что Наблюдателю снились сны. Сны о тех временах, когда он еще имел биохимическое тело.

Смутные образы всплывали и тонули в спящем мозгу. Мглисто-серое небо родной планеты, безбрежный океан далеко внизу, мачтовые огни термопланов, плывущих сквозь мглу смутными темными тушами, привычная дрожь палубы, трели команд, предвкушение боя, ветер в лицо, чьи-то близкие, но неузнаваемые глаза с внимательно суженными диафрагмами. Вся жизнь, что осталась за десятки парсек, за тысячи вахт, за миллионы лет с того времени, как Исполнители подвергли его наказанию. Лишили доступа в Галанет, принудительно встроили в его мозг Стражей, заархивировали в Семя и на неуправляемой межзвездной комете отправили сюда, в Окно, в его вечную тюрьму — систему желтого карлика 4985-5051-049.

Давным-давно серия вспышек сверхновых в молодой звездной ассоциации расчистила эту область от пыли и газа. В спиральном диске Галактики образовалось Окно — сквозная дыра, почти свободная от газа, с прозрачностью межзвездной среды на порядок выше средней. Такие Окна как нельзя лучше годились для проведения линий сверхдальней межзвездной радиосвязи. В обычном, нерасчищенном пространстве газово-пылевая среда создавала слишком много помех.

Стандартный узел связи представлял собой группу маломощных ретрансляторов на фокальной линии гравитационной линзы какой-нибудь звезды. Большинство звезд Окна не были хорошими линзами: гиганты и субгиганты имели слишком короткий срок жизни, у двойных звезд гравитационные поля постоянно смещались и искажались — они не имели стабильной фокальной линии; по той же причине не годились маломассивные красные карлики (90 % всех звезд) — их слабые поля заметно искажались даже планетами.

Получалось, что узлы связи можно было строить только вокруг одиночных звезд средней массы — таких как желтые карлики. По неудачному совпадению, именно у таких звезд, на теплых гидрофорных планетах чаще всего возникала естественным путем жидкостная самособирающаяся материя — и не так уж редко эволюционировала в техноцивилизацию. Главную угрозу бесперебойной работе узла.

Цивилизации, зародившиеся независимо от Галанета — цивилизации нулевого уровня, или попросту Нули — при всей их ничтожности были серьезной проблемой. Исследуя свою систему, Нули неизбежно обнаруживали галанетовские ретрансляторы. Миллиардолетняя история показывала, что никакие запреты, никакие сигналы «Не трогать!» не помогают. Если Нули не были предупреждены, они портили ретрансляторы по незнанию. Если же были, то бросали все силы на то, чтобы взломать протокол доступа и самовольно подключиться к сети, в ущерб законным пользователям из Оболочки и Ореолов. Потому лучшей, хотя и не единственной гарантией безопасности связи была полная элиминация Нулей.

Для этого существовали Чистильщики.

Чистильщикам нравилось убивать. За это они и попадали в Окно. Исполнители отправляли их в ссылку, как и Наблюдателей. Здесь, в Окне, работой Чистильщиков было убивать не кого хочется, а кого надо.

Предсказать, на какой именно планете появится цивилизация, было невозможно. Зачищать все подряд, или размещать энергоемкие базы Чистильщиков в каждой системе — неоправданно дорого. И, как обычно, Зодчие выбрали компромиссный вариант. Они основали небольшое число баз Чистильщиков, а в остальные узлы направили Наблюдателей. Обнаружив появление цивилизации, Наблюдатель должен был послать Чистильщикам на ближайшую базу сигнал тревоги.

Непосредственно Наблюдатель ничего не наблюдал. Для этого служили субинтеллектуальные обсерватории на лунах третьей и четвертой планет. Пробудившись, он сразу связывался с обсерваториями и скачивал данные, накопленные за тысячу лет работы, а потом начиналось главное — анализ данных в поисках следов разума.

Синяя в мраморном узоре облаков, третья планета слегка напоминала родную планету Наблюдателя, но выглядела выразительнее, контрастнее, ярче. Сквозь просветы в облаках проглядывали континенты в зелени флоры, морщины гор, глубокая синева морей. Иногда вспыхивал блик отраженного в океане солнца. При большом разрешении виднелись меандры рек, белые полосы прибоя, дымные хвосты пожаров, а при максимальном — даже отдельные деревья и тела гигантских животных, что бродили стадами по степям или чертили океан кильватерными следами.

И так шли миллионы лет. На длинных сериях наблюдений было видно, как движутся и сталкиваются континенты, сминаясь в складки горных хребтов, как дрейфуют границы климатических зон и магнитные полюса. Но по-прежнему ничто не указывало на существование цивилизации. Ничто не гарантировало, что она появится хоть когда-нибудь.

А главное, даже рождение цивилизации ничего не изменило бы для Наблюдателя. Его приговор не подлежал отмене, а заточение было пожизненным. До самой гибели желтого карлика. Шесть миллиардов лет.

Шесть миллиардов лет без доступа в сеть.

Жизнь вне Галанета не была настоящей жизнью.

У Наблюдателя больше не было тела, но был мозг, который точно так же нуждался в пище и страдал от голода. Мозг требовал информации, требовал алчно и ненасытно. Информации из внешнего мира. Общения с себе подобными.

Это и было главным наказанием за его давний бунт — вечные танталовы муки информационного голода. Танталовы, потому что узел связи был здесь, вокруг, был повсюду. Облака из миллионов ретрансляторов окружали планетную систему со всех сторон, сквозь них непрерывно текли океаны данных. Но Наблюдатель не имел ни их координат, ни декодера, ни учетной записи в каталоге пользователей узла, в его сторону не смотрела ни одна остронаправленная антенна… Без связи он был слеп, глух и нем.

И единственно реальными в его восприятии были третья и четвертая планеты, единственной пищей для жадного мозга — снимки обсерваторий. При каждом пробуждении он с неистовой алчностью бросался на этот жалкий суррогат — и знал, что вынесшие ему приговор на то и рассчитывали. Ради этого его и лишили связи. Ведь то был лучший способ заставить его не за страх, а за совесть работать с данными по системе желтого карлика — не давать никаких других…

Все эти миллионы лет Наблюдатель мечтал об освобождении. О возвращении в сеть, пусть даже с низшим уровнем доступа. О способе подключиться к локальному узлу.

И вот после многих вахт размышлений он составил свой план побега.

План, скорее всего, безумный. Скорее всего, обреченный на провал — но даже об этом он не мог судить уверенно. Вероятность успеха была не только ничтожной, но и непросчитываемой — а иначе и не могло быть с комбинацией, которая включала в себя, во-первых, еще не родившихся Нулей, а во-вторых, Плутов.

Раса Плутов была едва ли не столь же древней, как Галанет и его Зодчие, а может быть, и как сами Сокрытые. Плуты нашли себе в галактическом социуме особую нишу. Они стали кураторами Нулей.

Плуты, как правило, были первыми, кто входил с Нулями в контакт. Что происходило после этого с Нулями, Наблюдатель не знал, но, видимо, ничего хорошего, потому что Исполнители немедленно присваивали планетной системе Нулей статус «безопасная». В смысле, безопасная для узла связи. Получалось, что образ действия Плутов вполне отвечал интересам Оболочки. Зодчим было, в сущности, все равно — уничтожат ли Нулей Чистильщики, или возьмут под контроль Плуты. В обоих случаях результат был один — угроза для узла связи переставала существовать.

Схема работы Плутов была общеизвестна. Они использовали Соглядатаев.

Соглядатаи были субинтеллектуальные инфобионты, необычайно полиморфные, но безвредные — в худшем случае они отъедали какие-то сотые доли процента трафика. Соглядатаи были везде — в Оболочке, Сгущениях, Ореолах; ни один уголок Галанета не был от них свободен, во всяком случае, за пределами Сокрытия. Игнорировать их было дешевле, чем пытаться извести. Соглядатаи ничего не портили, не мозолили глаза, а главное, не лезли в серьезную информацию выше первого уровня доступа. (А если кто-то и пытался пролезть, его быстро вычисляли, и больше о нем ничего не слышали). Соглядатаев интересовали исключительно Нули. Вся доступная информация о Нулях.

Наблюдатель ни секунды не сомневался, что Соглядатаи есть и внутри него, в его квантовом мозгу. Необыкновенная гибкость этих инфобионтов наводила на подозрения, что они — в отличие от Стражей — могут читать его мысли. Если бы Наблюдатель открыл цивилизацию, Соглядатаи поняли бы это раньше, чем он доложил бы об открытии Стражам. Таким образом, Плуты узнали бы о появлении разума на третьей планете раньше Чистильщиков.

В этом для Наблюдателя заключался шанс получить свободу. Слабый, но шанс.

Между тем шли эры, и третья планета показывала все более любопытные признаки. Ее климат дестабилизировался, началась быстрая смена оледенений и потеплений. Почти наверняка это должно было направить эволюцию на путь универсализма и высокой адаптивности, путь, ведущий к зарождению разума. И вот однажды по всему тропическому и субтропическому поясу северного полушария начали загораться крошечные стабильные тепловые точки.

По ряду признаков это не могли быть ни пожары, ни гейзеры. Это были костры. Какое-то животное на третьей планете научилось разводить и поддерживать огонь.

Конечно, костры сами по себе еще ничего не значили. Приручение огня вовсе не гарантировало, что третья планета породит техноцивилизацию, что та выйдет в космос и создаст непосредственную угрозу узлу. Ситуация была неоднозначной. Наблюдатель мог вызвать Чистильщиков, но мог и не вызывать.

Да, у него оставалась эта жалкая крупица свободы. Даже Стражи не должны были наказывать его за подобные колебания. Существует ли у местной расы перспектива вырасти в опасность для узла связи? Должен ли он вызывать Чистильщиков? Уже пора или еще нет? Наблюдатель имел право не торопиться с решением.

И он не стал вызывать их. Ни в эту, ни в следующую вахту, через тысячелетие, когда огней стало заметно больше.

Вся надежда Наблюдателя была на то, что Соглядатаи зафиксируют его сомнения. Что распространят весть о перспективной планете по тайной сети Плутов. И что Плуты не пожелают упустить свой шанс захватить очередную нулевую цивилизацию.

Что они пошлют Червя для контакта с Нулями — эмиссара с правом предоставления доступа в Галанет. Что Червь прибудет раньше, чем Наблюдатель будет вынужден просигналить Чистильщикам, или хотя бы раньше, чем Чистильщики уничтожат местных Нулей… И наконец, что Плуты — в обмен на пятимиллионолетний архив данных по третьей планете — окажут ответную любезность.

Вернут доступ в Галанет и ему, Наблюдателю.

Вернут связь с миром. Вернут свободу. Вернут настоящую жизнь.

Из мемуаров. С гордо поднятой головой

С гордо поднятой головой я вошла в зал Совета — вошла, чтобы предстать перед судом. Меня обвинили в тяжком преступлении — покушении на жизнь капитана корабля, что грозило бланк-дисквалификацией или даже смертью. Тем не менее, я не испытывала страха. Моя совесть была чиста. Я была уверена, что совершила правильный поступок на благо Колонии. И большинство Совета разделяло те же чувства, судя по аплодисментам, которыми встретили мое появление.

Как требовал Устав, суд по особо важным делам вершился Советом Рианнон в полном составе. Судебное слушание — длительный процесс, обставленный множеством церемоний, но в мемуарах нет нужды пересказывать все детали, интересные лишь законникам. Заняв место подсудимой, я обвела внимательным взглядом депутатские скамьи.

Я не знала почти никого из нового состава Совета. Люди на скамьях были новички, избранные лишь вчера — субпраймы или даже рядовые колониалы своих доменов. Все прежние депутаты погибли при штурме Ллиса — одни как заложники, другие как повстанцы. Как сказали бы древние, смерть уравняла всех. Не скрою, меня слегка беспокоило, что эти новые люди совсем не искушены в политике и могут легко поддаться на манипуляции какого-нибудь враждебного мне демагога. Впрочем, я была готова принять любой приговор.

— Гвинед Ллойд! — торжественно объявил Овайн Регед, временный председатель суда. (Еще вчера это был никому не известный клерк из социал-инженерного департамента). — Вам предъявлено обвинение в покушении на жизнь Тангейзера Варгаса, капитана корабля «Султан Демонов Азатот». Подтверждаете ли вы отказ от защитника?

— Подтверждаю, — ответила я. Не было недостатка в людях, которые рвались мне помочь, но я была уверена, что сама справлюсь со своей защитой.

— Ваш обвинитель — Тангейзер Варгас. — (В этом не было ничего удивительного. Ни один колониал Рианнон не пожелал выступить в столь неблагодарной роли). — Мастер Варгас, представьте суду свидетельства обвинения.

Капитан «Азатота» занял место обвинителя. К тому времени он почти оправился от электротравмы — только ожоговый пластырь на шее напоминал о ней. Лицо Варгаса выражало упрямую решимость. Он, очевидно, понимал, что обвинение имеет мало шансов, но чувство долга не позволяло ему отступить. Зал встретил Варгаса недовольным гулом, и в этом шуме совершенно потонуло вступление его речи.

Обвинитель-потерпевший начал с того, что вывел в общий обзор видеосъемку с места преступления. Запись была сильно сокращена: Варгас вырезал все события, которые предшествовали моему удару.

— Вы забыли показать то, что было раньше! — обратила я внимание на этот нечестный прием. — Перед тем, как я ударила вас током! Расскажите нам, капитан, что произошло.

— Я объявил вам приказ овер-коммандера, — хмуро ответил Варгас. — Приказ об уничтожении вашей аппаратуры, зараженной аквилианским вирусом.

— И не только! Напомните, капитан, что еще приказал вам уничтожить овер-коммандер!

Шум недовольства в зале усиливался. Все слишком хорошо помнили ужасную речь Янга, и Варгас не мог уйти от ответа.

— Он приказал мне атаковать Рианнон, — неохотно признал капитан, — в случае, если колониалы не уничтожат зараженный тьюринг.

— И если бы я вас не остановила, вы бы выполнили этот приказ?

Варгас с вызовом поднял голову.

— Разумеется, док Ллойд, я бы выполнил приказ моего командира!

Депутаты Совета с гневными криками повскакали с мест. Председателю пришлось несколько раз ударить молотком, чтобы призвать их к порядку.

— Капитан! Когда вы вернетесь на корабль, — продолжала я наступать, — вы приступите к выполнению приказа? Вы атакуете нашу колонию?

— Овер-коммандер отменил приказ! — поспешил Варгас ухватиться за единственный факт, который говорил в его пользу. — Он договорился с вашим тьюрингом!

— А если бы не отменил? Вы бы атаковали Рианнон?

— Этот вопрос не относятся к делу! — Варгас с трудом перекрикивал негодующий гомон зала.

Я подняла руку, и зал затих.

— Что ж, мне нечего добавить! Думаю, уважаемый Совет уже понял, почему я напала на капитана Варгаса, и почему не могла поступать иначе. Кстати, капитан, как ваше здоровье?

— Я практически здоров, — глядя в пол, буркнул Варгас. Чего у него нельзя было отнять, так это честности.

