Мои мысли тогда все больше были заняты собственным здоровьем. Я лег в больницу, мне сделали несколько операций, в результате которых мне не стало хуже – даже чуточку лучше. Тереза и Роберт остались жить в «Полнорт-Хаус». Три старые леди переехали из замка Сент-Лу в маленький домик в викторианском стиле с премиленьким садиком. Замок на год сняли какие-то люди с севера Англии. Спустя полтора года в Англию вернулся Руперт Сент-Лу. Он женился на американке. Тереза написала мне: как только молодожены получат разрешение, они собираются полностью реставрировать замок. Странно, но эта идея была мне ненавистна.
Куда делись Габриэль и Изабелла и чем занимался Габриэль, никто не знал.
В 1947 году Роберт с успехом провел в Лондоне выставку своих корнуоллских работ.
К тому времени хирургия сделала большой скачок вперед. Европейские хирурги делали буквально чудеса в случаях, похожих на мой. Одно из преимуществ войны состоит в том, что медицина значительно преуспевает в деле облегчения человеческих страданий. Мой лечащий врач в Лондоне оживленно рассказывал о работе, проделанной одним евреем-врачом из Словакии. Во время войны он смело экспериментировал и добился потрясающих результатов. Мой хирург посоветовал мне обратиться к этому врачу, ибо он может сделать то, что не под силу английским хирургам.
Вот почему осенью 1947 года я выехал в Заград для консультации с доктором Крассвичем.
Не стоит вдаваться в подробности моей судьбы. Достаточно сказать, что доктор Крассвич, который показался мне чутким и вдумчивым хирургом, выразил уверенность в том, что в результате операции мое состояние может значительно улучшиться. Он надеялся, что в случае благоприятного исхода я смогу передвигаться на костылях – относительно свободно и самостоятельно, – а не лежать ничком беспомощным обрубком. Было решено, что я лягу к нему в клинику немедленно.
Наши с ним надежды оправдались. По истечении шести месяцев, как он и обещал, я уже мог передвигаться на костылях. Я не в состоянии передать, насколько операция изменила мою жизнь! На время я остался в Заграде, поскольку несколько раз в неделю мне нужно было ходить в клинику на процедуры. Однажды, летним вечером, я медленно, с трудом тащился по главной улице Заграда. Добравшись до маленького уличного кафе, я присел выпить пива.
Вдруг за одним из столиков я заметил Джона Габриэля!
Я испытал настоящий шок. На некоторое время я совсем позабыл о нем и представления не имел о том, что и он тоже находится в данной части мира. Но больше всего меня поразил его внешний вид.
Очевидно, он совершенно опустился. Черты его лица, и прежде грубоватые, огрубели настолько, что его едва можно было узнать: одутловатое лицо, нездоровая кожа, налитые кровью глаза… Тут же я понял, что он слегка навеселе.
Он поднял глаза, заметил меня, встал с места и неверной походкой направился к моему столику.
– Вот это да! – сказал он. – Вы только посмотрите! Вот уж кого не ожидал встретить…
Больше всего на свете мне хотелось как следует двинуть ему по физиономии, но, помимо того, что мои бойцовские качества оставляли желать лучшего, мне не терпелось узнать об Изабелле. Я пригласил его присесть ко мне и выпить.
– Спасибо, Норрис, я выпью. Ну, как поживает Сент-Лу, пряничный замок и три старые сплетницы?
Я сообщил, что уже давно не был в Сент-Лу, что замок сдали, а три старые леди переехали.
– Да, пришлось-таки вдове проглотить горькую пилюлю! – воскликнул он.
Я возразил, что переезд, по-моему, решился как нельзя кстати, так как Руперт Сент-Лу объявил о своей женитьбе.
– На самом деле, – заметил Габриэль, – оказалось, что все произошедшее для всех только к лучшему.
Мне удалось сдержаться и промолчать. Я заметил, как знакомая ухмылка искривила его губы.
– Ладно вам, Норрис! Хватит сидеть словно аршин проглотили! Ну же, спросите о ней. Ведь вам именно о ней хочется узнать, верно?
Враждовать с Габриэлем всегда было трудно, потому что он предпочитал вести войну на вражеской территории. Я признал свое поражение.
– Как Изабелла? – спросил я.
– Хорошо. Я не стал поступать как все соблазнители и не бросил ее на чердаке.
Мне еще сильнее захотелось врезать ему. Он и всегда умел быть агрессивным, а теперь, когда начал опускаться, стал вести себя еще более вызывающе.
– Она здесь, в Заграде? – спросил я.
– Да. Вы лучше сами сходите и навестите ее. Ей будет приятно повидаться со старым знакомым и услышать новости из Сент-Лу.
Действительно ли ей будет приятно? Я не знал. Может, мне показалось, но в голосе Габриэля слышались садистские нотки.
Чувствуя себя неловко, я поинтересовался:
– Вы… женаты?
На его губах заиграла поистине дьявольская улыбка.
– Нет, Норрис, мы не женаты. Можете вернуться в Сент-Лу и передать это старой ведьме.
(Удивительно, но воспоминания о леди Сент-Лу до сих пор не дают ему покоя!)
– Я не собираюсь обсуждать с ней подобную тему, – холодно заявил я.
– Здорово, правда? Изабелла опозорила семью. – Он отодвинул свой стул назад. – Господи, хотелось бы мне взглянуть на их рожи в то утро, когда обнаружилось, что мы сбежали!
