– Прошу прощения, сэр, – сказала она, заглядывая в открытую дверь. – Не могли бы вы уделить мне минутку внимания?
– Информационная служба слева от «Корабля призраков», – отозвался он, даже не обернувшись. – Если у вас проблемы, обращайтесь туда.
– Вы меня не поняли. – Герт сделала глубокий вдох, пытаясь взять себя в руки и говорить спокойно. – Если кто-то и может помочь мне разобраться с моей проблемой, то только вы.
– С вас двадцать четыре доллара, – сказал кассир, обращаясь к молодой супружеской паре с той стороны окошка. – Вот ваши шесть долларов сдачи. Желаю приятного отдыха. – Потом он вновь обратился к Герт, так и не дав себе труда обернуться. – Послушайте, дамочка, я здесь не дурака валяю, я работаю, если вы вдруг не заметили. Поэтому если вам надо пожаловаться, что на площадках для игр много мусора или еще что-нибудь в этом роде, идите в информационную службу и не морочьте мне голову.
Это было уже слишком; Герт не намеревалась выслушивать поучения какого-то сопляка, который ее посылает куда бы то ни было, пусть даже и в информационную службу, тем более таким мерзким тоном, явно подразумевающим мысль типа: «сколько же дураков в этом мире». Возможно, дураков в этом мире и вправду достаточно, но она не относится к их числу. И еще она знает что-то такое, чего не знает этот самонадеянный идиот: на теле Питера Словика обнаружили следы более чем восьмидесяти укусов, и вовсе не исключено, что человек, на чьей совести лежит это убийство, сейчас находится здесь и разыскивает свою жену. Она вошла в будку – ей пришлось протиснуться боком, – схватила кассира за плечи и развернула лицом к себе. На маленьком бэджике над его нагрудным карманом было написано КРИС. Крис ошарашенно уставился на Герт Киншоу. Такого с ним еще не бывало, чтобы посетитель врывался к будку и хватал его руками. Он открыл было рот, но Герт не дала ему произнести ни слова.
– Заткнись и слушай. У меня есть подозрение, что сегодня утром ты продал билет одному очень опасному человеку. Убийце. Так что не надо мне рассказывать, какой у тебя был трудный день, Крис, потому что мне… мать твою… наплевать…
Крис таращился на нее совершенно круглыми глазами. Не давая ему времени опомниться, прийти в себя, вновь обрести дар речи и его прежнее высокомерие, Герт сунула ему под нос слегка размытый фотоснимок, переданный по факсу. «Детектив Норман Дэниэльс, возглавлявший операцию по задержанию банды торговцев наркотиками», – гласила подпись под снимком.
– Вам нужно в службу безопасности, – промямлил Крис. В его голосе сквозила обида. Мужчина за окошком кассы, стоявший теперь первым в очереди – он был в идиотской шляпе в стиле мистера Магу[33] и футболке с надписью «САМЫЙ ЛУЧШИЙ В МИРЕ ДЕД», – неожиданно поднял видеокамеру и начал снимать, наверное, предвкушая шумную перебранку и надеясь попасть с этим сюжетом в какую-нибудь дурацкую передачу типа «Как мы живем».
Если бы я знала, как это будет весело, я бы не сомневалась ни полсекунды, подумала Герт.
– Нет, мне туда не нужно. Может быть, позже. А пока что мне нужен ты. Пожалуйста, посмотри повнимательнее и скажи…
– Леди, если б вы знали, сколько за день здесь проходит людей…
– Парень в инвалидной коляске. Здоровый такой, лысый парень. Еще с утра. До того, как нахлынули толпы. Ну же? Ты еще высунулся из будки и позвал его. Он вернулся. Кажется, он забыл сдачу или что-нибудь в этом роде.
В глазах Криса мелькнул огонек узнавания.
– Нет, все было не так, – сказал он. – Тот парень думал, что дал мне правильную сумму. Я знаю, потому что он протянул мне десятку и еще два бакса. То ли забыл, сколько стоит билет для инвалидов, то ли не обратил внимания на объявление.
Ага, подумала Герт. Вроде бы мелочь, но как раз такая мелочь, о которой запросто можно забыть, если ты лишь притворяешься инвалидом и особенно если твои мысли заняты другим.
«Мистер Магу» опустил видеокамеру, очевидно, сообразив, что драки не будет.
– Может быть, вы продадите нам с внуком билеты? – спросил он, наклонившись к окошку.
– А помолчите вы! – огрызнулся Крис. Герт подумала, что этот юноша – просто душка, но сейчас было не время читать ему лекцию о правилах хорошего тона. Лучше не раздражать его лишний раз. Когда он опять повернулся к ней, с раздосадованным и усталым видом, она протянула ему фотографию и обратилась тоном «о-скажи-мне-мудрейший-из-мудрейших»:
– Посмотри, это не он? Парень в инвалидной коляске? Представь, что он лысый.
– Послушайте, леди, оставьте меня в покое! Он был в темных очках!
– Ну попробуй, пожалуйста. Он очень опасен, очень. И если это действительно он… если есть хоть малейший шанс, что это действительно он… тогда я сразу же обращусь в вашу службу безопасности.