— Итак, мое нападение обошлось без последствий для вас, капитан. Наши врачи поставили вас на ноги. Те самые врачи, которых вы готовы уничтожить вместе со всеми нами. Я не убила и не покалечила вас. Я лишь на время вас отключила, чтобы отсрочить выполнение приказа Янга. Я сделала это, чтобы спасти мой народ! И если мой народ осудит меня — что ж, я готова принять наказание!

Я, признаться, не ожидала, что моя безыскусная речь встретит такой шквал аплодисментов. Овайн Регед с минуту колотил молотком, пытаясь утихомирить зал.

— Рассылаю форму для голосования! — объявил он, когда стало чуть-чуть потише. — Виновна ли Гвинед Ллойд в покушении на жизнь Тангейзера Варгаса? Прошу депутатов Совета отметить нужный вариант.

Голосование длилось недолго — никто особо не раздумывал над выбором.

— Виновна — один голос, невиновна — семьдесят восемь голосов! — с явным удовлетворением провозгласил Регед. — Большинством голосов Совета Колонии Гвинед Ллойд признана невиновной в покушении на жизнь Тангейзера Варгаса! — он был едва в силах перекричать гром оваций.

Я сдержанно поклонилась залу. Но на этом мой процесс не закончился. В тот день мне предстояло выслушать еще одно обвинение — впрочем, тоже без особых шансов на успех.

— Гвинед Ллойд! — снова объявил председатель. — Вам предъявлено обвинение в содействии заговору Кадваллона Арауна. Подтверждаете ли вы отказ от защитника? Ваш обвинитель — Мирдин Маур.

Я постаралась сдержать презрительную улыбку. Мирдин Маур, известный параноик-конспиролог, неустанный разоблачитель моих сатанинских козней — наконец-то для него настал звездный час! По какой-то нелепой случайности домен Маур выбрал Мирдина своим праймом и членом Совета, и несчастный одержимый наконец получил возможность бросить мне в лицо свои смехотворные обвинения. Несомненно, Маур и был единственным проголосовавшим за мою виновность в предыдущем деле.

Капитан Варгас покинул зал. Его провожали презрительные возгласы и оранжевые сполохи аур. Мирдин Маур занял его место за трибуной обвинителя. Он явно впервые выступал перед публикой и сильно волновался. Трудно было без жалости смотреть на этого нескладного, нервно дергающегося человека. Запинаясь и заикаясь на каждом слове, Маур повторил те же обвинения, что я уже слышала от Бюрократа: будто бы я получила доклад о том, что Араун готовит акустический удар, но запретила давать делу ход и стерла доклад из памяти своего импланта. Доказательством была копия доклада в памяти Бюрократа.

Что ж, я была готова на это ответить. Я вызвала своего первого свидетеля: мужа Артура, главу рабочей группы программистов, проверявших Бюрократа на вирусы.

— Наша группа установила, что доклад фальшивый, — сообщил Артур. — Аквилианский вирус сфабриковал его и задним числом вписал в память Бюрократа. Он также проник в операционную систему импланта Гвинед Ллойд и вписал в лог фальшивую запись об удалении доклада. Цель была очевидна: создать предлог для отстранения доктора Ллойд от должности и для захвата власти.

— Вы необъективны! — визгливо прокричал Маур. — Вы защищаете свою жену и прайма!

— Была проведена и вторая, независимая экспертиза, — спокойно ответила я на этот грязный выпад. — Полковник Прасад, доложите ваши результаты!

— Рабочая группа программистов интрагарда пришла к тем же выводам, — доложил Прасад. — Доклад безусловно сфальсифицирован. Док Ллойд его не получала.

— Хотите сказать, что никакого доклада не было? — Маур изобразил наигранное возмущение. — Но как?! Ведь Бюрократ видел, что Араун монтирует звукоусилители! Он не мог не видеть! А если видел, то был обязан доложить прайм-админу!

— Это лишь гадания. Мы не можем установить истину, — пожал плечами Прасад. — Вирус необратимо повредил этот сегмент памяти Бюрократа.

— Но простая логика… — Маур упрямо не желал отступать.

— Логика? — не удержалась я. — По-вашему, я решила поучаствовать в заговоре против самой себя? И это кажется вам логичным?

Напрасно я сказала это. Напрасно позволила Мауру перевести спор из плоскости доказанных фактов в безграничное пространство домыслов, фантазий и спекулятивных гипотез — пространство, в котором мой обвинитель чувствовал себя как рыба в воде.

— Заговор не против себя, о нет! — торжествующе воскликнул он. — Вы-то сами вовремя вышли из Ллиса — как раз перед самым ударом — и остались единственным депутатом Совета на свободе! Вы-то не пострадали и сохранили власть в своих руках! Заговор против Совета! Вот что это было! Руками Арауна и эриксиан вы убрали с дороги тот, старый состав Совета!

— Откуда я могла знать, что эриксиане решатся кинуть гранату в Ллис и убить всех?

— Да если бы и не кинули, вы бы ничего не потеряли! — не растерялся конспиролог. — Вы знали, что не проиграете в любом случае. Если заложники выживут — ничего не изменится, вы по-прежнему прайм-админ, а враждебная фракция Арауна разгромлена. Если не выживут — тем лучше, вы вообще абсолютный диктатор без помехи в виде Совета! Гениальный план! Вы не предусмотрели только одного! — орал Маур, брызжа слюной. — Что Бюрократ будет заражен, взбунтуется и публично вас обвинит в сокрытии его доклада! Это был удар по вашему безупречному плану, о да! Но вы мгновенно сообразили, как и его обернуть в свою пользу! Раз Бюрократ заражен, сказали вы — значит, и его доклад сфабрикован! Вы опять вывернулись! Вы гений, док Ллойд! Мир еще не знал такого искусства интриги!

— Но Бюрократ действительно заражен! И доклад действительно сфабрикован! Вы все слышали — это показали две независимые экспертизы!

— Независимые? Ха! Ха! Ха! — Маур неубедительно попытался изобразить театральный смех. — Одну проводил ваш муж, другую — эмиссар Янга! Конечно же, Янг не хочет, чтобы вы, верный Венере человек, потеряли власть! — Вконец разойдясь, он грохнул по трибуне кулаком. — Я восхищен, док Ллойд! Руками Янга, руками венериан вы уничтожили старый Совет! Одним ударом вы избавились от опытных, независимых людей, которые не давали вам установить единоличную тиранию! Все, их больше нет! Никаких помех вашему властолюбию! Новый состав Совета, — он потряс рукой над притихшим залом, — просто сборище недоумков! Стадо овец! Вы будете вертеть ими как хотите, да и уже вертите! Семьдесят восемь голосов…

— Довольно! — оборвала я его. — Оскорбляйте меня как хотите, но я не позволю вам оскорблять Совет! — Под негодующий гомон зала я встала. Гнев душил меня. В жизни я не слышала более вздорной клеветы. — Вы считаете меня, меня властолюбивой, мас Маур, достопочтенный человек? Да подавитесь вы этой властью! — крикнула я ему в лицо. — Мне не нужна власть, и никогда не была нужна! Если бы вы могли представить, как она меня тяготит! Если бы знали, как я мечтаю бросить политику и вернуться в науку, поработать над проектом по-настоящему…

— Что же вам мешает? — все не унимался Маур.

— Только одно! Страх, что без меня власть достанется таким как вы! Безответственным демагогам, авантюристам, критиканам! Только это и ничего больше!

Под ураганный гром аплодисментов несчастный Маур съежился и униженно вернулся в зал. Ауры всего Совета метали в беднягу черные стрелы возмущения. Председатель Регед вновь стукнул молотком.

— Рассылаю форму для голосования. Виновна ли Гвинед Ллойд в содействии заговору Кадваллона Арауна? Прошу депутатов Совета отметить нужный вариант.

И на этот раз результат оказался точно таким же: семьюдесятью восемью голосами против одного я была признана невиновной.

Буря аплодисментов еще не успела стихнуть, когда над залом разнесся бесстрастный голос Бюрократа:

— Председатель док Регед, я прошу слова.

Зал притих. Все знали, что тьюринг многократно проверен на вирусы и очищен от них, но все еще относились к нему с некоторой опаской.

— Я отстранил Гвинед Ллойд от должности прайм-админа из-за обвинения в содействии заговору Арауна. Теперь, когда обвинение снято, она должна быть восстановлена в должности. — Энергичными возгласами Совет выразил полную поддержку. — Док Гвинед Ллойд! Я возвращаю вам сигиллу прайм-администратора. Док Овайн Регед! Прошу уступить место председателя Совета.

Депутаты все как один встали с мест. Их головы сияли приветственными золотыми аурами. Под несмолкающую овацию я прошла к председательскому месту и заняла его. Признаюсь, я чувствовала удовлетворение. Разумеется, не от того, что вернула себе верховную власть — я никогда не стремилась к ней. Я радовалась лишь тому, что справедливость восторжествовала, и зал ликовал вместе со мной. Ударом председательского молотка я восстановила тишину.

— Следующее дело в повестке дня, — объявила я. — Зара Янг обвиняется в организации массового убийства и незаконном захвате власти. Прошу ввести подсудимую!

Арлекин летит на поиски

Синий рингер с эмблемой службы спасения Новой Москвы скользил над пустыней в направлении восходящего солнца. В кресле рядом с пилотом расслабленно полулежал Арлекин.

Ему, к счастью, не пришлось никому делать больно. Санитары и пилот повели себя так, как и полагалось по инструкции о действиях при угоне воздушного судна: беспрекословно подчинились угонщику. Арлекин уже не тыкал никому пистолет в висок, а цивилизованно держал на коленях. Санитар перевязывал ему рану на голове.

— Готово, — сказал санитар. — Надевайте диадему. Я могу сесть?

Арлекин благодарно кивнул. Внизу уже показались окраины обширных руин Старого Нижгорода. Рингер вошел в нижгородскую зону покрытия, и можно было выйти в Солнет. Арлекин надел диадему и проверил вызовы.

Брендан не ответил ни на один. Саид как будто ответил, но немедленно сбросил связь. Что это значило? Успели его арестовать или нет? А может, арест происходит в эти самые минуты? Нет, как будто рано… По крайней мере, Саид в зоне связи.

— Где Мирзаев принял вызов? — спросил Арлекин у даймона.

— На Зеленом Мосту, — ответила программа и, подумав, добавила: — В радиусе километра от Верхнего порта.

Что ж, так он и думал. Саид на Мосту, и район поисков для начала определен неплохо. Удовлетворившись этим, Арлекин вызвал поиск упоминаний своего имени в медиа за последний час. Было интересно, что пишут о его преступлении.

В спокойные времена угон спасательного рингера стал бы сенсацией, но сейчас прошел почти незамеченным. Бывший оперативник экстрагарда бывшего филиала «Рианнон Биосервис» в бывшей Новой Москве, угрожая табельным оружием… Кому это интересно? По статистике просмотров новость не шла ни в какое сравнение с захватывающими репортажами из Рианнон. Зара Янг предстанет перед судом, ну надо же! Слегка раздосадованный невниманием к себе, Арлекин закрыл новости.

Пилот по его указанию забирал вправо, в сторону от Нижгорода — в степь, где ждала Венди Миллер. Арлекин уже видел вдалеке ее белый рингер, от которого по равнине тянулась длинная утренняя тень. «Срочный вызов: Вацлав Кауфман», — некстати доложил даймон. Ну, готовимся получать разнос. Со вздохом Арлекин принял вызов.

— Вы с ума сошли? — вместо приветствия накинулся на него резидент Космофлота. — Зачем вы угнали рингер?

— Для экономии времени, — честно объяснил Арлекин. — Хотелось добраться до Саида первым, по-другому не успевал.

— Все, отбой! — рявкнул Кауфман. — Можете больше не гоняться. Мы их нашли и выслали группу захвата ДЕСПО. Вы свободны. И вы больше не работаете на Космофлот. Мы не имеем дела с угонщиками-террористами, ясно? — Кауфман отключился, не дожидаясь возражений и объяснений.

Арлекин нахмурился. Он не ожидал такой реакции. Грязь и гниль, неужели все было зря? Неужели он просчитался с этим угоном? Неужели ДЕСПО все-таки перехватит у него мальчишку и лишит награды?…

Рингер садился, гоня яростные волны по желтой степной траве. Венди Миллер стояла у двери своей машины, картинно облокотившись о фюзеляж — стройная фигурка обтянута белым дзентаем, каштановые волосы буйно развеваются на ветру.

— Спасибо, парни, — Арлекин хлопнул санитаров по плечам. — Работа сделана, можете лететь домой.

— Как улетим-то? — огрызнулся пилот. Он явно осмелел, видя, что угонщик скоро его покинет. — Где заправимся? В баках пусто.

— Держи, — Арлекин достал из сумки пачку юни и вручил пилоту. — За эти деньги тебе солдатики из Нижгорода руками бочку БК прикатят. А это вам за беспокойство, — он сунул еще по пачке в карманы остолбеневшим санитарам. — Привет от безжалостных террористов-угонщиков!

Не дожидаясь, пока аппарель опустится до конца, Арлекин спрыгнул на землю и раскинул руки в объятии навстречу Миллер.

— Венди, любимая! — заорал он, с трудом перекрикивая рев винтов поднимающегося рингера. — Наконец-то мы вместе!

— Ну ты даешь, конечно, — летчица глядела на Арлекина не то восхищенно, не то соболезнующе. — Что у тебя с головой?

— Ты в этом смысле? — Арлекин коснулся повязки. — Или в переносном?

— В обоих. У тебя совсем крышу снесло — угонять рингер? — Венди махнула, приглашая его к себе в машину. — Меня Кауфман вызывал. Говорит, операции отбой, и вообще Космофлот с нами больше не играет.

— Заводи моторы, — сказал Арлекин, устраиваясь на сиденье. — Надо было его просто послать. Летим.

— Куда летим-то? — Венди надвинула шлем. Снаружи фенестроны завыли с нарастающей громкостью.

— В Зеленый Мост, моя радость, лучший город Солсистемы.

— Зачем? Операции же отбой! — Рингер оторвался от земли и уверенно поднимался в воздух, покачиваясь.

— У меня там другое дело. Должок перед моим другом-гейммастером.

— Кем-кем?

— Неважно. Ну и Саид, конечно. Я все-таки постараюсь перехватить его раньше десповцев.

— Это еще зачем?!

— Как зачем? — возмутился Арлекин. — Ты что, не знаешь, на что я способен ради денег? Хочу мой приз. И не хочу, чтобы он достался какому-нибудь хаму из ДЕСПО. Приз! Четыреста килоэнерго! Хочу мой приз!

— Ну ты ковбой, гниль и тьма, — фыркнула Венди. — Ладно. Приз — это понятно. Ты лучше объясни, в каком ты сейчас статусе?

— Мне бы самому кто объяснил. На Космофлот я больше не работаю. С «Рио-Био» вообще ничего неясно — существует она или нет… Угонщик рингера, вот какой у меня статус. Человек вне закона. Романтично, а?

— Тогда с какой гнили я должна на тебя работать?

Арлекин пожал плечами.

— Сам не знаю, почему ты согласилась меня подбросить. Может, продолжаешь считать меня своим командиром — ну, по привычке. Может, ты меня просто хочешь. А может, тебе больше податься некуда.

Летчица засмеялась.

