Считала, что он просто не способен кому-либо проиграть.
Теперь же видела перед собой убитого горем юношу, потерявшего лучшего друга.
Юношу, который потерпел поражение.
Ирса поняла, что не может выдавить из себя ни слова, поэтому просто кивнула. Затем села на краешек постели, испытывая странное отсутствие боли. Ощущения тоже казались приглушенными, словно тело принадлежало кому-то другому.
Рахим по-прежнему выглядел спящим. Его обмыли, но на шее осталась засохшая струйка крови. Если бы не это неоспоримое свидетельство, Ирса могла бы поверить, что способна разбудить возлюбленного одним прикосновением.
Некоторое время она молча рассматривала предательский красный потек на шее, после чего достала из складок плаща белую раковину с оттиском цветка и прошептала:
– Я принесла тебе подарок. – И сделала паузу, словно ждала ответа. – Не покидай меня. – Крик вырвался из самых глубин сердца, оставив в нем зияющую дыру.
Несмотря на нестерпимую боль, Ирса позволила горю разлиться по жилам. Сейчас не время быть слабой. А сражаться с собой, сражаться со своими чувствами – значит проявить слабость.
Значит отрицать свою истинную сущность.
– Я… – Чтобы продолжить, Ирсе пришлось сделать глубокий вдох. – Я чувствовала себя одинокой почти всю жизнь. Пока не встретила тебя. – Она положила белую раковину на грудь Рахиму. – Но обещаю, что больше никогда не буду одинокой и никогда не забуду моментов, проведенных с тобой. – Затем встала на подгибающихся ногах. – Всегда буду помнить. Я люблю тебя, Рахим аль-Дин Валад. Спасибо, что отвечал мне взаимностью.
С этими словами Ирса повернулась и вышла из шатра, высоко подняв голову, хотя и дрожала всем телом.
Снаружи в свете пары факелов ждали Халид и молодой маг из Храма огня. Последний сочувственно посмотрел на девушку, а когда та направилась к нему, тяжело вздохнул, грустно улыбнулся, ободряюще похлопал по плечу халифа и молча удалился.
– Рахим… – Ирса прикусила губу и постаралась отогнать слезы, которые грозили пролиться в любую секунду. – Рахим страдал?
– Недолго.
– Я рада.
– Как и я, – тихо произнес Халид, вглядываясь в лицо девушки, вглядываясь в мелькающие на нем эмоции. – Ирса…
– Почему ты допустил, чтобы он погиб? – воскликнула она, и слезы ручьями потекли по щекам. – Почему не защитил его? Почему…
Халиф Хорасана обнял ее и прижал к груди.
Ирса плакала, пока последний намек на солнечный свет не исчез за горизонтом.
Переговоры, обман и предательство
Высоко держа в правой руке единственный факел, Викрам вел Шахразаду по подземной части дворца из песчаника, с такой уверенностью прокладывая путь по извилистому лабиринту коридоров, которая намекала на знакомство с этим кошмарным местом.
Эта мысль заставляла Шахразаду нервничать и мучиться подозрениями.
– И где же ты был все это время? – наконец поинтересовалась она у великана.
– В тюремной камере, – с прежней краткостью отрезал он.
Они спустились по винтовой лестнице и углубились в еще один узкий проход. С каждым новым поворотом стены, казалось, сжимались все теснее.
– Ты знаешь, где моя сестра? – продолжила расспрашивать спутника Шахразада, не желая, чтобы ее игнорировали.
– Нет.
– Каким образом ты так хорошо ориентируешься в этом проклятом дворце?
– Я же говорил: сейчас не время для вопросов.
– А я не согласна. – Услышав отповедь, Шахразада остановилась. Ее предавали слишком часто. Больше этому не бывать. – Сейчас самое время. Особенно если ты хочешь, чтобы я сделала еще хоть шаг.
Викрам резко обернулся и бросил на нее такой взгляд, что менее отважный человек поспешил бы домой к матушке. Факел вспыхнул ярче.
Однако Шахразада лишь нетерпеливо постучала по полу носком туфли.
– Мне дали карту, – проворчал наконец бывший телохранитель и нахмурился.
– Кто же, позволь поинтересоваться.
– А ты как думаешь? – Брови Воина еще сильнее сошлись к переносице, хотя в угольно-черных глазах блеснуло веселье.
– Дворцовые крысы? – раздраженно предположила Шахразада. – Мне-то почем знать?
– Деспина.
– Деспина?! – воскликнула она. – И ты оказался так наивен, что поверил этой лицемерке?
– Придержи язык, – велел Викрам, смерив спутницу недовольным взглядом, и поднес факел к ее лицу так близко, что можно было поджечь остаток волос. – Моя жена подарила тебе шанс сбежать.
– Верится с трудом. Особенно потому, что именно по ее вине я здесь и оказалась.
– Деспина не знала план султана и не могла ему помешать, – проворчал великан, покачав лысой головой. – Она располагала лишь общими сведениями и делала все от нее зависящее, чтобы тебе помочь.
– Конечно! – Шахразада скептически прищурилась. – И ты ждешь, что я поверю в это? Эта предательница даже глазом не моргнула, когда меня потащили в темницу! Только улыбалась, хотя могла сделать тысячу вещей! Хорошенькая помощь!
– И что же она могла сделать?
– Например, рассказать Халиду, кем приходится султану, – сердито всплеснула Шахразада руками. – И о своих соображениях насчет его плана.
