– Возможно, – согласилась она, ложась рядом. – Увы, я родилась не мальчиком.
– Мне давно казалось, что это не должно иметь значения, – усмехнулся Халид, закидывая ее ногу себе на бедро.
– Ты можешь хотя бы проверить, сработает ли талисман?
Вместо ответа он зарылся лицом в черные кудри Шахразады, вдыхая аромат сирени и дождя. Она раздраженно фыркнула:
– Ты…
– Я надену его, – проворчал Халид. – А теперь засыпай.
Шахразада повернулась на бок и устроила голову у него на руке, после чего тихо пробормотала:
– Халид?
– Что? – пытаясь отогнать непрошеную улыбку, откликнулся он.
– Тебе не обязательно говорить, что любишь меня. Я и так это знаю. Но… можно хотя бы поинтересоваться, почему для тебя это так сложно?
Хотя слова прозвучали почти безразлично, Халид ощущал, как сильно колотится сердце Шахразады. Сильно и быстро. Он ненавидел себя за то, что дал повод сомневаться в ответных чувствах, и знал, что давно обязан был объяснить все.
Обязан был гораздо бо́льшим.
Конечно, Шахразада хотела понимать причину его сдержанности, так как сама свободно высказывала свое мнение и щедро делилась эмоциями с теми, кого считала достойными того. После всего того, что сделал Халид – и того, что не сумел сделать, – бесконечно удивляло, что она по-прежнему считала его заслуживающим любви.
Он привлек девушку ближе.
– На могиле Авы я поклялся, что проведу остаток жизни, демонстрируя свои чувства тем, кого люблю, и никогда не прибегну к пустым словам. Поклялся, что буду поступать по отношению к другим так, как не смог поступить с ней. Не объявлять о вечной преданности, а действовать соответственно.
Какое-то время они лежали в тишине. Хотя Халид не мог видеть лица Шахразады, он знал: та серьезно обдумывает его клятву.
Возможно, было глупо держать слово, данное погибшей девушке. Девушке, которая так страдала при жизни. И умерла, услышав на прощание ложь мужа.
Лживое заявление о любви. Единственное, что просила Ава.
Единственное, что он даже не попытался ей дать.
Из всех вещей, в которых не преуспел Халид, об этом он сожалел больше всего.
И клятвы значили для него очень многое.
– Я понимаю, – наконец проговорила Шахразада.
– Шази…
– Раз нельзя произнести сами слова, скажи хотя бы, сильно ли ты меня любишь?
– Больше жизни. Ярче звезд, – с благодарной улыбкой прошептал Халид на ухо Шахразаде.
Раз и навсегда
Шахразада прокралась в свой шатер как раз перед рассветом, когда небо уже начало розоветь на горизонте.
Она порадовалась, что сумела вернуться незамеченной, так как покинула Рей совсем поздно. Как бы ей ни хотелось остаться с Халидом и вместе наблюдать за восходом солнца, нельзя было рисковать, чтобы кто-то обнаружил ее исчезновение.
И конечно, придется ответить за свое поведение накануне ночью. Теплилась надежда, что сестра сумеет простить Шахразаду.
Она опустила тканевый полог шатра, а когда повернулась, то наткнулась на взгляд севшей на постели Ирсы. Ее глаза покраснели и опухли.
Похоже, она плохо спала. И плакала.
– Послушай, – вздохнула Шахразада, – я…
– Я рассказала Рахиму, что ты ушла, – в хриплом шепоте сестры слышался вызов.
– Что? – Эта новость едва не заставила выронить свернутый в рулон коврик.
– В любом случае ты пропустила несколько завтраков, поэтому он уже подозревал неладное, так что я… – Ирса закусила нижнюю губу.
– Ты просто рассказала, что я ушла?
– Я отправилась поговорить с ним и… – Сестра неловко откашлялась и принялась теребить край одеяла. – Рахим знал, что ты не больна, зато заметил твое постоянное отсутствие в последнее время, поэтому когда он проводил меня до шатра и не увидел там тебя…
Шахразада не могла упрекать Ирсу. Да и не хотела. Та стала настоящим оплотом надежности. А также поддерживала и выражала понимание даже тогда, когда иные бы отвернулись. Хотелось быть достойной подобного отношения, но, по правде говоря, Шахразада сделала совсем мало для того, чтобы его заслужить. Она постоянно уклонялась от прямых ответов, не желая делиться опасными для искренней и мягкосердечной сестры секретами, в то время как та просила лишь быть с ней откровенной.
Но этот случай доказал, что Шахразада не зря утаивала информацию. Под давлением Рахима Ирса даже не сумела солгать ему о местонахождении старшей сестры и несомненно раскрыла бы тайну о ее поездках, если бы знала о них.
Что могло бы случиться тогда? Страшно даже думать об этом.
Нет, Шахразада не станет злиться на сестру за ее оплошность. Такова уж была натура Ирсы – чересчур честная.
Но пока при одном взгляде на нее в сердце начинал закипать гнев.
– Знаю, что ты на меня сердишься, – продолжила младшая сестра с легкой дрожью в голосе. – Но я раскрыла твой секрет Рахиму ненамеренно. На самом деле это твоя собственная вина. Чего ты ожидала, пропуская завтрак несколько дней подряд? И вообще, стала рассеянной. Беспечной. Не представляю, что послужило причиной исчезновений… – Шахразада едва сдержалась, чтобы не накричать на Ирсу, ощутив, как гнев вспыхнул с новой силой от услышанных упреков. Та помолчала и спросила со сталью в голосе: – Ты собираешься сегодня вечером опять покинуть поселение?