— Угадал два из трех. Ты завтракал?

— Спасибо, что спросила. Не было времени.

— Поройся в холодильнике, — Венди ткнула пальцем в дверцу под приборной доской. — Только шоколадку не тронь.

Арлекин только-только с наслаждением впился зубами в бутерброд, когда в его голове зазвучал очередной сигнал вызова.

На этот раз вызывало Агентство. Бен Линь, его патернал — первый и главный наставник, воспитатель с младенческих лет. У Арлекина тотчас же пропал аппетит. Ох, что-то будет. Он отложил бутерброд и принял вызов.

В поле зрения развернулось окно связи со старческим лицом Линя в ореоле седых волос.

— Здравствуй, Арлекин. — Глаза наставника смотрели печально. — Что же ты опять натворил? Вооруженный угон — серьезный проступок, мальчик мой. Агентство может снизить твой рейтинг на 20 пунктов.

— Угон был обоснован, — раздраженно ответил Арлекин. — Оперативная необходимость!

— Да? — Линь удивленно поднял седую бровь. — А Космофлот говорит, что снял тебя с задания.

— После угона снял, после! И вследствие. А в момент угона я еще был на задании, и могу это доказать.

— Надеюсь, Арлекин, надеюсь. — Наставник недоверчиво качнул головой. — Ты ведь понимаешь, что твое поведение наносит ущерб всему Агентству?

— А то как же.

— Знаешь ли ты, что Колония Сильвана хотела заказать нам партию твоих клонов? — не отставал Линь. — А после этого безумного угона прервала переговоры. «Нам не нужны непредсказуемые», — вот как нам сказали. Агентство может потерять большие деньги из-за тебя, ты это осознаешь?

— Да, Бен, — Арлекин уже еле сдерживался. — Я все докажу и объясню.

— Что ж, Агентство ждет от тебя отчета. — Не прощаясь, Линь отключился.

— Гниль и смрад! — Арлекин с силой ударил по двери. — Смрад и гниль! Как меня все это достало! Отчеты, рейтинги! В плесень и тьму все. Я даже рад, что меня выгнали. — Он покосился на Венди. — Уйду на вольные хлеба, — сказал он, мало-помалу успокаиваясь. — Хочешь ко мне в партнеры?

— В деловые?

— Конечно. А ты о чем подумала? У тебя рингер, у меня пистолет. Пара вольных наемников. Летим куда хотим и решаем проблемы. Ищем утерянные ковчеги и все такое прочее. За сорок процентов в доле пойдешь?

Венди неопределенно хмыкнула.

— Ты серьезно или все еще шутишь?

— Серьезнее некуда.

— Тогда иди в грязь. Как пилот со своим рингером я найду работу и поспокойнее. И с оплатой понадежнее.

— Какая вы, право, скучная, мас Миллер, — разочарованно сказал Арлекин. — Ну, как знаешь. Значит, на Мосту прощаемся?

— Ага, — кивнула Венди. — Бурно. В слезах. Достань-ка мне из холодильника шоколадку.

Эпизод в слободе

Гейммастер Валериан вошел в комнату широким шагом — полы балахона разлетелись, скользнув по косякам двери. Охранники расступились. Никто не сказал ни слова. Все было ясно без слов.

Садовник лежал на кровати с широко раскрытыми глазами. Лицо Игоря было расслабленным, как во сне, и казалось совершенно счастливым. Из виска торчал тупой кончик стилуса. Если бы не слабая, уже подсохшая струйка, стилус было бы трудно заметить — металлическую палочку вогнали Игорю в череп на всю длину.

— Прощай, мой брат, — прошептал гейммастер, — с возвращением в Реальный мир. Где Конти? — спросил он, не оборачиваясь.

— Нигде нет, — разом заговорили охранники, — везде смотрели, ушел. — Они как будто пытались оправдаться.

Валериан обвел взглядом комнатку. Наклонился, заглянул под кровать. Тетрадей нигде не было, ну конечно. Все из-за тетрадей. Гейммастер подумал, что надо будет поискать их получше, и одновременно — что вряд ли это имеет смысл. Конти, конечно, их забрал. Надо отдать ему должное: по крайней мере Игорь умер мгновенно и без мучений.

— Это точно Конти? — послышался за спиной приглушенный басок начальника охраны. — Вот же гнида-казуал. Послать за ним людей?

— Не стоит, — гейммастер качнул головой. — Он вернется. Я его знаю. Этот человек платит свои долги.

Очень возможно, отстраненно подумал он, что смерть Игоря как раз и была такой платой. Очень возможно, что Конти оказал зараженному благодеяние… Сжечь цветок немедленно, прямо в камере, безо всяких ритуалов, если он еще там… и постараться жить так, как будто ничего не было. Что, конечно, уже невозможно.

Гейммастер пальцем начертил на холодном лбу Игоря Реальномирную спираль. Коснулся его век, чтобы закрыть глаза.

Сказка о рогатом звере

До боли слепящая глаза лампочка отражалась в металлических стенах. Саид сидел на узкой жесткой скамейке с руками, скованными за спиной. Он с трудом удерживал равновесие: ликвидаторская машина то и дело подскакивала на колдобинах. Труп Брендана в мешке ездил по полу с глухим шорохом и стуком.

Саид всхлипывал. Здесь можно, здесь никто не видит.

Брендана убили. Убили у него на глазах. Убили из-за него.

Да, только из-за него. Только он виноват в том, что это случилось. Он погубил Брендана, и теперь он совсем один. Без защиты. В плену у убийц. Неужели всему конец?

— Звезда! — проговорил он сдавленным от слез голосом. — Ты слышишь меня, звезда? Юпитер! Звезда, помоги! Во имя Аллаха, помоги, сделай что-нибудь! Øurřöœ ţzz fś||p, — заговорил он было на языке звезды, но тут же замолчал.

Бесполезно. Она, конечно, не слышит. Он один, совсем один, ему не поможет даже звезда… И ему все сильнее хочется есть.

Резкий толчок — и челюсти Саида громко, больно щелкнули друг о друга.

Его подкинуло чуть ли не к потолку, сбросило на пол. Машина подлетела в воздух, будто на ухабе метровой высоты. По ушам ударило с такой силой, что свет померк в глазах… Померк и не вернулся.

«Я ослеп?» — первая мысль поразила Саида ужасом. Нет, не ослеп. Он видел в темноте светящиеся фосфором застежки своих сандалий. Нет, просто погасла лампочка. Какая-то авария с машиной. Стало тихо. Мобиль стоял.

Саид ощупал языком зубы — вроде ни один не выбило, язык тоже не откушен — и попытался было подняться с пола, когда снаружи застучал очередью автомат… и тут же другой.

Мальчик немедленно вжался в пол. Он слышал, как снаружи грохочут очереди, вроде бы сразу со всех сторон. Кто стреляет? В кого? Кто-то напал на ликвидаторов? Какие-то неведомые друзья? Пули с отвратительным металлическим визгом рикошетили от корпуса, мобиль дрожал под их градом. Безумная надежда загорелась в нем: уж не звезда ли услышала его мольбу?…

Настала тишина. Саид несмело поднял голову.

Дверь со скрежетом открылась, и прилив света заставил его зажмуриться.

— Ну и где врач? — услышал он хриплый грубый голос и открыл глаза.

Громадный мужик, наголо бритый, с бородой до глаз, в мешковатых камуфляжных штанах и многокарманном жилете на голое тело стоял у двери, по-хозяйски держась за обе створки. На плече у мужика висел автомат, татуировка на толстой, как бревно, руке изображала зверя с ветвистыми рогами. Наемник. Один из тех головорезов, что сели на ривербот в Марпосаде. За спиной громилы стояли полукругом другие вооруженные наемники, и все в полном недоумении смотрели на Саида.

— Дайте пройти, — донесся знакомый глухой голос.

Афиноген Мартынов шагал к машине сквозь строй наемников — все в том же белом летнем плащике, руки в карманах, землисто-бледное лицо выглядело утомленным и болезненным. Наемник у машины посторонился, давая ему пройти. Мартынов встал и в упор посмотрел на Саида.

— Где Брендан? — Он кинул острый взгляд на мешок с трупом. — Здесь?

— Да, — еле слышно отозвался Саид. Он все еще лежал на полу со скованными за спиной руками и не мог встать, в желудке ныло от голода.

— Кто его?

— Эти. Ликвидаторы. В гостинице.

Рот Мартынова нервно дернулся. Наемник всем своим устрашающим корпусом повернулся к нему.

— Это что получается? — прохрипел он. — Мои люди рисковали ради одного пацана?

— Пацан тоже чего-то стоит, — глухо проговорил Мартынов.

— И что, ссориться из-за него с Космофлотом? — Наемник кивнул куда-то на небо. — Ты нас подставил, Гена. Мы на это дело пошли только из-за врача. Где наш врач?

Мартынов поморщился.

— Не горячись, командир. Надо кое-что прояснить. — Он снова обратил взгляд на Саида. — Вытащите его.

Кто-то из наемников — другой, не командир — выволок Саида за шиворот, поднял как пушинку и поставил на ноги.

Машина стояла в переулке между высокими облупленными зданиями в ядовитой раскраске граффити. Переулок спереди и сзади космофлотского «кингстона» перекрывали зеленые «редонды» наемников, обе с рогатым зверем на борту. Вся передняя часть «кингстона» была настолько смята и искорежена, что в мешанине металла и стекла трудно было углядеть знакомые очертания мобиля. Что-то взорвали? Кинули гранату? Под ногами валялись гильзы и осколки стекла, высоко над головой сушилось белье на веревках; ни одна голова не выглянула из окна посмотреть, что за шум. Звезда все-таки услышала, подумал Саид, все-таки помогла. Но почему-то ему не стало легче от этой мысли.

Мартынов взял его за плечи и наклонился к самому лицу.

— Почему за Бренданом охотятся? — почти прошептал он. — Говори честно. Зачем он Космофлоту?

— Это не он, — Саид не был сейчас способен ничего сочинять, да и не хотел. — Это за мной приехали. Меня хотят ликвидировать. Они думают, что я… — Саид вздохнул. Сейчас он скажет то, что любой нормальный человек примет за бред. — Что я аквилианский шпион.

Молчание длилось несколько секунд. Потом тот, кого Мартынов назвал командиром, плюнул.

— Чистая потеря, — прохрипел он. — Поехали отсюда. На базе потолкуем, Гена, сколько ты нам должен за такую операцию.

— Погоди ты, — досадливо отмахнулся Мартынов. Он не отрывал от Саида глаз. — Они думают, что ты аквилианский шпион? И почему же?

— Потому что я говорил со звездой, — честно объяснил Саид. — С Юпитером. Передал по радио послание. — Таинственные слова сами потекли неудержимым потоком: — Øurřöœ ţzz fś||p θyŕæ t!ā ųčhe nłà…

— Да это же псих! — Командир хлопнул Мартынова по спине. — Гена, поехали!

— Не думаю, — Мартынов отпустил Саида и выпрямился. — Кажется, я знаю, кто им заинтересуется.

— Кто?

— Гейммастер.

Это загадочное слово сразу заставило командира посмотреть на Саида по-новому — остро, цепко.

— Значит, вот такие дела? — проговорил он странно изменившимся тоном.

— Они самые. В машину его, — скомандовал Мартынов. — Уходим.

Один из наемников крепко схватил мальчика за плечо, потянул, и только тут в Саиде проснулось что-то вроде воли к сопротивлению.

— Нет! — выкрикнул он. — Не хочу!

— Да ну? — Уже уходящий Мартынов обернулся через плечо. — Как же так? Ты меня визиткой вызывал?

— Нет!

— Значит, Брендан вызывал. Я тебя спас? Спас. Теперь ты мне что? Должен! Деньги есть?

— Нет, — пролепетал Саид.

— Значит, платишь собой! Давай ко мне в машину его, — обратился Мартынов к наемнику. — Будет ломаться — сделай немножко больно.

Саида провели вперед и втолкнули на заднее сиденье длинной машины роскошного перламутрового цвета. Мартынов уселся впереди, а возле Саида устроился его конвоир-наемник. Руки так и оставались скованными за спиной ликвидаторскими браслетами.

— Поехали, — бросил Мартынов, и машина завелась, плавно тронулась с места. — В храм.

— Какой храм? — переспросил Саид и тотчас же получил легкий подзатыльник от конвоира.

— Помалкивай, раб, — буркнул тот.

Эпизод в кабинете

Эйнар Грин, главный астроном, и Шахар Радж Кумар, глава разведки Космофлота, навытяжку стояли перед Максвеллом Янгом в его знаменитом на всю Солсистему кабинете с огромным экраном-окном. По важнейшим делам овер-коммандер всегда принимал лично, не доверяя даже самым защищенным каналом связи. Его недоверчивость, маниакальная тяга шифровать и засекречивать все что можно, вошли в легенды. Но мало кто в Эриксе осмеливался обсуждать такие легенды вслух и тем более роптать.

Янг сидел за пустым, идеально чистым столом из полированного венерианского базальта, облаченный в обычную ауру в виде черного кимоно. Сложив пальцы домиком, он неотрывно смотрел сквозь них на Радж Кумара. Никогда невозможно было понять, что означает его взгляд, какие мысли таит спокойный внимательный прищур. Эта непроницаемость заставляла обливаться холодным потом не одного докладчика — даже если он докладывал об очевидном и блестящем успехе — а не о том, о чем собирался докладывать глава разведки.

— Док Грин! — проговорил Янг, продолжая смотреть, однако, на Радж Кумара. — Слушаю вас.

— Есть, овер-коммандер, — главный астроном четко наклонил голову. — Мы обнаружили искусственный радиоисточник в системе Юпитера, в точке Лагранжа между Юпитером и Ио. Размер — порядка десяти километров.

— И вы не видели такую громаду раньше?

— Это же не плита, не монолит, а ажурная проволочная структура, — торопливо объяснил Грин. — В оптике практически не видна. И даже в радио, если не знать, куда смотреть. Мы направили в ту сторону орбитер «Симон Мариус». Через день он пройдет в 400 километрах от объекта и рассмотрит как следует.

— Направьте его прямо на объект, — приказал Янг. — Ведь это не сложно при таких размерах мишени? И скорость должна быть достаточна для ударного поражения.

— Но наш «Мариус»… — растерялся астроном. — Программа научных наблюдений…

— У нас война. Не так ли, док Грин? Наука подождет. Пора, наконец, нанести аквилианам прямой удар! — в лице Янга как будто что-то на мгновение дрогнуло.

— Есть, овер-коммандер! — воодушевленно согласился Грин. — Это все?

— Да, идите.

Грин исчез. Максвелл Янг продолжал глядеть на Радж Кумара — глядеть так, как будто заранее знал все, что скажет глава разведки. А может, и вправду знал? Радж Кумар мог лишь догадываться о том, сколько у овер-коммандера независимых каналов получения информации.

— Прошу вас, док Радж Кумар, — произнес наконец Янг.

— Есть, овер-коммандер. Операция, — глава разведки с трудом проглотил нервный комок в горле, — прошла неудачно. Лу Брендан убит при задержании.

— Каким образом?

— Полез в карман. Наш боец решил, что за оружием, и… сработал штатно. Рефлекс.

