В таких случаях следовало прижечь место пореза.
Шахразада была не из тех девушек, кто уклоняется от необходимой процедуры. И не из тех, кто испугался бы шрама на всю жизнь.
Но Ирса знала, что перенести такое будет нелегко даже отважной сестре. Однако действовать требовалось незамедлительно. Она уже потеряла много крови. Еще чуть-чуть – и произошедшее уже нельзя будет скрыть от обитателей поселения.
Услышав заключение Ирсы, сестра согласилась, что дольше откладывать не следовало. В конце концов прижигать решили кончиком узкого лезвия ханджара Рахима, чтобы остался лишь небольшой шрам. Халиф вызвался провести процедуру. Правда, только после просьбы Шахразады.
Она потеряла сознание, чему Ирса даже обрадовалась, так как одного запаха горелой плоти было достаточно, чтобы сделалось дурно. Однако в тот момент, когда рана закрылась и стало ясно, что Шахразада впала в беспамятство, халиф тотчас схватил свободной рукой ворот камиса Тарика, в другой по-прежнему держа раскаленный кинжал.
Ирса чувствовала искрившую между ними ненависть так же отчетливо, как ощущала невероятную усталость, и понимала, что жизнь сына эмира висит на волоске. От приведения в исполнение убийственных намерений халифа остановил только Рахим, который оттащил друга и вынудил покинуть шатер, после чего выскользнул следом, бросив на прощание извиняющийся взгляд через плечо.
Тарик быстро растворился в темноте – отчасти для того, чтобы скрыть сожаление, написанное на лице, как подумалось Ирсе. Но он хотя бы остался жив благодаря своевременному вмешательству Рахима.
В шатре теперь находились трое: халиф с бессознательной Шахразадой и она, ее сестра.
Практически наедине с печально известным убийцей девушек.
Ирса долго отстирывала окровавленные тряпицы в миске с едва теплой водой, затем поднялась на ноги, пытаясь отогнать навалившуюся от утомления слабость.
Халиф остался сидеть рядом с Шахразадой, внимательно осматривая рану на ее спине и свежую повязку.
– Когда сестра очнется, я принесу ячменный настой с валериановым корнем, чтобы предотвратить лихорадку и помочь заснуть, невзирая на боль, – сообщила Ирса и закусила губу, погружаясь в мысли о делах.
Халиф ничего не ответил и даже не взглянул на нее, не сводя глаз с Шахразады. Его лицо сохраняло отстраненное выражение.
Ирса недолго сопротивлялась непреодолимому желанию заполнить напряженную тишину и вскоре пролепетала:
– Хотя, наверное, глупо так говорить, но я… рада, что стрела вошла под таким странным углом, благодаря чему рана оказалась неглубокой. Сестре будет больно несколько дней, да и потом плечо будет долго доставлять неудобство, однако… Все могло бы быть гораздо хуже.
После этих слов халиф наконец перевел взгляд с Шахразады на Ирсу, некоторое время бесстрастно рассматривал ее и наконец согласился:
– Да, все могло бы быть гораздо хуже, – затем слегка прищурился, – если бы тебя не оказалось рядом. Прими мою глубочайшую признательность, Ирса аль-Хайзуран.
– Рахим… принес одежду на смену, – в замешательстве – все же не каждый день халиф Хорасана изучает тебя, словно величайшую загадку, – пробормотала Ирса и сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться и скрыть румянец на щеках. – В кувшине на столе осталась чистая вода, а если понадобится еще, то недалеко от шатра есть корыто. Уверена, вам захочется отмыть… кровь. Я могу выйти, если желаете… Мой повелитель.
Необычный собеседник помолчал, похоже, собираясь с мыслями. Хотя утверждать наверняка Ирса не взялась бы, так как лицо его не слишком отличалось выразительностью от камня. Казалось невозможным прочитать.
Казалось невозможным во всех отношениях.
– Не обязательно ко мне обращаться подобным образом.
– Но… – Ирса так удивилась, что на мгновение перестала нервно перебирать руками.
– Прошу, называй меня Халидом. – Халиф оперся локтями о колени. – Думаю, это будет не очень сложно, раз уж ранее ты отчитала меня в традиционной для вашей семьи манере. – На его лице мелькнула тень веселья.
– Мне… Приношу нижайшие извинения, – покраснев до кончиков ушей, выдавила Ирса. – Я была не в своем уме.
– Позволь не согласиться. С моей точки зрения, из всех нас лишь тебе тогда удалось сохранить ясность сознания.
– Полагаю… – несмело протянула Ирса, нервно смахивая упавшую на лицо прядь волос и чувствуя нарастающее смущение от пристального, будто пронизывающего насквозь взгляда халифа, – полагаю, вы действительно отреагировали с чрезмерной горячностью.
– Уверен, меня в будущем еще не раз упрекнут за сей недостаток, – с легкой улыбкой предположил он и посмотрел на спящую Шахразаду. – И вполне заслуженно.
– Да, – кивнула Ирса в попытке скрыть невольную усмешку, невзирая на неловкость. – Вероятнее всего, так и случится. Хотя не понимаю, как сестра смеет упрекать кого-то за недостаток, свойственный ей же самой.
Услышав последнее замечание, халиф впервые по-настоящему улыбнулся, отчего черты его лица утратили резкость и стали казаться почти… мальчишескими. Почти привлекательными.
