– гласил плакат у входа. Непонятно с чего, эта надпись жутко рассмешила Нормана. Он подумал, что это был самый прикольный лозунг из всех, которые он когда-либо видел. И он точно что-то значил, но вот только что… Впрочем, лозунг значения не имел. А вот в самом магазинчике могли отыскаться очень полезные вещи.
В центральном проходе торгового зала висел еще один плакат. «НАУЧИСЬ ЗАЩИЩАТЬСЯ И НИКОГДА НИ О ЧЕМ НЕ ЖАЛЕЙ». Норман исследовал все три вида баллончиков с паралитическим газом, пульки со слезоточивым газом, набор метательных звездочек ниндзя (идеальное оружие для защиты жилища, если к вам вдруг вломился слепой эпилептик), газовые пистолеты, которые стреляли резиновыми пулями, рогатки, кастеты, дубинки и лассо, хлысты и свистки.
Где-то на середине экскурсии он увидел стеклянный контейнер, в котором лежала единственная полезная для него вещь во всем «Базовом Лагере». За шестьдесят три пятьдесят Норман приобрел карманный электрошокер, который производил солидный (хотя скорее всего уж никак не в 90 000 вольт, обещанных на этикетке) заряд электрического тока, если нажать на кнопочку в центре. Норман считал, что такое оружие ничем не хуже малокалиберного револьвера. И главное – чтобы его купить, не надо было нигде расписываться и предъявлять документы.
– Девятивольтовки нужны к этой штуковине? – спросил продавец, придурковатого вида пацан с какой-то бесформенной головой и заячьей губой. На нем была футболка с надписью «Лучше иметь пистолет и не нуждаться в нем, чем нуждаться, но не иметь». У Нормана создалось впечатление, что родители этого парня были близкими родственниками. – Эта фигня на батарейках пашет.
Норман наконец понял, что пытался сказать ему парень с заячьей губой, и кивнул.
– Дайте мне две, – сказал он. – Гулять так гулять.
Парень рассмеялся так, как будто бы это была самая прикольная шутка, которую он слышал в жизни. Даже смешнее, чем «Армейский прикид и вообще прибамбасы, которые больше нигде не найти». Потом юный олигофрен наклонился, достал из-под прилавка две батарейки на девять вольт и хлопнул ими об стол рядом с электрошокером фирмы «Омега».
– Крутая штука, – заметил парень и снова расхохотался.
Норман помедлил мгновение и присоединился к Мистеру Заячья Губа. Позже он осознал, что именно в этот момент его космический корабль преодолел световой барьер, и звезды превратились в линии. Вперед, мистер Сулу[29], – сейчас мы пролетаем Империю Клингон.
Он вернулся обратно в город, добрался до той его части, где барышни на рекламных щитах уже несколько почернели от времени, и нашел парикмахерскую с милым названием «Подкорнай меня малость». Он вошел и увидел молоденького черномазого парня с охренительными усами, который сидел в старом парикмахерском кресле. В ушах у него были наушники плейера, а на коленях лежал экземпляр JET.
– Чего надо, приятель? – спросил парикмахер. Говорил он, пожалуй, слегка нагловато для негра, но не совсем уж невежливо. Впрочем, оно и понятно. Вряд ли кто-то начнет хамить такому бугаю, как Норман, – шесть футов два дюйма роста, плюс широченные плечи и крепкие ноги. Тем более что всякому было ясно, что перед ним – коп. В общем, если не отвлекаться… то вряд ли кто-то начнет хамить такому крутому парню без весомой на то причины, и особенно если поблизости никого нет.
Над зеркалом висели фотографии Майкла Джордана, Чарльза Бэркли и Джэлен Роуз. На Джордане была бейсбольная форма Бирмингемских Баронов. Над фотографией белела полоска бумаги, на которой было написано: «БЫК СЕЙЧАС И НАВСЕГДА». Норман показал на снимок.
– Мне вот так – сказал он.
Парикмахер внимательно посмотрел на Нормана, сперва убедившись, что он не пьяный и не удолбанный в хлам, потом попытавшись понять, не шутит ли он. Понять было сложно.
– Я тебя правильно понял, брат? Ты хочешь побриться налысо?
– Именно это я и пытаюсь тебе втолковать.
Норман провел рукой по волосам. У него были очень хорошие волосы, темные и густые, с легкой проседью на висках. Не слишком длинные и не слишком короткие. И так он стригся уже почти 20 лет. Он взглянул на себя в зеркало, пытаясь представить, как он будет выглядеть лысым – как Майкл Джордан, только белый. Но у него ничего не вышло. А значит, у Рози со товарищи и подавно не выйдет.
– Ты уверен?
Нормана аж замутило от безудержного желания врезать этому уроду так, чтобы он упал на пол, а потом усесться ему на грудь и покусать его выпяченную верхнюю губу, его замечательные усы и всю его чертову рожу. И он, кажется, знал почему. Парикмахер был очень похож на маленького членососа Рамона Сандерса – того ублюдка, который пытался снять деньги с его кредитки. С карточки, которую украла его сучка-жена.