Вот тебе и на! Ошибочка вышла. Герт почти сразу же поняла, что совершила оплошность, но было уже поздно. Что-то промелькнуло в глазах кассира – промелькнуло и сразу исчезло, но Герт без труда поняла, что это было. Если она собиралась обратиться в службу безопасности с проблемами, никак не связанными с ним лично, тогда все в порядке. Но если эти проблемы как-то его задевают – пусть даже и косвенно, – тогда всё, туши свет. Может быть, у него были какие-то трения с парковой службой безопасности. Или ему, может быть, сделали замечание за то, что он такой грубый и нелюбезный с клиентами. Но как бы там ни было, Крис явно решил умыть руки, чтобы лишний раз не нарваться на неприятности.
– Это не он, – заявил он, возвращая ей фото. Герт подняла руки и прижала ладони к своей внушительной груди, отказываясь забрать снимок.
– Я тебя очень прошу, – сказала она. – Если это он, то он здесь неспроста. Он разыскивает мою подругу, и вовсе не потому, что ему хочется прокатить ее на чертовом колесе.
– Эй! – закричал кто-то из очереди. – Долго вы там еще?
Очередь возмущенно шумела, и монсеньор «Самый-Лучший-в-Мире-Дед» снова поднял видеокамеру. В этот раз он, похоже, решил заснять исключительно крупный план нового друга Герт, мистера «Само Радушие и Обходительность». Крис заметил направленную на него камеру, и Герт увидела, как вспыхнули его щеки. От нее не укрылось и его невольное движение, когда он вскинул руку пытаясь прикрыть лицо – словно преступник, выходящий из зала суда после вынесения приговора. Ее последние надежды на то, что он может хоть чем-то помочь, рассеялись как дым.
– Это не тот человек! – заорал Крис на грани истерики. – Совершенно другой! А теперь убирайтесь отсюда со своей жирной задницей, иначе я вышвырну вас из парка!
– Кто бы говорил, – презрительно хмыкнула Герт. – Да на твоей заднице можно накрыть целый ужин из двенадцати блюд и не уронить ни кусочка с вилки в дырку посередине.
– Убирайтесь! Немедленно!
Герт зашагала назад к зоне для пикников. Ее щеки горели. Она себя чувствовала полной дурой. Как же она умудрилась так лопухнуться? Герт убеждала себя, что это все из-за парка – слишком здесь людно и шумно, слишком много народу носится, как сумасшедшие, по аллеям, боясь пропустить хоть одну развлекаловку, – но дело было не в этом. Просто ей страшно, и поэтому все получилось так по-дурацки. Предположение, что именно муж Рози убил Питера Словика, само по себе было очень поганым, но мысль о том, что этот псих, маскирующийся под калеку в инвалидной коляске, может сейчас находиться в парке, поганее в тысячу раз. Она и раньше сталкивалась с невменяемыми безумцами, но безумие, помноженное на умение и одержимость…
И где вообще сама Рози? Здесь ее нет, это точно. Пока нет, мысленно поправилась Герт.
– Ну да, я облажалась, – пробормотала она себе под нос и вспомнила фразу, которую повторяла почти каждой женщине, обратившейся за помощью к «Дочерям и сестрам»: «Сделанного не воротишь. Если ты где напортачила, просто признай свои ошибки, сделай выводы и живи дальше».
Стало быть, убиваться не будем, а будем думать, что делать дальше. Прежде всего: служба безопасности временно отпадает – скорее всего они ей не поверят, но даже если и поверят, то после долгих и нудных уговоров. Она решила не спускать глаз с бритого байкера в инвалидной коляске, тем более что она видела, как он крутился по зоне для пикников и разговаривал с людьми, в основном – с женщинами. А Лана Клайн даже угостила его чем-то вкусным. Мороженым вроде бы.
Герт торопливо пошла назад. Ей вдруг захотелось в туалет, но она старалась об этом не думать. В туалет можно сходить и попозже, а сейчас надо найти Лану или кого-то из женщин, которые разговаривали с парнем в инвалидной коляске. Но, как назло, они все куда-то подевались – примерно как копы, которых никогда нет поблизости, когда они нужны.
К тому же ей уже жутко хотелось в туалет. И зачем, черт возьми, она выпила столько чая со льдом?!
Норман неспешно проехал назад по центральной аллее парка аттракционов и вернулся в зону для пикников. Женщины еще сидели за столиками, но обед уже подходил к концу – подавали десерт. Надо бы поторопиться, пока они все сидят в одном месте. Впрочем, он не особенно беспокоился; все беспокойство прошло. Норман знал, где найти женщину одну, без компании. Найти и очень серьезно с ней поговорить. «Женщины постоянно бегают в сортир, – однажды сказал ему отец. – Они как собаки, которые ни один куст не пропустят – обязательно задерут лапу».
Норман быстро покатил мимо указателей с надписью «ТУАЛЕТ».
Мне бы только одну заловить, думал он. Только чтобы она знала, куда подевалась Роза. Если она в Сан-Франциско, я поеду за ней туда. Если в Токио, я разыщу ее там. Если она в аду, я достану ее и там. А почему, собственно, нет? Все равно мы с ней оба окажемся в пекле – и, возможно, обзаведемся там собственным домиком и будем жить дружной семьей.
Он проехал через небольшую рощицу кипарисов, подстриженных в виде геометрических фигур и зверюшек, и скатился по пологому спуску к кирпичному строению без окон, но с дверями с двух сторон – мальчики справа, девочки слева. Норман миновал дверь с буковкой Ж, заехал на зады строения и остановился. С его точки зрения, это было очень даже неплохое место – у