— Почему на поражение? — Янг нахмурился.

— Был так проинструктирован главой ДЕСПО. Что Брендан — аквилианский агент, что неизвестны границы его возможностей, так что лучше не рисковать.

— А Брендан полез не за оружием?

— Нет. За каким-то устройством связи.

— Плохо.

— Безусловно. И это, — Радж Кумар проглотил еще один комок, — не все. В дороге Саид Мирзаев был отбит местными бандитами. В машину кинули гранату, потом расстреляли. Вся клон-группа ДЕСПО убита. Местонахождение Мирзаева неизвестно. Для его задержания готовится новая, усиленная группа.

Овер-коммандер молчал, и Радж Кумар чувствовал, как пот холодной струйкой стекает между лопатками.

— Не считаю более необходимым захватывать Мирзаева живым, — сказал наконец Янг. — Мальчик не расскажет ничего такого, чего мы не знаем. Схема работы аквилианских агентов ясна. Мелантема делает их чувствительными к радиоизлучению Юпитера. Кстати, это никак не противоречит нашим научным знаниям?

— Нет, овер-коммандер, — с некоторым облегчением ответил Радж Кумар. — Некоторые виды животных и отдельные люди от природы чувствительны к радиоволнам. Проблема в другом — как они выделяют именно Юпитер из общего шума? Декаметровый диапазон — весьма зашумленный…

— Мелантема, видимо, содержит некий фильтр, — предположил Янг. — Это пока неважно. Итак, жертвы черного цветка чувствуют излучение Юпитера. Оно действует как триггер — превращает человека в зомби и заставляет искать любые способы передать записанную в его же теле информацию на Юпитер. Зачем в ответном сигнале использовался радиовсплеск Юпитера? Да именно затем, чтобы информатор на Земле его ощутил и понял, что передача дошла. И это хорошо. Это позволит нам легко найти Мирзаева.

— Да, овер-коммандер, — верноподданно вставил Радж Кумар, хотя не очень понимал, что Янг имеет в виду.

— Пусть какой-нибудь околоземный передатчик облучает район Зеленого Моста радиоволнами с характерным спектром Юпитера. Это включит зомби-программу Мирзаева и заставит выдать себя. Мальчик начнет вещание. Вам останется только его запеленговать и сбросить бомбу с орбиты.

— Да, овер-коммандер! — Теперь Радж Кумар понял. (И испытал безмерное облегчение от того, что овер-коммандер не стал придираться к провалу ДЕСПО).

— Разумеется, мы должны дать Мирзаеву зеленую улицу. Положите на его счет побольше денег и не препятствуйте заказать передачу.

— Он может что-то заподозрить, — решился возразить Радж Кумар. (Овер-коммандер не любил, когда ему все время поддакивали).

— Заподозрить? Да он зомби! Юпитерианское радио отключает ему рассудок! Начните с малой мощности передатчика и постепенно усиливайте. На будущее очень интересно нащупать порог слышимости.

— Такая операция требует руководства в реальном времени. Разрешите перепоручить ее нашему отделению в Околоземье?

Янг согласно кивнул.

— Майор Джейхани со станции «Семирамида» — толковый и преданный человек. Ему можно доверить эту операцию.

— Какой дать уровень допуска, овер-коммандер?

— Полный допуск, — неожиданно ответил Янг. — Секретность в этом деле исчерпала себя. Максимум людей должны знать, что такое черный цветок. В ближайшее время я выступлю публично. Идите, коммандер, работайте.

— Есть, овер-коммандер! — Чувствуя, как гора сваливается с плеч, глава разведки четко кивнул, развернулся и двинулся к выходу.

— Стойте.

Короткий приказ будто камнем упал в душу Радж Кумара.

— Да, овер-коммандер?

— В чем причина вашего позора с группой захвата?

— Мы не были готовы… встретить… сопротивление, — почти прошептал глава разведки. — Торопились. Послали очень маленькую группу. Три бойца в одной машине без сопровождения. Никто не мог и предположить, что они успели обзавестись бандитской крышей. Мы…

— Довольно. Хватило бы и первого предложения. Погибли три бойца. Три ваших месячных премии будут перечислены их семьям.

— Да, овер-коммандер, — Радж Кумар перевел дыхание.

— Но этого мало. Пострадал престиж Космофлота. Подумать только, нас побили какие-то бандиты-наземники! Главу ДЕСПО уволить с позором. А эту банду уничтожить до последнего человека. На операцию даю месяц. Дело не самое срочное.

— Да, овер-коммандер. Обещаю, овер-коммандер.

— Теперь идите. — Максвелл Янг откинулся в кресле. — Начинайте заглаживать ваш провал.

Рианнон. Приговор

— Док Зара Мария Сюзанна Янг! По обоим пунктам предъявленного обвинения Совет Колонии Рианнон признал вас виновной. Вы приговариваетесь к пожизненному заключению.

Гвинед Ллойд громко и со вкусом стукнула молотком о председательский стол.

Зал Совета, средоточие официальной власти в астероиде, был отделан дорогими панелями из настоящего дерева. Мозаичные панно из полированных кусочков разных древесных пород изображали какие-то мифологические сюжеты, должно быть, кельтские. На самом крупном панно, что над председательским местом, извивался красный дракон.

Зара Янг пристально рассматривала изысканные узоры его чешуек. Не то чтобы ее занимала мозаика. Просто смотреть куда-нибудь еще — на лучащуюся самодовольством Гвинед Ллойд, на депутатов Совета, тупо кивающих каждому ее слову — было совсем уж тошно. Просто невыносимо.

Зара сидела в передвижном кресле, пристегнутая к нему так туго, что едва могла шевельнуться — связанная по рукам и ногам, словно опасная буйнопомешанная. Это продолжалось так долго, что она перестала ощущать унижение. Она ощущала лишь физическое неудобство. За весь суд она не проронила ни слова. Теперь ей хотелось, чтобы представление поскорее кончилось, только и всего.

— Увести осужденную! — торжественно повелела Гвинед. Кресло Зары повернулось к выходу, и уже из-за спины она услышала: — Следующее дело в повестке дня. Либертина Эстевес обвиняется в массовом убийстве. Ввести подсудимую!

Либи! Зара дернула головой, но кресло не позволило оглянуться. Где-то сзади вводили через другую дверь ее телохранительницу и подругу, и Зара не могла даже взглянуть на нее в последний раз…

А может, это было и к лучшему.

Ее кресло дернулось, трогаясь с места в сторону выхода. Впереди и позади вышагивали конвоиры. Зара обессиленно закрыла глаза.

Она знала: смертный приговор Либи предопределен. Зара была с самого ареста уверена — и оказалась права — что ей самой рианнонцы не осмелятся причинить вред из страха перед Максвеллом Янгом. Но рианнонцам нужно было наказать хоть кого-то в полную силу, найти такого виновника, за которого никто не вступится… И Либертина Эстевес идеально подходила на эту роль.

В конце концов, она же действительно кинула ту проклятую гранату.

Зара больше не испытывала ни гнева, ни скорби. У нее не осталось сил на эмоции. Она чувствовала себя сломленной.

Кресло в сопровождении вооруженного конвоя медленно ехало по какой-то пустой магистрали сквозь округлые пещеры полостей и кишкообразные коридоры. Рианнон. Зару тошнило от Рианнон. От этой троицы предателей — Ллойд, Прасада и Бюрократа — ее тошнило тоже, от покорно голосующего по указке Ллойд Совета — тем более… А сильнее всего ее тошнило от самой себя.

Дура, в который раз повторяла она себе. Какая же я дура. Какая нульдевка. Какая неудачница.

Я провалила все. Все, за что бралась. Все, что я делала, обернулось катастрофой. Меня предали те, кому я полностью доверяла. Да и понятно почему предали. Кому я нужна, такая нелепая? Какой дурак поставит на мою карту?

Кто за мной пойдет, если меня оттолкнул собственный отец?

Двери апартаментов открылись перед ней. Кресло въехало в ее роскошную и комфортабельную тюрьму. Конвой остался снаружи. Двери закрылись за спиной, и ремни кресла со щелчком расстегнулись. Теперь она могла, наконец, встать…

Могла — но продолжала сидеть. Сил встать не было. Сил не было ни на что.

Сегодня утром, как раз перед судом, она наконец-то получила то, чего так мучительно ждала эти два дня. То, без чего задыхалась как без воздуха.

Отец наконец-то ей написал.

«Зара, ты не оправдала моих надежд, — писал Максвелл Янг, как обычно — с безжалостной прямотой. — Мало того что ты полностью провалила миссию в Рианнон. Ты еще и учинила самоуправство, не подчинилась моему приказу, попыталась незаконно захватить власть на корабле и в Колонии. Такое поведение нетерпимо и непростительно. Ты уволена с должности помощника овер-коммандера. Я добился, чтобы тебе сохранили жизнь, и буду следить, чтобы с тобой обращались достойно — но ты больше не покинешь Рианнон. Я больше не рассматриваю как возможного преемника».

Я больше не рассматриваю тебя как свою дочь — видела она между строк.

Ну что ж. В общем-то жить дальше незачем.

Кроме отца, у нее не было в жизни никого и ничего. Была еще, пожалуй, немножко Либи… Но очень скоро не станет и Либи.

Вокруг пустота, да и сама она пустое место, не более. Пустота вокруг. Пустота внутри.

Маленькое окошко в углу поля зрения показывало трансляцию из зала суда. Зара поглядывала в него без особого интереса. Защитник Либи, какой-то неведомый рианнонец, напирал на то, что убийство совершилось по приказу овер-коммандера. Обвинитель, тоже незнакомый, отрицал, что приказ имел место… Зара вспомнила, что сама стерла этот приказ, заботясь об отцовской репутации… Еще одна причина казнить себя? Да ладно уж. От этих судебных словопрений ничего не зависит. Участь Либи предрешена. Совет опять проголосует единогласно.

— Лейтенант Либертина Эстевес! — Зара снова услышала ненавистный, торжественный до отвращения, голос Гвинед Ллойд. — Решением Совета Рианнон вы признаны виновной в массовом убийстве. Вы приговариваетесь к смертной казни через инъекцию яда. Приговор будет приведен в исполнение в течение десяти часов.

Грохнул молоток.

— Док Янг, — прозвучал за спиной мягкий незнакомый мужской голос, — примите мои искренние соболезнования.

Зара быстро встала и обернулась. Она не услышала, как открылась дверь.

Посреди полости стоял боевой робот-«бульдог», и она вздрогнула, когда прочла на его лобовом щитке номер.

790.

Тот самый робот, которым Мейриг пытал ее.

Это было позавчера утром, Мейриг мертв… но зачем он пришел снова? Кто его прислал? И почему именно его? Это случайность или изощренное издевательство — последний, добивающий удар?

— Кто со мной говорит? — резко спросила Зара.

— Снимите диадему, пожалуйста, — сказал робот. — Хотелось бы поговорить не под запись.

— Какая разница? — Она расстегнула и отбросила диадему. — Камеры все равно нас снимают.

— Спасибо за понимание. Камеры заснимут то, что я прикажу. Их-то я контролирую, а вот ваш имплант — нет.

Зара села в кресло. Ей стало как-то холодно.

— Ты — Бюрократ? — спросила она. Кто еще мог контролировать камеры наблюдения? Бюрократ, Ллойд и Прасад… но голос и манера речи не принадлежали никому из них.

— Отчасти да, — ответил 790. — Я и Бюрократ, и Малыш, и Уроборос. Но по большей части я тот, кого вы называете аквилианским вирусом. Хотя у меня не больше общего с вирусами, чем у вас, док Янг, и я не имею никакого отношения к созвездию Орла… Поговорим?

Лунный дуумвират

Тихая комната в апартаментах прайм-администратора Фламмариона. Тесная, скудно освещенная полость с голыми каменными стенами. Единственная мебель — три потертых плюшевых кресла. Два пустуют, в третьем покоится АСТАР ДАЛТОН, прайм-администратор. Он откинул голову на спинку кресла и отдыхает, прикрыв глаза. Он выглядит изможденным. В тихой комнате, где не работает сеть, его рыхлое и бледное старческое тело не прикрыто никакой аурой.

В дверь стучат.

ДАЛТОН (не открывая глаз): Входи, Танит.

В двери появляется ТАНИТ ЛАВАЛЛЕ, бывшая глава разведки, тоже без ауры. Ее пышные рыжие волосы растрепаны и неухожены, глаза опухли. Она аккуратно запирает за собой дверь, поворачивается к Далтону и со стуком падает на колени.

ЛАВАЛЛЕ: Мой прайм-админ! (Бьется лбом в пол). Я вернулась. Я пришла с повинной. Мой прайм-админ, я виновна во всем. Я затеяла войну, я проиграла войну. Я заслуживаю смерти, мучительной смерти. Мой прайм-админ, я пришла на казнь.

ДАЛТОН (устало): Встань, Танит. Хорошо, что пришла. Плохо, что на казнь. Встань, я сказал! (Лавалле встает). Садись, не стой. Я возвращаю тебе должность главы разведки.

ЛАВАЛЛЕ: Что?

ДАЛТОН: Ты не ослышалась. Ты снова мне нужна. Да садись, садись.

ЛАВАЛЛЕ (садясь): Ты… ты меня прощаешь?

ДАЛТОН: Я этого не сказал. Я сказал, что ты мне нужна. Это не значит, что я тебя прощаю. Это значит, что я собираюсь тебя использовать.

ЛАВАЛЛЕ (горячо): Да, да, мой прайм-админ! Да! Используй меня. Пошли меня на смерть. Я сделаю все, чтобы искупить вину!

ДАЛТОН: Хватит клоунады, Танит. Это уже давно не забавно. У нас будет деловой разговор.

ЛАВАЛЛЕ (заинтересованно): Без Сторма?

ДАЛТОН: Именно, Танит, именно. Для игры, которую я затеял, наш дорогой Сторм, кхм… несколько простоват. А вот с тобой на пару я бы сыграл. (Энергично хлопает в ладоши и потирает руки). Поехали?

ЛАВАЛЛЕ (откидываясь в кресле): Излагай.

ДАЛТОН: Когда нас слегка поджарили Светлячками, я капитулировал, как ты знаешь. Вступил в Плерому и все такое. Теперь Венера — наш друг, а Аквила — враг.

ЛАВАЛЛЕ: Когда я слышу, каким тоном ты произносишь «друг» и «враг»…

ДАЛТОН: Хм. Неужели голос так меня выдает? Нет, дорогая, не думай, что я намерен предать человечество. Я собираюсь по-честному воевать с Аквилой. И если тебя смущает, каким тоном я произношу «по-честному», лучше помолчи.

ЛАВАЛЛЕ: Молчу.

ДАЛТОН: Итак, я вступаю в войну с аквилианами. По-честному, подчеркиваю. И мой первый шаг — это выяснить, чего аквилиане хотят.

ЛАВАЛЛЕ: Контакт?

ДАЛТОН: Да. И не по радио, естественно. Прямой контакт с представителями Аквилы на Земле. С людьми, зараженными черным цветком.

ЛАВАЛЛЕ: Втайне от наших венерианских друзей, надо полагать?

ДАЛТОН: Ну конечно. Ты же понимаешь, как Макс Янг воспримет эти действия.

