– Ну вот, готово! – сказала Роза, закончив шитье под заинтересованными взглядами мальчиков. – Только бы завтра было облачно!
– Вообще-то, я заказывал солнце, но, так уж и быть, скажу приказчику погоды, чтоб отменил. Он любезный малый, сделает – так что не волнуйся! – сострил Чарли, к которому вернулась обычная дерзость.
– Легко вам шутить, сэр, не вы же носите вот это, не снимая, несколько недель подряд! – осадила его Роза и приложила к глазам Чарли, все еще сидящего у ее ног, новую повязку.
– Ай! Сними! Сними скорей! Немудрено, что старина Мак хандрит – с этой-то штуковиной!
Чарли удрученно посмотрел на кусок ткани – «орудие пыток», по его мнению. Роза убрала повязку и отправилась пожелать Маку спокойной ночи.
– Я провожу Розу, а то темнеет, а она боится ходить одна, – решил Арчи, позабыв, что когда-то высмеивал сестру за боязливость вместо того, чтобы предложить помощь.
– Давай лучше я, ведь она ухаживает за моим братом! – заявил о себе Стив.
– Пойдемте вместе, ей будет приятно! – сказал Чарли, удивив братьев, которые не ждали от него такой галантности.
– Точно! – хором воскликнули они и отправились провожать, чему Роза была удивлена и обрадована, хоть и не выказывала удовольствия. Впрочем, защитником выступал в основном Арчи, так как двое других провожатых всю дорогу бегали наперегонки, лазили по заборам и дрались.
У дверей дома они, однако, угомонились, по очереди тепло пожали Розе руку, старательно отвесили поклоны и степенно удалились.
– Ну вот, так-то лучше! – удовлетворенно сказала Роза, проводив кавалеров глазами.
Глава тринадцатаяУютный уголок
Каникулы подошли к концу, мальчики отбыли в школу, а Мак остался оплакивать судьбу. Ему разрешили выходить из темной комнаты и заменили плотную повязку на затемненные очки, сквозь которые он, как и следовало ожидать, видел мир в мрачном свете. Ограничений не убавилось – было запрещено все, что напрягает зрение. Каждый, кто хоть раз был обречен на полное бездействие, знает, насколько это томительно, и поймет Мака, который однажды с отчаянием в голосе заявил Розе:
– Придумай мне занятие, иначе я себе голову разобью – честное слово!
Роза поспешила за советом к доктору Алеку, и тот прописал пациенту, а заодно и сиделке, провести месяц в горах в сопровождении тетушки Джесси и Джейми. К компании присоединились Носишка с мамой, и одним солнечным сентябрьским утром шесть чрезвычайно довольных пассажиров садились на экспресс до Портленда: две улыбающиеся мамаши с корзинками для пикника и свертками с припасами; хорошенькая девочка с сумкой книг, высокий худощавый паренек в надвинутой на глаза шляпе и двое малышей, чьи коротенькие ножки не дотягивались до пола, а пухлые личики светились безмолвным предвкушением первого «самого настоящего путешествия».
На исходе дня путешественники оказались на зеленой лужайке, где их встречал необычайной красоты закат и веселая компания: белый жеребец, рыжая корова, две кошки, четыре котенка, огромное количество куриц и десяток человек – от мала до велика. Все кивали и улыбались вновь прибывшим, а радушная хозяйка сердечно расцеловала всех по очереди и воскликнула:
– Как же я рада! Располагайтесь, отдыхайте, скоро будем ужинать – поди притомились с дороги. Лиззи, проводи гостей наверх! Китти, помоги отцу с чемоданами! Мы с Дженни пока накроем стол. А малыши пускай поиграют с котятами!
Три хорошенькие девушки бросились выполнять поручения матери, а гости, окруженные заботой и теплом, сразу же почувствовали себя как дома. Тетушка Джесси пришла в полный восторг от домотканых ковров, стеганых одеял и старинной мебели; Роза бегала от окна к окну – в каждом виднелся прелестный пейзаж; малыши вмиг подружились с другими детьми, которые, как и подобает гостеприимным хозяевам, наперебой совали им цыплят и котят.
Сигнал рожка возвестил о начале ужина, и честная компания (преимущественно детская, так как к детям Кэмпбеллов присоединилось шесть хозяйских отпрысков) собралась в просторной столовой. У всех без исключения был отменный аппетит и прекрасное настроение. За столом царило такое веселье, что просто невозможно было грустить или оставаться в стороне. Мамаша Аткинсон – так звали хозяйку – была веселей всех. Она хлопотала, то и дело вскакивая с места: помочь малышу, принести очередное блюдо или отогнать от стола зверей. Животные были равноправными жителями дома: жеребенок, просунув морду в дверь, ждал кусочек сахару; кошки запрыгивали на колени, выпрашивая еду; рябые курицы клевали с полу крошки и добавляли к оживленной беседе громкое кудахтанье.
После ужина вышли на свежий воздух и любовались закатом, пока багряные краски в небе не угасли, и не зазвенели комары, намекая, что пришла пора спрятаться в дом. Гости с удивлением услышали звуки музыки – отец семейства играл в гостиной на маленьком самодельном органе. Дети собрались вокруг, старшие сестры стройно запели, а остальные подхватили мотив. Вскоре Носишка уснула в уголке, а Джейми громко зевнул прямо посередине его любимой песенки «Курлык-курлык голубка».