Милый мой парикмахер, подумал Норман. Милый мой парикмахер, ты даже не знаешь, насколько ты близок к тому, чтобы откинуть копыта. Еще один вопрос, еще одно неверное слово, и все – абзац. И я ничего тебе не скажу. Не смогу тебя предупредить, даже если бы и хотел, потому что сейчас я в таком состоянии, что мой собственный голос прозвучит для меня как стартовый выстрел. Так что вот так.
Парикмахер задумчиво уставился на него. Пусть себе смотрит, решил Норман. Он уже успокоился. Что будет, то будет. Сейчас все в руках этой черной образины.
– Ладно, попробуем, – сказал наконец парикмахер ровным примирительным тоном. Норман разжал правую руку, которой сжимал в кармане электрошокер. Негр положил свой журнал на прилавок, где возвышались бутылки с тоником и одеколоном. Еще там стояла маленькая табличка, которая сообщала о том, что парня зовут Самюэль Лоу. Потом он встал и достал пластиковую накидку.
– Стало быть, хочешь косить под Майкла. Ну давай.
Двадцать минут спустя Норман задумчиво изучал свое отражение в зеркале. Самюэль стоял у него за спиной и тоже смотрел на него. Вид у него был встревоженный, но в его взгляде сквозило любопытство. Он выглядел как человек, увидевший что-то привычное с абсолютно другого ракурса. Вошли еще два посетителя. Они тоже уставились на Нормана во все глаза, и взгляды у них были оценивающие.
– А симпатичный чувак, – заметил один из пришедших. Он говорил слегка удивленно, обращаясь, скорее, к себе.
Норман никак не мог свыкнуться с мыслью, что лысый в зеркале и он сам – это один и тот же человек. Он подмигнул, и человек в зеркале подмигнул тоже, он улыбнулся, и человек в зеркале улыбнулся, он повернулся, и человек в зеркале повернулся. Но ему все равно было странно. Раньше у него был лоб полицейского; теперь это был лоб профессора математики, человека, чей ум устремлен к вышним сферам. Он никак не мог свыкнуться с плавными, даже как будто чувственными очертаниями своего лысого черепа. И с его белизной. Норман знал, что он вовсе не смуглый, но по сравнению с мертвенно-бледным черепом он выглядел загорелым, как водный спасатель. Его голова выглядела странно хрупкой и слишком правильной для такого крутого громилы, как он. Вообще – для любого смертного человека, и особенно мужика. Впечатление было такое, что она сделана из тончайшего дельфийского фарфора.
– А у тебя неплохая голова, чувак, – заметил Лоу. Он говорил с опаской, но у Нормана не было ощущения, что он пытается ему льстить. И это было хорошо, потому что сейчас Норман был не в настроении надирать задницу кому бы то ни было. – Замечательно выглядишь. Вроде бы даже и помолодел. Правда, Дэйл?
– Очень даже неплохо, – согласился второй вошедший.
– Сколько с меня, ты сказал? – спросил Норман Самюэля Лоу. Он попытался отвернуться от зеркала и вдруг с удивлением и даже с легким испугом понял, что скашивает глаза, чтобы увидеть, как его голова выглядит сзади. Чувство разобщенности с собой стало как никогда сильным. Этот человек в зеркале… с лысой головой ученого и высоким лбом над густыми черными бровями… это не он. Это просто не может быть он. Это какой-то совсем незнакомый мужик. Какой-то фантастический Лекс Люзор[30], этакий киношный злодей. И все, что он будет делать, начиная с этого момента, уже не имеет значения. Теперь имеет значение только одно: поскорее добраться до Розы. И поговорить с ней.
Очень серьезно.
Лоу опять посмотрел на него, потом перевел настороженный взгляд на своих знакомцев, и Норман вдруг понял, что он прикидывает, можно ли будет рассчитывать на их помощь, если большой белый человек – большой лысый белый человек – вдруг психанет.
– Извини, – сказал он, пытаясь придать голосу дружелюбную мягкость. – Ты что-то сказал? Я тебя не расслышал.
– Я сказал, что с тебя тридцатник. Тебе как, нормально?
Норман вытащил пачку банкнот из нагрудного кармана, отсчитал две двадцатки и протянул их парикмахеру.
– Тридцатник – это, наверное, маловато, – сказал он. – Возьми сороковник и плюс мои искренние извинения. Ты все сделал здорово. Просто паршивая выдалась эта неделя.
Ты представить себе не можешь, насколько паршивая, добавил он про себя.
Самюэль Лоу заметно расслабился и взял деньги.
– Нет проблем, брат, – сказал он. – И я не шучу. У тебя очень даже приличная голова. Ты, конечно, не Джордан, ну так Джордан такой один.
– Это ты верно заметил, – сказал тот, кого звали Дэйлом, и трое черных рассмеялись и закивали друг другу. Хотя Норман мог бы убить всех троих без особых напрягов, он посмеялся вместе с ними. Теперь, когда в парикмахерской были люди, это в корне меняло ситуацию. Пора снова вспомнить об осторожности. Все еще смеясь, Норман вышел на улицу.
Три подростка, тоже черных, стояли, прислонившись к забору, рядом с его «фордом». Но они, кажется, не собирались ничего делать с машиной, может быть, потому, что это была слишком крупная фишка для таких сопляков. Они с интересом вытаращились на бритый череп Нормана, переглянулись и закатили глаза. Им было лет по четырна