– Да, – ответила Шахразада и поняла, что сказала это с вызовом.
– Несмотря на то что отлучки становится все сложнее скрывать?
– Ты не обязана лгать ради меня.
– Конечно же, обязана, – фыркнула Ирса, откидывая свое потрепанное одеяло и вставая во весь рост. – Ты моя сестра. Но твои друзья уже тревожатся и вскоре начнут что-то подозревать. – Она озабоченно нахмурилась. – Пожалуйста, останься сегодня здесь. Умоляю.
Шахразада задумалась. Она уже договорилась с Халидом, что отвезет его в Храм огня встретиться с Артаном и Мусой Сарагосой, и если не сумеет вырваться сегодня, то заставит волноваться всех, так как не могла предупредить об изменившихся планах.
Однако все проблемы меркли по сравнению с основной задачей.
Но если быть честной, Шахразада просто не хотела лишаться ни единого мгновения вместе с Халидом лишь для того, чтобы успокоить сестру, хотя и понимала, насколько это эгоистично. А еще не желала больше плыть по течению и отсиживаться в пустыне, пока жизнь проходит мимо.
Сегодня все закончится. Судьба – отговорка для слабых. Шахразада не станет надеяться, что кто-то решит ее проблемы вместо нее.
Она будет вершить свою судьбу сама.
– Сейчас я вместе с тобой отправлюсь на завтрак, а потом весь день проведу у отца, так, чтобы все видели меня. Это поможет унять твое беспокойство?
Ирса еще сильнее нахмурилась, явно споря сама с собой, потом тихо спросила:
– То, что ты делаешь, действительно так важно?
– Да, – без колебаний отозвалась Шахразада.
– Сегодня… – сестра осеклась и опустила глаза, нервно перебирая пальцами кончик каштановой косы. – Сегодня особенно опасно будет рисковать.
– Почему же?
Ирса поколебалась, но наконец встретила взгляд Шахразады, взяла ее за руку и повела наружу.
– Идем, я покажу.
Они несколько минут петляли по лабиринту шатров, пока не оказались на самом краю поселения бедуинов. Чуть поодаль, там, где воины разбили свой лагерь, Шахразада увидела, как группа мужчин седлает коней.
И вооружается.
Во главе кавалькады на гнедом жеребце гарцевал Тарик. Плащ развевался у него за спиной от ветра. Рядом реял стяг с Белым соколом.
– Они отправляются в первый набег, – сказала Ирса. – Собираются выехать к полдню.
– Что? – переспросила Шахразада, похолодев и ощутив, как от тревоги желудок завязывается узлом. – В набег?
– Сегодня Тарик поведет передовой отряд на захват ближайшей крепости. Они планируют сместить эмира и установить над ней контроль, – тихо проинформировала Ирса.
– Откуда ты это знаешь?
– Рахим сообщил.
– Какую же крепость они хотят захватить?
– Он не сказал, – призналась сестра. – В конце концов, я ведь живу в одном шатре с женой халифа Хорасана.
Мысли в голове Шахразады заметались, как птицы в непогоду. Если Тарик отправляется с группой воинов к ближайшей крепости, вероятнее всего, они попытаются захватить контроль над той, что находится на границе с Парфией.
А это значит, что Хорасан будет уязвим для нападения со стороны внешних врагов.
Уязвим для нападения со стороны жадного до власти Селима Али эль-Шарифа, султана Парфии.
«Возможно, именно таково их намерение».
От этой мысли кровь застыла в жилах.
Нужно немедленно сообщить об этом Халиду. Необходимо отправиться сегодня в Рей, чтобы предотвратить угрозу войны с Парфией до того, как пострадает еще больше невинных жертв.
Обдумывая план действий, Шахразада не могла избавиться от вновь нахлынувшего чувства вины за косвенную причастность к надвигавшейся катастрофе: если бы не желание освободить возлюбленную, Тарик никогда бы не пустился в столь безответственную погоню за справедливостью.
В столь безрассудную погоню за возмездием.
– Шахразада? – выдернула ее из водоворота мыслей Ирса, положив руку на плечо. – Ты слышала хоть слово из того, что я сказала?
– Что?
– То, чем ты занимаешься во время отлучек, не опасно?
Шахразада выдавила смешок, но прозвучал он натянуто и фальшиво. Она развернулась и побрела прочь от воинов со сверкавшими саблями обратно к их с Ирсой шатру, а когда оказалась внутри, молча налила в медный таз воду из графина трясущимися руками и стянула мятую рубаху, намереваясь умыться и приняться за дела.
Намереваясь придерживаться плана, что бы ни случилось.
– Шази! – воскликнула побледневшая Ирса, в ужасе разглядывая ожог на животе сестры.
Та выругалась себе под нос, проклиная Артана Темуджина с его обучением, после чего беззаботно махнула рукой:
– Не беспокойся. Ничего серьезного.
По лицу Ирсы Шахразада поняла, что та не услышала ни слова и с прежним подозрением рассматривает ожоги. Может, просто рассказать, как они появились? Признаться во всем и надеяться, что младшая сестра сохранит секрет хоть ненадолго?