– все было бы по-другому. Но он был один. К парку вели три дороги, и это если отбросить тот вариант, что она приплывет на лодке, и проследить за всеми тремя одновременно было просто физически невозможно. Это означало, что придется работать в толпе, а работать в толпе – это смерти подобно. Было бы замечательно, если бы никто, кроме Розы, не знал о нем, но, как говорится, если бы да кабы… Он был вынужден признать, что его будут искать. Наверняка они уже получили по факсу его фотографию от одной из этих бесчисленных групп бесноватых баб из его города. Они, бабы, все заодно.
Но это была только часть проблемы. Норман был убежден, и его убеждение основывалось исключительно на горьком опыте, что маскировка в такой ситуации – это прямой путь к провалу. На самом деле существовал лишь один еще более верный способ провалить тщательно продуманную и спланированную операцию – это положиться на незаменимую рацию, которая отрубается в самый ответственный момент, когда вы уже собираетесь взять ублюдка за задницу, и все потому, что поблизости появляется маленький мальчик с радиоуправляемой лодочкой или машинкой.
Ладно, сказал он себе. Кончай ныть, приятель. Помнишь, что любил говорить старый Уити Слэйтер – ситуация такова, какова она есть. И вопрос в том, как ты собираешься с ней справляться. И даже не думай о том, чтобы ее изменить. Все равно только зря время потратишь. Эта чертова бабская вечеринка состоится через 24 часа, и если ты упустишь ее там, потом можешь охотиться за ней аж до самого Рождества и так и не найти. Если ты вдруг не заметил, здесь у нас большой город.
Норман встал, пошел в ванную и принял душ, стараясь не особенно подставлять под воду больную руку. Он надел потертые джинсы и неприметную зеленую рубашку, нацепил кепку с надписью CHISOX и, выходя из номера, положил в карман рубашки дешевые темные очки. Он спустился на лифте в холл и подошел к киоску, чтобы купить газету и упаковку пластыря.
Он терпеливо ждал, пока наркоманского вида парень даст ему сдачу, и от нечего делать смотрел поверх его плеча через стеклянную заднюю панель киоска. Он видел служебные лифты. Один из лифтов открылся, и из него вышли три горничные, которые о чем-то болтали и весело смеялись. Все они были с сумочками, и Норман понял, что они идут на обед. Одну из них – стройную, симпатичную, с пышными светлыми волосами – Норман уже где-то видел. Через минуту он вспомнил где. Он тогда шел к дому, где обретались «Дочери и сестры». И эта девочка какое-то время шла рядом с ним. Красные брюки. Аккуратная ладная попка.
– Пожалуйста, сэр, ваша сдача, – сказал продавец. Норман, не глядя, ссыпал мелочь в карман. Он не смотрел и на трех девушек, когда проходил мимо них, даже на ту, с аппетитной попкой. Он отметил ее автоматически – это был полицейский рефлекс, как колено, которое дергается, когда невропатолог фигачит по нему молоточком. Все его мысли были заняты только одним: как лучше выследить Рози, да так, чтобы при этом не выследили его самого.
Он уже направлялся к выходу, как вдруг услышал два слова. Сначала ему показалось, что это его собственные мысли: Эттингерс-Пьер.
Он чуть не споткнулся. Сердце бешено забилось, а волдырь на ладони запульсировал болью. Это была секундная заминка, и не более того – один пропущенный шаг, один удар сердца. Потом Норман снова пошел к дверям, низко опустив голову. Если кто-то смотрел на него, то этот «кто-то» скорее всего решит, что у него был спазм или ему свело мышцу. И Нормана это вполне устраивало. Он не имел права спотыкаться, черт возьми. Если та женщина, которая говорила про Эттингерс-Пьер, была из тех шлюх с Дарем-авеню, она могла бы его узнать, если бы он привлек к себе ее внимание… может быть, даже уже узнала, если это была та самая крошка, которую он тогда видел на улице. Умом Норман понимал, что это маловероятно; его опыт службы в полиции доказывал, что большинство рядовых граждан не замечают вообще ничего, что творится вокруг, – но были и исключения. Убийцы, похитители и грабители банков, которые находились в розыске так долго, что вполне могли бы занять место в первой десятке списка «Их ищет ФБР», вдруг оказывались за решеткой благодаря какому-нибудь клерку, который читал полицейскую хронику, или дамочке, смотрящей все передачи из цикла «Преступления всерьез». Ему нельзя было сейчас останавливаться, но…
…но он должен был остановиться.
Норман присел на корточки слева от дверей, повернувшись к женщинам спиной. Он опустил голову и сделал вид, что завязывает шнурки.
– Жалко, конечно, пропускать концерт, но если я собираюсь купить машину, я не могу…
Они уже вышли на улицу, но Норману хватило и обрывка фразы, чтобы понять: они говорили о пикнике. О пикнике и концерте, который будет уже ближе к вечеру. Какая-то бабская группа. Кажется, «Индианки», а скорее всего лесбиянки. Значит, не исключено, что эта женщина знает Рози. Шанс невелик. Помимо «Дочерей и сестер» на этом гребаном пикнике будет куча народу. Но шанс все-таки был. А Норман безоговорочно верил в судьбу. Проблема была только в том, что он не знал, какая из них троих говорила.
