енской слабости – тяги к украшениям, то доктор Алек также проявил слабость и поступился собственными убеждениями, исполнив просьбу покаявшейся любимицы.
Глава шестнадцатаяХлеб и петельки
– О чем, интересно, грустит в одиночестве моя принцесса? – спросил доктор Алек ноябрьским днем, застав Розу в кабинете. Девочка сидела в глубокой задумчивости, сложив на коленях руки.
– Дядя! – очнулась она от раздумий, словно не слышала вопроса. – Мне нужно с вами серьезно поговорить!
– К вашим услугам! Слушаю внимательно! – вежливо откликнулся доктор Алек – ему нравилось отвечать нарочито-уважительным тоном, когда Роза принимала взрослый вид.
Он сел рядом, и девочка серьезно сказала:
– Я вот думаю, какое ремесло для себя выбрать… Может, вы посоветуете?
– Ремесло? – изумленно переспросил доктор Алек.
– Я и забыла, что вы не слышали нашего разговора в «Уютном уголке»! – спохватилась Роза и принялась объяснять: – Мы сидели под соснами и шили вместе с остальными дамами. Мамаша Аткинсон сказала, что каждый должен уметь зарабатывать на жизнь, ведь даже богатый человек может обеднеть, а бедным приходится работать. Ее дочки просто умницы и столько всего умеют, и тетушка Джесси с ней согласилась, а я посмотрела на девочек Аткинсон – какие они довольные и самостоятельные, и тоже захотела научиться чему-нибудь, чтобы не зависеть от наследства – хоть и рада, что оно у меня есть.
Доктор Алек слушал объяснения со смесью удивления и радости, он вдруг увидел, что его маленькая племянница повзрослела. Она сильно изменилась за прошедшие полгода, а если бы он знал, сколько мыслей зародилось за это время в ее голове, то удивился бы еще больше – Роза была по природе вдумчива и наблюдательна, одна из тех девочек, которые часто изумляют подруг глубокомысленными и остроумными замечаниями.
– Я согласен с дамами и с удовольствием помогу советом, – серьезно ответил доктор Алек. – К чему ты склоняешься? Важно учесть, что тебе нравится и к чему есть талант.
– В том-то и дело, дядя – талантов у меня нет и особых склонностей тоже, поэтому я не могу решить. Думаю, нужно просто выбрать доходное ремесло и учиться – это же не для удовольствия, а для пользы! Чтобы не растеряться, если я вдруг обеднею, – рассудила Роза.
Судя по тону, ей даже не терпелось немного обеднеть, чтобы применить полезные умения.
– Есть одно замечательное дело, которое следует освоить каждой девочке и от которого зависит благополучие в семье – неважно, беден ты или богат. Сейчас этим достойным навыком часто пренебрегают и считают старомодным, что, на мой взгляд, является серьезным недостатком воспитания. Лично я не хотел бы допускать столь плачевной ошибки. Каждая девушка должна освоить этот навык, и я знаю одну прекрасно образованную даму, которая обучит тебя с максимальным удовольствием и пользой.
– Что же это за ремесло? – нетерпеливо спросила Роза, довольная тем, что дядя внимательно и с душой подошел к ее просьбе.
– Ведение хозяйства! – заявил доктор Алек.
– Разве это ремесло? – разочарованно спросила Роза – ее воображение рисовало совсем иные заманчивые картины.
– Конечно! Одно из самых сложных и полезных! Конечно, петь, рисовать, писать или даже преподавать гораздо более романтично, но хорошая хозяйка делает людей счастливыми и превращает свой дом в самый уютный уголок на свете. Напрасно ты так удивленно моргаешь – по мне, лучше бы ты научилась вести дом, чем стала первой красавицей в городе. Домоводство – неотъемлемая часть любого образования и вовсе не мешает развивать другие таланты. Я надеюсь, ты безотлагательно начнешь обучение, так как уже достаточно набралась сил и окрепла.
– А кто эта чудесная дама? – спросила Роза, впечатленная пылкой речью дяди.
– Тетушка Изобиллия.
– Разве она образованная? – удивленно спросила Роза – тетушка всегда казалась ей самым далеким от образования членом семейства.
– Она прекрасно образованна – в старом понимании; сколько мы себя помним, она обеспечивает нам уют. Пусть ее нельзя назвать элегантной, но у нее доброе сердце, она любима и уважаема, и, когда ее не станет, все будут горевать, и дом без нее опустеет. Никто ее не заменит, потому что старинные секреты домоводства уже не в моде, и тетушке Изобиллии никогда не будет равных – по крайней мере для меня.
– Вот бы и меня уважали, как тетю Изобиллию! Она передаст мне свое мастерство? – спросила Роза, устыдившись, что считала тетушку ничем не примечательной старушкой.
– Передаст. Если ты не сочтешь ее уроки слишком легкими. Она будет горда и счастлива, что кто-то готов у нее поучиться – она привыкла считать, что ее век давно прошел. С ней ты освоишь искусство вести хозяйство умело, экономно и весело, создавать и хранить счастье в доме – такой урок тебе еще пригодится.
– Хорошо, дядя! Когда мне начать?
– Я поговорю с тетушкой, а она предупредит Дебби, ведь приготовление пищи очень важная составляющая ремесла.