– И признаться, что явилась в Рей как соглядатай Парфии и много лет передавала врагам сведения? – хмыкнул Викрам. – Если ты думаешь, что твой муж поверил бы дочери Селима, то ты знаешь его не так хорошо, как считаешь. Халид ибн аль-Рашид – самый подозрительный мужчина на земле. Хотя я не могу его за это винить.
«Слова настоящего друга», – неохотно признала Шахразада, но не пожелала так легко сдаваться.
Она подбоченилась и поинтересовалась:
– И чего же Деспина пытается добиться своим обманом?
– Не мне раскрывать чужие секреты, – отрезал великан таким тоном, что стало ясно: разговор окончен, после чего развернулся и продолжил путь, все глубже спускаясь в недра дворца.
Шахразада ускорила шаг, чтобы догнать огромного провожатого, и на мгновение почувствовала себя блохой, которая скачет вслед за слоном.
Стены коридора постепенно сужались, а потолок скруглялся, становясь не столько каменным, сколько земляным.
В воцарившемся молчании Шахразада задумалась над словами Викрама, заново размышляя над предательством Деспины, и потом повторила, хотя и с гораздо меньшей запальчивостью:
– Она могла бы рассказать все Халиду. Со временем он бы поверил. В конце концов, ты-то поверил.
– Он никогда бы не положился на слово дочери врага. – Слова великана прогремели в полутьме. – Даже меня пришлось долго… убеждать. – Он обернулся через плечо и тише добавил: – Клянусь, если бы я поймал Деспину на обмане, то перерезал бы ей глотку.
– Мне до сих пор это кажется неплохой идеей, – проворчала Шахразада себе под нос и едва не уткнулась в широкую спину внезапно остановившегося спутника.
– Тогда у тебя есть отличный шанс это сделать. – Тот отворил рассохшуюся, скрипучую дверь, ведущую в канаву для сточных вод.
В нос ударило резкое зловоние, от которого к горлу подкатила дурнота.
Еще менее приятным оказался вид Деспины, ждущей в тени.
Шахразаду снова охватило непреодолимое желание наброситься с кулаками на бывшую служанку – вернее, принцессу Парфии.
Та стояла, полускрытая под темным плащом, и криво улыбалась прежней госпоже.
– Выглядишь ужасно. – Затем наклонилась ближе и добавила: – А пахнешь еще хуже.
– Катись к Иблису![4]
– По сравнению с тобой он может оказаться более приятным собеседником, – ничуть не оскорбленная, Деспина еще шире расплылась в улыбке.
– С тобой-то я точно никуда не пойду, – процедила Шахразада, едва сдерживаясь, чтобы не начать кричать. – Сначала ты изображаешь из себя одного человека, потом – совсем другого. Не успеваю за тобой следить. Просто скажи: хоть что-то в твоих словах было правдой?
– Я родилась во лжи, – пожала плечами Деспина. – Лучше ответь, как можно изменить собственную судьбу?
– А как можно добровольно прислуживать такому отвратительному отцу? – язвительно парировала Шахразада.
– Я подозревала, что ты захочешь это узнать, – невесело улыбнулась бывшая служанка. – Не возражаешь, если мы будем говорить на ходу?
Шахразада сложила руки на груди и осталась стоять на месте, подумав: «Никуда не пойду с этой предательницей до тех пор, пока она меня не убедит в обратном».
– Вижу, что несколько недель с момента нашего расставания не уменьшили твоего упрямства. Очень жаль, – усмехнулась Деспина. – Ну что ж, будь по-твоему. Рано или поздно так и так пришлось бы все рассказать. – Она покачнулась с пятки на носок, откинулась назад и подбоченилась – какая знакомая поза! – На смертном одре матушка раскрыла мне личность отца и вручила доказательство моего происхождения, повелев отправляться к нему в надежде, что он может позаботиться о дочери, пусть и незаконнорожденной. Больше родственников у меня не оставалось.
Хотя слова звучали легкомысленно, в глазах бывшей служанки мелькнула тень боли – след истинных чувств. Несмотря на ужасные запахи и отвратительное хлюпанье, Шахразаде пришлось приложить усилие, чтобы сохранить на лице бесстрастное выражение.
Деспина продолжила рассказ:
– После того как матушка умерла, я отправилась с Эгейских островов в Амардху, по пути выпрашивая или выменивая еду, а иногда и просто занимаясь воровством, когда же добралась наконец до дворца, стража попыталась вышвырнуть меня за ворота. Мне тогда было всего одиннадцать лет. Но один из офицеров сжалился и выслушал мои мольбы, затем взял данный матерью свиток с печатью отца, скрылся в недрах здания и вернулся лишь через несколько часов.
– Прости мою подозрительность, – хмуро перебила Шахразада, – но мне не верится, что Селим Али эль-Шариф принял с распростертыми объятиями незаконнорожденную дочь, о которой не вспоминал многие годы.
Викрам, до того молча стоявший рядом, неодобрительно кашлянул.
Деспина снова улыбнулась, хоть на этот раз с легкой меланхолией.
– Тебе не понять. Когда проводишь все детство, не зная личности отца, а потом оказывается, что он обаятельный, красивый, богатый правитель целой страны, то создается ощущение сбывшейся мечты. Я была готова на все, лишь бы завоевать благосклонность султана. – Повисла задумчивая пауза, потом на щеках бывшей служанки вспыхнул гневный румянец. – Он пообещал признать меня и объявить дочерью во всеуслышание, если я помогу сначала вызнать все секреты халифа. Сперва моей обязанностью было удостовериться, что он возьмет в жены Ясмин. И лишь потом – предоставить информацию, чтобы захватить трон Хорасана. Отец наш