– Девочка, что ты там возишься?! Давай пошевеливайся!
Рози обхватила Билла левой рукой – его страшный кашель немного утих – и потащила его туда, где их дожидалась «Венди». Сначала Билл шел за ней сам, но потом ей пришлось чуть ли не нести его на себе.
– Кто… ты? – спросил Билл темнокожую женщину и снова закашлялся.
«Венди» как будто его и не слышала. Она молча подхватила Билла с другой стороны. А когда она заговорила, ее слова были обращены к Рози:
– Я положила ее второй дзат возле храма, так что здесь все в порядке… но нам надо спешить! Нельзя терять ни минуты!
– Я не понимаю, – сказала Рози, хотя в глубине души она все понимала. Или хотя бы догадывалась. – Что за дзат?
– Вопросы будешь задавать потом, – сказала «Венди». – А сейчас давай рысью вперед.
Поддерживая Билла с двух сторон, они спустились по склону к Храму Быка (про себя Рози еще удивилась тому, как быстро ей вспоминается все, что она пережила здесь раньше и о чем уже начала забывать). За ними плыли их тени. Здание храма надвигалось на них – казалось, оно само движется им навстречу, как будто живое, и хочет наброситься и проглотить. Рози испытала несказанное облегчение, когда «Венди» свернула вправо и повела их в обход.
На одном из колючих кустов у стены храма, как рубашка на вешалке в шкафу, висел второй дзат. Рози взглянула на него с тревогой, но безо всякого удивления. Это был мареновый хитон, точно такой же, какой носила женщина с безумным и чувственно-сладким голосом.
– Надевай, – велела темнокожая женщина.
– Нет, – слабо запротестовала Рози. – Нет, мне страшно.
– РОЗА, ВЕРНИСЬ!
При звуках этого голоса Билл опять подскочил на месте и повернулся в ту сторону. Его губы дрожали, глаза широко распахнулись, а кожа была слишком бледной, чтобы списать это только на лунный свет. Рози тоже испугалась, но где-то под страхом притаилась и ярость – как большая акула, скользящая под маленькой лодкой. Раньше она цеплялась за отчаянную надежду, что Норман не сможет пройти сюда следом за ними, что картина каким-то образом закроется у него перед носом. Теперь она знала, что этого не случилось, и уже очень скоро он войдет в этот мир, если уже не вошел.
– ВЕРНИСЬ, СУКА!
– Надевай, – повторила женщина.
– Зачем? – спросила Рози, но ее руки уже потянулись к блузке, чтобы стянуть ее через голову. – Зачем мне его надевать?
– Потому что так хочет она, а она всегда получает то, чего хочет. – Темнокожая женщина взглянула на Билла, который не мог оторвать взгляд от Рози. – А ты отвернись. В своем мире можешь хоть до посинения пялиться на нее голую. Пока гляделки не вывалятся. Но в моем мире все по-другому. Так что ты отвернись, пока хуже не стало.
– Рози, – неуверенно проговорил Билл, – скажи мне, что это сон.
– Да, это сон, – отозвалась она и сама поразилась той холодной рассудочности, которая сквозила сейчас в ее голосе и которой она в себе раньше не замечала. – Да, это сон. Делай, как она говорит.
Он развернулся быстро и четко повернулся, как солдат по команде «кругом». Теперь он смотрел на тропинку, которая вела в обход храма.
– И эту сбрую для сисек тоже снимай. – Темнокожая женщина нетерпеливо ткнула пальцем в бюстгальтер Рози. – Под дзатом такое не носят.
Рози послушно расстегнула и сняла лифчик. Потом сбросила кроссовки, даже не расшнуровывая, и стянула с себя джинсы. Оставшись в одних белых трусиках, она вопросительно взглянула на «Венди». Та коротко кивнула:
– И это тоже снимай.
Рози стащила трусики, а потом аккуратно сняла с куста дзат. Темнокожая женщина шагнула вперед, чтобы помочь ей одеться.
– Отойди от меня. Я знаю, как его надевать, – вдруг огрызнулась Рози и надела хитон через голову, как рубашку.
«Венди» отошла в сторону и встала, оценивающе глядя на Рози. Она больше не пыталась помочь, даже когда Рози запуталась в лямках дзата. Но она быстро справилась с этим маленьким затруднением. Теперь, когда Рози оделась в дзат, ее правое плечо осталось обнаженным, а на левом предплечье поблескивал золотой браслет. Она превратилась в зеркальное отражение женщины на картине.
– Можешь повернуться, Билл, – сказала она.
Он обернулся и оглядел ее с головы до ног. Его глаза на секунду задержались на ее груди, четко обозначившейся под тонкой тканью. Рози не возражала.
– Ты совсем на себя не похожа, – заметил он. – Как будто это не ты, а вообще кто-то другой. Кто-то очень опасный.
– В снах так всегда и бывает, – сказала она и вновь расслышала в своем голосе жесткую и холодную рассудительность. Ее самое передернуло от отвращения… и в то же время ей это нравилось.
– Мне надо тебе объяснять, что делать? – спросила темнокожая женщина.
– Нет, мне объяснять не надо.
Потом Рози повысила голос, и ее крик – мелодичный и одновременно свирепый, был совсем не похож на ее собственный голос. Это был голос той, другой женщины… но это был и ее голос тоже:
– Норман! – закричала она. – Норман, я здесь, внизу!
