— Леонард Мартин, — как ни в чем ни бывало представился Ястреб. — Как вы поняли, мы с вашей подругой старые знакомые. А это — Александр Грей и дон Мариано Людовико Фиеретти, хотя я и сомневаюсь, что это его настоящее имя.
Еще один из Птичьего рода — к которому принадлежала наибольшая часть собравшихся, — атташе по культуре и королевский бастард бросил на меня один краткий взгляд и равнодушно отвернулся, продолжая разговор с низкорослым брюнетом в оперном фраке. Если его как-то и заинтересовала моя персона, то он ничем это не показал — в отличие от остальных.
— Значит, вы приехали из колоний? — спросил Леонард. — Откуда, если не секрет?
— Отовсюду понемногу, — отшутился я. — Но в последнее время я был в Габеноре.
— В самом деле? В таком случае, может быть, вы знаете лорда Стонингема? Он служит губернатором в…
— Агонге. Да, разумеется.
— Как они с супругой? — не отставал от меня Ястреб. — И их очаровательная дочка…
Я знал, что он пытается сделать: проверить, кто я такой, что из себя представляю, как — и, главное, зачем — пришел к ним сегодня. К счастью, поймать меня ему не удалось.
— Дочки, вы хотели сказать, — поправил я его. — Леди Эдит родила незадолго до Кануна года, Фил был вне себя от счастья.
— Да, конечно… Я уже и забыл, как посылал ему поздравления.
Криво усмехнувшись и признавая свое поражение, Ястреб отошел в сторону, однако его место заняли другие.
— Колонии… Как интересно! — хлопнула ресницами одна из девушек с каре. — Но что же вы теперь делаете в Гетценбурге?
На этот вопрос я при всем желании не мог дать ответ. Изначально я приехал сюда по приглашению родственников (о чем тут явно не стоило вспоминать, дабы избежать расспросов о семействе Эйзенхартов и не привлечь ненужного внимания), а остался здесь… сложно сказать, почему. Сперва мне было все равно, где находиться. Единственным местом, мне не подходившим, была столица: увы, состояние моего банковского счета не подходило для цен метрополии. В Марчестер, домой, меня тоже не тянуло. Там не было ничего, ни условий, пригодных для жилья, ни каких-либо светлых воспоминаний, чтобы я решил сесть на поезд до вересковых пустошей. Если бы не письмо леди Эйзенхарт, я бы, вероятнее всего, бесцельно скитался бы по провинции в ожидании комиссии в Керфийской крепости. Собственно, так я и собирался поступить, проведя пару недель в Гетценбурге. А в итоге так и остался здесь… Почему?
— Сам не знаю, — честно признался я.
Ответ мой, судя по всему, оказался правильным, потому что вызвал смех (похоже, слушатели решили, что я пытаюсь быть остроумным) и воодушевленное требование за это выпить.
Воспользовавшись передышкой, я подал бокал шампанского леди Эвелин и попытался примкнуть к кружку, образовавшемуся вокруг мистера Грея. Спустя полчаса я был вынужден признать свое поражение: пару раз мне удалось ввернуть несколько фраз, особенно когда речь зашла о раскопках профессора Дэниэля в Джизехе, однако мистер Грей стойко продолжал меня игнорировать. Спустя час я уже начал мысленно проклинать Эйзенхарта. Существует причина, по которой Змеи могут быть врачами, учеными, даже тайными убийцами — но никогда шпионами. Мы прямолинейны, буквальны и не склонны хитростью и интригами выманивать информацию у противника. Не потому что мы обладаем какими-то выдающимися этическими принципами и не действуем из-под полы, а потому что скверного характера, доставшегося от патрона, обычно хватает лишь на короткие агрессивные выпады, а не на многоходовки. Короче говоря, я страдал. Если бы мне нужно было тихо убить мистера Грея, это не представило бы сложности: случайно задеть его плечом или передать ему стакан с виски, нет ничего проще. Но заставить его обратить на меня внимание и перевести разговор на нужную тему…
В конце концов, я настолько смирился с провалом, что даже не заметил, как Грей сам ко мне обратился.
— Прошу прощения? — удивленно переспросил я.
— Я спросил, будете ли вы против, если я приглашу на танец вашу спутницу.
Фотография не передавала в полной мере его взгляд. Такое ощущение, словно темные глаза сдирали кожу и вскрывали кости, тщательно анализируя все увиденное. Я поежился.
— О, нет, конечно. Пожалуйста, если леди не против…
Леди была не против, и, наблюдая за движущимися в ритме парами, я малодушно поделал леди Эвелин продвинуться в расследовании дальше меня. Впрочем, наблюдал я за ними недолго, мое внимание отвлекла другая молодая леди, желавшая тоже присоединиться к танцующим.
Глава 5
— Удивительно, что при таком количестве общих знакомых мы до сих пор не были представлены друг другу, — заметил Грей, ведя свою партнершу в танце. — И, должен сказать, какая жалость…
Леди Эвелин не выдержала и фыркнула.
— Даже не начинайте, — предупредила она. — Я знаю, что вы делаете.
— Знаете? Вы так в этом уверены?
Возможно, кто-то более впечатлительный и затрепетал бы под его взглядом, но не она. Для этого у леди Эвелин была слишком хорошая подготовка в виде общества ее отца.