Затем и старших потянуло в сон. В ту ночь все спали без задних ног на домотканых простынях и мягких матрасах, сделанных руками мамаши Аткинсон.
На следующий день началась настоящая деревенская жизнь, столь благотворно влияющая на здоровье, живительная для утомленного ума и ослабленного тела. Погода стояла прекрасная, дети резвились, как щенята, и наслаждались горным воздухом, взрослые улыбались и без конца повторяли: «Как здесь чудесно!» Даже угрюмый Мак – и тот не удержался и перепрыгнул через забор; а когда Роза догнала его с широкополой шляпой в руках, стал горячо уговаривать отправиться в лес охотиться на диких кошек.
Джейми с Носишкой были незамедлительно зачислены в ряды легкой пехоты – это был славный отряд, состоящий из одних офицеров. Они носили двуугольные шляпы, размахивали флагами, разили мечами и били в барабаны. Доблестные воины в полном обмундировании шествовали по лужайке, и смотреть на них было одно удовольствие. Отрядом командовал одиннадцатилетний капитан Доув – серьезный и заносчивый мальчик; он по-генеральски важно отдавал приказы, которые его отряд выполнял беспрекословно и с фальстафовским духом[14], хоть не всегда умело. Маленькие солдаты старались изо всех сил, младший брат капитана – лейтенант Джек Доув прекрасно справлялся с обязанностями, и барабанщик Фрэнк (он помогал на ферме по хозяйству) барабанил изо всех сил. Поскольку Джейми и раньше проходил военную подготовку, он сразу же получил звание полковника. Однако лучше всех была замыкающая шествие Носишка: она шла с флагом наперевес, гордо подняв в воздух деревянный меч, двууголка съехала на один глаз, личико сияло восторгом, кудряшки воинственно топорщились, пухленькие ножки иногда подкашивались от героических усилий не сбиваться с маршевого шага.
Мак и Роза собирали у дороги ежевику, отряд, не заметив их, прошествовал мимо, зато они вдоволь полюбовались забавным зрелищем. Неподалеку, как было принято в тех местах, находилось семейное кладбище. Поравнявшись с могилами, капитан Фрэнк Доув приказал отряду остановиться и пояснил:
– Здесь полагается приглушить барабанную дробь, приспустить флаги и снять шапки в знак уважения.
– Какие они милые! – прошептала Роза, когда маленький отряд протопал мимо под тихий рокот барабана, опустив флаги и мечи. По неприкрытым головкам и серьезным личикам пробегали волнующиеся тени листвы.
– Давай пойдем за ними и посмотрим, что они дальше будут делать, – предложил Мак, которому уже надоело праздно сидеть на изгороди, пока Роза собирает для него ежевику.
По мере удаления от могил музыка постепенно нарастала, и знамена снова взметнулись в небо. Процессия скрылась в заброшенной церкви на пересечении трех лесных дорожек. Из церкви донеслось пение, Мак и Роза ускорили шаг и, подкравшись поближе, заглянули в разбитое окно.
Капитан Доув стоял на старой деревянной кафедре и взирал на товарищей, которые расселись на пустых скамьях и самозабвенно распевали псалом, которому учат всех детей в воскресной школе.
– А теперь помолимся! – степенно, словно заправский священник, объявил капитан Доув, сложил руки и начал читать молитву, хорошо знакомую присутствующим, однако не слишком подходящую для утра: «Господи, благодарю за грядущую зарю».
Маленькие прихожане прилежно молились, склонив головки и лепеча столь знакомые слова. У Розы даже слезы на глаза навернулись; Мак невольно снял шляпу, затем поспешно нахлобучил обратно, смутившись, что расчувствовался.
– Сейчас я прочту короткую проповедь «Дети, любите друг друга». Я попросил маму выбрать, она сказала – эта как раз подойдет. Сидите смирно, а я буду читать. Марион, не шепчитесь, а слушайте! Там говорится, что мы должны быть добры друг к другу, играть честно, не ссориться – как сегодня из-за повозки… Джек, нельзя все время быть кучером, и нечего сердиться, если я иногда выбираю Фрэнка! Анетте тоже иногда надо быть лошадью, а Уилли должен наконец разрешить Марион построить хижину рядом со своей – она же все равно построит, так чего артачиться? Джейми, кажется, хороший малый, если он чего-нибудь натворит, я его потом тоже впишу. Нет, Носишка, не надо никого целовать в церкви, и сними, пожалуйста, шапку! Послушайте все и запомните мои слова – я ведь капитан, и вы должны мне подчиняться.
Тут лейтенант Джек неожиданно взбунтовался:
– Тоже мне капитан! За собой лучше следи! Не хочешь рассказать, как ты стащил мой ремень, отхватил самый больший пончик и взял тележку без очереди?
– А еще ты Фрэнка стукнул – я сам видел! – закричал, вскакивая со скамьи, Уилли Сноу.
– А у меня книжку отобрал и спрятал, когда я не пошла с тобой на качели! – добавила Анетта, старшая из троих детей семейства Сноу.
– Если Уилли не хочет, я не буду рядом с ним строить, – присоединилась к мятежу Марион.
– Я поцелую Дзейми! И сапку сниму, там булавка колется! – заявила Носишка, хоть Джейми и пытался ее утихомирить.