Теперь он совсем не походил на чудовище.
Эта мысль застигла Ирсу врасплох и напомнила ей о том факте, что правитель Хорасана всего на несколько лет старше, чем она сама.
Юноша, вынужденный в одиночку руководить целым государством.
Возможно, он не так прост, как утверждают сплетни.
Ирса начала задумчиво перебирать пряди косы.
Снова повисла тишина.
– Я понимаю, тебе неловко находиться рядом со мной, – чуть слышно произнес халиф. – Мое поведение ранее достойно всемерного порицания. Приношу свои извинения.
На этот раз Ирса покраснела до корней волос совсем по иной причине.
– Смею надеяться, что однажды ты сумеешь меня простить, – продолжил он, а когда собеседница молча кивнула, пытаясь подобрать верные слова, отвернулся от лампы, смущенно, почти неуверенно потер ладонью шею и спросил: – Позволь поинтересоваться, удалось ли достать книгу Джахандара аль-Хайзурана?
– Да, – едва слышно прошептала Ирса, настороженно взглянув на выход из шатра. – Она здесь, в моем мешке.
– У меня… – начал было халиф, вновь поворачиваясь к Ирсе и вздыхая. На его утратившем суровость лице мелькали отголоски напряженной работы мысли. – У меня никогда не было сестры. – Лоб разгладился. Из-за широких бровей глаза оказались в густой тени. – И не хватало даже времени задуматься, хотел ли я ее иметь. А ты когда-нибудь мечтала о брате?
– Ну… У меня его нет.
Но на самом деле Ирса желала этого с самого детства. С самого детства размышляла, каково это – иметь брата, который дразнил бы ее, служил примером. А еще приглядывал бы за ней, защищал и когда нужно, и когда не нужно.
Много лет Тарик казался таким братом, хотя и всегда занимался другими, более важными вещами: луками и стрелами, ставками и охотами. Важными вещами, которые приличествовали сыну эмира. Так же поступала и Шахразада. Ирса не могла на них по-настоящему сердиться, но надеялась, что все изменится, когда она станет старше.
Что Тарик обратит внимание на нее, начнет считать сестрой. И будет ей братом.
Халиф задумчиво наклонил голову и медленно проговорил:
– Сегодня, когда ты на меня накричала, я впервые понял, на что может быть похожим иметь сестру.
– И как? – прошептала Ирса.
– Довольно приятное чувство, надо признать.
– Несмотря на то, что я на вас накричала? – удивленно приоткрыв рот, уточнила она.
– Если начистоту, в этом и заключалась вся прелесть.
– В самом деле? – пораженно заморгала Ирса. – Вы очень странный. Кто-нибудь вам уже это говорил?
Улыбка снова осветила лицо халифа, так же загадочно его изменив, как и раньше, а затем…
Он запрокинул голову назад и расхохотался.
Ирса совершенно не ожидала подобного развития событий.
Смех халифа оказался мягким и мелодичным. Искренним и теплым. Хотя и немного неуверенным, точно от отсутствия практики. Точно в последний раз звучал давным-давно, в лучшие времена. Когда он был еще мальчишкой и мог веселиться над куда более простыми и добрыми вещами.
У Ирсы возникло ощущение, что она только что стала свидетелем знаменательного события.
– Прошу меня простить, – пролепетала она, изо всех сил стараясь выказать уважение, хотя и понимала, что извинения запоздали и что ее поведение не имело оправданий. – Я вовсе не желала намекнуть, что вы странный.
– Ты не просто намекнула, а высказалась прямо, – заявил халиф, сверкнув глазами, хотя и скорее весело, чем зловеще.
– Да, – смущенно созналась Ирса, теребя рукав, – полагаю, так и было.
– В любом случае я далек от того, чтобы счесть это оскорблением. И скорее обязан выразить свою признательность.
Она уставилась на собеседника широко распахнутыми глазами. Он не прекращал ее удивлять.
– Спасибо тебе, – произнес халиф и слегка дернул уголком губ, будто все еще взвешивал что-то про себя, – Ирса.
Она тоже мгновение поколебалась, но потом приняла окончательное решение и криво улыбнулась.
– Пожалуйста… Халид.
От осознания собственной дерзости Ирса залилась румянцем, тут же отвернулась, желая скрыть его, и наклонилась за принесенной Рахимом сменной одеждой, после чего передала ее… Халиду.
Он встал, сбросил запятнанную кровью риду и скользящей походкой направился к графину с водой, не говоря ни слова.
Взволнованная открывшимся пониманием, почему сестра могла полюбить это предполагаемое чудовище, Ирса развязала сверток, торопливо протянула фолиант Халиду и поспешила прочь из шатра.
Переполненная мыслями и эмоциями, она шагнула в темноту снаружи и едва не налетела на Рахима, который нервно расхаживал перед входом.
– Что… что ты делаешь? – выдохнула Ирса, отшатываясь.
– Я… – пробормотал юноша, застывая на месте при виде нее, затем провел ладонью по отросшей щетине и откашлялся. Его голос звучал более хрипло, чем обычно, словно после долгих и тщетных воззваний к небесам. – Наверное, ждал тебя, – наконец признался Рахим уже более твердо и выпрямился. Когда он моргал, угольно-черные ресницы опускались медленно, почти сладострастно. – Ждал, чтобы убедиться, все ли с тобой в порядке.