— Думаю, да, — подтвердила она. — Пытаетесь польстить мне, чтобы вызвать у меня симпатию? Бесполезно. Не вы первый, и не вы последний.
— И зачем бы мне это делать?
— Вы бастард короля Владислауса. Его старший и любимый сын и, если то, что говорят о вашем слабохарактерном и слабоумном брате правда, более подходящий кандидат на ольтенайский престол. Но король боится признать вас своим наследником, потому что это приведет к неминуемой ссоре с церковью, давшей благословление на его брак с Ее Величеством Сивиллой. В принципе, он был бы готов поменять порядок наследования ради вас, он был бы даже рад этому (будем откровенны, ваш брат все-таки непригоден для престола, как бы не желала этого Сивилла), однако ему нужен определенный стимул…
— Продолжайте, — с искренним интересом попросил Грей.
— Например, если бы вы женились на девушке из подходящего рода, и ее семья встала на вашу сторону… Такая поддержка могла бы сослужить вам хорошую службу. Мы, конечно, не говорим о королевских домах, они не станут иметь дело с ублюдком. Но вот имя Хоторнов, которое вы бы получили, женившись на Роуз (да-да, я помню еще, как вы были с ней помолвлены), сделало бы вас дальним родственником императора, как бы тому не нравилось это номинальное родство. Впрочем, насколько я припоминаю, вы бросили Роуз ради леди Тенеррей, которая может похвастаться не только именем, но и деньгами. Удачная партия, кстати, где она?
— Боюсь, наша помолвка распалась.
— Какая печаль! — притворно ужаснулась леди Эвелин. — Неужели все из-за слухов?
— Каких слухов?
— Ну как же. О смерти мисс Лакруа, конечно. А еще Хэрриет Лайонелл, я помню, какие взгляды вы бросали на нее в прошлом сезоне. Бедняжки. Две женщины, о которых свет знал или, по крайней мере, подозревал, что они были вашими любовницами, и обе мертвы. Неудивительно, что ваша невеста поспешила вернуться на Королевский остров. Вы ведь потому решили переключить свое внимание на меня? Виновны вы в их смертях или вас подставляют, но после этой истории приличные люди уже не свяжут себя с вами. А вот дочка захудалого провинциального барона может и потерять голову от вашего внимания…
— Вы себя недооцениваете.
— Разве? Я никто. Но почему-то вы все еще терпите мою болтовню.
Ей удалось вызвать у своего собеседника улыбку.
— Возможно, это весьма занятная болтовня.
— Вы не отрицаете моих слов, — заметила леди Эвелин. — Неужели действительно решили за мной приударить?
Если нарочито простецкая лексика и смутила ее партнера, он это ничем не показал.
— Почему вас это удивляет? Вы завидная невеста. Возможно, не столь именитая, но ваших денег хватит на то, чтобы скупить всю империю, и еще на половину Арнуаля останется. А деньги в наше время ценятся больше, чем старинные буллы.
— Это деньги моей семьи, — перебила его леди Эвелин. — Не мои. А моя семья совершенно аполитична. Дело принципа, знаете ли.
— Вы могли бы на них повлиять. К тому же, вы самая младшая из наследников. При определенном стечении обстоятельств все капиталы могут достаться вам…
На мгновение лицо леди Эвелин окаменело.
— Шучу, — улыбнулся Александр.
— Я не знаю, что и где вы слышали, — твердо заявила леди Эвелин, — но я люблю свою семью, и угрожать ей — не лучшая тактика, чтобы расположить меня к себе. А теперь проводите меня обратно, я расхотела танцевать.
— Я учту это, — пообещал Грей, сильнее притягивая ее к себе. — Но, думаю, нам не помешает еще один танец. Начнем сначала. Думаю, мне следовало быть с самого начала с вами откровенным, не тратя времени на вежливость. В конце концов, ваш характер в обществе отлично известен, — уколол он ее. — Меня действительно интересуют деньги и знакомства вашей семьи. Но еще больше мне нужна жена, способная встать со мной на одну ступеньку…
— Не заинтересована, — отрезала леди Эвелин.
— Я мог бы подарить вам корону. Страну. Целый мир.
— Нет.
Мистер Грей задумчиво на нее посмотрел.
— Большинство женщин могли бы об этом только мечтать. Могу я узнать, почему?
— Потому что она мне не нужна. И потому что целый мир — не тот дар, который я могла бы вернуть.
— Подарки вовсе не обязательно возвращать.
— Обязательно, — возразила леди Эвелин. — Если желаешь стоять, как вы выразились, на одной ступеньке. Не трудитесь, мистер Грей, все ваши обещания на меня не подействуют.
— Но почему же? Даже без мира и короны, уверен, я мог бы сделать вам довольно привлекательное предложение….
— И, возможно, я бы его приняла. Раньше. Но не теперь. Увы, мое сердце отдано другому.
Грей фыркнул.
— Как будто сердечные привязанности когда-то мешали хорошей сделке. И кто же этот счастливчик? Надеюсь, не этот врач в смокинге с чужого плеча, с которым вы пришли?
Взглянув направо, где Альтманн танцевал с леди Мерц, леди Эвелин почувствовала желание вступиться в его защиту.