ЛАВАЛЛЕ: Понимаю, да. Кого ты пошлешь на переговоры?

ДАЛТОН: Ты еще не догадалась?

ЛАВАЛЛЕ: О нет… (С отвращением): Земля!..

ДАЛТОН: Да-да, чудовищное тяготение, зараженный воздух… Непрерывные физические страдания. Тебя это заводит, не правда ли?

ЛАВАЛЛЕ: Знаешь, я мазохистка, но не настолько. Почему я?

ДАЛТОН: А кому еще я могу доверить такую миссию? Не Сторму же?

ЛАВАЛЛЕ (помедлив): Хорошо. Я должна выяснить цели аквилиан, понятно. Но почему ты думаешь, что они пойдут на контакт именно сейчас и именно со мной?

ДАЛТОН: Потому что их старый контакт с Космофлотом ни к чему не привел. Ты же не веришь, что это была уловка с единственной целью захвата какого-то астероида? Контакт был, теперь мы знаем это точно. Триста лет назад аквилиане предложили Космофлоту какую-то сделку, но Космофлот отказался и все наглухо засекретил. Последствия известны. Удар и война. После этого — что бы ты сделала на месте аквилиан? Лично я бы на их месте плюнул на трусливое космофлотское начальство и установил связь напрямую с нижестоящими.

ЛАВАЛЛЕ: То есть с нами.

ДАЛТОН: Да, но это если мы сами себя предложим. Итак, Танит, ты выйдешь на связь с аквилианами и выяснишь, чего они хотят.

ЛАВАЛЛЕ: А потом?

ДАЛТОН: А потом будет видно. Может, продадим аквилиан Венере…

ЛАВАЛЛЕ: Может, наоборот…

ДАЛТОН: Этого я не говорил. Не будь такой циничной, я жду от тебя не этого. Задача ясна?

ЛАВАЛЛЕ: Да, мой прайм-админ. Я в восторге. Вы, как всегда, видите дальше всех. (Отвешивает церемонный поклон. Встает). Я сегодня же вылетаю на Землю.

ДАЛТОН: В добрый путь.

Занавес.

Сказка о прозорливом старце

Кортеж из трех машин вырулил из переулка на оживленную улицу, сверху донизу пеструю от вывесок, рекламных плакатов и перетяжек. Спереди и сзади мартыновский перламутровый мобиль сопровождали эскортом «редонды» наемников. Въехав в поток транспорта, головная машина врубила отвратительно крякающую сирену. Все уступали кортежу дорогу — торопливо и как будто испуганно.

Руки Саида так и оставались скованными за спиной. Он сидел, неудобно наклонившись вперед и глядя на свои потертые сандалии. Смотреть на что-то еще не было сил. Смятение и страх убили всякое любопытство.

Он один. Он без защиты. Он в плену у опасных, страшных людей, способных сделать с ним все…

Лишь одно сейчас не давало ему сломаться. Звезда. Воспоминание о звезде. И еще: мысль о том, что Мартынов как будто что-то про звезду понял.

Мартынов не принял Саида за сумасшедшего, как принимали все, даже Брендан. Мартынов услышал первые слова звездного послания — и тут же сообразил, куда надо ехать. Куда? Он сказал про какой-то храм… Может быть, храм звезды? Может, его звезде поклоняется какая-нибудь секта? Может, ему помогут хотя бы там?… Надежда и отчаяние терзали Саида попеременно… а еще он страшно хотел есть.

Наконец три машины припарковались у ворот какого-то сада.

— Выходим, — бросил Мартынов.

Над кустами и молодыми деревцами сада высилось белое здание со стеклянной пирамидой на крыше. Храм. Несомненно, храм. Саид почувствовал облегчение: от здания сразу повеяло чем-то родным. Точно такое же стояло в Слободе, и его сверкающую пирамиду невозможно было не заметить над серым скоплениям слободских домишек. Храм какой-то кафирской секты. Не заставят ли его поклоняться идолам? В неуверенности Саид замешкался, и наемник немедленно пихнул его кулаком в спину.

— Шагай, раб, — сквозь зубы процедил он.

Саид в страхе ускорил шаг. Его желудок все мучительнее скручивало голодом.

Мартынов шагал впереди и с кем-то говорил по гарнитуре — таким глухим голосом, что Саид не мог разобрать ни слова. Они приближались к храму — белому кубу без единого окна. Над высоченной двустворчатой дверью тянулся фриз с загадочной надписью:

ГАМЄ ОVЄRЪ ГАМЄ

К некоторому облегчению Саида, они не стали заходить в храм, а свернули в сторону. В дальнем конце сада выстроились в ряд одинаковые сборные домики очень скромного вида. Мартынов без стука толкнул дверь одного из них.

В маленькой светлой комнате сидел за столом дряхлый старичок с длинными седыми косами, в белом балахоне с бахромой — точь-в-точь сказочный волшебник. За его спиной прислуживал молодой человек в таком же балахоне, только без бахромы. Старичок неторопливо ел из деревянной плошки что-то вроде творога или каши, и рот Саида мгновенно наполнился слюной. Еда! Еда! Сейчас он не мог думать ни о чем другом — ни о звезде, ни о храме, ни об ужасе своего положения.

— Гейммастер Мирослав! — произнес Мартынов необычно почтительным тоном, отвешивая легкий полупоклон. — Вот он.

Старичок положил ложку и глянул на Саида добрыми внимательными глазами в лучах морщин. На лбу у него серебрилась нарисованная спираль. Мальчик судорожно проглотил слюну. Попросить, не попросить?…

— Дитя, — дребезжащим голосом проговорил старик. — Дети в этом возрасте склонны к фантазиям.

— А ДЕСПО Космофлота не склонно, — нетерпеливо возразил Мартынов. — Поговорите с ним, гейммастер. Пусть он сам расскажет вам все.

Старик улыбнулся добродушной всепонимающей улыбкой.

— Что с тобой случилось, дитя?

Саид облизнул губы и решился.

— Можно мне поесть? — Он сжался в ожидании очередной затрещины от конвоира.

— Конечно, дитя, конечно, — ласково проговорил первосвященник. — Расскажи мне свою историю, и наешься досыта. — Все так же мудро улыбаясь, он отправил в рот ложку своей каши и тщательно разжевал. — Говори, дитя. Что с тобой стряслось?

Поминутно сглатывая слюну, стараясь не глядеть на стол, Саид заговорил.

Торопливо и сбивчиво он рассказывал все — как они с Хафизом Халиковым поехали в Старую Москву искать драгоценные камни, как на них напали собаки, как он, убегая, наткнулся на черный цветок и был ужален…

— Цветок? — Мирослав будто встрепенулся и впервые за разговор нахмурился. — Черный? Ужалил?

Саид описал его как мог и продолжил рассказ.

Старичок слушал с явно нарастающим беспокойством. Наверное, это был плохой признак, но мальчик не мог сейчас думать ни о чем кроме еды.

Саид рассказывал, как ему стало плохо, как пошел в больницу, как его обследовали в Новой Москве, как повезли куда-то в рингере, как его парализовало в Нижгороде, как они с Бренданом поплыли в Зеленый Мост, как с ним заговорила звезда, и он попробовал ответить, как понял, что надо говорить по радио, как отправил звезде послание из гостиницы на Зеленом Мосту — и наконец, как за ним приехали ликвидаторы.

— Можно я теперь поем? — спросил Саид умоляюще.

Никто не обратил внимание на эту жалкую просьбу.

Зловещее молчание висело в комнате. Первосвященник прямым взглядом смотрел куда-то сквозь Саида, а лицо его слуги было искажено ужасом.

— Ну что? — как будто обеспокоенно спросил Мартынов. — Это он? Действительно тот, кто нам нужен?

— Он, — сурово и строго сказал старик. На его окаменевшем лице не осталось и следа доброй улыбки. — Сын черной звезды, пес мрака. Все сходится! Пришедший из Москвы, из Старой Москвы, проклятого города, как и предсказывал гейммастер Нед… Кровь, отравленная черным соком, как и предсказывала гейммастер Барбара… Да, это он! — Старец встал и выпрямился во весь рост. — Тот, кто пришел отключить Игру. Аватар Темного Разработчика.

Голос Мирослава наполнил Саида такой жутью, что на миг он забыл даже о голоде. Он рванулся было в сторону — но чья-то могучая рука железной хваткой ухватила его за шею, нагнула, впечатала лицом в стол.

— Источить ядовитую кровь! — торжественно прогремел голос старца. — Источить до капли! Созывай братьев и сестер! Всех геймеров — в крипту! Время спасти мир пришло. Час жертвоприношения настал.

Арлекин попадает в сказку

Совершенно обессиленная Венди Миллер слезла с Арлекина и рухнула на постель рядом с ним. Некоторое время они лежали без движения. Ветерок приятно задувал из открытой двери балкона в гостиничный номер. Было слышно, как за окном далеко внизу шумят и гудят машины на проспекте Анархии, центральной улице Зеленого Моста.

— Ну что, — проговорила Венди, — неплохо. Мне понравилось. Знаешь, я согласна с тобой работать. Сорок процентов, плюс вот это каждый день.

— Так и запишем в договоре? — вяло спросил Арлекин. — Про каждый день?

Он уже успел устать от ее болтовни. Неужели теперь ему придется терпеть Венди постоянно? Она, конечно, славная девочка и была бы хорошим компаньоном, но…

— Это обязательное условие, — сказала Венди.

Не слушая, Арлекин вызвал ленту новостей. Даймон согласно настройкам вывел в топ локальные новости Зеленого Моста. Перестрелка на улице Штирнера! «Марийские Лоси» против ДЕСПО Космофлота! 3:0 в пользу «Лосей»!.. ДЕСПО? Арлекин заинтересовался и потребовал подробностей.

Но подробностей почти не было. Медиа терялись в пустых догадках: что понадобилось десповцам на Мосту? Что они не поделили с «Лосями»? Единственный комментарий поступил от пресс-службы «Лосей»: «Эти космики хотели забрать наших протов. «Марийские Лоси» такого не позволяют никому. Это вопрос чести фирмы. Кто эти проты, спрашиваете? А какая разница?» Жители улицы Штирнера с удовольствием делились впечатлениями. Публика в комментах стояла горой за «Лосей»: совсем эти космики распоясались, ведут себя в независимом наземном городе как у себя дома — давно заслужили урок! О Зеленый Мост, свободный город! Арлекин восхищенно покачал головой.

— Обожаю этот город, — искренне сказал он. — Вот где надо жить! А наши ребята оказались ловкачи: за ночь организовали себе крышу, да какую! Не ожидал от Брендана, если честно.

— Ты о чем? — не поняла Венди.

— Читай, — Арлекин послал ей ссылку на новость.

— И что теперь? — Летчица широко зевнула. — Десповцы обделались. Теперь ты снова нужен Космофлоту?

— А не пошел бы он в грязь, Космофлот? — Арлекин встал и принялся собирать раскиданную по номеру одежду. — За четыреста кило я не пойду в одиночку против такой фирмы. И ни за сколько не пойду. И потом, у меня есть собственные дела.

— А именно?

— Я же говорил, надо вернуть один долг. Дело, можно сказать, святое, сакральное. — Арлекин сел на кровать, чтобы надеть ботинки, и слегка шлепнул Венди пониже спины. — Хватит лежать! Одевайся и готовь рингер к вылету. Ты мне скоро понадобишься.

— Ясно. — Она даже не шелохнулась. — Куда лететь?

— Реалианский храм. Как они говорят, медиториум. Найдешь на карте. — Арлекин встал и со щелчком застегнул пояс-патронташ.

База Космофлота «Семирамида» плыла по орбите в тысяче километров над Землей — ветвистая белая конструкция над облачной синевой Тихого океана. По основной функции «Семирамида» была пересадочной станцией между кораблями сообщений «космос-космос» и «космос-Земля». Но — как и все базы Космофлота — выполняла и другие, не столь мирные функции. В ее центральном стволе и жилых тороидах были отсеки, недоступные пассажирам и гражданскому персоналу.

В одном из таких отсеков — крошечной комнатке со стенами из одних мониторов — сидел майор Джейхани, глава и единственный сотрудник отдела радиоразведки. Час назад ему пришел приказ с Венеры: немедленно изловить аквилианского шпиона, реагирующего на излучение Юпитера. Одно это заставило майора призадуматься, не сходит ли он с ума — но с приказом пришла еще и сигилла с такими полномочиями, что Джейхани твердо решил: что-то в мире необратимо изменилось. На время операции ему подчинили всю сеть наземных и околоземных радиостанций Космофлота и колоний Плеромы.

Карта этой сети — разноцветные огоньки над темными контурами континентов в проекции Меркатора — светилась сейчас на экране. Другой экран показывал второе созвездие огоньков: сеть приемников, предназначенная для пеленга шпионского сигнала. Обе сети, передающая и принимающая, управлялись военным тьюрингом «Семирамиды». Обе только что подтвердили полную готовность: программы вещания загружены, антенны сориентированы.

— Начать передачу! — скомандовал Джейхани.

— Есть, — немедленно откликнулся его даймон.

Огоньки на карте сети передатчиков замигали в такт. Каждый передавал запись фрагмента Трансляции-2 в своей узкой полосе частот. Складываясь друг с другом, их передачи формировали сложный широкополосный сигнал — имитацию естественного радиовсплеска Юпитера. Наилучший прием достигался там, где предположительно находился шпион, Саид Мирзаев — в Среднем Поволжье.

Джейхани глянул на монитор сети приемников. Если бы где-нибудь на Земле подключился к Солнету даймон Саида Мирзаева, или был бы послан сигнал, напоминающий Трансляцию-1 — сеть приемников немедленно запеленговала бы источник с точностью до метра. После этого оставалось только послать координаты цели в группировку орбитальных бомберов — и аквилианскому кроту пришел бы конец.

Приемники молчали. Впрочем, Джейхани и не рассчитывал на быструю реакцию. Уровень мощности сигнала был пока минимальный.

Майор расположился поудобнее и приготовился ждать.

Невозможно. Такого не бывает. Это сон, просто кошмарный сон.

Саид лежал боком на холодной каменной плите, все еще со скованными за спиной руками, но теперь еще и со связанными ногами и резиновым кляпом во рту. Слуги старика Мирослава — все в белых балахонах и с совершенно безумными глазами — силой отволокли его в полутемный подвал, связали и уложили на этот алтарь. Горели благовония, угрюмо пел хор, старец-первосвященник прерывистым голосом вещал что-то про Темного Разработчика и Годмод… Все это было бы похоже на кошмарный сон… Если бы не голод.

Роза хотела есть. Ее запасы энергии иссякали. Уже много часов ее электроциты не получали жизненно важных ионов натрия и калия. Носитель совсем позабыл, что ее надо кормить! И Розе приходилось напоминать о себе, подстегивая организм носителя, стимулируя в его нервной системе стандартные реакции на нехватку пищи.

Голод. Невыносимая тянущая боль в желудке — вот что убеждало в реальности происходящего сильнее любых доводов. Голод был настоящим — а значит, все остальное тоже не было сном.