– Ну и свинья же вы, Габриэль! – Я начинал терять контроль над собой.
Однако он вовсе не обиделся.
– Все зависит от точки зрения, – заявил он, – вас, Норрис, всегда отличала узость мышления.
– По крайней мере, некоторые порядочные инстинкты у меня сохранились, – резко парировал я.
– Вы такой англичанин! Надо мне представить вас тому космополитическому кругу, в котором вращаемся мы с Изабеллой.
– А вид у вас не блестящий.
– Все из-за того, что я слишком много пью, – быстро ответил Габриэль. – Сейчас я немного навеселе. Да не унывайте! – продолжал он. – Изабелла не пьет. Не знаю почему, но не пьет. У нее все еще вид школьницы. Непременно приходите к ней – получите удовольствие.
– Мне хотелось бы повидаться с ней, – медленно проговорил я, но на самом деле был не так уж уверен, что мне этого хочется. Вдруг, кроме боли, я ничего не почувствую? А она? Захочется ли ей увидеть меня? Наверное, нет. Знать бы только, как она ко мне отнесется…
– Вам наверняка будет приятно узнать, что никаких незаконнорожденных детишек у нас нет, – бодро заявил Габриэль.
Я молча посмотрел на него. Он негромко спросил:
– Ведь вы ненавидите меня, да, Норрис?
– По-моему, у меня есть на то все основания.
– Я смотрю на вещи по-другому. Там, в Сент-Лу, вы немало развлекались, общаясь со мной. Да-да! Возможно, интерес к моим делам удержал вас от попытки самоубийства. Я бы на вашем месте непременно покончил с собой. Что толку ненавидеть меня только из-за того, что вы влюблены в Изабеллу? Да, не спорьте со мной! Вы и тогда были в нее влюблены, и сейчас. Вот почему вы сейчас притворяетесь дружелюбным, а сами готовы меня на куски разорвать.
– Мы с Изабеллой были друзьями. Не думаю, что вы способны понять…
– Старина, я не имею в виду, что вы пытались подобраться к ней. Знаю, это не ваш стиль поведения. Родство душ, духовный подъем… Словом, ей будет приятно повидаться со старым другом!
– Не знаю. – Я медленно покачал головой. – Вы и в самом деле думаете, что ей захочется меня повидать?
Его поведение изменилось. Он мрачно глянул на меня исподлобья:
– А почему нет? Почему ей вдруг не захочется увидеться с вами?
– Я вас спрашиваю.
– Мне бы хотелось, чтобы она увидела вас, – заявил он.
Он меня раздражал.
– В таком случае, – сказал я, – будем руководствоваться тем, что решит она.
Неожиданно он просиял:
– Ну конечно, она вам обрадуется, старина. Я просто вас дразнил. Я дам вам адрес. Заходите в любое время, когда захотите. Она, как правило, бывает дома.
– Что вы сейчас поделываете? – спросил я.
Он склонил голову набок и подмигнул мне:
– Секретная работа, старина. Не подлежит разглашению! Только вот платят за нее мало. Будучи членом парламента, я бы получал сейчас тысячу фунтов в год! Помните, я вам говорил, что, когда лейбористы придут к власти, зарплату членам парламента сразу поднимут. Я часто напоминаю Изабелле, от чего отказался ради нее.
Как же я ненавидел этого шута горохового! Как мне хотелось… но, к сожалению, мое физическое состояние не позволяло мне выполнить свое желание. Вместо этого я постарался взять себя в руки и поднял со стола клочок грязной бумажки с нацарапанным на ней адресом.
В ту ночь я долго не мог заснуть. Страхи за Изабеллу мучили меня. Можно ли будет уговорить ее бросить Габриэля? Очевидно, для нее все сложилось гораздо хуже, чем думалось…
На следующий день я отправился по адресу, который дал мне Габриэль. Дом сомнительного вида находился в каком-то закоулке. Квартал, в котором они жили, явно пользовался дурной славой. Об этом свидетельствовали его обитатели: крадущиеся мужчины с прищуренными глазами и бесстыдно раскрашенные женщины. В дверях стояла неряшливо одетая толстуха. Я по-немецки спросил, здесь ли живет английская леди.
К счастью, толстуха понимала по-немецки. Она показала мне на последний этаж. Наверх я взбирался с трудом, костыли скользили на ступенях. Дом утопал в грязи. На лестнице воняло. У меня защемило сердце. Моя гордая красавица Изабелла! Дойти до такого… Я утвердился в своем решении увезти ее отсюда. Назад, в Англию…
Тяжело дыша, я добрался до верхнего этажа и постучал в дверь. Женский голос что-то ответил по-чешски. Я узнал голос. Он принадлежал Изабелле. Открыв дверь, я вошел.
Не думаю, что сумею передать впечатление, которое произвела на меня комната.
Начать с того, что обстановка была убога донельзя. Поломанная мебель, безвкусные, кричащие портьеры… В уродливой медной кровати было что-то непристойное. Комната казалась одновременно и чистой и грязной. С одной стороны, полосы грязи на обоях, черный потолок и слабый неприятный запах тараканьей морилки и клопов. Однако, с другой стороны, здесь было прибрано: постель застелена, пепельницы пусты, никакой пыли и мусора.