– Господи, Рози. Не надо, – взмолился Билл. – Ты соображаешь, что делаешь?
Он попытался взять ее за плечо, но она нетерпеливо отмахнулась, наградив его таким взглядом, что он испуганно отступил, почти как «Венди Ярроу» незадолго до этого.
– Это единственный путь, и это правильный путь. К тому же… – Она неуверенно посмотрела на «Венди». – На самом деле мне вообще ничего не придется делать, да?
– Да, – сказала женщина в синем платье. – Хозяйка сделает все сама. И если ты ей помешаешь… или даже захочешь помочь… она заставит тебя пожалеть об этом. У тебя только одна задача – сделать то, что, по мнению этой скотины там наверху, делает каждая женщина.
– Обмануть его, – пробормотала Рози, и в ее глазах отразился серебристый лунный свет.
– Все верно, – отозвалась темнокожая женщина. – Примани его и уведи по тропинке через сад.
Рози набрала в легкие побольше воздуха и снова позвала Нормана, чувствуя, как браслет жжет ее кожу странным, невыносимо приятным огнем, и наслаждаясь звуком собственного голоса, сильного и громкого, как тот «боевой клич техасских рейнджеров» в лабиринте, который разбудил малышку и заставил ее заплакать.
– Норман! Я здесь, внизу.
Она видела, как на нее смотрит Билл. Смотрит со страхом. Ей не нравилось видеть его таким, но ей хотелось, чтобы он боялся. Да, ей хотелось. Он ведь мужчина, не так ли? А мужчинам иногда надо прочувствовать, каково это – бояться женщины, правда? Иногда это ее единственная защита.
– Теперь иди, – сказала темнокожая женщина. – Я останусь с твоим мужчиной. Здесь мы будем в безопасности. Тот, другой, пойдет через храм.
– Откуда ты знаешь?
– Потому что они всегда так делают, – просто ответила темнокожая. – Помни, кто он такой.
– Бык.
– Правильно, бык. А ты будешь махать перед ним красной тряпкой, как тореадор, чтобы его приманить. Только помни, что никаких чудес не будет. Если он тебя поймает, тебя ничто не спасет. Если он тебя поймает, он тебя убьет. Все очень просто. Ни я, ни моя хозяйка не сможем его удержать. Он хочет крови – твоей крови.
Мне ли об этом не знать, подумала Рози. Я это знаю уже много лет.
– Не ходи, Рози. Не надо, – сказал Билл. – Оставайся с нами.
– Нет.
Она решительно шагнула вперед. Острая колючка царапнула ее по бедру, но это была приятная боль. И все, что с ней связано, тоже было приятно – даже чувствовать, как кровь стекает по коже.
– Рози, малышка.
Она обернулась.
– В конце тебе нужно его обогнать. Ты знаешь почему?
– Да, я знаю.
– Что ты имела в виду, когда сказала, что он бык? – спросил Билл жалобным и встревоженным голосом, и Рози вдруг поняла, что никогда прежде она не испытывала к нему такой нежности. Никогда прежде она не любила его так, как сейчас. И наверное, уже никогда не полюбит. Он был бледен как мел и казался совсем беззащитным.
Он снова закашлялся. Рози дотронулась до его руки и испугалась, что он отпрянет, отдернет руку. Но нет, он все-таки не отшатнулся. Пока еще – нет.
– Ты будь здесь, – сказала она. – Просто стой здесь и не дергайся.
А потом она ушла. Он смотрел ей вслед, пока отблеск лунного света в последний раз не мелькнул на мареновой ткани хитона и Рози не скрылась из виду за дальним углом храма.
Спустя мгновение он услышал ее крик в ночной тишине – легкий, но все-таки жуткий:
– Норман, в этой дурацкой маске ты выглядишь как идиот… – Секундная пауза, и затем: – Я уже не боюсь тебя, Норман.
– Господи, он ведь ее убьет, – пробормотал Билл.
– Может быть, – отозвалась женщина в синем платье. – Кого-то сегодня убьют, это… – Она умолкла на полуслове, ее глаза широко распахнулись, и она опустила голову.
– Что…
Женщина вскинула руку и зажала ему рот. Она сжимала не сильно, но Билл почувствовал, что в случае чего она может просто свернуть ему челюсть. В ее руке была сила, как будто она состояла не из плоти и крови, а из стальных пружин. Теперь, когда ее ладонь прижалась к его губам, а кончики пальцев – к щеке, к нему пришло жуткое понимание. Это не сон. Как бы ему ни хотелось, чтобы это был сон, все это происходило на самом деле.
Темнокожая женщина встала на цыпочки и прижалась к нему, как любовница, все еще зажимая ему рот.
– Тише, – прошептала она ему на ухо. – Он идет.
Теперь он слышал шелест травы и опавших листьев под тяжелыми шагами, а потом раздалось и сбивчивое дыхание с хриплым присвистом на каждом вдохе. При звуках такого дыхания тебе сразу же представляется крупный и грузный мужчина – гораздо крупнее Нормана, – весом фунтов в триста, если не больше.
Или большое животное.
Темнокожая женщина медленно убрала руку ото рта Билла, и они оба застыли, прислушиваясь, как приближается это существо. Билл приобнял ее за плечи, и она положила руку ему на талию. Так они и стояли, обнявшись. И пока они так стояли, Билл преисполнился странной уверенности, что Норман – или то, во что он превратился, – не пойдет через храм. Он –