Пусть это будет Блондиночка, мысленно попросил он, поднимаясь на ноги. Он вышел на улицу следом за женщинами. Пусть это будет Блондиночка с большими глазами и симпатичной задницей. Пусть это будет блондинка, чего тебе стоит?
Конечно, идти за ними было опасно: вдруг одна из них лениво оглянется и выиграет главный приз в игре «Узнай в лицо». Но сейчас ему ничего другого не оставалось. Он медленно шел за ними и глазел по сторонам, делая вид, что его очень интересует всякая дрянь, выставленная в витринах.
– Ну как у тебя сегодня с наволочками? Все на месте? – спросила одна из женщин.
– Все, как ни странно, – сказала та, что постарше. – А у тебя, Пэм?
– А я их еще не считала. Тоскливое это занятие, – отозвалась Блондиночка, и они все рассмеялись таким высоким и мерзким смехом. Норману показалось, что от этого звука у него повылетают все пломбы. Он резко остановился и уставился на витрину магазина спортивных товаров. Девушки ушли далеко вперед. Это была она, без вопросов. Именно Блондиночка произнесла волшебные слова: Эттингерс-Пьер. Может быть, это в корне меняло ситуацию, а может, вообще ничего не меняло. Сейчас он был слишком взволнован, чтобы об этом думать. Разумеется, это был пресловутый подарок судьбы – тот самый счастливый случай, на который всегда надеешься, распутывая какое-нибудь затянувшееся дело, – прорыв. И такие прорывы случаются куда чаще, чем это можно представить.
Сейчас он складирует всю поступившую информацию где-нибудь в дальнем уголке сознания и приступит к выполнению плана А. Он даже не будет расспрашивать про Блондиночку в гостинице. Пока не будет. Он знал, что ее зовут Пэм, и этого было вполне достаточно.
Норман пошел к автобусной остановке и пятнадцать минут прождал автобуса в сторону аэропорта. Поездка была долгой и нудной, аэропорт находился почти за городом. Норман вышел у первого терминала, нацепил темные очки и пошел к долгосрочной стоянке. Первая машина, которая ему попалась, стояла тут так давно, что у нее сдох аккумулятор. Вторая, неописуемый «форд темпо», завелась с первого раза. Он сказал сторожу в будке, что был три недели в Далласе и потерял билет. Он вечно теряет квитанции и билеты. Он теряет квитанции в прачечную, а чтобы забрать фотографии из проявки, ему приходится предъявлять водительские права. Мужик в будке кивал и кивал, он слышал эту историю уже сто тысяч раз. Когда Норман робко предложил ему лишние десять баксов вместо потерянного билета, мужик заметно оживился. Деньги тут же исчезли в его необъятном кармане.
Норман Дэниэльс выехал со стоянки почти в то же самое время, когда Робби Леффертс предлагал его беглой жене «контракт посолиднее», как он сам это называл.
Норман проехал две мили, остановился у какого-то раздолбанного «Le Sabre», одиноко стоящего на обочине, и поменял номера. Еще через две мили он увидел автомойку и решил вымыть машину. Всю дорогу он пытался угадать, какого же цвета у него «форд», и склонялся к тому, что он был темно-синим. Но он оказался зеленым. Вряд ли это имеет значение – тот сторож в будке едва оторвался от своего маленького черно-белого телевизора, да и то только тогда, когда у него перед носом возникла десятидолларовая купюра, – но лучше все-таки подстраховаться. Чтобы было спокойнее.
Норман включил радио и нашел станцию, на которой крутили старые хиты. Он попал на Ширли Эллис и принялся подпевать: «Если две первые буквы одни и те же/Выбрось их обе и скажи имя/Как Барри-Барри, выбрось Б, о-Арри/Такое нехитрое правило…» Норман вдруг понял, что знает всю эту глупую старую песенку наизусть. Что же это за жизнь, когда ты не можешь вспомнить квадратное уравнение или форму французского глагола avoir уже через два года после окончания школы, зато – даже когда тебе уже под сорок – помнишь каждое слово из дурацких песенок своей юности? Что же это за жизнь?!
Что же это за мир?!
Мир, который отодвигается от меня, спокойно подумал Норман. Да, кажется, именно так оно и происходит. Прямо как в фантастических фильмах, когда космонавты видят Землю в иллюминаторах. Сначала она похожа на мячик, потом – на монетку, потом – на точку света, а потом она исчезает вообще. Сейчас у него в голове творилось что-то похожее – космический корабль уже отправился в долгое путешествие к другим мирам, где еще не ступала нога человека. Космический корабль «Норман» набирал максимальную скорость.
Песенка Ширли Эллис закончилась, и началось что-то битловское. Норман с такой яростью вывернул ручку регулятора громкости, что тот, судя по всему, сломался. Сегодня ему не хотелось слушать всю эту хипповскую муть типа «Хей, Джуд».
Он был уже в нескольких милях от города, когда заметил магазинчик под названием «Базовый Лагерь». АРМЕЙСКИЙ ПРИКИД И ВООБЩЕ ПРИБАМБАСЫ, КОТОРЫЕ БОЛЬШЕ НИГДЕ НЕ НАЙТИ,