Я так и думал, что тебе понравится, так сказал ей Билл, когда они только тронулись с места, но по-настоящему ей понравилось только тогда, когда они проезжали через северную часть города. Мимо неслись городские пейзажи и типовые дома, лепящиеся друг к другу, как в сериале «У нас все дома». И буквально на каждом углу был пивной барчик – двойник «Пропусти рюмочку». Потом они выехали за пределы города и поднялись на эстакаду, откуда был съезд на шоссе 27, и она поняла, что ей это не просто нравится – она была просто в восторге. А когда они выехали на скоростное шоссе, ей уже хотелось, чтобы эта поездка продолжалась вечно. И если бы Билл сейчас спросил ее, что она думает насчет поездки в Канаду, чтобы, к примеру, сходить на матч «Блу Джейс» в Торонто, она бы просто положила голову в шлеме ему на спину, чтобы он почувствовал ее кивок.
Шоссе 27 считалось лучшей дорогой штата. Позже, летом, на нем будет полно машин, даже рано утром, но сейчас оно было почти пустым – черная лента асфальта с желтым швом разделительной полосы. Справа раскинулось озеро, поблескивая ослепительно голубым цветом сквозь просветы между деревьями, слева пролетали молочные фермы, туристские трейлеры и магазинчики сувениров, только-только открывшиеся перед летним сезоном.
Ей не хотелось разговаривать. Да она и не знала, можно ли разговаривать на такой скорости. Билл разгонял мотоцикл, и понемногу красная стрелка спидометра застыла строго вертикально, как стрелки часов ровно в полдень, и ветер еще сильнее загудел под шлемом. Для Рози это было как сон из детства – в детстве ей часто снилось, что она летает, бесстрашно паря в вышине над полями и скалами, крышами домов и высокими трубами, и ее волосы развеваются на ветру, как флаг. Обычно после такого сна она просыпалась в холодном поту, ее всю трясло, ей было страшно и в то же время – приятно. И сейчас она себя чувствовала точно так же. Когда она оборачивалась, она видела летящую за ней тень, как в тех самых снах, но сейчас рядом с ее тенью была еще одна тень, и это было куда лучше. Рози казалось, что она никогда в жизни не была так счастлива. А даже если и была, то забыла об этом. Мир казался прекрасным и совершенным, и сама она тоже была прекрасной и совершенной.
Были и легкие перепады температур: когда они проезжали через тенистые болотные низины или в густой тени от деревьев, становилось слегка холоднее, и снова теплело, когда они выезжали на солнце. На скорости шестьдесят миль в час все запахи били в нос, как будто выстреливали из духового ружья капсулами с пахучими концентратами: удобрения, коровы, сено, земля, скошенная трава, свежая смола – когда они проезжали мимо участка дорожных работ; маслянистые выхлопные газы – когда они ехали позади фермерского грузовика. В кузове лежала дворняга, положив морду на лапы, и смотрела на них безо всякого интереса. Когда Билл обгонял грузовик, фермер за рулем помахал Рози рукой. Она разглядела морщинки в уголках его глаз, красную потрескавшуюся кожу на носу, блеск обручального кольца в лучах солнца. Осторожно, как канатоходец, идущий по проволоке без страховочной сети, она подняла руку и помахала ему в ответ. Фермер улыбнулся ей, а потом грузовик остался далеко позади.
Когда они отъехали миль на десять – пятнадцать от города, Билл показал ей на блестящий металлический контур в небе. Мгновение спустя она услышала ровный шум вертолета, а еще минуту спустя увидела и сам вертолет, и двух человек, которые сидели в кабине. Когда вертолет пронесся над ними, Рози увидела, как пассажир наклонился к пилоту, чтобы что-то ему сказать.
Я все вижу, подумала она и не сумела понять, почему это кажется столь удивительным. В конце концов она не видела ничего такого, чего не было бы видно из машины. Наверное, дело во мне самой, решила она. Потому что сейчас я другая, и все вокруг стало другим. Потому что я смотрю на все это не из окна, и для меня это – не просто пейзаж за окном. Это мир, настоящий мир, который принял меня в себя. Я лечу по миру, как в моих снах, но теперь я не одна.
Мотор ровно вибрировал между ног. Это не то чтобы возбуждало, но все-таки заставляло кое о чем задуматься. Когда она не смотрела по сторонам, она смотрела на короткие темные волосы на затылке у Билла и размышляла о том, каково это будет – дотронуться до них рукой, пригладить, как перышки.
Через час после того, как они выехали на шоссе, вокруг была уже самая настоящая деревенская местность. Билл сбросил скорость, а когда они подъехали к знаку, гласившему «ЗОНА ОТДЫХА «ШОРЛЭНД» – ВЪЕЗД ТОЛЬКО ПО ПРОПУСКАМ», – он поехал совсем-совсем медленно и вскоре съехал на дорожку, посыпанную гравием.
– Держись крепче, – сказал он Рози. И она хорошо его слышала, потому что ветер больше не гудел в шлеме. – Тут ухабы.
