Мысленно приготовившись терпеть боль, он опустил руки чуть ниже, потянул челюсть наверх и затрясся. Да, было больно, но в основном из-за того, что поначалу только одна сторона челюсти встала на место. Нижнюю половину лица перекосило, как небрежно задвинутый ящик стола.
Не кривляйся, Норман. Если будешь кривляться, таким и останешься на всю жизнь! – раздался в голове ворчливый голос матери – в нем звучала все та же старая злоба, о которой Норман помнил и по сей день.
Он еще раз попытался вправить правую половину лица. На этот раз он услышал щелчок в голове – челюсть окончательно встала на место. Но у него все равно оставалось странное ощущение, что челюсть болтается и вот-вот выпадет, как будто все сухожилия растянулись, и неизвестно, сколько еще пройдет времени, пока все придет в норму. Впечатление было такое, что, если зевнуть, челюсть отвиснет чуть ли не до ремня.
Маска, Норми, прошептал отец. Маска должна помочь, если ее натянуть до упора.
– Вот это правильно, – сказал бык. Его голос звучал глуховато, потому что его лицо было смято по бокам, но Норман понял его без проблем.
Он аккуратно натянул маску, до самого конца, и это действительно помогло: плотная резина зафиксировала его челюсть и держала лицо, как повязка из эластичного бинта.
– Ага, – сказал бык. – Я всего лишь бандаж для челюсти, можешь так обо мне и думать.
Норман глубоко вздохнул и встал на ноги, запихивая пистолет за пояс. Все круто, подумал он. Мальчишки все тут, а девочки идут на фиг. Ему показалось, что сквозь прорези маски он стал видеть яснее и четче, как будто у него вдруг обострилось зрение. Конечно, так только казалось, но ощущение было действительно сильным, и это было приятно. Вселяло уверенность.
Он отошел к дальней стене, чтобы взять разбег, а потом со всей силы врезался в дверь, за которой пряталась Роза со своим разлюбезным дружком. Челюсть опять разболелась, даже при том, что теперь ее поддерживала маска, но он вновь отошел, разбежался и снова ударил по двери. Дверь зашаталась, и сверху из нее отвалилась длинная щепа.
Он вдруг подумал, как было бы хорошо, если бы тут с ним был Харли Биссингтон. Вдвоем они бы вынесли эту дверь с одного удара, а потом он бы позволил Харли поразвлечься с его женой, пока он сам разбирается с ее хахалем. Харли давно мечтал оприходовать его милую женушку; Норман этого не понимал, но видел, как загорались глаза у Харли всякий раз, когда он приходил к ним домой и «облизывался» на Розу.
Он снова ударил по двери.
На шестой раз – а может, и на седьмой, Норман сбился со счету – замок сломался, и Норман влетел в квартиру. Она была там, они оба там были, должны были быть, но в первый момент он не увидел вообще никого. Пот заливал глаза и мешал смотреть. Вроде как в комнате никого не было, но такого просто не могло быть. Через окно они выбраться не могли, оно было закрыто и заперто.
Он прошел через комнату, через полосу света от уличного фонаря, утонувшего в тумане за окном. Он вертел головой из стороны в сторону, и рога Фердинанда рассекали воздух. Где она? Сука! Куда она подевалась?
В дальнем конце он увидел открытую дверь, за которой виднелся унитаз с закрытой крышкой. Он подошел к двери и заглянул в ванную. Никого. Хотя…
Он вытащил пистолет и дважды выстрелил в задернутую занавеску – на виниле с цветочками открылись две черные дырочки, как пара удивленных глаз. Потом он подошел и отдернул занавеску в сторону. За ней не было никого. Пули сбили со стены пару кафельных плиток, вот и весь ущерб. Но может, так было правильно. Он не хотел застрелить ее.
Да, но все-таки. Куда она подевалась?
Норман вернулся в комнату, опустился на колени (боль была страшная, но он ее почти не чувствовал) и пошарил пистолетом под кроватью. Никого и ничего. С досады он грохнул кулаком об пол.
Он шагнул было к окну, хотя видел, что оно закрыто и даже заперто на щеколду. Но только окно и оставалось… во всяком случае, он так думал, пока не увидел свет – яркий свет, вроде как лунный свет, – льющийся из другой двери, которую он пропустил во время первого осмотра.
Лунный свет? Тебе уже мерещится лунный свет? Ты, по-моему, совсем свихнулся. Я не знаю, может быть, ты забыл, но на улице туман. Густой туман. Но даже если бы это была самая лунная ночь столетия, луна обычно не светит из шкафа.
Может быть, и не светит, но Норман нисколечко не сомневался, казалось, что на этот раз его всезнающий папаня – этот жирный и потный боров с вечно сальными волосами, любитель пощупать мальчишек за яйца, а иной раз и чего поконкретнее – ошибся. Норман знал, что лунный свет в шкафу – это полнейший бред… но он видел именно лунный свет. В шкафу.
Он медленно прошел к дверце шкафа с пистолетом наготове, остановился в потоке света и заглянул в шкаф через прорези в маске (только теперь почему-то казалось, что в маске была всего одна прорезь для глаз, сквозь которую он и смотрел).