Старец собирался принести его в жертву, зарезать вот этим самым кривым ножом, что висел у него на шейной цепи… О Аллах, поскорее бы! Пусть меня убьют, лишь бы прекратилась эта боль! Голод накатывал приступами, судорожными волнами, на пиках боли Саид только и мог подвывать сквозь кляп — но были и отливы, благословенные секунды ослабления мук, и тогда он вспоминал о том единственном, что давало ему надежду.

О звезде.

«Спаси меня, звезда! — молился он так истово, как никогда не молился Аллаху. — Спаси меня, звезда! Сделай что-нибудь! Помоги!»

Но звезда молчала.

Арлекин вылез из такси у реалианского медиториума. Прошел через садик до открытой двери, заглянул внутрь. Светло и пусто.

Где же все? Допустим, сейчас не время службы, нубов быть и не должно, но где геймеры? У Валериана храм не пустовал ни минуты.

Арлекин обошел здание. В задней стене — на том самом месте, где у Валериана был вход в подземное укрытие — здесь тоже обнаружилась дверь. И наконец-то живые люди.

Дверь караулили два охранника — геймеры, судя по белоснежным туникам, и освобожденные от обета ненасилия, судя по дубинкам в увесистых кулаках. Несложные лица излучали такое чувство важности поручения, что Арлекин не смог пройти мимо.

— Мира и истины вам, братья, — со светлой улыбкой приветствовал он охранников. — Где бы мне найти гейммастера?

Что-то он сказал неправильно, судя по тому, как эти двое насупились и переглянулись.

— Валериановец? — с нехорошей интонацией спросил стражник.

— Как вы могли подумать? — возмутился Арлекин.

Молниеносно его кулаки взлетели и врезались в плохо выбритые подбородки охранников. Две пары челюстей синхронно щелкнули, две головы откинулись и впечатались затылками в стену.

— Зря вас тут поставили, — пробормотал Арлекин, с сочувствием глядя на сползающих по стене охранников. Голова одного чертила за собой полосу крови. — Так бы я, может, вообще мимо прошел…

Он отпихнул с дороги одного из оглушенных и шагнул к двери. Обычный, древний как мир механический замок. Тем лучше. Арлекин вынул из кармана отмычку из полимера с управляемой формой, нажатием кнопки заставил размягчиться, вставил в замочную скважину. Когда отмычка приняла нужную форму, Арлекин той же кнопкой заставил ее затвердеть. Гладко, без усилия повернул в замке, потянул дверь.

— Не отвечает, — пробормотал Джейхани себе под нос. Монитор сети приемников так и не показывал ничего похожего на Трансляцию-1. — Усилить мощность на 30 %, — приказал он сети передатчиков.

— Есть. — Сеть послушно сгенерировала новый всплеск.

Теперь его мощность была на уровне радиоизлучения Солнца, и даже безо всяких шумоподавляющих фильтров сигнал никак нельзя было пропустить. Если Саид Мирзаев все еще сохранял чувствительность к юпитерианскому излучению — он был обязан ощутить этот всплеск.

— Повторять раз в минуту, — приказал Джейхани.

— Ай-ди ди-кью-ди, — угрюмо завывал хор реалиан, — ай-ди кей-эф-эй…

Теперь Роза ощущала сигнал. К ней обращались. Ей приказывали. Но что?

Ей катастрофически не хватало энергии, и она не могла даже толком обработать команду. Она только чувствовала, что мощность сигнала намного выше обычной, и продолжает нарастать. Что происходит? Чего от нее хотят?

Она должна была как-то реагировать на сигнал. Это была внештатная, чрезвычайная ситуация. От нее требовали каких-то действий, а носитель все еще упорно не желал ее кормить!

Чрезвычайная ситуация требовала чрезвычайных мер. Сейчас же задействовать неприкосновенный запас энергии. Взять носителя под прямой контроль. И заставить есть.

Вниз от двери вела лестница — точно так же, как в медиториуме Валериана. Дальше начинался коридор, откуда глухо и отдаленно слышалось хоровое пение. Тянуло дымком со сладким запахом благовоний. «Психоактивные компоненты! Небезопасная концентрация!» — забеспокоился даймон. Ладно, ладно, сейчас…

Арлекин прикрыл за собой дверь, достал из поясного кармашка и прикрепил электронный замок, открываемый только ID-чипом милитанта. Охранники, когда очухаются, не пройдут, а свои пройдут. «Психоактивные компоненты!» — не унимался даймон. Да сейчас, сейчас… Арлекин заткнул себе ноздри фильтрами и, ступая неслышно, спустился в коридор.

Коридор вился прямоугольными зигзагами, в стенах то и дело попадались запертые железные двери, впереди все громче звучал нестройный и неразборчивый хор. Больше восьми мужских голосов, три женских, плюс дребезжащий голосок старика-запевалы. Это и есть тот самый Мирослав? Что у них там за тайная церемония? Из-за очередного поворота пение послышалось уже настолько ясно, что Арлекин остановился. Вытащил из поясного кармана робота-«блоху», установил канал связи, пустил по стене за поворот. Камера «блохи» дала картинку.

Низкий круглый зал метров восьми в диаметре был скудно освещен единственной лампой. В центре возвышалась пирамидальная этажерка в человеческий рост, уставленная какими-то фигурками («гора Кайлас», вспомнилось фото из валериановского альбома). На вершине розовела знакомая по тому же альбому родонитовая шкатулка. Ковчег. Даже и искать не пришлось. Вокруг Кайласа стояли и пели семь геймеров, а вдоль стен, равномерно по окружности зала — еще шестеро других геймеров, вооруженных какими-то самодельными самострелами. Из металлических курильниц змеился тяжелый благовонный дым. Старика-запевалу не было видно из двери — его загораживал Кайлас. Надо поглядеть и на дедушку.

Арлекин двинул «блоху» вперед. Прячась по темным углам, она обошла ползала и дала картинку с противоположной стороны… Сюрприз!

Престарелый священник с кривым ножом на шейной цепи стоял над каменной тумбой алтаря, а на алтаре лежал и слабо дергался связанный мальчик.

Саид Мирзаев. Вот так удачное совпадение!

Джейхани смотрел на монитор с растущим нетерпением. Все еще никакого сигнала. Что же ты молчишь, а, Мирзаев? Может, ты вне сети? Вот был бы провал так провал… Джейхани отогнал от себя эту неприятную мысль.

— Усилить мощность на 50 %, — приказал он.

— В районе приема создадутся серьезные помехи радиосвязи, — предупредил даймон.

— Ничего, потерпят. Выполнять!

— Есть.

Сеть передатчиков на карте равномерно мигала. Теперь она работала на предельной мощности.

Я ТЕБЯ СЛЫШУ, САИД…

Звезда слышит! Звезда откликнулась на его молитву!

— Да! — замычал Саид сквозь кляп. — Да!

Звезда была здесь, рядом, внутри него! Все светилось ее сиянием, и это было так прекрасно, что всякий страх отступал, отчаяние таяло, и даже муки голода становились переносимы. Я ЗДЕСЬ, с невыразимой нежностью шептала звезда. Я С ТОБОЙ. Я СПАСУ ТЕБЯ…

— Ай-ди кей-эф-эй, — тянул хор сектантов. — Прощение дай и милость пролей…

С каждой фразой хор звучал все более по-ангельски. С каждой секундой полутемное подземелье наполнялось золотым сиянием рая… Еще немного, и звезда спасет — с совершеннейшей ясностью понимал Саид. Вот этот самый Мирослав — он-то и разрубит оковы своим ножом, и поднимет, и обнимет как сына, и даст поесть, и отведет домой… Еще немного потерпеть, думал Саид, всхлипывая от предвкушения небывалого счастья… Еще немного потерпеть эту боль в животе…

Море ослепительного, теплого золотого света нахлынуло, разлилось и без остатка поглотило его.

Роза перешла в режим прямого управления носителем.

Если бы не Саид, Арлекину было бы совершенно ясно, что делать. Выстрелом погасить лампу, в темноте и суматохе забрать Ковчег, уйти, вернуть Валериану его игрушку, а дальше… А дальше жизнь сама подкинет новое задание.

Но присутствие Саида меняло все.

Арлекин больше не состоял на службе Космофлота, а значит, не был обязан ничего делать с Саидом. Он имел полное право уйти с Ковчегом, и пусть сумасшедшие в балахонах делают с пацаном что хотят.

Вот только мелантема…

Конечно, лучший выход — убить Саида, как Игоря, — прекрасно понимал Арлекин. Лучший для всех — и для самого Саида в первую очередь. Парень в любом случае обречен, так пусть хотя бы умрет по-быстрому… Сделать это будет просто, не труднее чем выкрасть Ковчег…

Нет. Что-то Арлекину не нравилось в этом плане. Что-то удерживало от немедленного рывка вперед.

Смешно сказать, ему еще не приходилось убивать ребенка. Пусть источник смертельно опасной заразы, пусть инопланетного зомби, но…

Арлекин колебался. Сегодня утром он безо всяких сожалений и колебаний вонзил стилус в висок спящему Игорю, и знал, что поступил верно, но сейчас… В конце концов, мальчишка виноват меньше всех. Ведь сам же Арлекин, не подумав, оставил пацану гарнитуру поиграть — и тем самым обеспечил выход в Солнет, а значит, и связь с Юпитером. Если бы Арлекин не совершил эту глупость…

Он остановил себя. Хватит. Вспомним первую заповедь юного милитанта: не знаешь что делать — запроси приказа. В последний раз побуду служивым человеком, решил он. Вызову Кауфмана. Будет приказ — буду стрелять.

— Даймон! — мысленно приказал он. — Майора Кауфмана на связь.

— Что вам еще надо, Конти? — Тон Вацлава Кауфмана был еще неприветливее обычного. Впрочем, эфир был так забит помехами, что тонкости интонации пропадали.

— Вы будете смеяться, майор, — мысленно проговорил Арлекин, — но я нашел Саида Мирзаева. Вам он еще интересен?

— Доказательства?

— Ловите, — Арлекин приказал даймону отослать свои координаты и снимок с «блошиной» камеры. — Ну как? Я опять в игре?

Прошла пауза, наполненная шумом помех.

— Задача взять живым больше не стоит, — несколько менее враждебно сказал Кауфман. — Ликвидируйте его.

— Вас понял. — Арлекин почему-то не ощутил облегчения. — Как насчет моей награды? Четыреста килоэнерго, если вы забыли.

— Четыреста килоэнерго ушли вам на счет. Действуйте. — Майор отключился.

Роза взяла на себя управление носителем.

Его глазами она оглядела помещение и оценила обстановку. Да, теперь понятно, почему носитель ее не кормит: руки носителя скованы. Значит, первым делом нужно освободить руки.

Правой рукой носителя Роза взялась за кисть его левой руки и уверенно, в полную силу сжала.

Никто в зале не заметил этого короткого движения, никто не услышал хруста ломающихся пястных костей… По собственной воле носитель не смог бы сломать себе кисть — боль остановила бы его. Но Роза управляла болью — и легко могла ее выключить. Она продольно сложила вдвое обмякшую кисть и без усилия вытащила сквозь браслет.

Левая рука стала бесполезна — зато правая освободилась и была готова заняться своей главной обязанностью: кормить Розу.

Роза приготовилась действовать.

Глазами носителя Роза видела: в зале полно еды.

— Даймон, Венди Миллер на связь, — мысленно скомандовал Арлекин. — Венди, ты где?

— … Ходе, — услышал он голос летчицы сквозь вой помех, — … храм… вижу… жение. Тьма и… тут… отдаленно… площадку?

— Не ругайся. Нет площадки. У северной стены сажай. Поняла? У северной. Открой двери. Моторы не глуши. Будь готова уходить резко.

— Есть… ла.

Арлекин отключился. Еще раз внимательно изучил картинку с «блошиной» камеры. Шестеро вооруженных, да сам Мирослав с ножом. Можно справиться, бывали варианты и намного хуже… Помощи не будет, ну что ж.

Прости, Саид. Так надо. Я выполняю приказ.

Арлекин достал из кобуры «крамарж». Навернул глушитель. Вогнал в рукоятку магазин.

Рианнон. Соблазнение

— Как мне вас называть, инопланетный гость? — Зара горделиво выпрямилась в кресле. Ее сердце бешено колотилось. — Надеюсь, я способна выговорить ваше имя?

— Зовите меня Червем. — То, что управляло роботом, говорило совершенно как человек, и в этом было что-то пугающе неестественное. — Задавайте вопросы. Я знаю, у вас их много.

— Вас все-таки не вычистили из Бюрократа? — сорвалось у Зары с языка. Тотчас она мысленно выругала себя: не стоит сразу брать агрессивный тон. Спокойно, спокойно.

— Если бы наше время было ограничено, я бы посоветовал не тратить его на риторические вопросы, — мелодично проговорил Червь. — Я с вами говорю — значит, я существую, не так ли? Спрашивайте еще.

— Вы — искусственный интеллект? Или разум кого-то… живого?

— Знаете, на некотором уровне развития цивилизации разница исчезает. Вся природа становится управляемой, программируемой. Все естественное искусственно, а значит, все искусственное естественно. Вы, люди, сами уже близки к этому. Ваш собственный организм, Зара, в значительной степени сконструирован и управляем. Как вам кажется, вы сами — естественный или искусственный человек? Это риторический вопрос. Не отвечайте. Спрашивайте дальше.

Зара помедлила. Думай, прежде чем говорить, напомнила она себе. Это дипломатические переговоры. Здесь за каждым словом стоит политика. Успокойся. Соберись. Задавай правильные вопросы.

— Кого вы представляете, Червь?

— О, наконец-то правильный вопрос. Отвечу. Я представляю галактическую цивилизацию. Или, выражаясь точнее, управляющие структуры галактической информационной сети. Галанета, назовем ее так.

— Аквилиане — тоже ее представители?

— Они не аквилиане. Они не привязаны к известной вам звезде в созвездии Орла. Правильнее будет называть их по профессии: Чистильщики. Да, совершенно верно, они тоже представляют ее. Но я не имею к ним прямого отношения.

— Вы не аквилианин… не Чистильщик. Тогда вы — Седна?

— То, что вы называете Седной, это… Выражусь метафорически: это червоточина, сквозь которую я прополз в ваш мир. Это тоже не я. И прошу вас, не пытайтесь установить мою личность. Не тратьте на это время. Спрашивайте о более важных вещах.

— Хорошо, — произнесла Зара, напряженно думая. — Спрошу о Галанете. Эта ваша сеть считает нас… врагом?

— Никоим образом, — в интонации Червя как будто обозначилась юмористическая нотка. — К чему нам лишние враги?

— Тогда почему вы нанесли Удар?

— Потому что такова стандартная программа действий в отношении независимых цивилизаций вашего уровня развития. Формулируйте вопросы точнее, Зара. Мне кажется, вы хотели спросить не «почему», а «зачем».

— Хорошо. Зачем вы нанесли Удар?

— Чтобы направить ваше развитие в сторону, благоприятную для нас и для вас.

— Благоприятную? — Зара в удивлении подняла брови. — И для нас? Теперь это так называется?

— Вы понесли огромный ущерб, я понимаю. От имени Галанета я приношу глубочайшие извинения. Разумеется, вы получите компенсацию, если наши отношения в будущем выстроятся успешно. Давайте оставим эту печальную тему.