– Да, конечно! Я и не возражаю, я люблю постряпать и часто пыталась дома, но меня никто не учил, я только передники пачкала. Печь пироги весело, но Дебби такая сердитая, вряд ли она мне разрешит приближаться к кухне…
– Тогда будешь готовить в маленькой гостиной. Не волнуйся, тетушка Изобиллия с Дебби договорится! Но сначала научись печь хлеб, по-моему, он важнее всех пирогов мира. Если ты подашь мне хорошую буханку настоящего хлеба, я буду счастлив – больше, чем от расшитых бисером тапочек. Тогда я сердечно тебя поцелую и съем все до последней крошки!
– Договорились! Идемте же предупредим тетю, мне не терпится начать! – вскричала Роза и, пританцовывая, направилась в маленькую гостиную, где мисс Изобиллия тихонько вязала, однако была готова бежать на помощь по первому зову из любого уголка дома.
Не стоит и говорить, как она была удивлена и довольна, когда ее попросили обучать Розу домоводству, кроме которого она ни в чем не была сведуща, и с каким энтузиазмом она взялась за столь приятную работу. Дебби не посмела возражать, раз мисс Изобиллия попросила, – добрая старушка была единственным человеком, к которому прислушивалась кухарка. Фиби и вовсе была счастлива, потому что Роза стала чаще появляться на кухне и девочки больше виделись.
Сказать по правде, тетушка Идиллия и тетушка Изобиллия с самого начала привязались к внучатой племяннице и сокрушались, что проводят с ней мало времени. Они иногда жаловались друг другу, но в конце концов всегда приходили к мнению, что Алек отвечает за ребенка, а значит, большая часть времени и любви девочки по праву принадлежат ему, а им полагается довольствоваться малым.
Доктор Алек раскрыл их маленький секрет, мысленно обозвал себя слепцом и глупцом и стал размышлять, как исправить положение, а благодаря новой затее Розы нашелся предлог слегка отлучить девочку от себя. Доктор Алек не подозревал, как сильно привязался к своей подопечной, пока не предоставил ее заботам новой наставницы. Порой он приходил ее проведать и подглядывал в дверную щель, пока Роза сосредоточенно месила тесто или с пристальным вниманием слушала наставления тетушки Изобиллии. Заметив незваного гостя, хозяйки тут же выдворяли его, угрожая скалками, или же – если дела шли особенно успешно и они пребывали в хорошем расположении духа, откупались имбирным пряником, лишним кусочком или неудавшимся пирожным – например, недостаточно ровным на их критичный взгляд.
Хозяйки не давали себе спуску, и, само собой разумеется, доктор Алек взял за правило появляться за столом и пробовать «не слишком удавшиеся» лакомства. Его каждый день ждали королевские пиры. Но лучшим добавлением к любому блюду было то, как Роза скромно краснела в ответ на его похвалу и говорила:
– Я сама готовила, дядя! Рада, что вам понравилось.
Прошло немало времени, прежде чем на столе появилась первая буханка хлеба. Ремесло пекаря не из легких, и тетушка Изобиллия обучала делу обстоятельно. Роза сначала долго практиковалась на закваске и различных тортах и печеньях, и однажды настал торжественный миг той самой «хорошей буханки настоящего хлеба». Фиби с гордой улыбкой внесла ее к ужину на серебряном подносе и, не удержавшись, шепнула доктору Алеку, ставя перед ним угощение:
– Прекрасно вышло! Правда, сэр?
– Какой замечательный хлеб! Неужели моя девочка сама его испекла? – воскликнул он, любуясь ароматным кулинарным произведением идеальной формы.
– Сама – от начала до конца! Ни разу не попросила совета или помощи! – откликнулась тетушка Изобиллия, сложив руки на груди с видом крайнего удовлетворения – ученица явно делала ей честь.
– Столько было неурядиц и сложностей, я уж думала – ничего не выйдет! Одна партия вообще сгорела, потому что я ее забыла в печке, а Дебби учуяла запах гари, но не напомнила! Сказала – если печешь хлеб, ни на что не отвлекайся. Это уж слишком! Могла бы меня окликнуть… – пожаловалась Роза, вспоминая предшествующие треволнения.
– Дебби просто хотела, чтобы ты научилась на своих ошибках, как Розамунда в истории с пурпурным сосудом[18], помнишь?
– Я всегда считала, что мама поступила несправедливо, не предупредив бедняжку, а потом, когда Розамунда попросила чашку для фиолетовой жидкости, сказала: «Ну, я не собиралась давать тебе чашку, но так уж и быть» – вот вредина! Фу, противная женщина, мне всегда хотелось хорошенько ее встряхнуть, хоть она и действовала в воспитательных целях.
– Довольно о ней! Расскажи-ка лучше о хлебе, – попросил доктор Алек, которого позабавила возмущенная речь Розы.
– А что рассказывать, дядя? Я старалась, ни на что не отвлекалась, все время сидела у печи, чуть сама не испеклась. В этот раз все сделала правильно, и получилась вкусная, круглая и хрустящая буханка – сами видите. Попробуйте и скажите, так же ли она хороша на вкус, как на вид.
– Резать такую красоту? Почему нельзя положить под стеклянный колпак и выставить в гостиной, как восковые цветы или другие произведения искусства?