А по всему полу валялись осколки зловещего зеркала.
Шахразада знала: это Халид его разбил, чтобы разрушить установленный волшебницей контроль над разумом, каким-то образом сумев преодолеть его. В ответ Исуке отбросила клинок своевольного гостя.
Теперь Артан стоял между ним и тетей.
«Но при этом не сделал ничего, чтобы помешать ей захватить наше сознание, – отметила про себя Шахразада. – На чьей же он стороне?»
Вначале она подумала, что Артан не давал напасть на Исуке, но потом поняла, что ошиблась: тот заслонял Халида собственным телом, защищая от тети, так как стоял спиной к нему. Только глупец бы отвернулся от врага, а Артан глупцом точно не являлся. В данную секунду на его лице застыла гримаса, в которой сочетались сразу решимость и раскаяние. Такое выражение бывает у человека, понимающего, что совершил непоправимую ошибку.
Похоже, Артан пытался не остановить Халида, а спасти его, приняв их сторону. Объединился с юношей, которого едва знал, против собственной родственницы.
Но почему?
Шахразада перевела взгляд на сидевшую напротив нее волшебницу и попыталась представить, каким мог быть мотив у той для кражи чужих воспоминаний.
Исуке держалась прямо, будто кол проглотила, положив руки на стол, и, казалось, ничуть не раскаивалась в содеянном.
– Ты обещала, что будешь искать только книгу, – обвиняющим тоном упрекнул Артан. – Дала слово…
– Ничего подобного, – перебила его тетя спокойно, хотя и с язвительными нотками в голосе. – Это ты разбрасывался клятвами. Кроме того, девчонка не пострадала.
– Ложь, – ледяным тоном возразил Халид. – Она кричала.
– Со мной все в порядке, – быстро заверила Шахразада. – Но требую сообщить…
– Твои требования меня не заботят, – не дала договорить Исуке. – Однако могу сказать, что нельзя позволить твоему отцу владеть той книгой.
– Не понимаю, – Шахразада недоуменно нахмурилась. – Это из-за нее он…
– Раны Джахандара со временем исцелятся, но он выпустил в мир нечто крайне опасное, – произнесла волшебница. Единственное, что выдавало ее волнение, – быстрая смена цвета глаз: с обсидианового на кремневый и обратно. – Если ты уничтожишь древний фолиант, то взамен я обещаю снять проклятие с мальчишки и позабочусь, чтобы долг был оплачен.
– Почему так важно избавиться от какой-то старой книги? – задала Шахразада самый насущный из сотни вопросов, что крутились у нее на уме, так как желала понимать мотивы волшебницы: в конце концов, нельзя доверять тому, кто знает о тебе все, а о себе ничего не рассказывает.
– Древний фолиант принесет своему владельцу лишь горе и страдания, – проговорила Исуке после паузы, во время которой пристально изучала собеседницу. – Следует гордиться своей ролью в уничтожении столь опасного предмета.
– Прошу прощения, но это не ответ, – прокомментировала Шахразада, копируя резкий тон волшебницы. – Вам-то что за дело до книги?
– Мои причины не должны тебя волновать. Ты же получишь желаемое. Но могу сообщить следующее: сей фолиант имеет отношение к родителям племянника. Они будут свободны от своих долгов после уничтожения древнего предмета.
– Какого рода эти долги? – поинтересовался Халид, глядя в сторону Артана.
– Книга принесла в мир неописуемые страдания и беды. Смерть в самых ужасных формах, – ответила Исуке, сверкнув глазами. – А когда оказалась в руках одного глупого правителя, мы сочли инцидент исчерпанным. Решили, что с гибелью владельца фолиант тоже растворится в веках, и порадовались. Теперь же я хочу окончательно избавиться от столь зловещего предмета.
– Если вы знаете, где находится книга, почему тогда сами ее не уничтожите? – осведомилась Шахразада, с подозрением рассматривая женщину, напоминавшую птицу.
– После посещения твоего разума я поняла, что ты не так глупа, как показалось на первый взгляд, – приподняла уголки губ в подобии улыбки Исуке.
– Да уж, – рассмеялся Артан, хотя в его голосе не прозвучало ни капли веселья. – Вовсе не глупа.
– Я не в состоянии сама уничтожить этот фолиант, – созналась волшебница. – И никто из нашей семьи не сумеет этого сделать. Он изготовлен из магии, текущей в наших венах, и может быть разрушен только кровью, данной по собственной воле. Но наша кровь для этого не подходит.
– Нужно использовать мою, – понимающе кивнула Шахразада. – Причем я должна сделать это добровольно.
– Нет, – вмешался в разговор Халид. Черты его лица напряглись и заострились еще сильнее. – Я не…
– Я готова на все, чтобы снять проклятие, раз существует такой способ, – парировала Шахразада, поворачиваясь к Халиду и собираясь стоять на своем. – И ты не сумеешь меня остановить.
– Шази…
– Решение принимать не тебе, Халид. А мне. И только мне.