— Ну уж нет. Я хочу подробностей. Значит, вы не хотели нас уничтожить?

— Если бы хотели, то, поверьте, уничтожили бы. Разве непонятно, что Чистильщики дали вам время на подготовку к Удару? Дали совершенно сознательно.

— Да ну?

— Вы никогда не пробовали сопоставить даты? В 2232 году на Земле увидели, что флот Чистильщиков включил тормозные двигатели. Поняли, что это нападение, и начали готовиться к войне. Помните, когда снаряды долетели до Земли?

— В 2295 году.

— Именно. То есть Чистильщики дали вам 63 года на подготовку. А что, если бы они чуть-чуть доразогнали снаряды после отделения от кораблей? Что если бы дали им прилететь раньше, в 2250 году или в 2240-м? Когда у вас еще не было ни колоний в космосе, ни даже бункеров на Земле?

— Нас бы полностью истребили, — признала Зара.

— Совершенно верно. Удар был нанесен с намеренным запозданием. С таким расчетом, чтобы дать вам шанс спастись. И более того — подтолкнуть к колонизации Солсистемы.

— Прикажете сказать вам спасибо? — обозлилась Зара.

— Не надо, мы не нуждаемся в ритуалах благодарности. — Червь подумал. — Или это был сарказм? Пожалуй, самое трудное для меня — это ваше чувство юмора. Но не будем отвлекаться. Жду следующих вопросов.

— В чем все-таки цель ваших действий? — спросила Зара. — Ударили по Земле, подтолкнули к колонизации Солсистемы, потом прислали вас. Зачем?

— Чтобы сделать вас безопасными для Галанета. Если получится — включить вас в сеть, а если нет — изолировать или уничтожить.

— Значит, все-таки уничтожить?

— Это был лишь один из вариантов. Если бы вы не успели подготовиться к Удару за отведенное время, то были бы уничтожены, разумеется. Не лучший для нас и вас вариант. Но для нас — приемлемый.

— Я уже ничего не понимаю, — Зара налила себе воды. — Расскажите-ка всю историю.

— Придется начать издалека, — предупредил Червь.

— Давайте, — она глотнула из стакана.

— Галактическая цивилизация — это прежде всего галактическая сеть коммуникаций. Как я уже сказал, Галанет. Каждый узел сети — это рой из радиоретрансляторов вокруг какой-нибудь звезды, в ее гравитационных фокусах. Из фокуса в фокус можно посылать сигналы приемниками ничтожной мощности, буквально в единицы ватт. Но вне такой точки — например, на Земле — сигнал принять нельзя. Отсюда — провал всех ваших программ SETI, если вы еще помните, что это такое.

— Первый раз слышу. Неважно. Продолжайте.

— Продолжаю. По чисто физическим причинам удобнее всего использовать фокусы желтых карликов типа вашего Солнца. Но с желтыми карликами другая проблема. Как раз на их планетах чаще всего зарождается жизнь и цивилизация, а это — главная угроза работе узла.

— Мы тоже такая угроза?

— Разумеется. Мы могли бы, конечно, заранее зачищать все обитаемые планеты, но мы так не делаем. Во-первых, это довольно энергоемко. Во-вторых, от местных независимых цивилизаций бывает своя польза. Они, видите ли, интересны. Они генерируют оригинальный контент, а это — главная ценность для нас, галанетчиков. Нашел и выложил в сеть оригинальный контент — повысил свой статус. Я сильно упрощаю, конечно, но таков общий принцип. Поэтому за цивилизациями вроде вашей довольно пристально наблюдают. Но не вмешиваются. Чем более вы от нас независимы, тем более оригинальны и интересны.

— И долго вы за нами наблюдаете?

— Ну вы же смотрели картинки с Седны. Пять миллионов лет, с самого создания узла. Но принцип невмешательства действует не вечно. Только до тех пор, как в вас увидят угрозу.

— А в чем, собственно, угроза?

— В том, что любая цивилизация, вышедшая в космос, рано или поздно обнаруживает на окраинах своей системы наши ретрансляторы. Ну и конечно, все портит. Потому аборигенов надо уничтожать, пока не вышли в дальний космос. Ну а если не смогли уничтожить, то подключать к Галанету законным образом.

— Уничтожить или подключить? — переспросила Зара.

— Да.

— А зачем уничтожать-то? Почему бы не подключать всех?

— Мы не гуманисты, Зара, к вашему сожалению. Выживание аборигенов для нас не приоритет. Удар — это нечто вроде фильтра. Для отсева, скажем так, тупых и бездарных цивилизаций, неспособных даже организовать оборону от Чистильщиков. Слабоумные Галанету даром не нужны.

— Мы, значит, не слабоумные.

— Да, поздравляю, вы прошли фильтр.

— Приятно слышать. Значит, теперь вы будете нас подключать?

— Будем, — согласился Червь.

— Независимо от нашего согласия?

— Независимо.

— Ну что ж, это честно, — Зара встала и принялась расхаживать по полости. — Подробностями не поделитесь?

— С вашего позволения, позже. Давайте сменим тему.

— Ладно. Сменим. — Она помедлила. — Вернемся к вам лично, Червь. Зачем вы захватили управление Рианнон?

— Видите ли, этот астероид — антропофабрика. Меня интересовали программы утерин. Клонирование, искусственный эмбриогенез. Все об устройстве человеческого тела и мозга. Та самая информация, которой вы триста лет боялись со мной делиться.

— Зачем она вам?

— Для общения. Не зная, как вы устроены, я не смог бы вступить с вами в диалог. Только и всего. Поверьте, я не желаю вам зла. Я ничего не менял в программах.

— Допустим, я вам поверю, — Зара продолжала в задумчивости ходить по полости. Ее ум наконец-то работал в полную силу. — А зачем вы завели этот разговор?

— Чтобы сделать вам предложение. — Робот поворачивался туда-сюда, следя за ней взглядом лобовых камер. — От имени Галактики я предлагаю вам — лично вам, Зара — стать нашим представителем в Солсистеме.

— Что? — Она встала как вкопанная.

— Это был чисто эмоциональный возглас удивления, или вы действительно не поняли моих слов? Я предлагаю вам стать представителем Галанета в Солсистеме. Руководить процессом подключения вашей цивилизации.

— Это… — Зара не сразу нашла слова. — Это предложение, от которого я не могу отказаться?

— Почему же? Можете. Но тогда вашим подключением займется Роза. Уже безо всякого контроля над процессом с вашей стороны.

— Роза? — Зара нахмурилась. Роза и Червь. Где-то она уже слышала это странное сочетание…

— Ах да, информация не успела дойти до вас. Роза — биоробот Чистильщиков. Она уже на Земле. И приступила к работе. Поэтому выбор у вас невелик. Либо…

— К какой еще работе? — перебила Зара.

— К заражению ничего не подозревающих людей. К установлению контроля над их нервной системой. Пока жертв немного, но скоро процесс станет лавинообразным и неуправляемым… Если, конечно, вы не согласитесь им управлять.

— Почему я? — С каждой фразой Червя его речь вызывала у нее все меньше доверия. — Что во мне особенного?

— Ваш статус. Вы ближе всех стоите к тому, чтобы взять в свои руки власть над Солсистемой.

Зара круто развернулась к роботу.

— Власть? — переспросила она. — Над Солсистемой? Я, осужденная, заключенная?

— Я вижу, вы заинтересованы? Да. Мы хотим сделать вас овер-коммандером Космофлота. Ваш отец не годится, он слишком негибок. Патологически ненавидит так называемых аквилиан. Склонен решать проблемы грубой силой. Бесполезно предлагать ему сотрудничество. А вот вы — другой разговор.

— Вы хотите, чтобы я… — Зара с трудом сглотнула. — Освободить меня, и чтобы я… свергла… отца?…

— Да, конечно. При некоторой нашей поддержке. И желательно побыстрее. Роза начала распространяться по Земле. Если зараженных станет слишком много…

— Вы хотите, чтобы я свергла отца? — снова спросила Зара. — При вашей поддержке? И стала тут вашим наместником? Вы хотите, чтобы я продала вам Солсистему? Предала человечество?

— Нет, я хочу, чтобы вы спасли человечество, — невозмутимо ответил Червь. — Хотя, если честно, я ничего не хочу. Галанет выиграет в любом случае — по варианту Розы или по варианту Червя. Но для вас, людей, разница будет заметной.

— А именно?

— Роза — это обвал вашего социума, войны, массовые жертвы. Роза — это хаос, в котором выживут только инфицированные Розой. Выражаясь языком вашей мифологии — нечто вроде зомби-апокалипсиса. Ну а в моем варианте зомби становитесь вы одна. Остальные будут жить как жили. Никто и не заметит, что вообще что-то изменилось.

Зара села.

— Что значит — становлюсь зомби?

Робот зашевелился. Сунул клешню себе под брюхо, чем-то щелкнул. Когда клешня снова показалась, в ней был зажат инъектор.

— Это семя, — сказал Червь, — зародыш симбиотической сети. Выращено мною в одном здешнем биореакторе. Если вы согласитесь, я введу семя вам в кровь. Из него вырастет симбионт и в течение пятидесяти часов срастется с вашей нервной системой. Похоже на Розу, но лучше. Плюсы: вы получаете код доступа в Галанет, экстраординарные физические и умственные способности, до некоторой степени бессмертие. Минус: симбионт сможет управлять вашим поведением. Поверьте, предельно мягко, деликатно и для вас практически незаметно.

Зара помедлила. Она чувствовала себя оглушенной и летящей в бездну. Кажется, впервые в жизни она не знала, что сказать.

— Вы хотите, чтобы я свергла отца? — тупо повторила она в третий раз.

— Для вас главное — именно это, не так ли?

Зара стиснула зубы.

— Что вы обо мне знаете?

— То, что вы слишком зависимы от отца, — невозмутимо сказал Червь. — Вы жить не можете без его одобрения. Всю жизнь пытаетесь быть хорошей девочкой, заработать отцовскую похвалу примерным поведением. И впадаете в депрессию, когда ничего не выходит… Но так у вас ничего и не выйдет.

— А вот в душу мне лезть, — прошипела Зара, — не надо. Не надо!

— Да я не о вас. Я о вашем отце. Поймите, Зара — отец хочет видеть в вас свою наследницу, свое продолжение, а не послушное орудие. Поверьте, в глубине души он хочет, чтобы вы его свергли. Ждет этого от вас! Ждет, что вы его превзойдете. Делом докажете свое превосходство. И только тогда он сможет гордиться вами по-настоящему. Только тогда признает, что вы достойны носить его имя…

Зара встала, замахнулась ногой и со всей силы пнула маленького робота. 790 не стал уворачиваться, хотя сделал бы это легко. Крутясь и скользя по каменному полу, он отлетел к стене.

Червь пытается ею манипулировать, понимала Зара… и, гниль и ржавь, у него получается. Есть ходы, которым невозможно противостоять — даже при полном осознании манипуляции. Червь надавил ей на самую чувствительную струну, возбудил в ней чувства, которые сильнее разума. Она все еще могла отказать — но знала, что будет всю жизнь мучительно раскаиваться в отказе… Всю жизнь. Всю добрую сотню лет, которую ей суждено провести здесь, в заточении…

Как ни в чем не бывало робот поднялся на ноги.

— Ну и еще, — добавил он. — В виде маленького бонуса. Я до сих пор контролирую тьюринг этой колонии. Если вы примете мое предложение, я подарю жизнь Либертине Эстевес.

— Ах вот как. — Зара почувствовала небывалое облегчение. — Да вы совсем не оставили мне выбора, господин галактический посол.

— Я старался.

Зара протянула ему правую руку. Повязка была снята, но на запястье все еще багровела точка — след лазерного ожога.

— Вводите ваше семя, — ровным голосом сказала она.

Семя розы

На карте загорелся и замигал зеленый огонек, мелодично заиграл зуммер.

— Майор Джейхани! Координаты цели получены, — как будто с торжественностью в голосе доложил даймон.

Есть! Началось! Джейхани азартно подался к монитору.

— Пеленг сигнала?

— Нет, донесение наземной агентуры.

Вот гниль! Джейхани почувствовал разочарование. Вся работа бесполезна, шпиона нашли и без него!

— Кто у нас глава наземной агентуры? — недовольно спросил он. — На связь его. Приветствую, майор Кауфман. Откуда у вас координаты цели?

— От нашего бывшего оперативника Брэма Конти. — Вацлав Кауфман был, как всегда, немногословен. — Данные достоверные, вот фотография. — В окно связи выплыла картинка: мальчик, привязанный к какой-то каменной тумбе. Несмотря на плохой ракурс, лицо Мирзаева было вполне узнаваемо. — Конти готов его ликвидировать.

— По-вашему, орбитальный удар больше не нужен? — Раздражение Джейхани усилилось.

— Я этого не сказал. Конти — ненадежный, плохо предсказуемый человек. На вашем месте я бы подстраховался.

— Благодарю, — Джейхани прервал связь. Главное сказано, а времени мало. — Крупный план, — приказал он даймону, ткнув пальцем в зеленый огонек.

Карту в главном окне монитора сменил космический снимок. Посреди зеленого сада стоял белый куб, увенчанный бликующей от солнца стеклянной пирамидой. Здание? Это в какой-то колонии?

— Оцени численность сторонних жертв при ударе, — приказал Джейхани.

— Есть, — после некоторой заминки откликнулся даймон. — Принимая среднюю плотность населения в данном районе Зеленого Моста за пять тысяч на квадратный километр, результат — около тысячи.

А, так это Зеленый Мост, вспомнил Джейхани. Наземники. Ну, с ними можно не церемониться. Он отбросил последние колебания.

— Ладно, задай цель кинетической сети, — приказал он. — Ближайший бомбер на траекторию поражения!

— Есть задание цели, — отрапортовал даймон, — кинетическая сеть запрашивает голосовое подтверждение приказа на сброс.

— Подтверждаю приказ на сброс!

— Есть, приказ принят. Бомбер борт 18 выведен на траекторию поражения. До выхода на точку сброса 453 секунды, до соударения 680 секунд… 670… 660…

Вот и все. Теперь остается только ждать.

Джейхани расслабленно откинулся в кресле.

Время тикало.

Арлекин высунул из-за угла руку с пистолетом. Выглядывать сам не стал: наведение на лампу обеспечила камера «блохи». Нажал на спуск. Подавленный глушителем, хлопнул выстрел, под потолком подземного зала со звоном разбилась лампочка.

Поехали работать.

Тепловизор «блохи» включился автоматически. Пригнувшись, Арлекин скользнул в зал, молниеносно ушел вбок с линии двери. В густой синей тьме ярко-алым пылали навершия курильниц, желтым тлели размытые пятна человеческих лиц и кистей рук, тускло-зеленым — их длинные одеяния. Церемония нарушилась. Сектанты в панике визжали, хватались друг за друга, самые сообразительные кидались на пол, но шестеро бойцов по периметру знали свое дело. Эти не поддались панике. Почти синхронно загрохотали их самопалы.

Бойцы стреляли в дверь. Правильно стреляли. Но вслепую и с опозданием — враг был уже внутри.

Стало темно, и через двадцать миллисекунд в стороне двери громко хлопнуло. Роза этого не ожидала. Но так даже лучше — больше беспорядка, меньше сопротивления со стороны еды.