Там и вправду были ухабы, но «харлей» прошел их на удивление легко и мягко, так что они показались лишь мелкими кочками. Пять минут спустя они выехали на маленькую замусоренную парковку. Чуть в стороне располагались столы для пикников и каменные кострища для барбекю, раскиданные по большой тенистой поляне, которая уходила вниз к скалистому, покрытому галькой берегу, который и пляжем-то не назовешь. Невысокие волны неторопливо накатывали на гальку. А еще дальше было одно только озеро, уходящее вдаль к горизонту, где линия, делящая небо и воду, терялась в голубой дымке. Шорлэнд был абсолютно безлюден, не считая их с Биллом, и когда Билл заглушил мотор, у Рози перехватило дыхание от внезапной пронзительной тишины. Только чайки, кружившие над водой, кричали резкими, безумными голосами. Откуда-то издалека доносился шум мотора, такой глухой и неясный, что не поймешь: то ли это грузовик, то ли трактор. И все.
Носком ботинка Билл пододвинул большой плоский камень к переднему колесу мотоцикла, потом слез с седла и повернулся к ней, улыбаясь, но когда он увидел ее лицо, улыбка исчезла, сменившись тревогой.
– Рози. С тобой все в порядке?
Она удивленно взглянула на него.
– Да, а почему ты спрашиваешь?
– У тебя такой странный вид…
Надо думать, подумала она.
– Я в порядке, – пробормотала она. – Просто мне кажется, что это сон, вот и все. Мне до сих пор непонятно, как это я здесь очутилась. – Она натянуто рассмеялась.
– Но ты же не собираешься падать в обморок, правда?
Рози опять рассмеялась. В этот раз – более искренне.
– Да нет, вроде бы не собираюсь. Со мной действительно все в порядке.
– И тебе понравилось?
– Не то слово.
Она попыталась нащупать ремешки шлема и расстегнуть его, но у нее ничего не получалось.
– С первого раза трудно. Давай я тебе помогу.
Билл подошел к ней вплотную, чтобы помочь ей снять шлем. Снова – на расстояние поцелуя, и на этот раз он не отступил. Он снял с нее шлем, а потом поцеловал ее. Шлем болтался в его левой руке на двух пальцах, а правую руку он положил ей на талию, и этот поцелуй убедил Розу в том, что все действительно в порядке. Она чувствовала его губы и его ладонь, и это было как возвращение домой. Она вдруг поняла, что плачет. Но это были хорошие слезы. Она плакала вовсе не от того, что ей было плохо.
Он слегка отстранился – его ладонь все еще лежала на ее талии, а шлем все еще постукивал об ее колено – и заглянул ей в глаза.
– Все хорошо?
Она попыталась сказать да, но голос ее не слушался, и она просто кивнула.
– Вот и славно, – сказал он, а потом, очень сосредоточенно и серьезно, как человек, выполняющий ответственную работу, принялся целовать ее холодные мокрые щеки. Его поцелуи были мягкими и легкими, как трепещущие ресницы. Такого Рози еще никогда не испытывала, никогда. И она вдруг обхватила его руками за шею и крепко обняла. Уткнулась лицом ему в плечо и закрыла глаза. Он прижал ее к себе, теперь его рука ласково гладила ее по волосам.
Потом она отстранилась, провела рукой по глазам и попыталась улыбнуться.
– Я вообще-то не плакса, – сказала она. – В это, наверное, трудно поверить, но это действительно так.
– Я верю, – сказал он и снял свой шлем. – Давай помоги мне с этим холодильником.
Она помогла ему отстегнуть эластичные ремни, которыми холодильник был привязан к багажнику, и вместе они отнесли его на один из столиков для пикников. Потом Рози повернулась к озеру и застыла, глядя на воду.
– Мне кажется, это самое красивое место в мире, – сказала она. – Даже не верится, что, кроме нас, здесь никого больше нет.
– Ну, шоссе двадцать семь проходит чуть в стороне от обычных туристских маршрутов. В первый раз я приехал сюда со своими родителями, когда был еще маленьким. Папа сказал, что он наткнулся на это место совершенно случайно, когда катался на мотоцикле. Здесь даже в августе не очень много народу, а все остальные места около озера просто забиты.
Она быстро взглянула на него.
– Ты привозил сюда других женщин?
– Нет, – сказал он. – Хочешь, немного пройдемся, нагуляем аппетит? Тем более тут есть на что посмотреть.
– И что же это?
– Может быть, я тебе лучше покажу?
– Хорошо.
Они спустились к самой воде, сели рядышком на большой плоский камень и сняли обувь. Рози очень повеселили белые носки Билла – такие носки у нее всегда ассоциировались со школой.
– Оставить их здесь или взять с собой? – спросила она, приподнимая свои теннисные туфли.
Он секунду подумал.
– Ты бери свои, а свои я оставлю. Эти чертовы ботинки. Их сложно надеть даже и на сухие ноги, а уж на мокрые… лучше и не пытаться.
Он снял носки и аккуратно положил их на ботинки. Рози улыбнулась. Ее рассмешило то, с каким сосредоточенным видом он проделывал эту нехитрую процедуру. Да и сами носки смотрелись очень забавно поверх тяжелых мотоциклетных ботинок.
– Что? – спросил Билл.
Она покачала головой.
– Ничего. Давай показывай мне свой сюрприз.
Они зашагали по берегу, вдоль кромки прибоя. Рози с туфлями в левой руке и Билл, который показывал ей дорогу. Набежала волна. Первое прикосновение воды было таким холодным, что у Рози перехватило дыхание, но уже через пару минут все пришло в норму. Она видела свои ноги в воде, и они почему-то напоминали ей двух бледных мерцающих рыб. Дно было достаточно каменистым, хотя идти по нему было не больно.