В боковые стенки шкафа были вбиты крючки, на перекладине висели пустые вешалки, но задней стенки просто не было. На ее месте был холм, залитый лунным светом и поросший высокой травой. Норман видел светлячков, чертящих тонкие линии света в темных силуэтах деревьев, и облака в черном небе, которые начинали светиться, когда подплывали к луне. Кстати, луна была почти полной. У подножия холма виднелись какие-то развалины: не то старый разрушенный дом, не то заброшенная церквушка.
Я сошел с ума, окончательно и бесповоротно, подумал он. Или она меня чем-то ударила по башке, и все это – просто галлюцинации.
Нет, быть такого не может. Не может – и все.
– ВЕРНИСЬ СЮДА, РОЗА! – закричал он в дверь шкафа… который вообще-то был уже даже не был шкафом, а вообще непонятно чем. – ВЕРНИСЬ СЮДА, СУКА!
Ничего. Только этот невозможный пейзаж, залитый лунным светом… и легкий ветерок, пахнущий цветами и свежей травой. Подтверждение того, что это – отнюдь не оптический обман.
И еще – стрекот сверчков.
– Ты украла мою кредитку, сука, – тихо проговорил Норман. Он поднял руку и вцепился в один из крючков на боковой стенке шкафа. Теперь он был похож на подвыпившего пассажира в вагоне метро. Перед ним лежал странный, залитый лунным светом мир, но он не боялся, весь его страх утонул в ярости. – Ты украла мою кредитку, и нам надо по этому поводу поговорить. И очень… серьезно поговорить.
Он вошел в шкаф и нырнул под перекладину, сбив несколько вешалок на пол. Он постоял пару секунд, глядя на этот мир по ту сторону стенки, которой не было.
Потом он шагнул вперед.
Было ощущение, что он спустился с одной ступеньки, как это бывает в старых домах, где пол в разных комнатах находится на разных уровнях, но это все. Один шаг – и вот Норман уже стоит на траве, и тот самый ветерок, пахнущий цветами и травами, вьется вокруг него. Он забрался под прорезь в маске (да, теперь в маске осталась всего одна прорезь для глаз; он не знал, как такое могло получиться, но после шага, который он только что сделал – шага из одного мира в другой, – он перестал удивляться чему бы то ни было), освежая израненную потную кожу Нормана. Он начал было стягивать маску, чтобы все лицо подышало, но маска не снималась. Она вообще не снималась.
IX. Я отплачу
Билл оглядел залитую лунным светом вершину холма недоверчивым и испуганным взглядом. Такой взгляд обычно бывает у человека, который не может поверить своим глазам. Он поднял одну руку к распухшему горлу и принялся осторожно его ощупывать. Рози заметила, что там уже наливаются синяки от пальцев Нормана.
Ночной ветерок дотронулся до ее лица, как ласковая рука. Мягкий, и теплый, и пахнущий летом. В нем не было ни туманной сырости, ни резкого привкуса большого озера, что лежало к востоку от города.
– Рози? Это все наяву?
Прежде чем Рози сумела придумать, как ответить на этот вопрос, раздался другой голос – напряженный и требовательный, – голос, который она уже знала.
– Женщина! Эй ты, женщина!
Это была та самая женщина в красном, правда, сейчас на ней было простое синее платье. То есть Рози показалось, что синее, – при неверном свете луны невозможно было сказать точно. «Венди Ярроу» стояла на склоне холма, на полпути от вершины к подножию.
– Веди его сюда. У нас мало времени. Тот, другой, будет здесь через минуту, а у тебя еще масса дел. Важных дел.
Рози все еще держала Билла за руку. Она попыталась повести его вперед, но он уперся, с тревогой глядя на «Венди». У него за спиной – приглушенно, но все равно ужасно близко – Норман выкрикнул ее имя. Билл подскочил, но не сдвинулся с места.
– Кто это, Рози? Кто эта женщина?
– Не важно. Пойдем!
На этот раз она не просто потянула его за руку, она рванула его за собой в каком-то неистовом бешенстве. Он пошел следом за ней, но не успели они одолеть и десятка шагов, как он согнулся пополам и закашлялся так, что у него закатились глаза. Рози воспользовалась этой секундной задержкой, чтобы расстегнуть куртку. Куртка полетела в траву. За ней последовал свитер. Оставшись в одной рубашке без рукавов, Рози подтянула браслет повыше. Она почувствовала резкий прилив энергии и поняла, что ей больше не нужно раздумывать над вопросом, действительно ли браслет придает ей сил или это ей только кажется. Она быстро оглянулась через плечо, опасаясь, что Норман уже догоняет ее, но его пока не было. Она увидела только повозку, распряженного пони, который щипал залитую лунным светом траву, и тот же самый мольберт с картиной, который был здесь в первый раз. Картина вновь поменялась. Там уже не было женщины. Там было какое-то непонятное существо, которое больше всего походило на рогатого демона. Впрочем, это и есть демон, решила Рози, демон в обличье человека. Это был Норман, и она вспомнила его голову с корявыми рогами в короткой и яркой вспышке от выстрела.