– Ты можешь поступать по собственному усмотрению, – он сжал руки в кулаки. – Как и я. Не обязательно справляться со всем в одиночку и…
– На самом деле, мальчик, тебе тоже предстоит сделать выбор, – прервала горячую речь Халида Исуке. На ее лице снова возникла странная кривая улыбка. – Так как в итоге именно ты должен уничтожить книгу, чтобы уравновесить сим деянием проклятие. Девчонка должна украсть фолиант вместе с ключом у отца и принести их тебе, чтобы раз и навсегда избавиться от опасной вещи.
– И… как именно Халид должен это сделать? – поинтересовалась Шахразада и закусила губу.
– Проклятие требует возмещение долга кровью, – отозвалась Исуке. – Именно ей и следует расплатиться. Как сейчас, так и во время самого уничтожения книги. Не стоит тревожиться: важно намерение, а не количество. Сначала нужно найти способ… – Она заметила ножны на поясе собеседницы. – Дай мне свой кинжал.
Шахразада неохотно протянула оружие. Волшебница взяла его, достала клинок и принялась бормотать что-то себе под нос на отдаленно знакомом языке. Лезвие начало мерцать белым, а на металле постепенно проступили крошечные символы.
Как только они тоже засветились, Исуке перевела взгляд на Халида и потребовала:
– Дай руку.
Шахразада с беспокойством следила, как волшебница схватила его протянутую ладонь и молниеносно сделала сияющим кинжалом новый надрез поверх уже существующего. Халид даже не дрогнул. Когда капли крови попали на лезвие, мерцание сменило оттенок с ярко-белого на огненно-алый и запульсировало, словно обладало собственным сердцем. Символы ослепительно засверкали на металле, как падающие звезды.
Вокруг все внезапно потемнело.
С бесстрастным выражением лица Исуке вытерла кровь с кинжала и вернула его обратно в инкрустированные самоцветами ножны, после чего протянула Шахразаде, не спеша, однако, разжимать пальцы.
Та коснулась оружия и почувствовала исходивший от металла могильный холод.
– Воспользуйся ключом, дабы отомкнуть книгу, но только тогда, когда будешь готов уничтожить ее, – проинструктировала волшебница Халида тихо, точно открывала секрет. – Затем повтори только что проведенный ритуал: сделай надрез, чтобы кровь попала на лезвие. И вонзи мерцающий алым клинок в страницы фолианта. Когда же завершишь – сожги его. – Она поколебалась, но добавила: – Книга станет сопротивляться. Причитать, обещать исполнить все желания. Однако необходимо предать ее огню. Только он уничтожит проклятие вместе с древним злом. Пепел следует развеять по ветру. Тогда черная магия исчезнет, а все долги будут уплачены. Даю в том обещание именем всех своих предков.
Пальцы Исуке изогнулись, как когти, и вцепились в запястье Шахразады там же, где остались следы хватки вторгшегося в ее мысли существа. Тогда и только тогда на лице волшебницы появилась тень эмоций. Губы приподнялись в усмешке, больше похожей на оскал. На переносице прорезались две вертикальные линии.
– Сделай, что должно, девчонка. Уничтожь фолиант и освободи нас от невыносимого бремени. Но если потерпишь неудачу, знай – груз ответственности ляжет на плечи не только моей семьи… – Глаза Исуке превратились в два обсидиановых озера. – Но и твоей.
Хитрость и удар исподтишка
Шахразада пребывала в растерянности.
Она терпела неудачу за неудачей уже третий день подряд.
Хотя делала все возможное: изображала интерес к книге отца, садилась рядом с ним в тесном шатре и выслушивала подробные объяснения о природе магии, заключенной в фолианте, улыбалась и кивала в ответ на рассказ о мучительно медленном переводе текста, о мучительно медленном заучивании содержащихся там заклинаний.
И все ради того, чтобы спасти любимую дочь.
«Спасти меня? – думала Шахразада. – Какой удобный предлог».
Теперь она гораздо лучше понимала, почему отец так высоко превозносил достоинства фолианта. Почему так оберегал его даже в бессознательном состоянии.
Теперь она понимала, что исходившая от книги опасность меркла в сравнении с открывавшимися возможностями.
С силой, способной разгромить целые государства.
С властью безнаказанно повелевать другими.
Раньше Шахразада никогда бы не поверила, что ее отца так захватит идея получения подобного могущества. Но доказательство находилось прямо перед глазами, сидело рядом днями напролет. Взгляд Джахандара горел фанатичным блеском, пока баба́ раз за разом проводил ладонью по безволосой голове, точно напоминая себе о случившемся.
О всех тех вещах, что он совершил.
Хотя, как утверждал, и ненамеренно. Шахразада слушала заверения отца в том, что он сожалеет о смертях и разрушениях, постигших столицу, и в том, что лишь хотел спасти ее, но не могла избавиться от подспудного сомнения в правдивости слов.
Потому что баба́ отводил взгляд, произнося их.
Шахразаде потребовалось приложить все усилия, чтобы скрыть смятение, когда он сообщил ей о просьбе Резы бин-Латифа оказать помощь в грядущих свершениях.
«Грядущих свершениях? Какого рода?» – от этих мыслей по спине пробегал холодок.
Отряды Тарика уже захватили две близлежащие крепости вдоль границы Хорасана с Парфией. Шахразада предупредила об этом Халида прошлой ночью, и хотя он начал собирать под свои знамена вассалов несколько недель назад, отчаянное положение столицы сильно усложняло задачу по организации контрудара. Ре