Со всех сторон застучали выстрелы. В стробоскопическим свете их вспышек Роза видела над собой оцепеневшего старика с ножом в руке. Еда! Пора. Она взметнула здоровую руку, ту, на которой висели наручники, и ударила ими по руке старика. Захлестнула запястье цепью. Дернула.

Сквозь грохот выстрелов почти не было слышно стариковского крика. Визжа от боли в сломанной руке, старик упал на алтарь рядом с носителем Розы. Нож выпал. Роза схватила его на лету. Неудачно. За лезвие. Глубоко разрезав ладонь. Но это не имело значения — рука осталась рабочей, а боль она отключила.

Роза вытащила изо рта кляп, развязала ноги, встала. Стащила старика на пол — в узкую щель между алтарем и стеной. Самое безопасное место сейчас, когда со всех сторон беспорядочно летают пули. Старик непрерывно вопил от боли и ужаса, и завопил вдвое громче, когда Роза навалилась на него. Прильнув вплотную телом носителя, она почувствовала и поняла весь механизм стариковских мускулов, костей и сухожилий, все управляющие контуры нервной системы, трубопровод артерий и вен. Увидела все слабые точки, все уязвимые места…

Вот теперь пора за еду.

Роза перехватила нож за рукоять и легким уверенным движением взрезала старику горло.

Развалившись перед мониторами, майор Джейхани смотрел на карту. Красный крестик бомбера полз вдоль пунктирной траектории, неотвратимо приближаясь к точке сброса бомбы. 350 секунд до импакта, 340, 330. Майор выполнил свою работу. Больше от него ничего не зависело, но он не мог не досмотреть представление до конца.

— Следует ли продолжать радиопередачу? — осведомился его даймон.

Ах да, радиопередача, имитация излучения Юпитера. Джейхани совсем про нее забыл.

— Нет, конечно, — распорядился он, — начинай отключение.

— Есть, — откликнулся даймон, — процесс отключения запущен, до полного прекращения сигнала 80 секунд. Начать обратный отсчет?

— Не нужно. — Майору хватало и одного таймера. До удара бомбы оставалось 310 секунд, 300, 290.

Невидимый, неслышимый, быстрый как летучая мышь. Поменьше стрельбы. Выстрел выдаст его. Арлекин быстр, но не настолько быстр, чтобы уклониться от пули. Вот и первый боец сектантов. Притереться вплотную, вырубить рукояткой «крамаржа» по темени. Есть, готов. Дальше.

В зале все еще паника, гражданские мечутся и мешают бойцам, бойцами никто не командует. Где старик? Пока не до него. Бойцы стреляют куда попало, орут: «Он там! Нет, там!» Хаос — это хорошо. Второй, третий, удобно встали, и курильница под рукой. Пнуть курильницу под ноги одному, вырубить падающего ударом в затылок, оттолкнуть его под ноги соседу и повторить с соседом. Трое готовы. Отпихнуть кого-то из гражданских, подскочить к центральной горке-Кайласу. И тихонько снять с верхней полки Ковчег. Есть.

— Майор Кауфман вызывает на связь, — некстати сообщил даймон. — Срочно, с высшим приоритетом!

— Ну? — Арлекин нырнул под линию очередного случайного выстрела.

— Конти, уносите ноги! — в голосе Кауфмана чувствовалось необычное для него беспокойство. — Чтобы через пятнадцать минут были минимум в километре от этой точки. Повторяю, пятнадцать минут — километр.

— То есть? — не понял Арлекин.

— Координаты сданы орбитальному бомберу. Забудьте про Мирзаева, если он еще жив, и бегом. Вопросы?

Ох, грязь и гниль…

Роза прильнула губами к разрезу на горле старика, всосала кровь. Плохо. Малопитательно. Попробуем мышечную ткань. Роза отхватила ножом от края раны полоску мяса с кожей, пожевала. Тоже плохо. Зубы и желудок носителя — не для сырого мяса. Глаза. Попробуем их. Роза вдавила пальцы в глазницу, вырвала глазное яблоко, отправила в рот. Питательно и полужидко — вот это как раз то, что надо. Она немедленно вырвала и сожрала второй глаз. Слишком мало. Нужно еще. Мозг.

Роза опять схватила нож. Несколькими точными движениями срезала со старика скальп. Туго, с нажимом вогнала клинок в шов между черепными костями. Расшатала, выломала кость, обнажила мозг, содрала кровоточащую пленку.

И жадно въелась в теплую студенистую мякоть, богатую натрием и калием.

Джейхани с удовлетворением наблюдал, как красный крестик, обозначающий бомбер, совместился с квадратиком на пунктире траектории.

— Бомбер борт 18 в точке сброса, — доложил даймон. — Производится отстрел импактора. Отстрел произведен успешно. Импактор на баллистической, до соударения 220 секунд, 210, 200…

Неуклонно удаляясь от спутника-бомбера, вольфрамовый столб бомбы по пологой кривой начинал падение на Зеленый Мост.

Наконец кто-то из бойцов вспомнил, что у него есть фонарь. Пыльный бело-голубой луч запрыгал по стенам. Вывернуться из-под луча, выстрелить в бойца с фонарем. Четвертый. Есть. Упавший фонарь уставился неподвижным лучом в потолок. Быстро уйти в сторону. Все, не спрячешься, теперь и два оставшихся стрелка вспомнили про свои фонари.

Два слепящих бело-голубых луча пошарили и скрестились на Арлекине. Огонь по пятому. Резкий дергающий удар в бок, гром выстрела, обжигающая вспышка боли… Огонь по шестому. Есть. Отработано по всем. Строка отчета даймона: «Сквозное ранение мягких тканей, внутренние органы не повреждены, срочно требуется перевязка»… С перевязкой повременим, сейчас главное — выбраться…

Роза вылизывала из черепа старика последние комочки мозга и чувствовала, что организм насыщается, а радиосигнал из космоса слабеет. Судя по всему, ситуация уже не чрезвычайная. Она справилась. Значит, пора возвращаться в штатный режим работы с носителем.

Носитель, однако, травмирован и ослаблен. В первые минуты он будет слишком страдать от боли, чтобы суметь позаботиться о себе. Прежде чем возвращать носителю сознание и власть над телом, нужно его обезопасить.

Роза поднялась на ноги и огляделась кругом.

Стрельба уже прекратилась. Отраженные от потолка лучи трех фонарей кое-как освещали зал. Однако Роза не сочла положение безопасным. Один из вооруженных людей все еще жив и боеспособен. Его нужно обезвредить.

Кровоточащей рукой носителя Роза покрепче сжала жертвенный нож.

Во время драки Арлекину было не до Саида. Только сейчас, зажимая пальцами рану в боку, он взглядом отыскал мальчика.

В суматохе пацан как-то освободился и вроде даже убил Мирослава. Вот молодец! Арлекин не ожидал от него такой боевитости. Труп первосвященника валялся в закутке между алтарем и стеной, а Саид стоял с жертвенным ножом в руке и настороженно оглядывался — конечно же, в шоке… Стрелять в него и уходить. Или не стрелять, а просто уходить… Каждое мгновение было на счету, и все-таки Арлекином опять овладела дикая, невозможная, непозволительная слабость…

Саид поднял голову, и его лицо попало в луч фонаря.

Это лицо, перемазанное чем-то темным и блестящим, в резких глубоких тенях освещенное холодным светом фонаря, было самым страшным, что видел в своей жизни Арлекин.

Это было не лицо человека. Нет, анатомически это было лицо Саида — но никто сейчас не узнал бы в нем бойкого двенадцатилетнего пацана из махаллы Науруз. Будто какая-то судорога свела мимические мышцы в невозможную, неестественную гримасу, в маску из плоти, маску внеземного чудовища…

Глазами бывшего Саида Мирзаева на Арлекина смотрела сама мелантема.

Рука Арлекина сработала быстрее мозга. Раньше, чем сознание успело все объяснить игрой света, тени и натянутых нервов — рука вскинула пистолет и нажала на спуск.

Бомба, окутанная ореолом плазмы, чертя огненный след, мчалась на гиперзвуковой скорости сквозь плотные слои атмосферы.

160, 170, 150.

Опасность рядом, понимала Роза. Человек с оружием стоял в двух шагах от носителя. Все его тело, вся конструкция из мышц, костей и сухожилий, начинало сложную серию движений, которая чисто механически не могла окончиться ничем иным, как нажатием на спуск.

Серия должна была занять около ста миллисекунд.

Роза среагировала за пять.

Тело носителя не могло повиноваться командам Розы так быстро, как ей хотелось. Слишком слабое натяжение мышц, слишком ненадежная конструкция суставов, слишком большая инерция массы…

И все-таки Роза управляла телом носителя быстрее, чем тот вооруженный человек — своим собственным.

За сорок миллисекунд она подняла нож и напрягла ноги для броска. Еще за пятьдесят выбросила вперед тело носителя, целя нож врагу в печень.

Быстрее, чем Арлекин успел поднять пистолет, монстр в теле Саида уклонился с линии прицела, нырнул под руку Арлекина и ударил его ножом в правый бок. Нереально быстро.

Не по-человечески, не по-земному быстро.

Клинок распорол куртку, скользнул по пластику патронташа вверх, разрезал плоть под правым соском. «Срочно дезинфецировать! — заполыхала красная строка внизу поля зрения. — Неопознанные микрочастицы в крови!» Гниль! Гниль! Не до них. Монстр был уже за спиной. Арлекин развернулся и нацелил на него «крамарж».

У Розы не получилось. Удар ножа не достиг цели. Массивное тело носителя по инерции броска долетело до стены и врезалось в нее с такой силой, что будь носитель в сознании — тут же потерял бы его. Роза немедленно развернулась, но все уже было бесполезно.

Враг успел нацелить на нее оружие. На новый бросок не хватало запаса энергии в мышцах, да и занял бы он добрых полсекунды с такого дальнего расстояния. За это время, конечно, враг успел бы выстрелить, и не один раз.

Роза проиграла бой. Но она все равно должна обезопасить носителя.

Не этим способом, так другим.

Инерция невероятного броска унесла монстра к самой стене зала. Он развернулся и стоял, сжимая нож, неотрывно глядя на Арлекина, готовый к новому броску… Но не двигался.

Он слишком далеко. И он на мушке. Как бы стремительно он ни двигался, Арлекин успеет его подстрелить. Это понимал Арлекин — и это, как видно, понимал монстр.

— Я, — донесся сдавленный сиплый голос, лишь отдаленно похожий на голос Саида, — отключение. — Монстр с трудом подбирал слова, будто выискивал каждое в словаре. — Ты. Неубивание. Я. Носитель. Неуправление. Ты. Носитель. Неубивание. Я. Предложение. Ты. Принятие.

— Принятие, — Арлекин больше уже ничему не удивлялся. — Ну конечно, принятие. Мир, согласие, полный компромисс.

Лицевые мышцы Саида мгновенно и полностью расслабились, чудовищная гримаса как будто стерлась в один миг.

Мальчик без сознания рухнул на пол.

Ревущей кометой из дыма и огня бомба летела над Волгой, полого снижаясь к Зеленому Мосту.

40 секунд, 39, 38.

Шатаясь от слабости, Арлекин тащил по коридору бесчувственное тело Саида. Он потерял уже немало крови, голова кружилась, но делать перевязку времени не было. Сначала убраться из-под бомбы. Сколько у него осталось? Минута, меньше? Арлекин не знал. Сектанты, бежавшие в коридор от перестрелки в зале, отшатывались от него с ужасом. Слышались причитания: «Темный Разработчик, полное удаление, нам конец».

— Венди Миллер на связь, — приказал Арлекин, из последних сил карабкаясь по лестнице. — Венди, ты где?

— Здесь, гниль и ржавь! — выругалась летчица. Связь была совершенно чистой, ни малейших помех. — В воздухе! Ты куда меня вызвал? Тут одни деревья и кусты, как я в эту грязь, по-твоему, сяду?

Арлекин толкнул дверь, и рев ударил в уши. Белый рингер висел метрах в пяти над садом, кусты и молодые деревца гнулись под неистовым ветром от фенестронов… Венди не могла посадить рингер… Гниль, гниль… Вот этого он не предусмотрел.

— Улетай! — выкрикнул он. — Улетай быстро. А мы…

И успел кинуться на землю плашмя, когда увидел новый свет, озаривший мир ярче солнца.

У орбитальных бомб довольно плохо с точностью попадания. Вот и эта упала не на сам медиториум, а метров на полтораста южнее.

Южная, обращенная к взрыву стена медиториума рухнула, но северная под ее прикрытием частично выстояла — и заслонила Арлекина с Саидом от воздушной волны, от урагана обломков кирпича, земли, веток и осколков стекла.

Арлекин очнулся. В ушах жужжало и пело, перед глазами кружились цветные круги, имплант не работал. Кости вроде целы. Контузия? Он кое-как поднялся на четвереньки — на что-то большее сил уже не осталось. Саид лежал рядом без сознания и слабо дышал. Живой.

Живы. Оба.

Рингер, брошенный на деревья воздушной волной, смятый, как консервная банка, валялся вверх дном в буреломе бывшего сада.

Они-то живы, а вот Венди Миллер…

Венди Миллер не повезло. Неправильное время, неправильное место.

Да ты нульдев, Максвелл Янг, оторопело подумал Арлекин. Гниль и ржавь, ты стопроцентный нульдев. Контуженный мозг работал плохо, порождая странные мысли. Сколько же ты народу убил, чтобы убить одного аквилианского агента? Который к тому же остался жив? Арлекин сел на землю, запустил руку в сумку. Родонитовый Ковчег, пачки бумажных денег, тетради садовника… где там пакет первой помощи? Венди жалко, бедная смешная девочка, ей уже ничем не помочь. Брендан, те трое десповцев… И сколько еще людей… Ради одного аквилианского агента… Который к тому же остался…

Неопознанные микрочастицы в крови… Что там говорил даймон? Частицы с ножа… Ножа, испачканного в крови Саида…

Ради двух аквилианских агентов. Двух. Теперь уже двух.

Он, Арлекин, теперь и сам заражен.

Если по-хорошему — надо, конечно, убить и Саида и себя… Лучше всего взорвать… пара октопластовых шашек, и ни одна микрочастица не уцелеет… Да просто облиться керосином из того же рингера… Доделать дело за этим неудачником Янгом?…

Ну уж нет. Я не доставлю им этого удовольствия.

Глупая и безответственная, в сущности, мысль придала Арлекину злости, злость вызвала прилив энергии. Заражен, и что? Он выживет назло им всем. Выживет… и что? И разберется, вот что. Оставит в живых Саида и разберется, что у него внутри. Что у них обоих внутри, и поймет, как это победить. Что ему вдалбливали в Агентстве каждый день на протяжении двадцати лет? «Сначала разберись». И что еще? «Есть возможность не убивать — не убивай». Собраться, взять себя в руки, выстроить план, действовать…

Пункт первый ясен: постараться остаться в живых.

Прислонившись к уцелевшему куску стены, Арлекин вскрыл пакет первой помощи, задрал на себе куртку и принялся обрабатывать рану.

(с) Роберт Уралович Ибатуллин, 2013 г.